Зарисовки моей души

Валерия Иванова, 2023

– Это неправильно, Саша, – говорю, а голос тихий-тихий, еле различимый шепот. И, кажется, удары моего сердца оглушают нас обоих. – Закрой глаза, – просит, как я его просила когда-то. Сил бороться нет. Делаю, как он говорит… Понимаю, что не должна, но не могу отказать. Чувствую, как его пальцы нежно касаются шеи, плеч, губ. Легонько, невесомо, нежно. А меня волной удовольствия накрывает. Проводит руками по талии, касается бедер. А я растворяюсь, словно сахар в чае, от этих ласк. – Разве это неправильно, Вера? Правильно. Еще как правильно… *** Он появился в моей жизни, словно ураган. Дерзкий мальчишка, который раздражает и бесит, а еще… Еще он выводит меня на чувства и эмоции, которые я давно забыла. Нам нельзя, мы не можем, или…

Глава 2

Вера

— Никита, давай вставай! — который раз уже потормошила сына. — Я знаю, что ты не спишь. В школу опоздаешь.

Только позавчера убирала в его комнате, а уже сегодня здесь царил полный хаос. Пока дошла от двери до кровати чуть два раза ногу не вывихнула и несколько раз наступила на детали конструктора. Пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не начать кричать и материться, как водитель маршрутки в час пик.

— Если ты сейчас же не встанешь, — пригрозила, поднимая грязную одежду с пола, — я отберу все гаджеты. Никакой приставки и планшета.

С кровати донесся страдальческий стон. Сын знал, что я не шучу — мы такое проходили уже много раз.

— Как мне надоела эта школа, — пожаловался мелкий, спрыгивая с постели, и поплелся в ванную. — Когда я уже вырасту… — скрылся за дверью.

Я усмехнулась. Все мы одинаковые. В детстве только и мечтаем о том, чтобы вырасти, стать взрослыми и важными, а время тянется мучительно медленно. Казалось, что все, что мы себе намечтали, обязательно исполнится… А потом получаешь аттестат — и вот ты уже взрослый, но не знаешь, что делать дальше. Все стало трудным и запутанным. Нестерпимо хотелось вернуться в детство, но, к сожалению, пути назад нет.

Я успела прибрать в комнате, когда Ник наконец-то вышел из ванной.

— Ну, не куксись, — улыбнулась ласково, но мальчик меня проигнорировал. Тогда я скорчила смешную рожицу, и сын засмеялся.

— Выйди, я буду одеваться, — попросил Ольшанский младший, и я повиновалась — маленький мужчина, но уже со своими секретиками.

— Давай быстрее, сына, Нина уже завтрак приготовила.

Спустилась на первый этаж, где пахло рисовой кашей, как в садике.

— Верочка, кашу будешь? — окрикнула меня Нина.

— Да! Сейчас Славу позову, и будем завтракать, — как раз и поговорю с ним.

Муж уехал ранним утром, я еще спала и не слышала, как он ушел. А если бы он был дома, то мы бы завтракали втроем: Вова, я и Никитка. Ольшанский не любит, когда прислуга — как он их называет — садится за хозяйский стол. Может терпеть только Нину, но она никогда не присоединяется к нам. Интересно, почему? А я люблю завтракать в кругу друзей. Именно так — они мои друзья. Слава работает на нас с тех пор, как Никита родился, уже семь лет. Балбес он тот еще, но человек хороший.

Вышла на крыльцо. Слава стоял около машины и курил. Он высокий, где-то около ста девяносто сантиметров, спортивного телосложения, тридцати двух лет от роду. Брюнет с карими глазами. Довольно симпатичный, но ему совершенно не везет в личной жизни. С грустью посмотрела на сигарету — курить-то как хочется!

— Доброе утро, Вера Павловна, — поздоровался водитель. Он всегда называет меня по имени отчеству.

— Доброе, Слава. Бросай соску, — кивок на сигарету в руке, — и завтракать пошли.

— Каша? — с улыбкой спросил.

— Каша, — так же весело ответила.

Мужчина сделал еще одну глубокую затяжку, потушил сигарету и выкинул окурок в урну. Я остановила его на ступенях в дом.

