Скучает. Любит

Валерий Столыпин, 2023

Любовь – волшебство, магия, таинство, чудо! Её невозможно осмыслить, расшифровать, тем более, приватизировать или посадить на привязь. В счастливых семьях межличностные отношения пропитаны воздухом безграничного доверия и свободы. Конечно, не той, где можно жить втроём, вчетвером или попеременно с разными партнёрами. В стабильных семьях нет жёстких правил, нерушимых обязательств, возмещений, взысканий, нормативов и отчётов, зато есть взаимное уважение и гармоничные отношения. Любовь – свободная творческая импровизация, наслаждение вдохновенной коллективной игрой, а не механическое исполнение свода утверждённых раз и навсегда порядков и правил.Но ведь мы не ищем лёгких путей. Потому и жизнь складывается у всех по-разному. Загляните на огонёк, герои рассказов поведают вам много интересного. Вишенкой на торте будут эмоции и чувства, которыми пропитаны насквозь их судьбы.

Всё однажды кончается, но…

Ночь пуста. Это норма. К чему ей казаться полной?

Небеса холодны, как и кровь, как вода в колодце.

В эту странную ночь Я хотел бы писать как Бродский,

О любви. Но на деле выходит сплошное порно.

Саша Бест

Чёрт бы побрал мою врождённую способность двигаться бесшумно.

Лучше бы я этого кино никогда не видел и не слышал. Хотя…

Что поделать, всё уже произошло: изменить видеоряд, остановить движение киноплёнки, закрыть глаза, отвернуться, уйти — не-воз-мож-но-о-о-о!!!

Чувственное изображение на картинке, чёрно-белый абрис безумной страсти на фоне стены, освещённой отражённым светом уличных фонарей, застыло где-то внутри меня: в мозгу, в глазах или где-то ещё вне телесной оболочки.

Объёмная голограмма впечаталась в сознание, словно отлитая в бронзе или высеченная в каменном монолите.

Это был миг… ослепительная вспышка между прошлым и будущим в звенящей темноте моей уютной комнаты… нашей с женой спальне, где мы прожили бесконечно долгие, благословенные и счастливые семь лет.

Честно говоря, я до сих пор не могу убедить себя, что это случилось на самом деле.

Дикая, нелепая случайность. Так хочется думать.

Все векторы судьбы странным образом сошлись в единственной точке, проекцию которой я только что с содроганием и леденящей тоской, сковывающей тело и разум, наблюдал на слабо мерцающем экране.

В электрической системе нашего офиса произошла какая-то странная авария, причину которой никак не могли обнаружить. Потом загорелся цокольный этаж. Понаехали пожарные, здание оцепили. Нас эвакуировали.

Начальство приняло решение отпустить всех по домам, поскольку на улице было темно, холодно и ветрено, а толпа на улице ограничивала аварийной команде свободу действий, а до завершения рабочего дня оставалось чуть больше двух часов.

Не скрою, я обрадовался. У жены как раз был плановый выходной. Мы так давно нигде не были вместе.

По дороге я совершенно случайно купил билеты на концерт Петра Налича, который анонсировали в ночном клубе по соседству с нашим домом.

Две девчушки уступили мне счастливый случай угодить жене: она так любит Петра и его замечательный музыкальный коллектив.

Сердце моё стучало в предвкушении триумфа до которого оставалось восемь пролётов лестницы (лифт почему-то не работал), входная дверь и малюсенький коридорчик.

Я тихо-тихо, как сапёр или разведчик, отворил замок, прошмыгнул в коридор, снял верхнюю одежду, стараясь не скрипеть ламинатом.

В квартире приятно вибрировал таинственный, мягкий полумрак, создающий для выполнения моей приятной миссии замечательный антураж и эмоционально насыщенную атмосферу.

Жена, по всей видимости, прилегла. Или мечтала о чём-то своём, девичьем. На то и выходной, чтобы насладиться тишиной и одиночеством. Сам давно мечтаю о целом дне, посвящённом беспрецедентной, абсолютной лени.

Тапочки я не стал одевать специально, мечтал разбудить любимую поцелуем или ласковым прикосновением.

