© Шарапов В., 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Очередь на досмотр на рейс Москва — Берлин была небольшой, поэтому оставалось время поработать неторопливо, со вкусом. И вкус этот был резиновый.
Чернильная подушечка совершенно износилась, потому приходилось облизывать печать, возить по ней химическим карандашом и потом уже пропечатывать. Во рту — противно, но служба есть служба.
Таможенник исследовал документы очередного пассажира, остался доволен. Спросил с участием и некоторым одобрением:
— На родину решили вернуться?
— Да, — чисто, почти без акцента, ответил тот.
Это был худосочный, до скрипа чистый тип в безжалостно отглаженном и откровенно ветхом костюме, безукоризненно выбритый, даже попахивающий чем-то вроде хлорки. Из пожитков при нем был лишь дешевый фанерный чемоданчик.
— И вот так вот налегке? — для очистки совести спросил таможенник.
— Да, — снова ответил немец.
«Ты глянь, идейный. Другие хоть в Сухуми, хоть в Магадан, лишь бы не в Германию, а этот… и скарбу-то у него — с гулькин нос. Спартанец, да и только».
Он еще раз просмотрел документы: Риль Николаус Мария, инженер, 1901 года рождения, место рождения — Берлин, место прописки на территории СССР — Московская область, Электросталь. Потом все-таки попросил открыть для досмотра ручную кладь. Простая формальность.
Немец без тени раздражения отщелкнул замки:
— Пожалуйста.
Таможенник быстро, по возможности бережно провел досмотр вещей, которых оказалось крайне мало. Набор стандартный: немного белья, теплый свитер, зачем-то ушанка…
— Уши отморожены, — пояснил немец, уловив немой вопрос таможенника.
— Понятно.
«Так, паек, буханка черного хлеба, три бутылки воды — хватит на весь полет. Ничего, опытный товарищ».
— Играете? — таможенник с уважением указал на турнирную шахматную доску — красивую, явно ручной работы.
— Да, — не оригинальничая, снова подтвердил тот.
— Любопытная штука, — подал голос второй сотрудник, улыбчивый, со сверкающими стальными зубами, все это время стоявший молча, — можно взглянуть?
— Пожалуйста, — повторил немец.
Таможенник осмотрел доску, бережно открыл ее, полюбовался шахматами — они-то как раз выглядели на удивление ординарными на фоне такого вместилища, — извлек увеличительное стекло, исследовал поверхность доски уже с его помощью.
— Простите, что-то не так? — вежливо поинтересовался немец, впервые проявляя нетерпение. — Боюсь опоздать на рейс.
— Поэтому-то и рекомендуется прибывать на аэродром заранее, чтобы пройти все формальности, — охотно напомнили ему, — документы на этот кунстверк имеются?
Немец пожал костлявыми, как вешалка, плечами:
— Нет. Это же просто шахматная доска.
— Если бы это была просто шахматная доска, дорогой товарищ, вы бы тут не стояли. Не откажетесь пройти в комнату для детального досмотра?
Бывший начальник одной из лабораторий предприятия «Ауэргезельшафт», «эвакуированный» ранним октябрьским утром 1946 года по маршруту «армейские грузовики — поезд — СССР» герр Николаус Риль не возражал. Он был бы не прочь прямо сейчас вернуться в ставшую родной Электросталь и совершенно позабыть о родине лет эдак на сто.
— Что скажете, Андрей Николаевич?
Профессор Князев, искусствовед, признанный эксперт в древнерусском наследии и русской живописи, снял очки, потер переносицу:
— Что скажу… Для того чтобы утверждать что-то с уверенностью и окончательно, я бы удалил нанесенные слои.
— Боюсь, это невозможно. Тем самым уничтожим следы возможного преступления.
— А, вы про это. Ну да. На Соловках я видел подобные досочки турнирного формата. Еще в двадцатых годах. Вырабатывались на экспорт. Правда, там материалом служила, скажем прямо, мелочовка, извините, подножная, да и уровень обработки — стиль «абы как». А тут, дорогой товарищ, сработано чисто, а в основе, рискну предположить, или кто-то из учеников Симона Ушакова, или он сам.
— Вот это номер! — Таможенник поглядел на шахматную доску, бережно разложенную на чистом полотне, покачал головой: — Форменное варварство. Распилить такую древность, да еще и краской вымазать…
— Зря вы обижаете неизвестных… или уже известных?
— Нет, пока нет. Немец утверждает, что купил набор с рук в Столешниковом переулке. Как бы на память.
Профессор покусал дужку очков:
— В любом случае не наговаривайте на неизвестных умельцев. Все сделано в лучшем виде, исключительно деликатно. Грамотный, понимающий реставратор вполне может вернуть этой реликвии первоначальный вид. Будет не хуже, а то и лучше прежней. Ловко, ловко придумано. На экспертизу мне отправите?
— Как всегда.