— Слава, следи за языком в присутствии Ника, хорошо? — начала без предисловий. Тот нахмурился. — Это я про женщин и их место. Сейчас он в таком возрасте, что все впитывает, как губка. И я не хочу, чтобы мой сын думал, что помогать женщине — плохо. Надеюсь, я ясно выразилась?

— Яснее не бывает.

— Вот и хорошо.

Когда мы вошли в столовую, Нина и Никитка уже сидели за столом. Мы со Славой сели на свободные стулья и принялись за завтрак, неспешно разговаривая. Утром почему-то не хочется говорить о чем-то важном. Ник рассказывал о своем однокласснике, которому родители подарили настоящую лошадь. Сумасшедшие люди, ей Богу. Позавтракав, Нина собрала грязную посуду со стола. Сын со Славиком направились к выходу.

— Ник, — окрикнула мальчишку, тот тут же повернулся. — Ты ничего не забыл? — спросила, и он смешно наморщил лобик, а потом его личико просияло, и сын быстро подбежал ко мне и обнял. Я засмеялась и обняла его в ответ. Мое сердце просто разрывалось от нежности к этому идеальному созданию. — И это тоже. Но я о таблетках.

— Ну, ма-а-ам! — захныкал Никита и выпустил меня из объятий.

— Так, мы это уже обсуждали, и ты заверил меня, что уже сам взрослый и будешь о себе заботиться, помнишь? И что в итоге произошло?

— У меня случился приступ, — грустно подытожил сын.

— Вот именно! А еще тебе пришлось лоб зашивать, потому что он случился на детской площадке. И теперь ты похож на Гарри Поттера, только без очков.

— Не хочу быть Гарри! Хочу быть Артемом из «Метро 2033».

— Пей таблетки, Артем, а то в школу опоздаешь.

Никита послушно выпил таблетки и побежал догонять водителя.

Когда сыну было три года, у него проявилась эпилепсия. Помню все до мельчайших деталей: мы с ним сидели в его комнате и играли в роботов, он корчил рожицы, заставляя меня смеяться. Ник как раз передавал мне игрушку синего цвета, когда случился приступ: мальчик повалился на пол и задергался в конвульсиях, слюни лились изо рта, глаза закатились, и он издавал просто нечеловеческие звуки, такие, что ужас пробирал до самых костей. Я испугалась и закричала — звала Нину, положила голову сына на колени, а он был такой твердый — все его тело словно окаменело. Приступ закончился быстро — длился всего тридцать три секунды, но этого времени хватило, чтобы свести меня с ума, изменить всю нашу жизнь, вывернуть ее наизнанку.

Куда мы только ни возили мальчика, каким только специалистам ни показывали… Все лишь плечами пожимали — нельзя вылечить, болезнь можно только контролировать. И я винила себя. Не заметила, просмотрела… Как могла только? Муж успокаивал, но я не верила его словам. Как тут поверишь? Я же мама… Ник такой беззащитный, рассчитывал на меня, а я его подвела.

Дверной звонок привел меня в чувство, и я вынырнула из воспоминаний. Посмотрела на часы — половина девятого утра. Рановато для гостей.

— Нин, я открою, — крикнула женщине и вышла на улицу. Было тепло, солнце уже действительно грело. Дошла до ворот и первое, что увидела, когда открыла их — огромный букет роз.

— Доброе утро, — бодро поздоровался со мной юноша, — Вера Ольшанская?

— Здравствуйте. Да, это я.

— Вот, распишитесь, — достал планшет, и я поставила на экране свою роспись. — Это вам, — сунул мне в руки букет цветов и быстро пошел к машине, на ходу крикнув, — хорошего дня!

Вот это доставка, ничего не скажешь…

— Хорошего…

Нина поджидала меня у входа.

— Какая красота! С ума сойти можно! Когда отцветут, надо их посадить… Какой же Вова молодец!

Я прошла мимо нее и достала из букета открытку.

«Уверен, сегодня ты будешь не менее шикарна, чем этот букет».

Я улыбнулась.

— Причем тут Вова? — спросила, повернувшись к Нине. Напустила на себя серьезности. — Это любовник.

Нужно было видеть выражение лица женщины. Мне стоило огромных усилий не засмеяться.

— Вера! — вскричала та и перекрестилась. — Скажешь тоже! Какие у тебя дурные шутки.

