Концы узла

Валерий Пушной, 2022

В бизнесе нередко многое определяется выбором партнеров. Когда выбор неудачен, все запутывается в тугой узел неразрешимых проблем. В такой ситуации приходится балансировать на грани жизни и смерти. У Глеба Корозова дела шли хорошо, пока не возникла жизненная опасность, в которой он заподозрил своих партнеров. Тревога нарастала, как снежный ком, который, казалось, вот-вот накатит и раздавит. Возможно, так и случилось бы, если б в этих обстоятельствах не пришла помощь, откуда Глеб не ждал.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Пушной В. А., 2022

© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом «СКИФИЯ», 2022

* * *

1

Стояла осень. Ночи были холодными. По утрам свежий ветер продувал насквозь легкие куртки на людях, пробирал до костей. Выходя из подъездов, все ежились и ускоряли шаг. К обеду прохлада становилась меньше. В небе появлялось неяркое солнце, едва пробиваясь сквозь облака и тучи. Летнего тепла больше не было. И ждать его не приходилось. Бабье лето прошло, а второго бабьего лета не будет.

Нынешнему утру ночь, как обычно, оставила хмурую пелену на небе и серую лохматую дымку в закоулках. Ветер гнал желтую листву по асфальту, срывая ее с деревьев. Те обнажались неохотно, судорожно удерживали трепещущие листья на ветвях, точно ветер срывал с них одежду, которая скрывала изъяны, кои не хотелось никому показывать. Впрочем, неминуемость происходящего не была смертельной, как, например, не смертельно приближение зимней медвежьей спячки.

Во двор дома, где жил Корозов, вкатил автомобиль. Водитель Глеба Никола с серыми глазами и в сером костюме глянул в постное лицо ерзающего на пассажирском сиденье высокого черноволосого охранника в куртке болотного цвета на молнии до подбородка. Потом, остановив авто, привычно окинул глазами двор, большую детскую площадку, обнесенную низеньким декоративным заборчиком, машины вдоль подъездов, присмотрелся внимательнее. Его интерес вызвал внедорожник на другом конце дома. Никола еще раз провел взглядом по машинам. Свел белесые брови к переносице, хмыкнул, кивком головы показал охраннику:

— Вон внедорожник с той стороны видишь? — спросил скороговоркой, — приглядись на всякий случай!

Посмотрев с любопытством через лобовое стекло, охранник неопределенно пожал плечами:

— На углу что ли? Вижу. И что?

— А то! — повысив голос, пояснил водитель. — Я в этом дворе каждый день бываю, могу с закрытыми глазами рассказать тебе, где, что находится. Все машины здесь наперечет знаю. Знаю, где какая стоит, и какой человек за руль садится. А этот внедорожник вижу впервые. — Он протянул руку к ключу зажигания, чтобы заглушить мотор, но передумал и опять проговорил. — Я давно работаю водителем у Глеба. Столько передряг с ним пришлось испытать, не дай боже. Другой на моем месте сбежал бы уже. А я закалился с ним, глаз стал наметанным, реагирует на любую мелочь. Я убедился, что в нашей жизни мелочей не бывает. Знаешь, мелочь — это у дурака мелочь, а у нормального человека все под прицелом. Привыкай и ты к этому, если хочешь стать настоящим мужиком! — он пригладил ладонью редкие волосы на затылке, с боков наползающие на заметные уши, и опять повел глазами в сторону внедорожника. — Ты, Леша, секи в оба! Хорошо бы ухватить номерок, когда выезжать будет. На всякий случай! — помолчал и добавил настороженно. — Что-то у меня по коже рябь идет, — поморщился. — Сейчас у Глеба, видать, нелегкая пора. Я по нему вижу. Нервничает часто, — водитель хлопнул охранника по колену. — Не спускай с этой машинёнки глаз, Леша. Наживай опыт!

Усмехнувшись, парень глуховатым голосом отозвался:

— Я и так — во все глаза.

— Это хорошо, — похвалил Никола. — Проверь еще свой травмат!

Рука Леши скользнула под куртку, провела по металлу ствола за поясом:

— Что его проверять? — сказал тем же голосом, нащупав пистолет. — Он на месте. А ты что-то очень разговорился сегодня! Что это за червяк точит тебя?

