Башни витаров

Валентина Хайруддинова

Юный зверолов Тимша и охотник Синигир живут в Синем лесу. Они – соперники. Однако таинственный случай заставляет вчерашних недругов вместе отправиться в главный город окрестных земель – Дювон. Уже в начале путешествия планы Синигира и Тимши меняются, а знакомство с углежогом Муром переворачивает их привычные представления о жизни. Вступив в борьбу со злом, герои раскроют тайны прошлого и настоящего, узнают многое о себе и друг о друге, научатся ценить дружбу, любить и прощать.

Глава восьмая

в которой появляется черное зеркало, звучит имя витары, Синигир принимает решение, Тимша

радуется, Мур теряет терпение, Синигир широко улыбается, а пастушки говорят о происшествии

Утром Синигир и Тимша, не спавшие почти всю ночь, уныло сидели за столом и ждали появления Мура. Время шло, а таинственного спутника все не было. Наконец Синигир не выдержал:

— Ну, все! Больше не могу здесь сидеть. Пойду-ка, поговорю с хозяином.

— Зачем? — поинтересовался Тимша.

— Надо привести себя в порядок.

— Будешь мыться? — оживился юноша, — еще и завтрак закажешь повкуснее и побольше, в тарелочках и кружечках?

— Не твое дело, — невозмутимо ответил Синигир, — сиди и жди своего витара. Ты же мечтал узнать поближе сказочных персонажей — вот как все удачно складывается, не так ли? Узнавай!

— Да уж, — зверолов вновь приуныл, — но что же я ему скажу?

— Помни наш разговор о хитрости, когда речь идет об опасном звере.

С этими словами Синигир отправился на поиски хозяина.

Тимша вздохнув, подумал о том, что охотнику легко рассуждать: он всегда относился к Муру с подозрением. А Тимшу в углежоге все восхищало, даже его таинственность. Может, Синигир ошибается, и Мур рассказал правду? Да и сам Мур не имел ничего общего с опасным злым хищником. Но вдруг он на самом деле витар?! От этой мысли у Тимши перехватило дыхание, но не от страха, а от восторга: после рассказа углежога (или витара?) юноша был уверен, что чародеи не хотели причинить никому зла.

— О чем замечтался, зверолов из Синего леса? — раздался чудный голос, выведший Тимшу из задумчивости.

Зверолов внимательно и немного недоверчиво рассматривал Мура, который сел напротив. Был он мрачен, хмурился — лоб его прорезала вертикальная складка. Но зверолову показалось: Мур смотрит как-то бодрее, взгляд его темно-серых глаз ясен и открыт. Тимша, однако, не забыл наказ осторожного Синигира об опасностях, которыми грозило общение с витаром, и сказал:

— После твоей вчерашней истории я запутался: кто в той войне был прав, кто виноват?

— Иногда очень трудно разобраться. Каждый, наверное, прав и виноват в равной мере и по-своему, — ответил Мур, — я, к сожалению, понял это много лет спустя.

Тимша решился и прямо спросил:

— А откуда ты так подробно знаешь о тех событиях? В сказках все не так.

— На то они и сказки, — заметил Мур, — а я знаю эту страшную историю, потому что жил тогда в дювонском замке.

— Ах, вот как, — облегченно вздохнул Тимша, почему-то вполне поверив такому простому объяснению.

Помолчав, он принялся размышлять:

— Я всегда думал: сказки не лгут. В них карагаи прогнали витаров на Вонючие топи. Но если верить тебе, рыцари-всадники погибли — и кто же тогда прогнал чародеев?

— Видимо, тот, кто создавал легенды, решил изменить правду, чтобы не испортить сказку непонятным финалом, — сказал негромко Мур, оглядываясь на подошедшего с большим подносом улыбающегося хозяина.

Хозяин принялся расставлять на столе яства, приговаривая:

— Еда у нас нынче недешевая, но господин охотник так щедр!

«Ну, Синигир! Ничего не может отменить его привычек, и аппетит не пропадает! Да еще, наверное, и купается! Вот явится сейчас в белоснежной рубашке», — думал Тимша, невольно усмехаясь про себя. Он окинул взглядом замечательную еду и предложил собеседнику:

— Давай-ка есть.

