Скучает. Любит

Валерий Столыпин, 2023

Любовь – волшебство, магия, таинство, чудо! Её невозможно осмыслить, расшифровать, тем более, приватизировать или посадить на привязь. В счастливых семьях межличностные отношения пропитаны воздухом безграничного доверия и свободы. Конечно, не той, где можно жить втроём, вчетвером или попеременно с разными партнёрами. В стабильных семьях нет жёстких правил, нерушимых обязательств, возмещений, взысканий, нормативов и отчётов, зато есть взаимное уважение и гармоничные отношения. Любовь – свободная творческая импровизация, наслаждение вдохновенной коллективной игрой, а не механическое исполнение свода утверждённых раз и навсегда порядков и правил.Но ведь мы не ищем лёгких путей. Потому и жизнь складывается у всех по-разному. Загляните на огонёк, герои рассказов поведают вам много интересного. Вишенкой на торте будут эмоции и чувства, которыми пропитаны насквозь их судьбы.

Вот как бывает

Белых туманов крепчают объятья,

Цвет изменяет листва тополей…

Как же мне хочется сшить тебе платье

Из паутинок мелькающих дней…

Александр Кунин

— Варюха — да это моя лучшая подруга, нет — единственная, с раннего детства, — откровенничал, находясь в приличной степени подпития Родион, — с детского сада, — девчонка она — что надо, цену себе знала. Зуб даю, что у неё, кроме мужа, никого не было. Одна любовь на всю жизнь. Я тебе такое расскажу… только никому, ни одной живой душе.

Не могу больше в себе держать. Поделюсь с тобой — может полегчает.

У нас с ней особые отношения были. Меня Варька подружкой считала, даже самые секретные девичьи секреты запросто доверяла.

Знать бы как жизнь сложится… дурак я дурак! Ладно, слушай дальше.

Супруг её, Витюха Кубасов — дальнобойщик. По натуре — реальный мужик. Настоящий, толковый, хваткий. С Варюхи пылинки сдувал, подарками заваливал.

Любовь у них была, не любовь — сказка!

Прожили они вместе четыре счастливейших года. Вот только… да, и это, поверьте, реальная проблема, детей у них не было. Ни одной беременности. Ни одной!

Варюха в отчаянии. Витька так переживал — словами не передать.

Я с ума сходил от душераздирающих воплей. Мне-то оба плакались.

Что только Варюха не делала: анализы сдавала, лечилась от бесплодия у статусных лекарей, по экстрасенсам и колдунам бегала, на целебные источники и распиаренные курорты ездила. Результата — ноль, зеро.

По всему выходило, что причина беды не в её здоровье, но сказать о том мужу она не решалась: сами понимаете — любовь.

Не боялась, нет, знала по опыту, что подобное предположение может ущемить его уязвимую мужскую гордость. Он же мужик, реальный мужик, каких поискать.

Я-то всегда был рядом. Варька ко мне со всеми бедами шла. С детства у нас так.

Витька мечтал о наследнике. Без сына, впрочем, он и на дочку уже согласен был, не представлял себе будущего.

Варька тоже бесилась. В её семье быть пустой считалось неприличным.

Сколько раз уже ревела она у меня на плече. Ох, как нелегко терпеть женские слёзы.

И тут её идея фикс вдохновила. Сначала незрелая, вроде как история из жизни подруги подруги о том, как та ловко разрулила дозревшую до скандалов и обвинений семейную проблему с зачатием от бесплодного мужа, у которого чуть крышу на этой беде не снесло.

— Понимаешь — всё гениальное просто. Все довольны — все смеются. Каждый получил то, на чём зациклился. Ребёночек настоящий, живой. У него есть реальная мама, реальный папа. И счастливая семья. Чего молчишь?

Варька пихала мне в уши всю эту чушь, глядя прямо в зрачки, как удав на лягушку, реально гипнотизировала.

— Ну и, — говорю, — по мне — полное дерьмо. Баба своего мужа буквально кинула. Самой-то ей не противно было ложиться под жиголо… как дальше жить, когда счастье, призрачное, между прочим, перспектива которого туманна, построено на лжи? Рано или поздно подмена выплывет наружу.

— Вовсе нет. Она же не дура. Настоящего отца выбирали профессионалы. Учли всё: внешний вид, в том числе цвет волос, глаз, форма черепа, губы. Для того чтобы муж начал сомневаться, должны быть веские причины. А их не будет. Ещё возражения есть?

— Не понял… какие возражения? Меня в принципе бесит эта дикая история. И дамочка эта. Вдумайся, Варюха, это же форменная проституция. Наставила мужику рога и гордится. Какая гадость, эта ваша заливная рыба! Чего ты темнишь, говори прямо — чего задумала.

— Чего-чего, не догадываешься? Того самого. Мне… нам с Виктором, кровь из носа нужен ребёнок, лучше сын.

— С превеликим удовольствием буду посаженным отцом, или крёстным вашего сына. Имя придумали?

