Саманта

Валерий Злобин

Завершая работу над романом о сделке режиссёра с потусторонним миром, писатель Валерий верил, что близок его звёздный час. Ему и в голову прийти не могло, что причиной грандиозных перемен станет крохотная немецкая овчарка Саманта, которую он приютил январской ночью. Малышка Сэм помогает ему обрести уверенность в себе и добиться расположения возлюбленной. Однако вскоре судьба сводит Валерия с главой всемирно-известного издательства, который предлагает юному автору заключить необычный контракт.

Глава третья

Слепые импульсы

Представьте себе крохотный ресторан, затерявшийся у самых окраин города посреди десятков торговых центров, что растянулись на сотни метров по обе стороны улицы. Сияющая багровыми тонами вывеска с белыми буквами и вычурными вензелями привлекала внимание и манила каждого, кто проходил мимо. Тамбур представлял собой комнатушку размером два на три метра с небольшим гардеробом по левую сторону, где чаще всего сидел один и тот же пожилой и очень дружелюбный мужичок, вручавший бирки со словами: «Приятного вечера!» Затем посетители попадали в общий зал с десятками столиков, барной стойкой и лестницей, ведущей наверх, в зал для курящих особ. Мягкие диваны с обитыми бархатом спинками и стены, украшенные панелями со стёжкой капитоне, располагали к удобству и комфорту. Элегантные столы из массива бука с извивающимися узорами чугунными ножками придавали этому месту неописуемую изящность, а спокойные блюз-композиции затуманивали рассудок, окуная присутствующих в атмосферу давно ушедших времён. Создавалось впечатление, что это место — реконструкция какого-то французского ресторана 19 века, где в основном собиралась одна лишь элита: высокопоставленные чиновники, поистине гениальные и не отвергнутые социумом писатели и искусные музыканты. Они распивали дорогие спиртные напитки, курили трубки, набитые заграничным табаком, и обменивались щекотливыми сплетнями, что сливались в отвратительную какофонию скрипучих звуков, сквозь которую прорывался чей-то знакомый голос:

— Валера, Валера! — щёлкая пальцами прямо перед носом, повторял Виктор. Это мой друг детства, с которым у нас сложились крайне двоякие отношения. Может быть, я попросту завидовал: его отец, один из самых известных в городе юристов, обеспечивал своё дитя всем необходимым, а «всё необходимое» слегка избаловало чадо и превратило в самовлюблённого умника, излишне уверенного в своей безукоризненной правоте везде и во всём. Увы, сквозь призму завести я замечал только недостатки и не понимал, какой он на самом деле хороший друг.

Отчасти именно он являлся организатором этих бессмысленных посиделок и бесполезной траты времени на трёп и хвастовство. Не знаю, каким образом ему удалось вытащить меня из тёплой постели. Пару минут назад я распивал красное вино с деликатным фруктовым оттенком в послевкусии и, уткнувшись носом в клавиатуру подержанного ноутбука, искал вдохновения в самых мрачных закоулках подсознания. Однако каждая вылазка моей экспедиционной группы на поверхность постапокалиптической реальности заканчивалась прогулкой через Бермудский треугольник. Вынести что-либо за рамки загадочной геометрической фигуры стало непосильной для мозга задачей. Судя по всему, неспособность решить заковыристое уравнение и послужило причиной для столь радикальной смены обстановки. Я наивно надеялся, что ряд свежих впечатлений подстегнёт мою фантазию.

— Чем ты намерен заняться в ближайшем будущем? — спросила Кристина и положила голову на плечо своему возлюбленному, Виктору. Они познакомились в университете на факультете истории. Сердце самой привлекательной первокурсницы, если верить легенде, ему удалось покорить только на пятом или шестом свидании. Девушка выделялась среди прочих порядочностью, поэтому путь до звания молодого человека превратился в сплошную полосу препятствий, завершив которую Виктор всё-таки умудрился вписаться в её идеальную во всех отношениях реальность.

Как итог — он смолоду обладал тем, к чему я ежедневно стремился от рассвета и до заката. Правда, ему все прелести бытия доставались попутно и без особых усилий. Я же неустанно сражался за место под солнцем, но ни разу так и не сумел ощутить тепло его призрачных лучей. Вот оно — всемирно известное равенство, ведомое вселенской справедливостью.

— Пишу новый роман, — ёрзая на месте, ответил я. Где же официантка? Только она способна прервать неожиданно начавшийся мучительный допрос и спасти меня от публичного унижения. Хоть публика и состояла всего из двух слушателей.

— Да? — удивился Виктор. — О чём?

— О том, как один малоизвестный режиссёр не без помощи тёмных потусторонних сил проторил путь к успеху и славе.

— И чем заканчивается история? — улыбнулась Кристина и слегка наклонилась в мою сторону.

