В закрытом гарнизоне-2

Валерий Николаевич Ковалев

Сборник рассказов, баек, стихов и мыслей из жизни военных моряков-подводников. Исполнен в легком познавательном жанре. Для повышения жизненного тонуса и настроения.

Как в воду глядел

Август. В высоком небе сияют россыпи звезд, со стороны степи порой наносит запах прохлады, в садах изредка падают перезревший яблоки.

Мы сидим на длинной скамье рядом с автобусной остановкой, щиплем крупный виноград, спертый по дороге в чьем-то винограднике и лениво перебрасываемся словами.

Вечер, как говорят, удался. На Старом Руднике, так называется поселок на окраине города, где мы живем, пару часов назад завершились очередные танцы, прошедшие на удивление весело и без традиционной драки.

В нашем городе пять танцплощадок — по числу шахт. И на каждой самовыражается свой оркестр, или как сейчас говорят, «ВИА». С непременными электрогитарами, органом и ударником. Молодежи — море. Шикарно одетой и бесшабашно веселой. А еще много новеньких «Яв» и «Ижей», которые блестят никелем рядом с танцплощадками, или лихо носятся по ночным улицам.

Плясать мы готовы до утра.

Но ровно за час до полуночи, в веселящейся массе появляются передвижные милицейские наряды и действо прекращается.

Небольшими группами, кто пешком, а кто на мотоциклах, молодежь растекается по тенистым улицам, цветущим скверам и площадям. То там, то здесь, слышен звон гитар, мелодии портативных магнитофонов и задорный девичий смех.

Сидеть на нашей остановке хорошо. Она высокая, просторная, с красивыми цветными витражами и двумя чугунными скамейками перед входом.

Рядом, тускло блестя гудроном, к горизонту уходит широкая автострада, которую пересекает длинная, с пирамидальными тополями улица, метрах в тридцати, справа, в окружении плакучих ив и цветочных клумб, высокое здание штаба, а за ним, вдоль трассы, закрытый КПП и высокая бетонная ограда с вышками. За ней лагерь строгого режима, где сидят «зэки».

Это соседство нас нисколько не смущает — мы тут выросли, лагерь давно вписался в городской ландшафт и освобождающиеся из него, исправно пополняют стоящие в степи шахты.

— Да, хороший вечерок задался, — покачивая узким носком туфли, довольно изрекает сидящий рядом со мной Женька Хорунжий и бросает в рот очередную ягоду.

— Ага, — затягивается крепчайшим «Легеросом» Колька Зайцев, — хороший.

Я молчу и тихо перебираю струны гитары, исполняя вариации «дома восходящего солнца», который сейчас играют на всех танцплощадках.

— А ведь скоро в армию, пацаны, — поводит широченными плечами Саня Йолтуховский. И прощай свобода.

— Ничего, — сплевывает виноградные косточки Женька. — Еще целых три месяца.

На трассе, со стороны степи, появляются два далеких огонька, потом слышится треск моторов и через пару минут к остановке подлетают две «Явы».

— Ну че, не заскучали тут без нас? — белозубо скалится с первой Леха Криворучко и стаскивает с курчавой головы шлем. Он, вместе с сидящим за рулем второй, Саней Гриценко, отвозили с танцев домой, двух знакомых девчонок.

Затем возникает веселый треп, мы обсуждаем прошедший вечер, смеемся и не замечаем, как напротив останавливается следующая со стороны города, длинная автоцистерна.

Хлопает дверь кабины, наземь спускается водитель и подходит к нам.

— Здорово, хлопцы, — басит он. Отдыхаете?

— Ну да, — киваем мы. — Вроде того.

— Тут у вас заночевать нигде нельзя? А то рулю без напарника из самой Алушты, умаялся, мочи нет.

— Сложный вопрос, — переглядываемся мы. Разве что в центре, но ты, дядя, его проехал.

— Знаю, — вздыхает водитель. — Там мест нету. А я б за постой налил ведро мадеры.

— Мадеры? — недоверчиво переспрашиваем мы, и пялимся на водилу.

— Ну да, — улыбается тот, — крымской, марочной. У меня ее целая цистерна.

Через несколько минут Лехина «Ява», с сидящим позади Женькой, в сопровождении автоцистерны отъезжает от остановки, и, проехав вперед метров триста, сворачивает на Луговую, к дому Хорунжих.