Не отвечая на вопрос, чувствуя непонятное беспокойство, водитель глянул на часы на запястье и в плечо подтолкнул охранника:

— Топай за Глебом, Леша, топай. Время.

Живо вывалившись из салона, Леша затрусил к подъезду, краем глаза цепляя внедорожник на другом конце дома. Черт его знает, зачем стоит это авто. Может, Никола перестраховывается, может, просто втирает мозги, туфту гонит, играет у него на нервах, а, может, по опыту почуял что-то. Как бы там ни было, лишний раз заострить глаз работе не помешает. Он приостановился на крыльце, набрал код. Дождавшись ответа, доложился, боковым зрением, не выпуская из вида внедорожник. Открыв дверь подъезда, скользнул внутрь. Пробежал мимо помещения консьержки, из окошка которого высунулось пожилое лицо. Женщина открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела ничего спросить. Охранник быстро поднялся на этаж. Подойдя к квартире, нажал на кнопку домофона:

— Охрана, Глеб! Это я! Леша! — повторил те же слова, что и перед входом в подъезд, после чего замер на месте.

Дверь открылась через минуту. Через порог твердым шагом переступил Корозов. Высокий, плотного сложения, в светлом костюме, галстуке, белой рубахе. Чуть удлиненное лицо чисто выбрито, стрижка не очень короткая, вид озабоченный. Как будто какая-то привязчивая мысль безудержно долбила ему мозг. Глеб на миг встал на площадке, рассеянно кивнул на приветствие охранника. Если бы водитель несколько минут назад в машине не высказался о нелегкой поре у Глеба, охранник даже не обратил бы внимания на сосредоточенный взгляд Корозова. Мало ли какие мысли мечутся в голове того. В бизнесе всегда забот полон рот. Это кто никогда не занимался им, тот думает, что все само собой делается, а бизнесмен только стрижет купоны. Увы, дураков не сеют и не пашут, они сами откуда-то вырастают. Вспомнив предостережение Николы, охранник подобрался, напрягся, плотно сжал губы. В глазах появилась такая же сосредоточенность, как у Глеба. Спустились вниз. Консьержка молчаливо проводила их взглядом до выхода. Выскочив первым из подъезда, охранник пробежал глазами по сторонам. Корозов, по обыкновению, приостановился, придерживая дверное полотно, не давая закрыться. Вдохнул свежий утренний воздух, хлынувший с улицы в подъезд через открытую дверь. Леша отметил про себя, что во дворе ничего не изменилось, и внедорожник стоял на прежнем месте. Может, на него и не стоило обращать внимания: мало ли кто, когда и к кому приехал.

В это время Никола приспустил стекло в авто и ждал, наблюдая за Глебом. Где-то под сердцем продолжал возиться червячок непонятного волнения. Покосился на внедорожник. Как будто все спокойно. Не исключено, что за тонированными стеклами никого нет. Никола опустил стекло ниже и через зубы втянул в себя утреннюю прохладу. Напряжение как будто стало уходить. Он даже зажмурился на какое-то время, откинувшись к спинке сиденья, и начал расслабляться. А когда открыл глаза, его словно ударило током. Увидел, когда за Корозовым закрылась дверь подъезда, как стекло в пассажирской двери внедорожника поползло вниз. В образовавшуюся щель выставился ствол с глушителем. Все вмиг стало ясно. Интуиция не подвела. Страхи были не напрасны. Никола торопливо зашарил рукой в бардачке между сиденьями, выхватил оттуда травмат, распахнул дверь, гортанно выкрикнул, предупреждая Глеба и охранника:

— Стрелок! Назад! В подъезд!

Но Леша тоже увидел ствол, показавшийся из салона внедорожника. Опережая крик водителя, он сильно за рукав рванул Глеба книзу. Тот от неожиданности не удержался на ногах, стал падать на тротуар. И в момент падения почувствовал, как плечо больно обожгло пулей.

Выпрыгнув из автомобиля, Никола стал беспорядочно стрелять по внедорожнику, надеясь угодить в щель, из которой торчал ствол стрелка. Но попасть было сложно, потому что стрелял не прицельно, перемещаясь с места на место, чтобы не угодить под пули из внедорожника. Одновременно с ним стрелял из своего пистолета Леша, пригнувшись и припав на одно колено около Корозова, прикрывая его собой.