— А охотник?

— Скоро придет, — пообещал Тимша, принимаясь за тушеного цыпленка.

Утро вступило в свои права; таверна наполнялась посетителями: торговцами, пастухами, ремесленниками. За окнами слышался скрип повозок, голоса, мычание коров, блеяние коз и овец, крики кур. Солнечный луч прокрался в помещение и заиграл на стенах веселыми зайчиками. Бодрое теплое ясное утро, а также прекрасный завтрак улучшили настроение Тимши, да и Мур уже не выглядел совсем уж мрачным.

— Если ты жил тогда во дворце, наверное, и настоящих карагаев видел и их удивительных коней, — обратился Тимша к собеседнику, подождав, когда хозяин, принесший, ко всему прочему, пироги и чай, отошел к другому столу.

— Видел, — просто ответил Мур.

— А витаров? — юноша даже дыхание затаил.

— И их тоже.

— Счастливый! — воскликнул восторженно Тимша, — а скажи…

Он только собрался напрямик спросить Мура, чем он занимался тогда в дювонском замке, как появился Синигир, конечно, нарядившись в изумительной белизны рубаху. Он легкой пружинистой походкой продвигался между столами, обратив на себя внимание присутствующих, особенно женского пола.

Охотник подсел к спутникам, окинул недовольным взглядом завтрак.

— Выглядит плохо, — заметил он.

— Отличная еда, вкусная, — возразил, разглядывая Синигира, Тимша.

Юноша никак не мог привыкнуть к особенностям поведения охотника: оно веселило, удивляло, и, если бы не серьезность ситуации, зверолов не преминул бы от души пошутить и над завтраком, и над рубашкой.

— Ну что ж, попробуем, — Синигир, несмотря на недовольство, с аппетитом занялся едой.

Однако наслаждался он недолго: мрачный углежог нарушил молчание:

— Так что же вы решили ночью?

Синигир не успел проглотить кусок пирога — от удивления тот застрял у него в горле. Охотник, расширив глаза, словно кричал зверолову: «Вот видишь, он точно витар!»

Но прямолинейный зверолов, не обращая внимания на взгляд Синигира, признался:

— Ничего не решили, хоть и не спали почти всю ночь.

Синигир, наконец, справился с пирогом и, пихнув Тимшу под столом ногой, строго произнес:

— Мы все думали, как же эта непонятная магия может подействовать на людей? Почему нашему зверолову она не навредила?

Мур мрачно взглянул на говорящего:

— Как магия действует? Убивает! Пока, как я понимаю, только нам совершенно случайно стало известно о возвращении глода, и, хвала небу, зверолов по неким причинам отделался только недоумением да обидой на тебя.

— Что же ты предлагаешь делать? — спросил Синигир.

— Вы отправитесь в Дювон, сообщите обо всем верховному Бескиду. Он старый мудрый карагай, оставшийся в живых в те суровые времена, а это о чем-то да говорит. Он обязан защищать Дювон, и, конечно, что-либо предпримет.

— А ты не поедешь с нами? — огорчился Тимша.

Зверолова не покидало огромное желание расспросить Мура подробнее о его жизни, а дальняя дорога позволила бы это сделать.

— Я навещу кое-кого, — уклончиво ответил углежог.

Тимша только собрался протестовать: в самом деле, если Мур счел нужным рассказать страшную правду, то зачем скрывать, куда и к кому он отправляется!

Однако Синигир кивнул, соглашаясь с углежогом, и почти радостно заявил:

— Ну, что ж, хорошо. Мы, как и хотели, держим путь в Дювон. Прощай, Мур!

Зверолов опешил: он не ожидал такого скорого прощания. Растерянно распахнув глаза, Тимша спросил:

— Мы уже расстаемся?

— Да, нельзя терять время, — Мур поднялся из-за стола, крикнул хозяина и вышел прочь.

Синигир удовлетворенно откинулся на высокую спинку стула и залпом выпил стакан яблочного сока. Хвала небу, Мур их покидает! Более подозрительного человека Синигир никогда не встречал, хотя в разных краях побывал и всяких людей видел. Охотник вполне доверял обостренному чувству опасности, которое подсказывало: «Будь осторожен!». Пока они с Тимшей будут добираться до Дювона, появится время поразмыслить и решить: витар Мур или нет.

