Свобода, овеянная ветром

Валерий Георгиевич Свешников

«Свобода, овеянная ветром» – книга о важных уроках в жизни автора. О радостном ожидании мальчишки чего-то хорошего, невзирая на все трудности. Книга о том, как он понял, когда закончилось детство, а затем с получением паспорта вдруг началась непредсказуемая взрослая жизнь. Это панорама приключений, обретения друзей и попыток найти свой путь в жизни.

Как я учился читать, писать и считать

В первом классе мы, естественно, учились читать, писать и считать. Как нас учили этому искусству, сейчас не упомнишь. Но одно можно сказать с уверенностью — многие полюбили чтение и записались в несколько библиотек, научились грамотно писать и овладели устным счетом.

Про меня родители рассказывали, что чтение по слогам давалось нелегко, возможно, из-за большого воображения или невнимательности.

Как-то раз нам задали прочитать упражнение по слогам. В букваре значилось: «Мама мыла раму с мылом», а рядом рисунок, на котором женщина моет раму. Я читал по слогам: «Ма-ма мо-ет ра-му».

— Что получается?

— Мама моет окошко!

— Нет, неправильно. Давай снова читай.

–…Ма-ма мо-ет ра-му.

— Что получилось?

–…окошко.

И так несколько раз подряд, пока мое воображение не потерпело поражение, и я не убедился в своей ошибке.

Нелегко давалось чистописание. Мы сначала писали карандашом, а потом отличившимся «писунам» позволяли писать чернилами. Для этого у нас в пенале лежала ручка со стальными перьями. Прямо, как у солдата в ранце должен был находиться фельдмаршальский жезл.

Писать чернилами оказалось довольно сложно. Хотя у каждого были подробные прописи, где даны образцы каллиграфического написания букв и слов, но не всегда получалось. Мы старались написать что-то похожее, но удавалось это редко.

Стараться-то старались, однако трудно было достигнуть хорошего результата. Но мы не особенно огорчались этому. Как будто знали, что спустя несколько лет у каждого сформируется совершенно индивидуальный почерк. Потом, уже на склоне лет, я понял, что разнообразие почерков — это по-научному, результат самоорганизации сложной системы из мышц, нервов, органов чувств и много чего еще. Недаром по почерку можно судить о свойствах личности.

У меня почерк долго не дотягивал до образцов каллиграфии. Почти до десятого класса я чувствовал этот изъян, но ничего не получалось путного при всем моем старании.

Как ни странно, но более-менее приличный почерк стал получаться после долгого писания плакатов в клубе во время службы в армии.

Устному счету нас учили, как и сейчас, на палочках. Но пальцы на руке всегда служили их заменой. Самое интересное, что мой дружок Славка почти до пятого класса поглядывал на свои пальцы, и как-то хитро их загибал, когда проводил устные подсчеты.

Наш навык использовать пальцы на руке при перечислении предметов во время беседы выдает приемы использования их для устного счета. Мы загибаем пальцы, когда перечисляем какие-то положения в своем сообщении. А европейцы и многие американцы, наоборот, разгибают пальцы в этом случае. Закрепляется это на всю жизнь!

Трудно давалась нам таблица умножения, но постоянные «тренировки» сделали свое дело. Скоро я стал считать устно более-менее прилично.

Самый пик умения считать быстро в уме пришелся на практические занятия по качественному и количественному анализу в университете. Правда, лабораторные работы по физике и химии тоже этому способствовали.

И теперь можно сказать, что нас многому научили без тех нервов и многообразия учебников и пособий, которые появились в последнее время.

Читать научили настолько хорошо, что мы пытались читать даже на уроках сквозь щель в парте. Читали и тайком под одеялом. Такая тяга к книгам получилась, скорее потому, что не было телевидения, интернета и других соблазнов.

Писать нас учили все десять лет школы, но многие научились умению излагать свои мысли письменно уже позднее. Так, я стал получать при этом удовольствие, когда надумал писать дневники. Наверное, надо было бы обращать наше внимание на хорошие образцы письменной речи наших сверстников. И, пожалуй, не помешало бы научить нас хорошо и правильно говорить. Хотя эти умения и сейчас остаются в стороне от учебного процесса.

Пожалуй, не помешало бы нам уметь устно считать простейшие бытовые задачи. Так, определение цены товара при покупке в магазине, вычисление процентов от какого-то количества для многих осталось почти недоступным. Это же видно на примере использования понятия «порядок».

Так, выражение «на порядок выше или ниже» для многих обозначает что-то неопределенное, большее или меньшее примерно вдвое, а не в десяток раз, по сравнению с исходным количеством.

Можно сказать, что нас примерно на порядок лучше учили, и школа не была таким уж страшным пугалом, каким оказываются нынешнее ГБОУ СОШи. От одного этого названия дрожь берет.