Не плачь, Маруся! или Хозяйке на заметку

Валентина Ли Coda, 2019

Если ты стараешься не падать духом, если природный оптимизм берет верх в любых ситуациях, то твоя жизнь превращается в цепочку приключений, зачастую нелепых, иногда почти невероятных, и абсолютно всегда – смешных. Это происходит всегда и везде: в Советском Союзе, где ты родилась, в Америке, куда позже занесла судьба-затейница, в других странах, где случилось побывать… И всегда неизменными рядом остаются собаки, привносящие в жизнь дополнительные порции юмора. А уж когда Америка добавила в эту теплую компанию котов, да сразу целых трех, то… Впрочем, читайте сами!

16.12.2016

Когда я училась в институте, то жила не в общежитии, а у бабушки с тётей. Вообще родители нас с братом очень берегли, и воспитание вышло не то чтоб сказать оранжерейное, но очень защищённое какое-то. Когда-то на этом же форуме была тема"про жизнь в СССР-е", я тогда читала и поражалась, поскольку очень и очень многое (несомненно, благодаря родителям) обошло меня стороной. Но не буду отвлекаться.

Бабушка с тётей жили в многоэтажном и многоподъездном доме, окружённом такими же домами. Место было людное и многонациональное. Дело было в Грузии.

И вот в наш подъезд переехала новая семья. Муж, жена, дочка лет восьми, грудной сын и сиамская кошка. Жена (для целей данного повествования пускай будет Люся) была русской и прямо чудо как хороша. Белокурая, голубоглазая, с румянцем, немнооожечко пухленькая; ну прямо как херувим с рождественской открытки. Но, несмотря на свою славянскую внешность, как потом выяснилось, темперамент имела, что та Кармен…

Ну, переехали, поселились. Мы их лично не знали, просто здоровались. Пару раз в месяц у новых соседей происходили феерические скандалы. С криками, взаимными обвинениями, битьём посуды (ну, звенело что-то, а так не знаю). Люся ревновала супруга (видать, основания были). Супруг в свою очередь ревновал Люсю (вероятно, тоже не зря). Бранились энергично, азартно; особо этот процесс не затягивался, и дело обходилось без членовредительства. Потом так же азартно мирились, муж бежал за букетом роз, жена играла на пианино и пела романсы, устраивали вечеринку с гостями и танцами… На колу мочало, начинай сначала…

Прошло несколько месяцев, и как-то, в пылу ссоры, Люся, запершись в ванной, пригрозила мужу покончить с собой. Он не проникся и попытался выломать дверь, сначала голыми руками, а потом топором (где он его взял — до сих пор не пойму, до ближайшего леса нужно было ехать поездом). Ответом на этот гамбит Люся хлобыстнула бритвой по руке. Неоднократно.

Супруг внезапно отрезвел (видать, понял, что может появиться шанс помахать топором значительно севернее и на срок"от пяти до восьми") и побежал к соседям, чтоб вызвали Скорую и"ну вообще, помогите сделать что-нибудь с этой сумасшедшей". Соседи прониклись, но не до конца. Скорую они вызвали, но выманивать Люсю из ванной не стали, а вместо этого спустились к бабушке с тётей. Логика была простой. Люся русская, бабушка с тётей тоже, значит, им будет проще найти общий язык и вместе дождаться приезда скорой медицинской службы, которая, несомненно, вот-вот прибудет и окажет высококвалифицированную помощь жертве любви и террора.

Бабушка идти к пострадавшей отказалась наотрез, объяснив (и это была святая правда), что вида крови не переносит, теряет сознание. Тётя идти тоже не хотела, делала круглые глаза и ахала. Справедливости ради, тётя действительно в житейских ситуациях была абсолютно беспомощна. Соседи продолжали убеждать, мои продолжали упираться… Тут я и нарисовалась. Из института пришла. Все бурно обрадовались и (хором!) мне предложили пойти и побыть с Люсей. Главное, бабушка с тётей тоже обрадовались, дескать, пойдёт представитель семьи (что ж мы, бессердечные какие, что ли?!) и окажет посильную помощь, и примет посильное же участие…

Ну, я сумку повесила в прихожей и стала подниматься по лестнице…

Небольшое отступление. Стояла ранняя осень, тепло очень было. Одета я была в тот день в белую джинсовую юбку, белую футболку и красные лаковые босоножки (это важно). И, поскольку царил полнейший ажиотаж, пошла как была.