— Ты так доволен от того, что Мур уезжает? — нарушил задумчивость товарища Тимша.

— Не стану скрывать, мне сразу стало легче.

— Ты боишься, что он чародей?

— Я ничего и никого не боюсь, — охотник спокойно принялся грызть сладкую морковь, — тем более — затворника-витара.

— Почему затворника?

— А потому: он живет на Черных болотах. Не слишком многолюдное место, не так ли? Может, нашего углежога рыцари-всадники изгнали на болота? Хотя Черные болота — не Вонючие топи, и жить там все-таки можно.

— Мур сказал: он знает про войну карагаев и витаров, потому что жил тогда в Дювоне, во дворце.

— А ты поверил! Что за простота? Витары коварны и хитры.

— Нет, чародеи вовсе не такие плохие, как все думают.

— Выходит, сказки все-все лгут насчет ведьм, и на самом деле они и мухи не обидят? И ураганы, морок и столбняк витары не насылали? Мур, которого ты так защищаешь, сам говорил об таких способностях витаров.

Тимша уныло опустил голову, а охотник заключил:

— Я предпочитаю держаться от них подальше.

— Ты же ничего не боишься? — едко заметил юноша.

— Я предпочитаю держаться от них подальше не потому, что боюсь. Знаешь, на охоте любой сюрприз обычно дорого обходится, поэтому я не люблю неожиданностей и того, чего не понимаю.

Синигир окликнул вошедшего хозяина, попросил приготовить запас еды и воды.

На дворе они застали Мура, готового к дороге, по-видимому, дальней: к седлу он привязал бочонок с водой и торбу с припасами еды.

— Прощай, Мур, — проговорил грустно Тимша, — может, когда-нибудь увидимся.

— Прощай и ты, Тимша, зверолов из Синего леса. Здесь дороги наши расходятся.

— Не печалься, — шепнул товарищу Синигир, — о чародеях лучше все же только читать в сказках.

Тимша повернулся, сердито взглянул в синие, с веселыми искрами глаза охотника и воскликнул:

— А ты… а ты лучше бы причесался — вон волосы торчат! Как же так?

Синигир пригладил широкой ладонью макушку:

— С зеркалом что-то произошло. Почернело — невозможно увидеть отражение.

Закончить фразу охотник не успел: Мур, уже вскочивший на коня, вдруг резким движением в одно мгновение вновь оказался на земле.

— Что? Повтори, что ты сказал, охотник! — потребовал он с нотками железа в голосе.

— Зеркало в таверне оказалось испорченным, все сделалось черным — я не разглядел в нем своего лица, — с готовностью пояснил Синигир, удивляясь в душе своей словоохотливости.

Мур стоял, застыв, словно мрачное изваяние, такое странное на фоне ясного солнечного неба.

— А что случилось? — осторожно спросил Синигир, потряхивая головой, словно освобождаясь от наваждения.

Охотник уже успел порадоваться расставанию с чародеем, а тут сам, своими словами остановил его!

— Мои опасения полностью подтвердились, — проговорил Мур, — глод здесь.

— Как — здесь? — Тимша даже оглянулся, будто ожидая увидеть глода возле чахлых кустов живой изгороди.

— Во всяком случае, он был тут, причем совсем недавно. Нужно спросить у хозяина, когда почернело зеркало.

— А причем тут зеркало? — спросил охотник, пока Тимша вернулся в таверну, чтобы поговорить с хозяином.

— В те времена, когда начали погибать рыцари-всадники, в замке почернели зеркала. Вспомни: витара говорила карагаю перед смертью: «Когда чернеют зеркала… погибнет наш народ…»

Тяжело захлопнулась дверь — это выбежал из таверны Тимша.

— Три дня! — переводя дух, объявил зверолов, — хозяин говорит: зеркало стало таким три дня назад.

— Ну, что же, — Мур похлопал Вереса по шее, — мне пора.

Выразительные глаза его потеплели, и он произнес немного печально:

— Прощайте, будьте осторожны. И расскажите обо всем верховному Бескиду.