— Ну, ты тормоз, Родя! Не посаженным… реальным. Об этом будем знать только я и ты. Мы же друзья?

— Не до такой степени. Моё мнение по поводу чистоты отношений тебе известно. Интимные вопросы, тем более, настолько пикантные, можно сказать, сокровенные, имеют право решать только супруги. Семья и доверие — синонимы. Жить во лжи страшно. Выбрось из головы печальный опыт этой психопатки. Вот увидишь — семейные проблемы появятся, и довольно скоро.

— У меня уже… появились. И не просто проблемы — апокалипсис какой-то. Я устала… устала оправдываться, что-то доказывать, расстраиваться по поводу и без. Я извожу себя чувством вины. Эмоциональные качели заканчиваются неврастенией, биполярным расстройством. Лучше сразу в психушку, или пулю в лоб, чтобы долго не мучиться. На Витьку вообще больно смотреть. А выход — вот он, — ткнула в меня палец Варька.

— Изыди, сатана, — попытался я обратить в шутку театральное, как мне виделось, действо, — смерть провокаторам!

На самом деле мне вовсе не было смешно. Варькины глаза, которые никогда не лгут, говорили о том, что она не шутит, — у вас с мужем, и телосложение, и рост, даже голос похожий. Помоги… или я за себя не отвечаю. Отказ исключён. Посмеешь сказать нет — будешь хоронить мой хладный труп.

— Думать не моги. Ты же мне… сестра. Я… не-е-е, я — пас, закрывай эту гнилую тему. Могу с Витькой поговорю. Пусть теперь он к докторам идёт, так будет правильно.

— Ты же знаешь — он гордый. Хочешь, чтобы его кондратий хватил! Я не переживу. Если стесняешься… или противно, я тебе повязку на глаза сошью. Мой грех — моя ответственность. Я настроилась, готова биться за семейное счастье до последнего…

— Последнего чего… хочешь, чтобы Витёк, который любит тебя, который мне как верному другу семьи доверяет, чтобы он растерзал меня в клочья! А я… обо мне ты подумала?

Витька будет носить на руках моего, Варька, мо-е-го ребёнка, а мне придётся всю жизнь делать вид, что я для него никто, что я дядя из соседнего подъезда.

Да и ты… вы же оба девственниками были, сравнивать тебе нечем. Вдруг понравится… тогда как! Любовь — это тебе не шуточки.

А если я влюблюсь, к примеру… плюс общий сын. Я же на твоего муженька войной пойду. У меня тоже самолюбие, мужское достоинство, гордость. Тебе это надо!

— Тебе — нет… наверно. Мне надо. И не влюблюсь я в тебя. Никогда, И не надейся!

— Ах, вот оно как, поматросила и бросила! Тебе никогда не приходило в голову, что мальчик и девочка… что девочка и мальчик, мужчина… что на самом деле такая дружба природой не предусмотрена. Ка-те-го-ри-чески, вот!

— Как это понимать?

— Да как угодно. От перестановки мест слагаемых сумма не меняется.

— Ты с ума сошёл, Соболев! Я серьёзна как никогда прежде. Мне нужна твоя сперма. Не хочешь трахаться — не надо, сдай биоматериал и будь свободен. Дружба дороже глупых принципов.

— Вот именно. На меня тебе плевать, это понятно. Витьку пожалей. Узнает — вены себе вскроет. Или нас с тобой на запчасти разберёт.

Меня-то точно. Голову на кол, чтобы неповадно было чужих жён осеменять а стыковочный аппарат на чучело. И будет тебе, Варька, счастье.

Витька в тюряге, я в раю. Или в аду… без разницы. Ни мужа, ни друга… ни-че-го! Как тебе подобная перспектива?

Нет, подруженька, лучше я эту штуку по доброй воле сам отчекрыжу, или узлом завяжу.

— Типун тебе на язык, Родик! Откуда ему знать, если ты не проболтаешься? Я-то точно молчать буду.

Короче, выревела она эротическое рандеву.

Глаз я, естественно, завязывать не стал. Во все глазоньки смотрел. Врать не стану — наслаждался.

Оплодотворял я её целую неделю, такой уговор был.

Стыдно было, обидно за себя — жуть.

Мы потом долго с Варькой не встречались, глаза прятали, пока она с довольной миной не сообщила о беременности.

Не знаю, что чувствовала она, у меня мурашки по всему телу бегали, холодным потом обливался, уехать хотел, куда глаза глядят — в пустоту и безмолвие.

Навсегда.

Витька на крыльях любви парил. Чего только не накупил для будущего отпрыска.

Наши с Варькой отношения не то, чтобы совсем прекратились, охладели. Разговаривали и встречались редко, по чистой случайности.

Привет — привет. Прощай — прощай.

Животик рос, подруга научилась относиться к этому факту отстранённо, словно я к человеческому зародышу в её чреве непричастен.

В положенный срок родила Варька замечательного мальчонку. Назвали Игорем.

