Харон

Валерий Бочков, 2016

Говорят, Харон – перевозчик душ умерших в Аид – отличается свирепыми голубыми глазами. Американский коммандо Ник Саммерс, он же русский сирота Николай Королев, тоже голубоглаз и свиреп и тоже проводит на тот свет множество людей, включая знаменитого исламистского Шейха. Ник пытается избежать рока – но тот неминуемо его настигает и призывает к новому походу по Стиксу. Судьба ведет его в далекую, но все равно родную для него Россию…

1

Мы развелись через два с половиной месяца после моего возвращения из Пакистана. Выплатили кредит за «рэнглер», переписали дом на имя жены. Бывшей жены. Она снова стала Хелью Борг, дети — старшему уже двенадцать, младшей Анне — семь, тоже стали Боргами. Мое имя постепенно начало исчезать. Исчезать с почтовых конвертов, со счетов за газ, электричество, исчезать из жизни.

Я научил детей прятаться в ванной при первых признаках опасности, ванная — самое защищенное место в доме. Моя жена научилась обращаться с дробовиком, винтовка всегда в спальне, я объяснил Хелью, под каким углом лучше стрелять сквозь дверь, чтобы избежать рикошета. Сразу после учебного года они с детьми переедут на Западное побережье, куда-нибудь в Калифорнию или Орегон. Здесь, в Виргинии, на лужайке перед нашим домом уже стояла вывеска «Продается».

В апреле, во время очередного медосмотра я пожаловался на депрессию.

— Суицидальные мысли? — спросил доктор, тюкая по клавишам ноутбука двумя пальцами.

Я пожал плечами, кивнул, разглядывая серый линолеум, неубедительно изображающий мрамор.

— Алкоголь?

— Ну-у…

Док поднял голову, разнял очки — дужка на переносице соединялась магнитом. Две стекляшки повисли на груди.

— Удобная штука… — заметил я.

— На спиртное не налегай. — Он не хотел поддержать разговор про свои замечательные очки. — А депрессия… депрессия — это нормально. После того, что вы там…

— Может, таблетки? Я просыпаюсь каждую ночь в два, не могу заснуть до утра.

— На спиртное не налегай, — повторил доктор.

Соединил очки и начал что-то выстукивать на клавиатуре.

Через неделю я подал рапорт. Самое забавное, что если бы меня пристрелили в Аллатаббаде или раньше, в Афганистане или Ираке, Хелью до конца жизни получала бы за меня приличную пенсию, мои дети бесплатно окончили бы колледж — любой, на выбор. Всей семье была бы гарантирована медицинская страховка Минобороны.

До выхода в отставку мне оставалось два с половиной года — тридцать один месяц. Подавая рапорт, я нарушал контракт и лишался пенсии, выходного пособия, страховки.

Командир отряда, капитан первого ранга Ригли отложил бумагу, долго тер лицо ладонями.

— Ник, не горячись. — Он поднял на меня красные, будто заплаканные глаза. — Тут надо все как следует обмозговать…

— Куда уж дальше, — перебил я, — мозг уже в трубочку свернулся от мозгования!

— Да погоди ты…

У меня тряслись руки, я сжал кулаки, сунул их в карманы.

— Мы можем попробовать, — капитан подбирал слова. — Я могу связаться с Бюро… я уже говорил с Грубером… Они предложили включить тебя в программу защиты свидетелей…

— Это которая для стукачей из мафии?

— Грубер сказал, у них есть вариант в Милуоки. Шофером на пивной трейлер… Пиво развозить, короче… Новое имя, социальный номер, квартира.

— Пиво? — Я зло засмеялся. — А как с Хэлью? Ее куда? В стрип-бар, на столе плясать?

Капитан снова начал мучить лицо.

— А дети? Что с ними? Их куда? — Я встал, быстро прошел от стены к стене. — Куда?

В кабинете пахло сырой побелкой, было душно. Где-то за стеной играло радио, передавали что-то классическое. Я хотел расстегнуть воротник, пальцы не слушались, я дернул, пуговица весело зацокала по полу.

— Я все понимаю, — сказал я в стену; капитан за спиной замычал, как от зубной боли. — Просто не могу больше. Сломался. Перегорел, как лампочка. С виду вроде ничего, а внутри — хлам.

— Что ты собираешься делать? — спросил капитан.

— Исчезнуть. Для начала. — Я сел, скрестил руки на груди. — Они ведь до меня доберутся. И я не говорю «если», я спрашиваю «когда». Это вопрос времени.

— М-да, — промычал Ригли. — Вопрос времени.

— И это будет не снайпер…

— Не снайпер, — согласился он. — Не их стиль.

— Я не могу подставлять Хелью, детей. — Я дотянулся до пластиковой бутылки, сделал глоток, поставил воду обратно на стол. — Я как зачумленный, находиться рядом со мной опасно для жизни.

— Ник, — сипло начал капитан, закашлялся. — Ник… Я что-нибудь придумаю. Я тебе обещаю. Обещаю…

Он встал, шумно и торопливо, словно боялся, что я улизну, наклонился и неуклюже обнял меня за плечи. Я привстал, смущенно похлопал его по спине. От него разило тем же солдатским одеколоном, что и шесть лет назад. Тогда меня только зачислили в отряд, и я был уверен, что я самый везучий сукин сын на белом свете.

Официально отряд именовался скучно и длинно — Специальное подразделение по особым операциям, в документах и приказах мы проходили под кодом «Группа Z», на внутреннем жаргоне нас дразнили «похоронной командой».

Шесть лет назад я утонул. На вступительном экзамене нужно было пройти кучу тестов — физических, психологических, интеллектуальных и еще черт знает каких. Один сбой, одна ошибка, и все — до свиданья. Последний экзамен проходил под водой: надо было завязать шесть узлов морским штыком на глубине пяти метров. Я нырнул, на шестом узле потерял сознание. Меня вытащили, откачали. Первое, что я спросил: «Как узел? Я завязал последний?» Капитан Ригли засмеялся: «Да. Утонул, но завязал. Добро пожаловать в «похоронную команду».