— А ты куда теперь? — тревожно поинтересовался зверолов.

— Есть одно место… и там, может быть, живет, — Мур понизил голос, — живет одна витара, что сможет мне помочь.

— Ви-тара? Но ты говорил… — залепетал ошеломленный зверолов.

— Ты говорил: их уже не существует, — помог товарищу Синигир.

— Я не хотел рассказать о ней, но теперь, когда я уверен в возвращении глода… только вас прошу держать это в тайне. Конечно, надежда, что из моего путешествия выйдет толк, невелика. Однако больше мне обратиться не к некому.

— Где же она прячется? — спросил охотник

— На Вонючих топях.

— Но там нельзя жить! — хором воскликнули Синигир и Тимша.

— Годана — ведьма.

Углежог поправил упряжь и приготовился уже вскочить в седло, как вдруг охотник произнес решительно:

— Погоди! Годана — ее имя, так ведь?

— Да.

— Что ты собираешься делать? — продолжал выяснять Синигир.

Тимша попытался что-то сказать, однако сдержался и теперь только смотрел и слушал, поворачивая голову то налево, то направо: в зависимости от того, кто говорил.

— Я должен найти глода и сразиться с ним, — сурово произнес углежог.

— Но где ты собрался искать глода?

— Надеюсь на подсказку Годаны.

— А если ты не найдешь ее? Она, может, и не живет уже на Вонючих топях — там ведь нет ни еды, ни воды.

— Я знаю одно: буду искать глода, с чьей-либо помощью или без нее, пока не найду.

— Но ведь даже карагаи не могли победить магию, — наконец произнес Тимша, воспользовавшись паузой.

— Они и не догадывались о ней. После рассказа о глоде витара умерла, а несчастному рыцарю-всаднику не поверили. Я думаю: только витары знают, как одолеть глода.

— Но ты можешь поехать с нами в Дювон! А там верховный Бескид пусть решает. Тем более он мудрый и опытный воин, — предложил Тимша.

Мур молча покачал головой: лицо его на мгновение исказилось, словно от боли.

— Дювон будет последним местом, куда я поеду, — произнес он не оборачиваясь.

Синигир выразительно посмотрел на Тимшу, тот, недоумевая, расширил глаза, в которых застыл вопрос. Охотник кивнул на спину Мура и на свою лошадь. Тут Тимша понял — не веря своему счастью, опрометью бросился к кобылке.

— Поехали! — воскликнул, прыгая в седло, охотник, — Мур! Что же ты?

— Вперед! — поддержал товарища зверолов, — в путь!

Мур оглянулся и увидел всадников, готовых двинуться в далекую дорогу — они были бодры и решительны, а Тимша так просто светился от радости.

— Вы хотите отправиться со мной на Вонючие топи? — спросил углежог негромко, не высказывая удивления.

— Мы едем с тобой, — коротко ответил Синигир, выехал за ворота и пустил коня галопом.

Мур и Тимша присоединились к охотнику. Они ехали молча: один был переполнен счастьем, другой — сомнениями, а третий, понурив голову, все думал о прошлом.

Синигир подстегнул жеребца и, оставив спутников позади, остановился, проверил свой лук и колчан, осмотрел, вынув из ножен, охотничий клинок. Он не доверял в начале пути своему сопернику-зверолову, но теперь радовался в глубине души, что именно Тимша стал его спутником в этом путешествии, которое из приятного неожиданно превратилось в опасное. Зверолов прямой и честный, никаких тайн и не имел — ему охотник мог доверять, а вот Мур…

Ехали Мур и юноша быстро, они догнали Синигира в том месте дороги, где на юге, за равниной, поросшей вначале мелким кустарником, а дальше — редкими деревьями, виднелись на вершине Второго холма крошечные домики под черепичными крышами.

— Смотрите! — восторженно указал на них Тимша, — тут ведь обитают ремесленники и мастера?

— Да, это они, — ответил Синигир, — но Второй холм не так живописен, как Четвертый или Пятый, да и жителей там гораздо больше. Если бы не гика, мы поехали бы по дороге Межхолмья, и ты бы разглядел все красоты холмов ближе.