Я различил в полной тишине едва слышимое шуршание, потом вздох или приглушённый стон.

Додумывать ничего не хотелось: до концерта оставалось не так много времени, если всерьёз рассуждать о том, чего стоит молодой женщине собраться на концерт экспромтом, без предупреждения.

Наслаждение моментом усилилось до размеров экстаза, когда я неожиданно почувствовал резкий, очень знакомый запах страстного поединка мужчины и женщины в постели.

Бред какой-то, странная материализация интимных фантазий.

Вечером, это приключение случится вечером, после концерта и… да, романтический ужин в кафе, а потом, на подъёме настроения в качестве благодарности.

Будет, конечно всё будет.

Понятно, что я тут же отмахнулся от глупой иллюзии, которой пытался увлечь меня изощрённый в интимных интригах мужской мозг, мечтающий скорее обнять любимую женщину.

Ещё один скользящий бесшумный шаг по поверхности полированного ламината…

На фоне тусклого света стены в нашей супружеской спальне красиво извивались две изящные тени. Чудесное видение.

Я едва успел затормозить, когда грациозный силуэт с мягкими девичьими округлостями, нависающий сверху, чувственно выгнулся и застонал.

Кино оказалось озвученным, причём голос был явно знакомый, тот самый голос, которым…

Неужели?! Да нет, глупости.

Я засмотрелся на стремительно раскачивающийся ритм волшебного танца теней.

Хрупкая фигура сверху хлопала летящими крыльями, вибрировала, грациозно и плавно откидывалась назад, застывала на мгновение, падала вниз.

Силуэты приподнимались, сливались, закручивались, порхали, растворялись в темноте и снова возникали на фоне мерцающего экрана, повторяясь на нём искорёженными пространством и перспективой двойниками теней.

Лишь изредка танцоры приобретали объём, когда их вытаскивал из темноты свет автомобильных фар.

Сладострастные звуки эмоционально дополняли потрясающий экспрессией и динамикой соблазнительный видеоряд, который крутили и крутили бесконечно долго.

Светлым каскадом рассыпались по плечам виртуозно скачущей прелестницы поблескивающие искрами волосы, струящиеся по угловатым плечам.

Я был потрясён, шокирован, раздавлен непристойно бесстыдной красотой кинофильма, на демонстрацию которого действующие лица и исполнители наверняка не рассчитывали.

Героиня ролика затряслась вдруг в экстазе, прерывисто задышала, закричала как раненная птица и затихла, позволив второй фигуре взять на себя ведущую роль.

Тени на время неподвижно застыли, переместив акцент на чмокающие звуковые эффекты, на жаркий чувственный шёпот, усиленный концентрированным ароматом похоти.

Мурашки толпой понеслись по моей превратившейся в очаг воспаления коже. Ничего более захватывающего, более интимного и чувственного я не видел ни на одном экране.

Где-то в глубине себя я пытался осознать нелепость и мерзость увиденного, но сложить воедино, поверить в реальность реализации страстного эротического сюжета с женой в главной роли было выше моих сил.

Тем временем любовники поменялись местами.

Крепко скроенный торс переместился вверх, принялся, громко дыша и хлюпая, раскачиваться с ускоряющейся амплитудой. Крошечные ножки летали в такт мощным движениям.

Я стоял в оцепенении, не в силах сдвинуться с места.

Весьма правильно и эффектно в данных обстоятельствах было бы прервать захватывающее эротическое представление продолжительными аплодисментами, переходящими в неистовые овации, потом вызов на бис, включение яркой иллюминации…

Мне хотелось посмотреть в глаза пламенным виртуозам, лично поздравить с успехом премьеры, но на это не было, ни сил, ни желания.

Оставалось дождаться ещё одной кульминации, которая судя по звукам была предельно близка.

Боже, какая нелепость какой дурной вкус, какое абсурдное восприятие действительности, в которой на моих глазах я же был превращён в украшенное ветвистыми рогами ничтожество: глядя на эту фантастическую пошлость, на публичную измену, у меня неожиданно случилась эрекция небывалой силы.