Я засмеялась и, чмокнув Нину в щеку, пошла наверх собираться на работу. Дима вчера смс прислал, что хочет меня видеть.

* * *

— Дима, привет! — вошла без стука в кабинет своего непосредственного начальника.

Тот стоял у окна ко мне спиной. Мужчина примерно одного со мной роста — сто семьдесят сантиметров, обычного телосложения, и всегда одет по молодежному — фишка у него такая. Енин совершенно не хочет признавать тот факт, что он стареет. Я знаю его с первого курса университета, правда, учились в разных группах.

— Видел, как ты на новенькой «Tesla» приехала. Круто, Вера, — не поворачиваясь, вместо приветствия произнес он.

— Забочусь об окружающей среде, — я без приглашения села в кресло, закидывая ногу на ногу.

Дима повернулся ко мне и ухмыльнулся, оглядывая меня и оценивая.

— Выглядишь потрясающе. Для меня старалась?

На мне было надето платье-футляр бежевого цвета и черные туфли-лодочки на шпильке.

— Конечно, — улыбнулась краешком губ, — на работу, как на праздник.

— Всем бы работникам у тебя поучиться, — он сел в кресло передо мной.

— Могу дать пару семинаров.

— Хорошая идея, Вера, но сначала обложка, — настаивал Дима, и я едва не поморщилась. А ведь все так хорошо начиналось.

— Она уже готова. Почти, — нагло соврала. Глаза мужчины прищурились — Енин мог раскусить мою ложь, если хотел.

— Ой, вот только этого не надо, — поморщился он и откинулся в кресле. Сверлил синими глазами. — Ты хоть приступала к работе? — Я неопределенно пожала плечами. Сказать мне нечего, кроме того, что работа совершенно не идет. — Вы с Ингой убиваете меня, — обреченно констатировал мужчина. — Видишь это? — наклонил голову и показал на волосы. — Вся эта седина — из-за вас.

— Да ладно, Дима, — махнула рукой как можно непринужденнее, — все будет ОК.

— Ага, как же, будет! У нас — сроки! Это тебе не надо переживать: у мужа денег — куры не клюют, а другим, Верочка, работать нужно в поте лица, чтобы на хлеб с маслом хватало.

Его реплика зацепила меня. Всегда он так — не забудет упомянуть, сколько у кого денег. Столько издевательств за все годы совместной жизни с Вовой выслушала. Если вы думаете, что когда у тебя есть деньги, то над тобой никто не будет смеяться — ошибаетесь. Люди стараются ужалить, да побольнее. Зависть можно физически пощупать. И всем все равно, каково тебе, ведь у тебя есть деньги, а значит, ты априори не можешь чувствовать ничего, кроме радости и счастья. А самое паршивое — ты никогда не знаешь, кто твой настоящий друг. Даже время — не помощник.

— Но ты не забывай, Дим, кто тебе помог, чтобы ты смог хлебом с маслом наслаждаться, — холодно парировала. Неужели забыл, как умолял меня помочь? Я не гордая, могу и напомнить, а с дерьмом меня смешивать не нужно.

Мы играли в гляделки. Видела его злобу и обиду от напоминания о том, что я помогла ему спасти издательство. Безвозмездно. По старой дружбе. А сейчас он меня лицом тыкает в достаток нашей семьи. Зазвонил его сотовый, и Дима жестом показал мне, что я свободна — включил большого и злого начальника, пальчиком погрозил и пообещал отшлепать.

Вышла из здания. Подняла голову навстречу майскому солнышку и улыбнулась. Как лето хочется! Достала из сумочки ключи от машины и телефон, набрала номер Солнцевой.

— Привет, подруга, — ответила после первого же гудка Инга.

— Привет! Я только от Димы вышла — опять ворчал. И почему только мне всегда достается? Ты же у нас писатель, — пожаловалась и нажала на брелок — разблокировала машину и села в нее.

— А то ты не знаешь почему! — хмыкнула подруга.

Я вырулила с парковки, поставила телефон на громкую связь и бросила на сиденье рядом.

— Вот только не начинай! — простонала, посмотрела по сторонам и аккуратно влилась в поток машин.

— Что, забыла уже, как он на корпоративе тебя в углу зажал и в любви признавался? «Вера, бросай Вову, я ж тебя люблю и хочу. Все тебе дам», — начала копировать голос Енина подруга.