Лёгкий заряд тока молниеносно пробежал по коже. Неожиданно для себя я обернулся, чтобы отыскать среди посетителей знакомое лицо. Диковинное чувство не оставляло меня в покое: мне почему-то казалось, что в этом заведении присутствовал кто-то, кого я очень хорошо знал. То мог быть кто угодно, однако электрическая волна, поначалу захлестнувшая мои лёгкие неистовым восторгом, постепенно начала угасать, что позволило мне вернуться к столь нежеланной беседе.

— Изюминка отнюдь не только в финале. Всё очень сложно, как и многое в нашей жизни, — ответил я, беглым взглядом продолжая поиски.

— Расскажи нам, — вежливо попросил Виктор, подливая в свой бокал и бокал спутницы изысканного и ароматного мерло. Видимо, при бронировании столика товарищ вновь решил шикануть, так как не скупился на дорогостоящий аперитив.

— Главному герою, талантливому, но не опытному режиссёру, не везло в любви. Он тратил время не на тех девушек и расточал сбережения и заначки на баснословно дорогие безделушки, вместо того чтобы использовать каждую секунду жизни и копейку из кошелька на самопознание и саморазвитие. Он мечтал стать лучшим режиссёром в истории кинематографа, желал заполучить всеобщее признание критиков и зрителей, получить «Золотой глобус», «Оскар» и все, чёрт его возьми, призы, какие только существуют, — я ощущал, как теряю контроль над собой и, охваченный эмоциями, повышаю голос. — И раз чувства мешают его ранимой натуре действовать, молодой режиссёр, недолго думая, избавляется от человеческого бремени.

— Как?

— Продаёт душу дьяволу.

— Так не интересно, — возразил Виктор, — получить всё и сразу! Вся прелесть жизни сокрыта в заковыристом пути к станции под названием «Мечта».

— Он ничего не получил сразу. Почти ничего, — гордо заявил я и величаво откинулся на спинку стула, ощутив неистовое ликование на душе. Я его уделал.

— В таком случае в обмен на что он продал душу?

— Отсутствие души есть отсутствие боли, — умно подытожил я и осёкся, заставляя оппонентов додумать самостоятельно.

— И радости? — испуганно поинтересовалась Кристина.

— И радости, и сожаления, и страха…

И снова! Вот оно, то самое чувство! Вновь перехватило дыхание: фонтан эмоций не позволял сделать вдох и мешал сделать выдох. Всепоглощающий восторг поджигал фейерверки радости в груди. Сладостный аромат женских духов уже проникал в память, как и голос, которого я ещё не слышал, уже ласкал слух.

— Здравствуйте, меня зовут Лина, и сегодня я буду вашим официантом.

Взор мой скользил снизу вверх. В своих хрупких руках она держала тоненький блокнот и шариковую ручку. Виктор уткнулся носом в меню и принялся нудно зачитывать заказ, а она, кивая головой, плавными движениями записывала его пожелания. Казалось, её совершенству не было границ и даже пределов было не видать. Сияющие золотом локоны были собраны в хвостик наизнанку с подвёрнутыми кончиками, которые она аккуратно собрала в низкий пучок. Однако моя фантазия рисовала свои собственные иллюстрации, разрушая её прилежный и аккуратный образ: она стояла прямо напротив меня, в пышном платье цвета пунцовой зари, с распущенными, местами даже взъерошенными, волосами, и пристально вглядывалась небесно-голубыми глазами прямо мне в душу. Неужели я на самом деле помню этот добрый, наполненный нежностью взгляд и эту крошечную восхитительную родинку, аккуратно расположенную на левой щеке, помню вкус мягких пышных губ и привкус её любимой помады?!

— Мне то же самое, что и ему! — изумлённо пробормотал я.

Она кивнула, вежливо улыбнулась и ушла, и вслед за ней убежало будоражащее каждую клеточку тела чувство. Всё оставшееся время я не мог думать ни о чём другом. Каждый мой разговор заканчивался темой, так или иначе связанной с этой очаровательной официанткой.

— Есть монетка? — спросил я у Виктора, на что тот пожал плечами в ответ.

— У меня есть! — предложила Кристина и достала двухрублёвую монету из тёмно-зелёного кошелька, до отказа набитого пёстрыми клубными и дисконтными картами.

— Если орёл, то я подойду к Лине и спрошу у неё номер телефона.

— Зачем?

На глупый вопрос Виктора я решил не отвечать и просто-напросто проигнорировал его.

Кристина, в отличие от возлюбленного, поддерживала мою безумную затею. Я видел это по глазам. Однако хоть и добрая, но подозрительно нелепая улыбка Кристины заставила меня почувствовать себя немного не в своей тарелке. Моё поведение напоминало поведение двенадцатилетнего мальчишки, стесняющегося подойти к опрятной симпатичной девочке в летнем платьишке.

— Итак, внимание! — подбрасывая двухрублёвую монетку 2004 года выпуска с местами потёртым и исцарапанным изображением орла, я уже знал ответ. Важен так называемый крутящийся момент. Пока монетка вырисовывает виражи, разрезая воздух на крохотные кусочки, в голове проскальзывает надежда на «Хоть бы выпал Орёл». И эта мысль сама по себе является аргументом для решительных действий.