«Я их видел», — чуть не сказал Тимша, однако удержался. В самом деле, как объяснишь, что рассматривал холмы совсем недавно, правда, во сне?

Охотник повернул голову на юг, махнул рукой в сторону холма:

— Смотри: вон высокий дом.

— Я не могу разглядеть. Ты охотник, у тебя глаз острый, — всматривался вдаль Тимша.

— Да, это так, — согласился Синигир, — зоркий глаз — достоинство охотника. Дом напоминает замок. Видишь: крыша синяя?

«Дом из сна! Вот так чудо! — подумал Тимша удивленно, — словно сон — вещий»

— А что это за дом? — спросил он.

— Там живет Звездочет. Второй холм самый высокий, вот он и построил там свой дворец — башню. А с крыши наблюдает за звездами через стеклянный купол.

— Вот эта да! — восторженно ахнул Тимша, — надо же — купол!

Некоторое время он озадаченно думал: как могло ему присниться то, что есть на самом деле? Но потом бросил это бесполезное занятие и стал осматриваться, приходя в все большее восхищение.

Юный зверолов был счастлив и едва сдерживался, чтобы не запеть одну из своих песенок или не рассмеяться громко, на всю пустошь. Он пока не совсем понимал, как произошло, что Синигир, мечтавший поскорее расстаться с углежогом, вдруг решил отправиться с ним, да еще и на Вонючие топи. Но это было и не важно! Главное: Тимша ехал, к тому же — с Синигиром и Муром, и куда — в гости к витаре! Вот что замечательно, а как и что будет — все потом. Тимше иногда даже казалось: он продолжает видеть сон, такой же чудесный, как тот, в таверне в первую ночь путешествия, только не грустный, а счастливый. Зверолов и верил, и не верил в осуществление своих сокровенных желаний: оказаться в гуще приключений, найти друзей, посетить другие края, да еще увидеть существ из сказок.

Между тем путники ехали дальше по каменистой дороге, оставляя справа Бурую пустошь, слева, вдалеке, — северный рыже-зеленый пологий склон Второго холма.

Ясный день был в разгаре. Тимша без устали разговаривал то с охотником, то сам с собой. Углежог хранил молчание.

— Я знаю одного плотника, — рассказывал зверолов, — он как раз живет на Втором холме. Хороший плотник! Я научил его делать клетки.

Синигир рассмеялся в ответ:

— Да уж! Замечательный плотник — наученный звероловом! Скажи, как его зовут — никогда к нему не обращусь.

Юноша, не слушая Синигира, воскликнул:

— Какой огромный Второй холм! Я бывал… то есть хотел побывать… вернее, мог бы…

Тимша, привыкший говорить прямо, смутился и предпочел вообще замолчать — ему не хотелось слушать насмешки охотника после рассказа о своем странном сне.

Синигир не обратил внимания на лепет Тимши: он, чувствуя себя бывалым путешественником, пустился в объяснения:

— Лес на южном и восточном склонах Второго холма разрешено рубить лесорубам. На северном склоне, в деревнях, есть всяческие мастерские — я часто там бываю: покупаю в лавках ножи, стрелы, некоторые вещички…

Тут он замолчал, покосившись на зверолова: не вспомнит ли тот злополучный завтрак на балконе?

Но Тимша оглядывал окрестности: весь мир казался ему просто прекрасным, и даже тучка, появившаяся на горизонте и вызвавшая опасения Синигира, его не смутила.

— Разве это тучка! — беззаботно рассмеялся юноша на слова охотника о возможном дожде, — так, облако! Смотрите-ка, роща, вон там! А это что за птица полетела?

Но через мгновение тучка, выросшая вдруг в тучищу, так и пролилась на землю, мгновенно промочив ошеломленного и примолкшего Тимшу; откуда-то взялся ветер, пробиравший через мокрую одежду до костей.

Когда хлынул дождь, Мур, не проронивший от начала пути ни слова, крикнул:

— Скорее! У рощи — таверна!

Затем, скинув с плеч плащ, бросил его Тимше, легкая куртка которого годилась лишь для ласкового Синего леса.

— Благодарю! — закутываясь в черный теплый плащ, пробормотал юноша.