— Ну и подвезло нам пацаны! — потирает руки Леха. Щас усугубим!

Вскоре мотоцикл, урча, снова подкатывает к остановке, и с него осторожно слезает Женька, с тяжелым молочным бидончиком в руках

— Полведра оставил на завтра, — говорит он, и извлекает из кармана граненый стакан.

— А вот и закусь, — семенит от мотоцикла Саня и вытряхивает из-за пазухи десяток золотых ранетов.

Потом мы пьем по очереди густое терпкое вино, хрустим пузырящиеся соком яблоками и нам хочется приключений.

И они появляются. В лице пришедшего накануне в отпуск с флота, Юрки Песина.

Сначала со стороны ведущей к Старому Руднику улицы слышится песня, потом на перекрестке появляется коренастая фигура, в широченных клешах, форменке и сдвинутой на затылок бескозырке

Северный флот, Северный флот!

Северный флот, не подведет!

сипло орет Юрка, и, в свете фонарей, на его плечах взблескивают золотые лычки.

— Давай к нам, Юрок! — радостно машем мы руками, а Саня Гриценко закладывает в рот два пальца и оглушительно свистит.

Юрка старше нас года на три и до службы был известным в городе хулиганом.

— А, это вы, — подойдя ближе, добродушно басит он, и плюхается на скамейку.

— Мадеры дернешь? — щелкает Леха ногтем по бидончику.

— А то! — оживляется Юрка и Женька вручает ему наполненный до краев стакан.

— Марочная, — с удовольствием опорожнив его, крякает отпускник и аппетитно хрустит яблоком. — Где взяли?

— Где, где, в Караганде! — смеемся мы, набулькиваем ему второй, а затем пускаем стакан по кругу.

— Знатная вещь, — авторитетно заявляет Юрка и поднимает вверх палец. — Нам на лодках тоже вино дают.

Мы знаем, что он подводник и уважительно киваем головами.

— Закуривайте, — извлекает Юрка из кармана пачку сигарет, и все тянут по одной.

— Импортные? — затягиваясь душистым дымком, интересуется Женька.

— Ну да, — следует ответ. Из Александрии.

— А где это?

— В Египте, темнота, — смеется Юрка. Мы там были с дружеским визитом.

— Здорово, — удивляемся мы. — Это ж надо!

А Юрка самодовольно ухмыляется, снова лезет в карман и вручает всем по тонкой, обернутой в серебристую фольгу пластинке.

— Че это? — нюхает свою Леха.

— Жвачка, — следует ответ. Арабская.

Несколько минут мы сосредоточено чавкаем и выражаем свое удовлетворение.

— Да, ништяк у тебя служба, — говорит Саня. А нам с Валеркой осенью тоже в армию.

— На флот загремите, вот увидите, — покровительственно хлопает меня по плечу Юрка. У нас там шахтерни много.

Со стороны ярко освещенного КПП доносится металлический лязг, и из-за железной двери появляются два сержанта с красными погонами.

— О! — радостно ухмыляется Юрка. — Сапоги! Пойду, пообщаюсь.

— Брось, — отговариваем мы его, — не связывайся.

Солдат из роты охраны в городе традиционно не любят, и если они появляются на танцах, обязательно возникают драки.

— Не, пойду, — сплевывает на землю отпускник, поплотнее насаживает на голову бескозырку и неспешно дефилирует в ту сторону.

О чем они беседуют, нам не слышно, но через минуту мелькает Юркин кулак и один из сержантов с воплем рушится на асфальт.

— В ружье! — испуганно вопит второй и в панике бросается к двери.

Когда Юрка исчезает в ближайшем переулке, оттуда вываливает увешанный амуницией караул и, гремя сапогами, уносится в темноту.

— Хрен они его догонят, — прислушивается к затихающим крикам Леха.

Минут через пять солдаты возвращаются, и двое из них направляются в нашу сторону.

— Слышь, пацаны, — подойдя ближе и тяжело дыша, интересуются один. — Че это за моряк был, вы не в курсе?

— Не, — вертим мы головами, — не в курсе. Наверное, какой-то залетный.

Тот недоверчиво косится на наши ухмыляющиеся рожи, что-то недовольно бурчит и оба звенят подковами в сторону КПП.

— Молодца Юрок — переглядываемся мы и довольно гогочем.

А в ноябре нас с Саней призывают на флот. На полные три года.

Вот тебе и Юрка. Как в воду глядел.