Вот тогда и началось трагикомедия с элементами психологического триллера.

Дело в том, что они оба тёмные, я тоже не рыжий, а сын — словно гриб подосиновик, огненно красный.

Витька-то сам ничего, любому дитяти рад. Скандальное разоблачение маманя его затеяла. Мол, на четвёртом этаже, в двушке, Сёмка Плеханов живёт.

— Как пить дать, — орала на весь подъезд озадаченная странным обстоятельством шальная баба, — его рук дело. Сёмка в ейной поганой вагине побывал. У-у-, шлёндра беспутная. Гони её в шею из нашей жизни. Не нать нам такой невестки… и мальца прижитого на стороне не нать!

Понятно, что те руки она иначе называла, а Варьку за глаза шлюхой принародно кликала.

Слёз и горя было немерено.

Варькины родители к тому времени на родину дедов и отцов жить переехали, до пенсии им далеко было, а Витькины помогать поднимать мальца наотрез отказались.

Семейные отношения погрузились в мрак вражды и неприязни. О любви не вспоминали.

Варька едва руки на себя не наложила.

Стыдно сказать, но и я… короче, вбил себе в голову, что Игорёк и не от меня тоже.

Мужское самолюбие было уничтожено. Я рвал и метал.

— Как Варька посмела мне… мне, лучшему другу, фактически мужу, пусть даже не официальному, в душу плюнуть, изменить… и с кем, с Сёмкой Плехановым, с грибом трухлявым, практически алкашом. На него же без слёз не взглянешь.

Мне была до жути противна вся ситуация от начала до конца. Я сам себе был противен.

Интрига держала в напряжении всех, включая меня.

Полгода, если не больше, пока Витькина мать не настояла на генетической экспертизе, участники шоу выглядели стаей диких животных.

Ситуация накалялась, мы зверели.

Одно дело — подозревать, догадываться, совсем иное — знать точно. Витьке — что он не отец, что любовь, семья, доверие, всё это — иллюзия, фикция. Мне — что меня провели как слепого щенка дважды.

Думаете легко жить с мыслями о том, что любимая женщина, да-да, не подруга вовсе, а любимая, у нас и медовый месяц был настоящий, и мне наставила рога.

Как Кубасов ни сопротивлялся, а подчинился воле родительницы, пришлось. В их семье практиковался по сути самый настоящий матриархат.

Мне тоже было крайне любопытно, кто же на самом деле отец Игорька.

Варька утверждала, прямо-таки клялась, что сын однозначно мой, что мне, конкретно мне, никогда не изменяла, даже мысленно. Кубасов не в счёт

Ага! Так я и поверил после всего, что вылезло наружу, давило на мозг! У меня в роду ни одного рыжего не было. И это — неопровержимый факт.

Когда пришли результаты экспертизы, все, буквально все, даже безучастные зрители, были в шоке.

Отцом ребёнка оказался…

им оказался… Кубасов, собственной персоной. С результатом совпадения наследуемых признаков в девяносто семь процентов.

Вот те на — сюрприз так сюрприз!

Я ревел всю ночь, реально истекал слезьми, до головной боли и помутнения в мозгу.

— Почему не я, по-че-му-у-у-у!!! Я что — бесплоден. Неделю… с любовью в сердце, с огромным желанием, с отчаянной надеждой и невообразимым усердием добивался отцовства. Я… я, а не Витька, чёрт возьми, должен быть родителем Игоря!

Позже выяснилось, что в роду Витькиного отца было много рыжеволосых.

Но свекровь Варьку так и не простила. Как говорится, — часики-то нашлись, а осадочек остался.

Наша с Варькой дружба тоже помалу рассосалась.

Наверно не только она для меня, но и я для неё был немым укором.

Измена — она и в Африке измена, хоть как её обзови, любым фиговым листом прикрой. А Варька, как ни крути — изменила и мне, и Кубасову.

Как же мне было лихо, не передать словами. Любил я её, сильно любил, признаться себе в этом не боялся.

Вот ведь как в жизни случается.

А Игорёк-то всё одно на меня похож, хоть и рыжий.

Дураком я был. Мы ведь с Варькой с детства вместе, даже спали на одной кровати в обнимку, когда родители чего-нибудь отмечали или праздновали. Ведь мог я быть её мужем. Мог! Но не стал. В мозгу сидела прочная установка, даже не так — строгий запрет: с друзьями не спят.

Сам видишь, так я и не женился до сих пор. Однолюб.

— Так женись, какие проблемы? Ты ещё не старик. Оглянись — какие женщины вокруг, одна краше другой.

— Нет, брат, не судьба. Варьку люблю! И Игорёню. Я ведь понял — мы с Витькой вместе его делали. Иначе, откуда у него мужская сила взялась? Не было, не было, а как я там побывал — сразу объявилась. Дыма без огня не бывает. Это я, я чего-то там самое важное у Варюхи разбудил… или у него. У нас ведь, у настоящих мужиков, интуиция — о-го-го!