Троица пришпорила лошадей и вскоре повернула налево. Вокруг бушевала непогода, серые облака заполонили небосвод — солнечного дня как ни бывало. Под скользящими копытами лошадей чавкала грязь — путникам невольно приходилось сдерживать их бег.

Когда, наконец, в пелене дождя мелькнули домики деревни, путешественники и их кони успели совсем промокнуть, устать и проголодаться. Таверна «Козочка» расположилась у обочины дороги, невысокий забор охватил ее кольцом. Под деревянным навесом толпились овцы и козы.

В таверне стоял гул голосов — из-за дождя козопасы собрались здесь за кружкой горячего ромашкового чая.

— Какой ливень! В Синем лесу такого не увидишь. Дождей у нас почти не бывает, а если вдруг пойдет дождик, то тихий и ласковый, и солнце не перестает светить. А ветер в Синий лес залетает редко, да и он гуляет высоко, у самых верхушек вековых елей, — снимая плащ и мокрую куртку, говорил зверолов.

Он потряс по-собачьи головой, рассыпав по сторонам дождевые капли.

— Нужно сесть ближе к огню, — оглянулся вокруг Синигир.

Путешественники выбрали стол у камина, где оказалось три свободных места, хотя там уже сидели посетители, вернее, посетительницы: две симпатичные пастушки.

Они с интересом, стараясь, впрочем, этого не показывать, делая вид, что им все равно, отнеслись к появлению незнакомцев. Девушки поправили непослушные кудряшки, выбившиеся из-под шапочек с затейливым узором, выпрямили спинки, зашушукались, то и дело посматривая на присевших за стол путешественников. Однако те не обратили на кокеток никакого внимания: усевшись, они попросили еды, какая имеется, и горячего травяного чая. Ели в полном молчании грибной суп и пироги, с удовольствием подставив промокшие спины огню, ярко полыхавшему в камине. Даже Синигир не изъявил желания съесть что-нибудь вкусненькое.

Девушки вскоре оставили попытки привлечь внимание путников, а может, их отпугнул мрачный вид Мура, но пастушки забыли о соседях и принялись болтать дальше.

— Говорят, будто бы это все ночью случилось, — щебетала розовощекая блондинка.

— А я знаю, что утром, — возразила рыженькая.

— Уж шуму было! — продолжила блондинка, пропустив слова собеседницы мимо ушей, — я даже на лугу услышала.

— Да уж, такого никто в деревне сроду не видывал, — закивала рыжеволосая и принялась за пирог.

Воспользовавшись тем, что рот товарки был занят, блондинка затараторила:

— Говорят: дед до сих пор дрожит от страха, лежит под лавкой ни жив ни мертв, все пожитки в поле бросил. А еще говорят, будто бы дождь хлынул, а потом — раз! И все! А я купила новые ленты! С этими чудесами совсем забыла показать.

— У кого купила? — перестала жевать рыженькая пастушка.

Однако ответить розовощекая болтушка не успела ответить: Мур повернулся в сторону девушек и строго спросил:

— О чем это вы?

От неожиданности обе вздрогнули и одинаково округлившимися глазами уставились на сурового углежога.

— О лентах! Она… — рыжая ткнула пухлым пальцем в блондинку, — купила новые…

— Нет, не о том! — голос Мура звучал как будто мягко, но так зловеще, что девушки совсем перепугались, растерялись и, казалось, клещами из них слова уже не вытянешь.

— Вы говорили о каком-то необычайном событии?

Мур, как ни старался говорить вкрадчиво и спокойно, — девицы упорно молчали.

— Что же за чудеса у вас приключились? — не оставлял Мур попыток добиться от подружек хоть звука.

Однако пастушки только смотрели на углежога, словно воды в рот набрав. Тот начал терять терпение — рука его сжалась в кулак, голос все еще звучал сдержанно, но вот-вот готов был загреметь на всю таверну:

— Что вы молчите? Вы меня понимаете?

— Девушки, — видя, какой оборот принимает дело, вмешался Синигир, — не бойтесь!

Он широко улыбнулся, тряхнул золотыми кудрями. Девушки перевели взгляды на него.

— Мой друг такой любопытный: все-то ему хочется знать, — продолжал весело охотник, — он немного суров и, верно, вас напугал?

