Москва предвоенная. Жизнь и быт москвичей в годы великой войны

Валерий Бурт, 2018

Москва 1941 года – трагическое время, когда на столицу надвигался враг. Однако война остается вне книги, она лишь эхо – нарастающее, тяжелое, повергающее в отчаяние. Это эхо доносится со страниц газет, летит из черных, зловещих тарелок радио, складывается из воспоминаний, разматывается из клубков слухов. Мы в курсе того, что происходило на фронтах, знаем о стратегии и тактике военных. Известны подвиги советских воинов, партизан, мирных жителей. Опубликованы документы, свидетельства очевидцев о жизни на временно оккупированных врагом территориях. Главные герои этой книги – москвичи, чей привычный быт в июне 1941 года резко изменился, а потом рухнул. Но они выстояли и выстрадали большую Победу в длинной и страшной войне.

Житье-бытье

С Химкинского аэродрома вылетела крылатая машина «СССР Н-169». На борту самолета — исследователи во главе с Иваном Черевичным. «Цель полета — произвести глубокую ледовую авиаразведку и дать для навигации 1941 года прогноз состояния арктических морей в высоких широтах, — писали «Известия». — Маршрут полета Архангельск, остров Рудольфа и дальше в высокие широты восточного сектора Арктики».

С вокзала в Вильнюсе ушел поезд, который повела Стефания Керулене. Это первая женщина-машинист в Литовской ССР. Мечта Стефании — стать водителем локомотива — исполнилась в Международный женский день 8 Марта.

В социалистическом договоре участника всесоюзного соревнования проходчика А.И. Мозырева сделана краткая запись: «Обязуюсь выполнить производственную программу не ниже чем на 300 процентов». Однако он потребовал от начальства «своевременной подготовки рабочего места и обеспечения… бурами и машинами».

Свое слово товарищ Мозырев сдержал, работая двумя телескопическими перфораторами по методу Семиволоса-Янкина. Он перевыполнил план — на целых 320 процентов! — и заработал за месяц 4330 рублей.

В Третьяковской галерее открылась выставка произведений советских художников. Хореограф Игорь Моисеев возобновил в Большом театре балет «Три толстяка». Футболистам московского «Динамо», чемпионам страны 1940 года, вручили алое знамя (медалями тогда не награждали), почетные грамоты, жетоны и красные майки с советским гербом.

Но жизнь отражалась не только на газетных страницах. Многие фиксировали свои мысли тайно, украдкой. За них можно было жестоко пострадать. Вот запись из дневника академика Владимира Вернадского от 21 января: «…Везде хаос. Кашинский (биохимик) жалуется на грубость Баха (академик, директор Института биохимии АН СССР. — В. Б.). Это модный теперь курс, взятый в Академии, — аналогичный тому яркому огрублению жизни и резкому пренебрежению к достоинству личности, который сейчас у нас растет в связи с бездарностью государственной машины. Люди страдают — и на каждом шагу растет их недовольство.

Полицейский коммунизм растет и фактически разъедает государственную структуру. Все пронизано шпионажем. Никаких снисхождений…

Всюду все растущее воровство. Продавцы продуктовых магазинов повсеместно этим занимаются. Их ссылают — через много лет возвращаются, и начинается та же канитель. Нет чувства прочности режима через 20 с лишком лет после революции. Но что-то большое все-таки делается — но не по тому направлению, по которому «ведет власть».

Вернадский, который вел дневник на протяжении по чти всей жизни — с 1874 по 1944 год, то есть 70 лет, был традиционно резок в оценках существующего режима. Перед войной и особенно после ее начала непримиримая позиция ученого усилилась…

В феврале сорок первого на московском заводе имени Горбунова была обнаружена антисоветская листовка: «Товарищи, мы сейчас живем под гнетом, если раньше не сажали рабочих, то сейчас сажают за опоздание, гноят в тюрьмах, концлагерях. Труд человека ценят очень и очень плохо, у нас нет права на труд, на отдых, на образование. У нас пропала Конституция, остались одни указы, которые губят и превращают в ничто человечество…»

Задержали ли авторов воззвания? Вопрос без ответа. Известно лишь, что об этой листовке узнал от комсомольцев комсорг, некий товарищ Чуграй, который сообщил некоему члену ВКП(б) Дукаревичу. Ну а тот «просигнализировал» в районный отдел НКВД.

«Правда» сообщила, что Президиум Верховного Совета СССР по ходатайству руководящих советских и партийных органов переименовал город Риддер Казахской ССР Восточно-Казахстанской области в город Лениногорск. По сообщению той же газеты, кинематографисты Сергей Эйзен штейн, Григорий Александров, Михаил Ромм, Александр Довженко, Сергей Юткевич и другие, готовясь к празднованию 23-й годовщины создания Красной армии и Военно-морского флота и 20-летию пограничных войск НКВД, проведут в феврале в подшефных воинских частях шесть тысяч киносеансов и две тысячи концертов.

Завершился четвертый съезд Союза воинствующих безбожников Узбекистана. Делегаты подвергли резкой критике работу Центрального совета и указали на неумение его членов организовать пропаганду среди верующих, на слабое вовлечение в активную работу союза научных работников, на компанейский характер борьбы с феодально-байскими пережитками в отношении к женщине. Надо полагать, после критики узбекские безбожники исправили свои ошибки, иначе им пришлось худо…

Советский народ полон оптимизма. Улыбается, а порой и посмеивается — например, над этой информацией. «Вечерняя Москва» сообщила, что льдиной, упавшей с крыши корпуса «Б» дома № 2/14 по Брюсову переулку, был убит вышедший из подъезда гражданин Абрамович. Остряки шутили, что в столице развелось столько евреев, что даже сосульке негде упасть.

Иностранных денег у граждан СССР нет и быть не может, но курс иностранной валюты регулярно печатается в «Известиях». 1 марта 1941 года «амер. долл. США за 1 (рубль. — В. Б.) — 5,30; англ. фунт ст. за 1 — 21,38; герм. марка за 100–212,00».

Февраль сорок первого выдался в Москве не слишком холодным — средняя температура месяца — 10 градусов ниже нуля. Лесные массивы в столице и в Подмосковье заполнены лыжниками. В «Сокольниках», парке Горького, на Чистых и Патриарших прудах — тогда последние назывались Пионерскими — гремела музыка, в пелене снежинок пролетали фигуры конькобежцев.

Даже в марте зима и не думала уходить, обдавала холодом, укрывала землю густым белым покрывалом. 12 марта писатель Михаил Пришвин, живший в Подмосковье, записал в дневнике: «Сутки целые без остановки снег и страшная метель…» Спустя три дня: «От весны только свет, и когда утром — 20°, то знаешь — не страшно: в полдень будет 0. Каждый день валит снег. Сорока скучает возле пустого скворечника…»

Морозы стояли до конца марта. Тепло, да и то робко, заявило о себе лишь в начале апреля, снег же не таял почти до мая. Все мечтали, чтобы лето выдалось теплым. Хорошо бы в отпуск махнуть в тихую деревушку под Вологдой, Тверью или на Черное море…

А какая погода в столице Германии? «После теплых весенних дней в последние дни здесь наступило значительное похолодание, — сообщал корреспондент ТАСС. — В Берлине в ночь на 3 мая выпал снег». Но вскоре там снова потеплело…