Лежа на сером грязном асфальте, Глеб скрипел зубами, не видя, откуда велась по нему стрельба. Чувствуя, как по руке течет струйка крови и мокнет рукав, он морщился и пытался осмыслить вдруг возникшую угрозу. Впрочем, почему «вдруг возникшую»? Последнее время его затылок точно ощущал на себе чей-то придирчивый взгляд. Словно тот везде преследовал его, привязался и не отставал. На душе делалось неспокойно. Глеб пытался понять, что происходило, как бы ощупью выискивал причину, но тщетно. Ломал голову. С партнерами и конкурентами как будто особых трений не было. Врагов тоже не видел. Он попросту не старался их заводить. А больше, что еще могло быть? Между тем, это покушение явно показывало, что вокруг него что-то творилось. Интуиция не обманывала. Однако даже догадаться не мог, кому понадобилась его смерть, кто пытается убрать его, как игрока с поля. Глеб прокручивал в голове все возникавшие проблемы в бизнесе в последний период, и не мог зацепиться ни за одну из них, чтобы понять и объяснить себе, откуда может дуть ветер? Кто за всем этим стоит? У него выносило мозг от неопределенности, терпение начинало выходить из берегов, но он не мог предпринять никаких контрмер. Разумеется, усилил охрану в офисе, начальник охраны подобрал ему нового охранника с хорошими бойцовскими качествами, однако все старания уходили, как вода в песок. Они, к сожалению, не смогли помешать происходящему сейчас. И, как результат, он раненный в плечо лежит на грязном затоптанном и заплеванном асфальте лицом в пыль и в собачью вонь, в полном неведении и недоумении. Все внутри кипело. Он готов был вскочить на ноги и ринуться туда, где засел стрелок. Схватить его за горло и вытряхнуть информацию о заказчике. Глеб по натуре был человеком деятельным. И он, превозмогая боль, уже, было, дернулся, чтобы начать действовать. Однако рука охранника жестко прижала его к асфальту, так жестко, что Глеб не ожидал подобного. Вроде и с виду парень не громила. Сухопарый и подвижный. А давит так, что боль от раны ушла на последний план. Раздражение в данный момент съедало его. Но, делая усилие над собой, он пережидал, чтобы остаться в живых и выявить того, кто заказывает музыку. Разумеется, он во всем разберется. Больно било лишь то, что не может немедленно предпринять ответных действий. Безусловно, придется подключить Акламина. Без Аристарха никогда не обходилось. По всему видно, взялись за него нешуточно. Боль в плече стала усиливаться. В ушах зашумело, Сквозь этот шум он услыхал гортанный крик Николы.

— Леша, водила опустил стекло! Бей по нему! Никуда не денутся, прижучим, как тепленьких!

Но внедорожник резко газанул, сорвался с места. Травмат охранника исторг пулю. Авто повело в сторону бордюра. Перескочив его, машина уперлась в дерево. Из пассажирской двери выскочил парень в черной рубахе и метнулся прочь от автомобиля. Охранник снова нажал на спусковой крючок. Пуля обожгла чернорубашечнику ягодицу. Он споткнулся и завалился набок.

— Так его, Леша, так! — выкрикнул одобрительно Никола и бросился к внедорожнику.

Повернувшись к Корозову, охранник, продолжая держать травмат наизготовку, проговорил:

— Сейчас, сейчас, Глеб, потерпи, не вставай. Пусть Никола сначала проверит, что там к чему.