Девушки по-прежнему безмолвствовали, теперь во все глаза глядя на Синигира.

— Понимаете, мы приехали издалека, из Синего леса, знаете о таком месте? — охотник улыбнулся еще шире.

Мур, хмурясь, а Тимша, — сдерживая смех, превратились в наблюдателей. Блондинка и рыжая продолжали молчать, будто бы и не обладали никогда даром речи.

— На вашем холме нам все незнакомо, — Синигир развел руками и смущенно улыбнулся — само очарование, — но теперь, когда мы встретили таких красивых девушек, надеемся услышать все здешние новости.

На этих словах пастушки смутились и опустили глаза. Поняв: ключик к их сердцам найден, Синигир принялся ковать железо, пока горячо: заказал еще пирог и две кружки чая.

— Мы много путешествуем, в разных краях побывали, — Синигир кивнул на молчащих товарищей, — но таких милашек видим впервые.

— В-в-впервые? — пробормотала вдруг рыженькая, жеманно взяв кусок пирога с яблоком.

— Милашек? — проговорила блондинка и тоже потянулась за куском пирога.

Синигир, конечно, верил в успех своего обаяния, но то, что девушки, наконец, произнесли хоть слово, поразило на миг даже его — бравый охотник онемел не хуже девиц. Однако, быстро придя в себя, переглянувшись с товарищами, он принялся восхвалять красоту подруг дальше:

— Нигде, поверьте, от Неприступных скал до Синего леса, нет таких симпатичных девушек. И мы очень рады встретить здесь, на Втором холме, красоток, которые…

Мур на этих словах даже зубами скрипнул.

— Которые так умны и приветливы, — закончил Синигир, под столом толкнув Мура ногой.

— А что у вас случилось? — спросил, решив, что уже можно вступить в беседу, Тимша, — уж не дикий ли зверь какой-нибудь завелся?

— Угадали, — кокетливо улыбнулась рыжеволосая пастушка, уплетая пирог и, кажется, перестав смущаться.

— Надо же! И что же за зверь? — придвигая поближе к девицам пороги, поинтересовался Синигир.

— Расскажите, — попросил Тимша, — мы ведь в зверях разбираемся. Вот я — зверолов, а вот он — охотник. Самый лучший в Синем лесу!

Девушки ели пироги, запивали их мятным чаем, стреляли глазками в удивительных путешественников, особенно в Синигира, но пока ничего толкового узнать от них не удавалось. Друзья понимали: надо набраться терпения.

— Вы из какой деревни? — спросил Синигир, — далеко отсюда?

— Наша деревня у круглого озера, что в дубовой роще. А здесь мы пасли овечек, — ответили освоившиеся пастушки, перебивая друг друга и хихикая.

— Так в дубовом лесу, наверное, водятся кабаны?

— Это кабан вас напугал? — подхватил Тимша.

— Ах, в нашем лесу никто не водится, — засмеялись подружки, — только свинопасы прогуливаются со своими хрюшками. Да и лес-то — десять дубов. Вот и весь лес.

— А утром что произошло? — попытался направить разговор в правильное русло охотник, улыбнувшись, на всякий случай, как можно шире.

— Не утром, а ночью, — проговорила с набитым ртом блондинка.

Ее розовые щеки стали еще розовее, она не спускала с охотника восхищенных глаз, однако и о пирогах не забывала.

— Как раз утром, — вмешалась рыжая, — дед бы ночью и не увидел ничего.

— А что же дед увидел? — приветливо спросил у нее Синигир, отводя взгляд от блондинки.

— Но он костер жег! От костра и свет, — не сдавалась блондинка.

Синигир повернул голову в ее сторону, но рыжая воскликнула:

— Крик на всю деревню стоял! Дед-то утром пришел, напуганный. Если б ночью он того зверя увидел, разве до утра бы досидел в поле один?

Синигир пробормотал:

— Все-таки зверь…

— Зверь! Дед испугался до смерти. Говорит: сколько живу на Втором холме, такого не видывал, — тараторила рыжая, не умолкая, совершенно перетянув на себя внимание Синигира.

— Как он выглядит? — охотник теперь улыбался только рыжей пастушке.