Кажется… кажется я кончил… кончил одновременно с актёришками.

Некоторое время, пока любовник накручивал на пальцы золотистые локоны жены, пока шептал ей на ушко слова признательности, пока громко перецеловывал что-то там у неё внизу, пока видеоряд транслировал лишь вздымающийся пузырь простыни или одеяла, я пытался прийти в себя, пытался принять хоть какое-то взвешенное решение, которого, увы, не было.

Туман в голове усиливался. Ещё мгновение и скорее всего я упал бы в обморок.

Я ощутил на губах солёный вкус: непрошенные, напрасные по своей сути слёзы. Стоит ли сожалеть о том, что стало вечностью, тем более не своей, чужой вечностью?

Всего один шаг между прошлым и будущим отделял меня от любви, которая упорхнула в некстати открытую форточку, только что, только что.

Я видел в динамике, как любимая женщина улетала в параллельную Вселенную, как яростно взмахивала элегантными руками-крыльями, такими маленькими, такими родными и нежными.

Подступило и заперло дыхание страстное желание закричать, затопать ногами, сорвать с негодяев обнажающие их преступную суть покровы, вызвериться, отхлестать по щекам, выбросить нагишом на лестничную площадку, чтобы неповадно было обманывать человека, который верил, верил, верил!

Верил, но ошибся.

У меня был выбор: устроить грандиозный скандал, став на мгновение победителем, или уйти незаметно, по-английски, отпустив ситуацию на волю, чтобы дать себе время обдумать каждую мелочь, каждый штрих предстоящего решения.

Мне было предельно больно, больно физически, словно что-то жизненно важное отчекрыжили от моей чувствительной плоти изуверским инквизиторским приспособлением, тщательно продуманным, чтобы причинять максимально возможные страдания.

За несколько мгновений, впрочем, я совсем не представлял порядок и размер реальной временной шкалы, потому, что она немыслимо растянулась, образовав нечто вроде подвижного вывернутого наизнанку тора, возвращая и возвращая события в точку кристаллизации событий, разрушивших до основания ощущение мира во мне и меня в этой агрессивной, склонной к разрушению иллюзии.

Перед глазами поплыли обрывки чьих-то фраз, чёрно-белые мерцающие кадры суетящихся теней, резкий свет. Потом начали проявляться уродливые испуганные лица, выглядывающие из помятых простыней.

Любовник бочком сполз с супружеского ложа, зажал некий сморщенный предмет, болтающийся между ног.

Эхом звучали странные фразы пытающейся обосновать случайность произошедшего спектакля жены. Тщедушный мужчинка прыгал на одной ноге, пытаясь вдеть ногу в непослушную штанину, распихивал по карманам трусы и носки, извинялся, давал нелепые обещания.

Жена хлопала ресницами и губами, словно пыталась поймать пузырьки воздуха, спрятала под подушку использованные не по назначению трусики, стыдливо закрывала ладонями торчащие вишнями соски, суетливо накручивала на торс простыню.

Глядя на это представление, спонтанно созрело решение: какого чёрта я должен страдать по такому позитивному в принципе поводу? Карты, пусть и случайно, вскрыты, секреты обнажены, выставлены на обозрение. Шулер утратил шанс показывать фокусы.

Меня тут же отпустило. В голове и теле появилась лёгкость.

Я рассмеялся, рассмеялся им в глаза, сказал, что чёрно-белое зрелище чувственного секса, особенно завершающий аккорд, было впечатляющим, что я даже предположить не мог, насколько у меня темпераментная, гибкая и чувственная спутница жизни — просто цирковая акробатка, гетера, танцующая фурия.

Посылаю бывшей жене воздушный поцелуй, разворачиваюсь и триумфально удаляюсь, оставляя парочку в полном замешательстве.

Жаль, что не догадался снять пикантную сцену на телефон: в голову не пришло.

Ну и ладно. Зато я под впечатлением.

Моя жизнь, мои правила. А они… пусть сами разбираются. Каждый остаётся при своём: им секс, мне свобода от обмана.

И всё же интересно — как давно любимая водила меня за нос?