Подбежав к внедорожнику, Никола дернул на себя водительскую дверь. Водитель повис на руле, уткнувшись в него носом. Длинные волосы упали на лицо. Плечо, щека, шея, ухо и клетчатая рубаха в крови. Никола метнулся к парню в черной рубахе, притихшему на асфальте. Перевернул на спину. И увидел в руке пистолет, направленный на него. Машинально сделал прыжок влево. Пуля из ствола парня прошла мимо. Никола тоже выстрелил, прыгнул за придорожный куст, упал животом в траву. В голову прибежала мысль, что допустил промашку. Непростительную. Впрочем, партия еще не сыграна. Разумеется, исправлять ошибки всегда сложнее, лучше не допускать их. Но что есть, то есть. Ошибаются все. Важно, чтобы ошибка не привела к фатальному исходу. Ведь в руках противника боевой ствол, а не травмат. Задача — не угодить под его пулю. Впрочем, возможно, противник не ведал, что противостоит травматам. В противном случае его поведение могло быть совершенно иным. Никола крепко сжал рукоять пистолета, окликнул, выглядывая из-за куста:

— Эй, ты! Бросай ствол! Пока шкура цела! А то решето получится!

В ответ раздался выстрел, и злой хрип:

— А ты покажись! — голос звучал насмешливо, с издевкой. — Проверю на прочность твою шкуру!

Показалось Николе, что как будто, где-то он уже слыхал этот голос, но, когда переворачивал парня на спину, лица его не признал. А голос. Черт его знает, где и когда мог слышать. Сейчас не время вспоминать. Теперь только напор мог помочь завершить дело быстро и с успехом. Напор превосходящими силами. А для этого нужен Леша. Никола посмотрел в сторону подъезда, мысленно подгоняя охранника увести Глеба в подъезд, пока стрелок был на мушке. Удача в настоящий момент просто необходима, чтобы взять за глотку этого стервятника. Выпустить из рук никак нельзя. Никола выглядывал то с одной стороны куста, то с другой, обдумывая дальнейшие действия. Голова гудела от мыслей. Стрелок лежал на животе, вытянув вперед руки с пистолетом. Выбирал момент, ждал. Никола снова подал голос:

— Доиграешься, гад! По-хорошему предлагаю, брось ствол!

Реакция последовала неожиданная: противник хихикнул и назвал его по имени:

— Дерзай, Никола! Тебе первому отходняк будет!

Удивившись, что стрелок назвал его имя, Никола не подал вида, но громко спросил:

— Себя назови, чтоб я на кладбище не ошибся и цветочки не на ту могилку не положил! Хотя много чести для тебя, чтобы я цветы клал на твою могильную плиту! Зарастет она травой-бурьяном, и никто о тебе больше не вспомнит! — раскинув ноги, Никола упер носки обуви в землю, подождал ответа, глядя сквозь ветви куста, потребовал. — Кто тебе моего шефа заказал?

В ответ ствол с глушителем фыркнул, пуля срезала ветку над головой Николы. Он пригнулся. Подумалось, прицельно садит, зараза. Надо быть осторожнее. Стрелок помедлил, после чего усмешливо выдавил из себя хрип:

— А ты философ, Никола! Про могилки рассуждаешь. Рано или поздно все там будем! Никого не минует чаша сия. Тогда уже все равно станет, зарастет она или цветочки на нее приносить будут. А, может, ты не философ, а просто придуриваешься или дураком родился?

— Ах ты, клоп человеческий! — вспыхнул Никола. — Посмотрим, кто из нас дурак! Твоя башка под прицелом! Бросай ствол, а то отправлю тебя к твоей прабабке!

Опять пистолет стрелка фыркнул пулями в ответ, и снова пули срезали ветки куста над головой Николы. А одна из них угодила в бордюр перед кустом, отколов кусок от бордюрного камня. Противостояние затягивалось. Конечно, Никола хорошо видел противника. Тот лежал на дороге, как на блюдечке. Головой повернут к нему. Никола мог бы легко всадить в эту голову пулю. А вот противнику было сложнее. Он плохо контролировал водителя Корозова. Того скрывал куст и высокая трава. Стрелять наугад было глупо. Хотя можно было бы попробовать. Вполне допустимо притянуть за хвост фортуну. Но для этого нужна была обойма с патронами, а у него их осталось — кот наплакал. Потому приходилось выжидать, когда Никола отчетливо появится на мушке ствола. Со своей стороны Никола, пока Леша был занят с Глебом, тоже ждал, когда у стрелка закончатся патроны, чтобы взять его тепленьким. А пуля в голову, хоть и из травмата, совсем не гарантировала этого. Время от времени он дергал парня своими окриками:

— Эй ты, я жду! Долго созреваешь! Мое терпение может лопнуть, и я всажу тебе пулю в башку! Тебе крышка, если не положишь ствол! Хана! Или ты окончательный дурак и не понимаешь этого? Кончай заниматься дурью! Сдавайся! — Никола ругался и уговаривал одновременно.