— Да как… Старый, седой совсем. Он козопас, — пожала плечами девушка.

— Кто? — не понял Синигир.

— Дед, — объяснила пастушка, — он один живет…

— Причем тут дед? — нетерпеливо перебил Тимша, — мы хотим о звере послушать.

Рыжая пастушка озадаченно умолкла.

— Дай я расскажу! — воспользовалась моментом розовощекая блондинка, поправила локоны и бодро начала:

— Дед пас себе коз…

— Про коз и деда мы уже слышали, — заметил Тимша.

Синигир сверкнул на него очами, и, повернувшись к девушке, улыбнулся ей и ласково кивнул.

— Ну, да про коз я говорила, — растерянно пробормотала пастушка.

Тут Мур поднялся и молча направился к выходу.

— Я с тобой, — вскочил за ним и Тимша.

Они вышли на крыльцо и теперь стояли, защищенные от непогоды навесом. Дождь продолжался, мягко шуршали листья под потоками воды, льющимися с крыши. Углежог с досадой произнес:

— Почему эти глупышки не послушались меня? Если бы не Синигир, ничего бы не узнали.

— А почему они должны тебя слушаться? — не понял Тимша, — ведь ты их еще и напугал.

— Нужно немедленно отправляться к этому деду, — перевел разговор Мур, — что за зверь такой у них завелся? Здесь дело нечисто.

— Может, просто большой зверь, — неуверенно предположил Тимша.

— Не верю я в такие совпадения: почему именно сейчас и так недалеко от пустоши случилось что-то очень необычное?

— Ты думаешь — это глод? — тихо спросил зверолов, — он, выходит, превращается не только в витаров и охотников, но и в зверей?

— В того, кого встретит на своем пути.

Они помолчали, послушали стук капель, который нарушал какую-то, как казалось Тимше, зловещую тишину, царящую в сизых сумерках — даже козы и овечки не издавали ни звука.

— Пойду, пожалуй. Может, Синигиру удалось из пастушек что-то вытянуть, — нарушил Тимша молчание.

За столом беседа шла полным ходом. Синигир внимательно слушал, а девушки наперебой рассказывали, не забывая поправлять волосы и оборочки фартухов.

Тимша присел, радуясь теплу, исходящему от камина, и стал прислушиваться к разговору. Оказалось, явился он как раз вовремя: собеседницы Синигира подошли в своих историях к нужному моменту:

— Дед смотрит, а козы-то нет. Только рядом паслась — и вдруг пропала. Только темное то ли облако, то ли туман вместо козы.

— Подождите, — остановил Тимша пастушек, — я позову Мура.

— Того угрюмого и злого? — надула губки блондинка.

— Я его боюсь, — шепотом призналась рыжая.

— Он сама доброта, не обращайте внимания на его мрачный вид, — заверил Тимша, — и он обязательно должен вас послушать.

Тут зверолов посмотрел на Синигира, который качал головой и незаметно для подружек-пастушек делал товарищу страшные глаза, подумал и добавил:

— К тому же Мур от вашей красоты просто без ума. Он восхищается вами!

Девушки недоверчиво заулыбались, а Синигир удивленно хмыкнул, отметив про себя сообразительность юноши.

Тимша, вполне довольный собой, отправился за Муром. Через минуту оба вернулись. Пастушки благосклонно глянули на углежога, который не стал приветливее, но хотя бы уже, предупрежденный звероловом, не хмурился грозно.

— Так вы говорили о туче… — напомнил Синигир.

В конце концов, картина путешественникам представилась следующая: дед-козопас пред рассветом отправился со своим стадом в поле. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась тучка и поглотила козу. Потом дед увидел: никакая это не туча, а страшный зверь с рогами, косматой бородой и огромными огненными крыльями.

— Идем к деду. Немедленно! — скомандовал Мур.

— Прощайте, крошки! — помахал Синигир растерянным, не ожидавшим такого скорого расставания пастушкам, и путники, подхватив успевшие просохнуть плащи и куртки, поспешили вон.

Девушки огорченно вздохнули, потом опять вздохнули и принялись с жаром обсуждать подробности встречи с красивым охотником из далекого Синего леса.