Былицы

Валерий Свешников

Автор рассказывает о приключениях на жизненном пути. Он учился в Вологде, работал на паровозе в Горьком. Армейская служба прошла на Урале. Потом была учеба в Ленинградском университете с интересными событиями, включенными в книгу. Он работал биологом на Дальнем Востоке, много плавал и путешествовал по Приморью и описал интересные моменты тех лет. Работает в Санкт-Петербурге и повествует о любопытных событиях и встречах с интересными людьми.

Как я чуть было не утоп

На реке под Соборной горкой каждое лето строили купальню, или «купалку», как мы ее называли. Там имелась «ванна» с плавательными дорожками. Стояла вышка для прыжков в воду с площадок на высоте в три и пять метров. Кроме того, всегда сооружался «лягушатник» — тоже наше название, — где малышня, не умеющая плавать, могла порезвиться. Настоящих купальщиков, да и малышей, особенно в жару и под вечер набиралось много.

В самом раннем детстве мы еще застали при «купалке» раздевалку, типа гардероб. Она казалась уютной, возможно, из-за цветных стекол в больших окнах. Мы забирались в нее погреться в особо холодные дни.

Хотя, казалось бы, зачем в холод купаться? Однако вологжане холода не боялись никогда. Я уже упоминал, что конец учебы в начальных классах приходился на девятнадцатое мая. То есть с двадцатого мая начинались летние каникулы.

А раз летние каникулы начались, то и лето считалось наступившим, поэтому в этот день мы дружно шли купаться. Вода обычно еще холодная, иногда просто ледяная, — ведь еще не спало весеннее половодье.

Кстати, «купалку» в мае еще только начинали ладить, но купались мы и без нее — ныряли с плотов, что считалось занятием опасным, но очень увлекательным.

Так вот, согреться после купания удавалось только у костерка или между бревен, которые только что вытащили из разобранных плотов. Мы забирались в любые углубления между бревен, чтобы укрыться от пронизывающего весеннего ветерка, но если светило солнышко, то этого уже достаточно.

На «купалке» в жару собиралось столько народу, что боны — дощатые плавающие настилы — погружались частично в воду. Помню, что я был в один из таких жарких погожих дней в «лягушатнике», потому что еще не умел плавать. Учился я держаться на воде, как и все, с помощью наволочки от подушки. Ее можно легко наполнить воздухом, при этом объем его можно менять в соответствии со своим весом и умением плавать.

В тот раз я уже накупался и собирался идти в раздевалку погреться. Пробираясь между купальщиками, вдруг увидел, что одному из мальчишек повезло — он оглушил крупную густеру, ударив проволочным прутом по воде.

В то время таких «рыбаков» почему-то встречалось много. В чем заключался резон таким способом добывать десятки, а может быть сотни мальков, до сих пор не понимаю. Но эта оглушенная рыбина показалась мне большой, да еще и азарт рыбака прибавлял прыти. Короче, взмахнул я наволочкой, наполнил воздухом, да и сиганул за рыбой в воду.

А там не оказалось дна! Наволочку из рук вырвало — я же к такому повороту событий не был готов. В рот полилась вода, сквозь желтовато-зеленую воду я видел солнце, но выбраться на воздух, на солнце не удавалось. Я изо всех сил колотил по воде руками, но мог лишь изредка выныривать и жадно хватать ртом воздух.

На мостках вокруг стояли зеваки, и никто не бросался мне на помощь! До сих пор не понимаю почему.

Случайно я повернулся спиной к берегу, и вдруг несколько раз коснулся дна ногами при более глубоких погружениях. Этого, возможно, было достаточно, чтобы отталкиваться от дна и выныривать из враждебной воды.

И так, временами глубоко погружаясь до дна, нелепо двигаясь почему-то спиной к берегу, я едва выкарабкался из воды.

Потрясение случившимся оказалось так велико, что я с полчаса стоял, а потом еще и сидел, уставившись в одну точку. Во мне боролись ужас и радость. Я радовался тому, что ЖИВ, что сейчас сижу и греюсь на солнышке, а ведь мог бы УТОНУТЬ и лежать там, в пучине!

После этого события твердо решил научиться плавать, но удалось это только на следующий год. Когда же научился плыть по-собачьи, и родители убедились в этом, мне они стали говорить, шутя, конечно: «Утонешь — домой не приходи».