В это время охранник помог Глебу подняться на ноги и они, пригибаясь, вернулись в подъезд. Вошли в помещение консьержки. Глеб, затрудненно дыша, опустился в кресло. Его била мелкая дрожь. Все так скверно. Неизвестность брала за горло, душила. Он молчал. Нервная морщина дергала щеку. Мысли в голове набегали одна на другую, не давали времени, чтобы сосредоточиться. Сунул руку в карман, достал телефон, позвонил начальнику охраны:

— Исай, давай с охранниками к моему дому! На меня было покушение! Сообщи Аристарху!

Полнотелая женщина с сединой в волосах и родинкой на подбородке в просторной вязаной кофте и такой же просторной юбке, консьержка, испуганно охала, помогая Леше снимать с раненного плеча Глеба пиджак и окровавленную рубаху. Достала аптечку:

— Ничего тут нет, ой, ничего нет в этой аптечке! — суетливо задвигалась и закудахтала, как курица наседка, на все помещение. — Бинта нет. Куда же он подевался? Все было. Все было. А теперь нет. Всегда так. Когда что-то нужно, никогда не найдешь. Ну что за люди. Ну что за люди! — охала она, непонятно, кого имея в виду. — Да кто это по вам стрелял? Да как же это можно стрелять в живого человека? Как можно убивать? Это же убийцы какие-то.

С трудом под скрип зубов Глеба, наконец, стащили с его плеч простреленный пиджак и окровавленную рубаху. Корозов, морщась от боли, раздраженно выдохнул:

— Разорвите ее вместо бинта!

Замерев в нерешительности, консьержка всплеснула руками:

— Разорвать рубаху? Так ведь новая. Ой, да о чем я? — видя, как охранник расправляется с рубахой, закачала головой. — Что я говорю? Что я говорю? У вас все плечо в крови. Вас хотели убить. За что вас хотели убить? Зачем? — спрашивала с захлебом.

Что можно было ответить ей? Корозов и сам хотел бы узнать ответ на этот вопрос. Мозг кипел.

Оставив Корозова в белой окровавленной майке, разорвав ткань рубахи на полосы, Леша протянул их консьержке:

— Ты, мать, не суетись, перевязывай! — посоветовал. И Корозову — Надо бы Николе помочь, Глеб. Похоже, он стрелка прижучил, а тот огрызается!

— Иди! — махнул здоровой рукой Глеб, смотря, как женщина неумело пытается приспособиться перевязать рану. — Будь осторожнее! Надо взять живым!

— Я в полицию позвонила, когда стрельба началась, — торопливо сообщила консьержка, накладывая на рану полоску ткани.

Мотнув головой, охранник пробормотал:

— Молодец, мать, что позвонила, правильно живешь! И впредь действуй так же! Значит, скоро полиция сюда прибудет. А я побегу к Николе! — он крутанулся на месте, выхватил из-за пояса травмат и выскочил за дверь.

— А как же иначе? — округлив глаза, послала ему вдогон женщина. — Ведь в людей стреляют! Вот, человека чуть не убили, — заглянула в глаза Корозову. — Я работаю здесь недавно, но про тебя уже слыхала, Глеб. Сменщица рассказывала кое-что. Беспокойный ты человек, Глеб. Видный, солидный, но беспокойный. Жене с тобой, видать, не сладкое житье. А и впрямь, какой женщине понравится, когда вот так все происходит? — на минуту она умолкла, завязывая узел на плече, потом продолжила. — Я знаю твою жену Ольгу. Красивая она у тебя. Пожалел бы хоть ее, Глеб. Надо ей сообщить. Она ж ничего не ведает. Отправила тебя на работу целехоньким, и вот нате вам подарочек ей такой приготовил. Слава богу, что хоть так все обошлось, — потрогала руками повязку, не ахти, конечно, какая, сноровки медицинской нет, но все-таки более-менее. Отошла к столу и опустилась на стул.