— Отлично! — захлопала в ладоши Кристина, когда из-под резкой тени от моей ладони показался величественный взор двуглавой птицы. Судьба или совпадение?

— Великолепно! — взволнованно ответил я.

Оставшуюся часть вечера я только и искал повод заговорить с девушкой, что ходила от одного столика к другому. Пусть милая улыбка и является частью её обязанностей, кто знает, вдруг рядом с кем-то она всё же бывает искренней? Я понятия не имел, кто скрывается за этой изумительной грациозностью, но, как ни странно, это не имело значения. Я был уверен, что влюбился по-настоящему. А разве бывает иначе?

И вот он! Конец вечера с ужасной увертюрой и неожиданно интригующим первым актом. Теперь я вовсе не хотел уходить, напротив, мне хотелось тщательнее подготовиться к своему грандиозному апофеозу. Тем временем Виктор подошёл к Лине, которая стояла возле сенсорного терминала для обслуживающего персонала и разговаривала с коллегами-официантами.

— У вас тут как с чаевыми? — поинтересовался он, доставая из тёмно-коричневого кошелька купюру номиналом в одну тысячу.

— Ой, — она покрутила головой в разные стороны, будто бы скромность не позволяла ей взять эти деньги. Тогда я не знал, что на самом деле она предпочитает, чтобы гости оставляли чаевые внутри фолдера.

— Берите, берите! И спасибо за приятный вечер.

Ей ничего не оставалось, как взять деньги и улыбнуться в знак благодарности. Я стоял рядом, перебирая в голове весь русскоязычный словарь в надежде найти подходящие слова и составить из них внятную завораживающую речь. Чтобы унять накал страстей, я начал нервно перемалывать во рту жвачку, притаившуюся внутри фолдера вместе со счётом за нескромный ужин. Подобная стимуляция мозга придала немного уверенности и, как мне казалось, добавила некой брутальности скованному ужасом образу.

Вселенная. Она такая необъятная: её безграничность нельзя описать существующими в людском языке словами. На то, чтобы понять её, уйдёт вечность, да и той, вполне возможно, не хватит. Сколько важных или судьбоносных событий происходит на нашей планете в данный момент, а сколько всякой всячины творится на других? Сколько миров в эту секунду исчезнет раз и навсегда в бесконечном мраке всепоглощающей чёрной дыры? Планеты, кометы, пустыни, моря и я. Кто я? Я даже не похож на микроскопическую песчинку в этом грандиозном проекте Высших Существ. Моя жизнь и мои действия для Вселенной — всё равно что тусклая вспышка в непроглядной дали. Ошибки не испортят меня, не сделают слабым или глупым и тем более не убьют. А это значит, что я смогу.

— Лина, дай мне свой номер?

То был самый неуправляемый воробей, каких я только осмеливался выпустить на волю. На этот раз даже не я открыл ему клетку. Всё произошло спонтанно и неожиданно. Даже для меня.

— Я не даю номер гостям!

Маленькая глубокая царапина всегда больнее обычного пореза. И тут я серьёзно задумался: «Не стоит бояться шторма, чёрной тучкой мелькнувшего на горизонте моря. Верно? В худшем случае моя очередная попытка только поможет ей избавиться от навязчивого ухажёра. Мне нечего терять».

— Молодой человек запрещает? — я не мог заставить себя взглянуть на неё. Думал, что окончательно потеряю дар речи или, чего хуже, ляпну какую-нибудь несусветную глупость.

— Нет, нет! — и Лина почему-то тоже не смотрела на меня. Пока я разглядывал стены и потолок, она застенчиво изучала мои белые зимние кроссовки. Нежная улыбка молчаливой официантки сводила меня с ума, от чего я и сам заулыбался, как обезумевший кот при виде миски с первоклассной валерьянкой.

Следующие несколько секунд выскочили из памяти, поэтому я не мог найти объяснения или же причины её слов: «Но если что, вы знаете, где меня найти. Обычно я работаю на втором этаже».

По случайному стечению обстоятельств и чужих прихотей, вернувшись домой и плюхнувшись на мягкую кровать, я ощутил, насколько интересной может быть жизнь. Счастье затуманило все воспоминания об этом неожиданно радостном вечере, и я не мог даже вспомнить, что сказал ей на прощание. Мою память что-то беспощадно блокировало, порой стирая черты лица возлюбленной. Я хватался за насыщенные эмоциями клочки единственного нашего разговора, но её образ неустанно исчезал снова, снова и снова. Но когда белоснежный потолок бархатным покрывалом опустился на мои плечи, а тело онемело от потока духовной теплоты — я куда-то провалился. Бурное течение уносило меня вдоль горизонта Вселенной, погружая сознание в радужный мир грёз. Впервые за последнее время мне не нужно было напиваться или принимать волшебные зелёные таблетки. Я уснул крепким сном, с которым, как казалось, мне больше никогда не доведётся встретиться при жизни.