Я засмеялась, но не от того воспоминания, а от Инги — такая дурашка. Да, я знала, что нравлюсь Диме. Очень нравлюсь. Но все это не взаимно от слова совсем.

— Давай на неделе встретимся, кофе попьем?

— Покажешь, что нарисовала?

— А ты, что написала.

— Договорились. Место и время, Ольшанская?

Я усмехнулась.

— Завтра точно скажу, мы сегодня идем на прием к Игнатьевым. Не знаю, сколько выпью.

— Сочувствую, дорогая, — а в голосе — ни капельки сострадания.

Закончили говорить с Ингой, когда я подъехала к салону красоты — пора привести себя в порядок.

* * *

Вечер у Игнатьевых прошел на удивление хорошо. Обычно я не особо люблю ходить на такие рауты — чувствую себя живой мебелью, но сегодня мне понравилось. Рита Игнатьева постаралась на славу — ничего не скажешь. Чего только развлекательная программа стоила. Домой мы с Вовой приехали в хорошем настроении.

— Какая же ты красивая в этом платье, — жарко зашептал муж в ухо, пока мы поднимались по лестнице, словно два подростка, наконец-то дорвавшиеся друг до друга. Мы вошли в спальню, и Вова развернул меня спиной к себе, жадно прошелся руками по бокам и схватил за бедра, прижал к себе. — Ты видела, как на тебя смотрели другие мужики? — задрал платье и отодвинул трусики в сторону, прикоснулся к нежной плоти. Я кусала губы, чтобы не застонать, пока он гладил меня там. Спустил одну бретель с плеча и сжал грудь. — Хотели тебя трахнуть, — ввел вовнутрь сразу два пальца, я едва не вскрикнула от неожиданности, но мне нравилось бесстыдно насаживаться на его пальцы.

— Пусть смотрят, — голос охрип, дыхание рванное, — ушла же я с тобой.

— Тебе это нравится, да, Вера-а-а? — прикусил мочку уха, заставляя прогнуться еще сильнее. Меня трясло от возбуждения. — Нравится, когда мужики на тебя смотрят? — сжал грудь сильнее. — Но ты — моя.

Его пальцы неожиданно покинули мое лоно, а я даже запротестовать не успела, как оказалась на кровати с широко раздвинутыми ногами. Вова уже нависал надо мной. Он даже не снял одежду, просто спустил брюки и вошел в меня, и начал лихорадочно вколачиваться в мое тело.

— Люблю тебя, — шептал на ухо, покрывая поцелуями лицо, шею, грудь… — С ума меня до сих пор сводишь.

И я знала, что это правда. Каждое слово. Иногда мне казалось, что Ольшанский одержим мною. Раньше вообще контролировал каждый шаг, словно я не имела права на личную жизнь…

Движение бедер стало импульсивным, я знала, что он уже на грани, и не займет много времени, чтобы он кончил. И вот спустя пару толчков муж излился в меня, повалился сверху, тяжело дыша. Я гладила его по голове, пока он приходил в себя.

— Тебе было хорошо?

— Конечно, — я поцеловала его в щеку.

— В следующий раз доведу тебя до оргазма, — в который раз пообещал Вова, и я лишь кивнула — сколько лет уже слышу это. — Спасибо за цветы.

— Какие цветы? — спросил муж и слез с меня. — А, цветы. Пожалуйста. Все для тебя, Веруня.

Я горько усмехнулась — неужели я думала, что Ольшанский поднимет трубку и сам закажет доставку цветов для жены? Наивная. Для этого у него есть куча помощников.

Встала с кровати и пошла в ванную. В душе было столько разочарования, хотелось, чтобы все было, как прежде, как когда-то… Хотелось кричать. И поговорить… просто поговорить, понять, что друг у друга в голове, разобраться со всем. Но не получалось — Вова не хотел больше разговаривать. Ему кажется, что у нас проблем нет. Может, так оно есть, и я накручивала себя — не знаю. Я уже ничего не знала, кроме того, что мне одиноко и грустно. И с каждым днем эта черная пустота внутри росла и засасывала меня.

Когда вышла из ванной, муж уже спал, так и не раздевшись.