На ее слова Корозов ничего не ответил. Консьержка была права. Что можно сказать? Он никогда не хотел бы расстраивать Ольгу, но так получалось. Так складывалось, что нередко оказывался в сложных обстоятельствах не по своей вине. И, к сожалению, Ольгу тоже не обходило это стороной. К великому сожалению.

Сейчас Глеб не знал, как лучше поступить: позвонить Ольге или не стоит. Зачем пугать, если все обошлось. Но, с другой стороны, она все равно узнает. В этот момент, когда он еще раздумывал, дверь помещения распахнулась и на пороге возникла запыхавшаяся Ольга. В домашнем розовом халате и мягких пушистых тапочках. С растерянным лицом и смятением в широко раскрытых красивых глазах. В руках было кухонное полотенце, про которое она, очевидно, совершенно забыла в последний миг, когда метнулась из кухни к входной двери. Так и выскочила с ним. И сейчас не замечала его. Просто судорожно, бессознательно сжимала пальцами и все. Как ветер, ворвалась внутрь помещения на маленький пятачок, увидела в кресле Глеба в крови и с неумелой повязкой на плече. Бросилась к нему, не видя за столом консьержки:

— Я так и знала, я так и знала! — твердила впопыхах. — Я почувствовала, что с тобой что-то произошло, когда за окном прозвучали выстрелы. Выглянула в окно, а тебя нет! И твой водитель с пистолетом бежит куда-то. Я сразу все поняла. — Ольга присела перед ним на корточки, прижалась к коленям. — Перепугалась за тебя! Ноги подкосились! Не помню, как выскочила из квартиры! Ты живой, господи, ты живой! Что это было, Глеб? Кто это сделал? — посмотрела на плечо и на пятна крови на майке.

Наконец обратила внимание, как он крепился, чтобы не показывать боль от раны, представила, чего ему стоило это, и у нее на глаза наплыли слезы. Она-то хорошо знала своего мужа. Дотронулась до повязки, волнуясь, забегала глазами вокруг себя, говоря:

— Надо немедленно в больницу! Немедленно. «Скорую». И позвонить Акламину.

Наблюдая волнение жены, Глеб, пытаясь успокоить ее, стал гладить по голове:

— Все нормально, Оленька, все нормально, полицию уже вызвали.

— Да, да! — торопливо подтвердила консьержка, поднимаясь со своего места и отступая от стола. — Я сообщила в полицию. Сразу же сообщила, как только услыхала стрельбу на улице. Они обещали приехать. А в «Скорую помощь» сейчас позвоню. Сейчас, сейчас! — она схватила со стола телефон и стала набирать номер. — Как же я не подумала? Что у меня с головой? Совсем оплошала, — частила, удивляясь самой себе.

Вдруг Ольга спохватилась, оторвалась от Глеба, лихорадочно вскочила на ноги, воскликнула:

— Надо сменить майку! Срочно надо сменить майку! Не в этой же ехать в больницу. И рубашку новую, и пиджак, — метнулась к двери.

Не успев остановить ее, Корозов вслед выпустил:

— Успокойся, Оленька! Ничего не надо! Остановись!

Но остановить Ольгу было невозможно. Да она и не слышала его. Но если б даже слышала, все равно не послушалась бы. У нее как будто произошел нервный срыв, она не могла стоять на месте. Ей нужно было двигаться, двигаться, двигаться, что-то делать для мужа. Все равно что, главное, для него. Быть ему необходимой в эти минуты. Чтобы он чувствовал ее заботу. Чтобы отступала его боль.

Возвратилась Ольга быстро. Как будто туда и обратно слетала. В руках держала чистую майку, белую рубаху и другой пиджак. Полотенца в ладонях больше не было. Посмотрев с укоризной, Глеб ничего не сказал. Что можно было сказать любимой женщине на ее заботу? Только спасибо. Выпрямив спину в кресле, он обнял жену, прижал к себе, когда она подошла вплотную.

После этого, положив на спинку кресла вещи, Ольга заботливо и аккуратно сняла с него майку и надела чистую. Затем так же аккуратно накинула ему на плечи новую рубаху. Глеб не сопротивлялся, видя, как жена постепенно успокаивается.