Эстер

Валерий Юабов, 2001

Рак груди в запущенной форме. Казалось бы, что надежды никакой. Но, встреча с доктором-травником и пульсодиагностом дала надежду, изменила ход событий… Читайте правдивую историю о встрече двух людей с разных континентов, о дружбе, изменившей судьбы многих. Администрация сайта ЛитРес не несет ответственности за представленную информацию. Могут иметься медицинские противопоказания, необходима консультация специалиста.

Глава 5. Дым отечества

— Придется подождать, — сказал белобрысый солдат, сидевший в будке.

Мы приземлились в Ташкенте час назад. Было около пяти утра. Только-только забрезжил рассвет в окнах терминала. Вместе с толпой прилетевших нас повели через длинный коридор, где наши шаги по гранитному полу отдавались гулким эхом. И вот теперь все пассажиры, томясь от усталости и неизвестности, толпились в отделе проверки паспортов.

— Неправильно оформлена бизнес-виза, — говорили одному.

— Штампов нет. Уплатите за визу в том окне, — сообщали второму.

«У того окна» уже выстроилась очередь, но никто не принимал. Очередь тихо возмущалась. Таких беспорядков с оформлением бумаг в других аэропортах мира поискать…

«Чего он там выкопал у нас? — тоскливо размышлял я. — Вроде бы все в полном порядке… А солдат все «копал», сосредоточенно высвечивая в голубом огоньке мамин паспорт и ледяным взором оглядывая то маму, то фото в ее паспорте.

— Что-нибудь не в порядке? — не выдержал я.

Долгая пауза.

— Много поддельных американских паспортов. Я уже сказал: вам придется подождать начальника.

— Козел белобрысый! — выругался я. Беззвучно, разумеется…

Начальник явился минут через сорок. Он мельком прошелся взглядом по нашим бумагам и кивнул: «добро».

Но ведь это было еще не все — и далеко не все!

«Пройдите туда…» «Уплатите вон там…» «Подождите, багаж еще не пришел…»

Мама в изнеможении присела на единственный — и тот был без спинки — стул.

— Больше ты меня сюда не затащишь!

«Да, — подумал я, — все-таки прошло пятнадцать лет, и мы от многого отвыкли. От многого…»

А там, за окнами, все это время терпеливо ждали встречавшие. И среди них — в кожаной куртке, в шляпе, в очках — наш Яков. Время от времени он помахивал нам рукой и ободряюще улыбался.

Загудел конвейер и из дальнего угла тускловатой багажной поползли чемоданы, сумки, сетки. Вот и наши, наконец. Последнее испытание — «шмон» — и мы на воле!

Невысокий, но ладно скроенный, сияющий добродушной улыбкой Яков Гаврилович обнял маму, меня.

— Ну, как вы? Как дорога? Все в порядке?

Мы уселись в его «Жигули», зашуршали колеса по асфальту, мама и Яков оживленно разговаривали, а я с жадностью вдыхал рвущийся в машину воздух. Теплый, азиатский, обдающий меня, как волнами, воспоминаниями. Короткий Проезд… Наш двор… Урючина… Старый город… Педагогический мой институт… Они теперь здесь. Рядом. Широкие улицы, арыки, деревья… Все это притаилось в моей памяти, спряталось, замерло, будто ожидая своего часа, своей минуты, чтобы воскреснуть, ожить.

Поворот за поворотом, улица за улицей, площадь за площадью открывался перед нами Ташкент. Да, он все такой же. Дома — чаще бетонные, иногда кирпичные. Невысокие, серые, хотя в моем воображении — самые красивые. Широкие, осененные деревьями улицы с арыками по сторонам. Скверики и парки, такие ухоженные, чистые. Город этим всегда отличался! Уборщицы, обычно — бабульки в косынках, казалось, круглые сутки шваркали повсюду своими метлами из веток… Проехал трамвай, изрыгая снопы искр. Как знаком скрипучий звук его колес! Мы остановились у светофора, перед нами закачались провода — и я, волнуясь почему-то, как перед долгожданной встречей, подумал: «Едет!» И правда — почти сразу из-за поворота медленно выдвинулся неуклюжий троллейбус. «Пах-пах!» — выстреливали искры из-под крестовины, где соединялись провода.

Пока стояли мы в ожидании зеленого света, на перекрестке скопилось много машин. Белые пары бензина вырывались из выхлопных труб.

— Все так же воняет, — вздохнула мама.

— Бензин такой у нас, — виновато отозвался Яков, — семьдесят шестой.

«Ничего он не воняет, — думал я, — так себе попахивает. Слегка. Даже приятно…»

…У Якова нас уже ждали. Жена его, Татьяна Николаевна и дочь Ольга встретили нас на пороге — и буквально с порога мы почувствовали себя здесь, как дома.

Если собрать вместе все хорошее, всю доброту и чуткость, какие могут быть в человеке, то, наверно, и получатся именно такие люди, как Яков и его жена. Как-то сразу с первой минуты встречи ясно было, что они — такие, без всякого двуличия и притворства.

Ни я, ни мать не знали их достаточно близко. И, собираясь в эту поездку, мы чувствовали себя довольно неловко. Кто мы для них, чтобы взваливать на их плечи свои невзгоды, тяжесть нашего положения? Отнимать время, стеснять. Тем более здесь, в стране, где само бытие — такая нелегкая вещь. Но есть люди, для которых помогать другим — так же естественно, как и жить, дышать. У них это, вероятно, получается само собой, без специальных решений и обдумывания… Вот такой была эта семья, семья Ильяевых.

Невысокая, с короткой стрижкой, Таня быстро ходила по комнатам и отдавала распоряжения:

— Валера, ты располагайся в зале, а ты, Эся, будешь отдыхать на веранде… У нас там уютно… Говорить обо всем будем потом — вы с дороги, вы устали… Оля, как там постель — готова?

День был в разгаре. С улицы доносились звонкие детские голоса. Как не хотелось дарить это время сну! Но мы действительно были измотаны двухдневной, не имевшей конца поездкой. И другой часовой пояс, к тому же… Спорить не приходилось.

— Скоро должен звонить Юра…. Узнать, как мы добрались, — сообщил я. И тут же, как провалился, уснул мертвецким сном.