Курсантский десант

Валерий Петрович Екимов, 2023

Это в сущности весьма небольшая повесть. сотканная из нескольких потерянных во времени записок в серии "Дорогие мои курсанты восьмидесятых", лишь об одном ярком событии из жизни первокурсников военно-морского училища, случившегося на первой в их жизни курсантской практике

…Жаркое южное лето начала восьмидесятых.

Затерянная среди раскалённых, словно в настоящей африканской пустыне, невысоких горных хребтов, сопок, неизвестная бухта.

Время около пяти часов утра.

Плац учебного центра морской пехоты.

Объявлен «Большой сбор»!..

Весь личный состав Учебки, в том числе и мы, курсанты 1-го курса одного из военно-морского училища, накануне прибывшие сюда из милого умеренно-прохладного города на Неве для прохождения практики, в полной походной амуниции бойко выскакиваем на огромную, с футбольное поле, площадь — плац. Асфальт под ногами, не сумевший остыть за ночь от вчерашнего тропического пекла, плывет, излучая противный запах химии и духоты. Около десятка курсантских классов-взводов споро образуют контуры «коробок», выстроенные походным порядком по три колонны вдоль четырехэтажной матросской казармы, куда поместили нас вчера вечером по прибытию на последний этаж.

Бравый, почти двухметровый, молодцевато-подтянутый полковник Великанов, в прошлом настоящий боевой офицер морской пехоты, а ныне руководитель нашей курсантской практики, придирчиво принимает доклады от командиров рот, то и дело, заставляя их повторить свой доклад, дабы добиться четкой фиксации строевой шага и… голоса.

— По плацу весь личный состав ходит либо строевым шагом, либо бегом, — то и дело взрывается над нашими головами его высокомерный командный «рык» на очередного докладывающего. — Курсанты перемещаются только строем в составе подразделения, — ревет он в сторону опоздавших, всё ещё выскакивающих из казармы.

Получалось так, что при выходе из казармы, хочешь того или не хочешь, но ты всё равно попадешь на плац, а значит — парадокс! — движение должно происходить только строем и только в составе группы.

Полковник счастлив — он в своей стихии!

Возглавляемая им кафедра морской пехоты единственная в морском училище, где служат строевые сухопутные офицеры, и потому на них традиционно возложена миссия обучения строевой подготовке весь личный состав подразделения. За это-то преподавателей кафедры и недолюбливают, но, одновременно, и боятся, обзывая за глаза по-морскому пренебрежительно — «Сапоги».

— Внимание!.. Ставлю боевую задачу, — эхом разносится в утренней тишине звонкий голос полковника.

Воцаряется «гробовая» тишина на всем пространстве вокруг плаца. В беспокойном молчании застывают даже несвоевременно разбуженные бакланы на крыше казармы, перестав шибуршать, каркать и шевелиться.

— То-ва-ри-щи офицеры, мичмана и курсанты, объявляю время: «Че минус четыре»! Требую высадить десант, атаковав условного противника, занявшего сопку на юго-востоке бухты, и в течение четырёх часов создать на ней боевые позиции для обеспечения приема основных сил морской пехоты со стороны моря, — четко выговаривая каждое слово, слог, букву командует Великанов. — Вопросы есть?.. Нет!.. Напра-а-аво!!! Бего-о-ом а-арш.

Итак — штурм начался, курсантский десант двинулся на занятие позиций наверху ближайшей от нас сопки!

Время — «Че минус четыре», точнее уже «…минус три, полста пять»!

«Раз — два, раз — два…».

Сопка со стороны нашей Учебки, кажется, не такая уж и высокая.

«Раз — два, раз — два…».

Да и находится вроде б совсем недалеко — вон она, рукой подать.

«Раз — два, раз — два…».

Но чем ближе к ней, тем круче становится подъем.

«Раз — два, раз — два!.. Шагом… марш!..».

Светает.

«Раз — два, раз — два…».

На юге, в отличие от нас, солнце встаёт и садится под прямым углом — сумерки короткие.

«Раз — два, раз — два…».

Пространство быстро раздвигается.

«Раз — два, раз — два…».

Вон уже появляются первые очертания голых чёрных камней, хаотично нависающих отвесными, высотой с десятиэтажный дом, стенами над мирно блестящей где-то внизу водой.

«Раз — два, раз — два…».

На проступающих бескрайних просторах просыпающегося моря угрюмо вырисовываются тени каменных исполинов. Загорающаяся от восходящего солнца морская гладь сливается где-то там, далеко, с нежной глазурью безоблачного неба.

Горизонта — словно нет!

«Раз — два, раз — два!.. Стой!..».

Сопка взята!

Время — «Че минус один»!

Получается, что мы на целый час раньше выполнили поставленную нам учебную задачу, остаётся лишь занять линию обороны вдоль неприступного побережья, да, по возможности, окопаться здесь как-нибудь до подхода… главных сил. Вообще-то место для тренировки идеальное. Брать сопку и с берега-то совсем даже непросто, а уж с моря, где почти отвесные стены, даже в полный сегодняшний штиль, почти невозможно, ну, как минимум нам… обыкновенным морским курсантам.

Что ж — теперь пора бы подумать и о… «земном»!

После трехчасового перехода ни я один уж целую вечность проклинаю свою ленинградскую застенчивость, что не позволила в ночной суматохе уличить секундочку для посещения казарменного гальюна с пятью симпатичнейшими отверстиями на сотню человек в полуметровом подиуме над кафельным полом. Там всё идеально просто, функционально, сердито — никаких перегородок, дверок, замков! Вода постоянно циркулирует где-то там внутри — чистота и стерильность обеспечены, вот только всё до безобразия публично и бесцеремонно, а это, знаете ли, слегка осложняет выполнение «миссии».

— Разойдись! — голоса командиров тонут в проснувшемся бесконечно живом, оказывается, пространстве. — Привал — до особого распоряжения!

Курсанты приходят в суетливое разнонаправленное Броуновское движение. Походное снаряжение: вещмешки, противогазы, саперная лопатка, литровая фляга и многое другое — валятся на камни. Шаркая тяжелыми ботинками-гадами, все мгновенно расползаются в поисках… уединения.

Гардемарины — морские курсанты, то есть! — весьма чувствительные, тонкие и ранимые натуры, не лишенные здоровых амбиций и юмора. Душа их в большей массе своей, требует красоты и изящества во всем и, прежде всего, в личной гигиене. Но здесь, на верху пустынной сопки на многие-многие километры вокруг простирается голое каменное плато без каких-либо выступов и изгибов, лишь в сотне метров от привала торчит странного вида небольшой куст, выросший у чудом сочащего здесь сквозь камни странного, рыжего цвета, ручья.

Курсантские лица при виде его заметно свежеют и разглаживаются. Появляются шутки, анекдоты, смех. Кто-то интересуется завтраком, кто-то скидывает с себя темную робу, шерстяные береты, тяжеленные ботинки — «гады».

Жизнь, как всегда, прекрасна и беспечна.

Вот только безжалостное южное солнце уже стремительно набирает высоту, становясь вдруг совершенно невыносимым. Спрятаться, окопавшись, как предполагалось на марше, здесь, по понятным причинам, не удаётся. Забраться куда-нибудь в расщелину, либо за выступ горы от испепеляющих теперь всё и вся лучей — тоже. А тут ещё выясняется, что сухой паёк, прихваченный сюда с собой по случаю тревоги, действительно, оказывается сухой, а фляги из-за скоротечности выхода по тревоге почти никто наполнить не догадался — первый раз всегда всё непросто!

Конец ознакомительного фрагмента.