По дороге наверх, по всей лестнице, стояли соседи, переживали, переговаривались вполголоса. На площадке перед квартирой мрачно курил Люсин муж. Мне хмуро доложил, что Скорую вызвали, поскольку Люся хотела с собой покончить. И вот, безо всякой моральной подготовки, с этой только вводной, я и ввалилась на место происшествия.

Люся всё ещё была в ванной. Туда я и пошла. В те времена мы все держали свои ванны наполненными водой, дескать, если отключат воду, то будет"хоть чем туалет смыть". В данном случае ванна, видать, тоже была изначально наполнена. Может, Люся, до того, как вены резать, пыталась утопиться — не знаю. Но факт, что везде — на полу, на полках, в раковине и в самой ванне была вода… Ну как, вода. Кровь дело такое, буквально пары капель на ведро достаточно чтоб вода стала жутко-красной, почти как чистая кровь. Та ванная комната выглядела, будто в ней зарезали быка. Или слона. Кого-то крупного, короче. И не сразу зарезали, а сначала ранили и потом долго-долго ловили… А животное, истекая кровью, носилось по полу и стенам, периодически забегая на потолок…

Вся моя медицинская подготовка ограничивалась уроками НВП в школе. Когда учили, как оказывать первую помощь на поле боя. Я была отличницей и точно знала, что при кровотечении нужно наложить жгут выше ранения. И непременно под жгут положить записку с временем наложения, поскольку при"передержке"пострадавший может лишиться нафиг всей конечности.

Люся была уже спокойна, видать, помирать-таки не хотелось. Поэтому на предложение перейти из ванной в гостиную, радостно почапала к дивану, а я стала искать что-нибудь для жгута. Вам любой военрук подтвердит, что своевременное оказание помощи — залог успеха. Я торопилась, и из подходящего нашла только утюг… И не нужно ржать. Что смогла, то и нашла. И приступила к процедуре.

Люся была правша и вены резать пыталась на левой руке. И не на запястье, а совсем у локтя. Я замотала ей левую руку выше локтя шнуром от утюга. Ну а сам утюг-то куда? Его я мудро дала держать в правую руку, лежащей на диване Люсе (нехрен прохлаждаться, делом займись).

Тут до меня дошло, что благим матом орёт наследник благородного семейства, ему меньше года было (а дочка, видать, в школе была). Ну, я пошла, взяла его на руки. Я с детьми не особо умею обращаться, а тогда и вообще. Дитё примолкло. И у меня как-то настроение начало приподниматься, вроде кризис миновал, всё путём…

Думаете, всё? Нет! Как раз в эту минуту относительного покоя повеселевшая Люся (всё ещё под впечатлением от глубины моих медицинских познаний) спросила слабым голосом:"Как ты думаешь, мне нужно трусы надеть?"… Честно признаюсь, такого поворота в сюжете я не ожидала. Нет, ну я понимаю, что человек может шастать у себя дома хоть нагишом, но идя на такое чёрное дело как суицид, можно было бы задницу прикрыть, не?..

Я тут же авторитетно заявила, что негоже ждать эскулапов дезабилье. Люся попыталась подняться с дивана, я рявкнула команду"лежать"; она сначала запротестовала, что трусы я не найду, но потом посоветовала поглядеть в детском манеже… Она была права с той точки зрения, что без её наводки на манеж я бы в жизни не догадалась там искать. В руки брать я это не могла, поэтому поддела какой-то игрушкой и отнесла владелице.

Нарисовалась очередная проблема. Трусы были на самом деле не трусы, а, что называлось тогда, пояс. К нему предполагалось цеплять чулки, он был эластичный и труднонадеваемый. Многие женщины носили тогда эту приспособу (которая являлась страшенным дефицитом, покупалась у спекулянтов и производилась в ГДР-е) с той же целью, с какой сейчас носят"худящее"бельё. Надевать на Люсю трусы-пояс я была морально не готова. Но и"отступать некуда"…

Я приняла соломоново решение, циркачи обзавидуются. Я, всё ещё держа на руках наследника семейства (который только-только заткнулся), взяла из Люсиной правой руки утюг. Люся, продолжая лежать на диване (поскольку была дадена команда"место") и, будучи всё ещё присоединённой к утюгу, одной рукой стала натягивать труселя. Нам повезло в том, что скорая не приехала в этот момент. Если бы они появились тогда, то совершенно точно, сделали бы нам обеим успокаивающий укол и вызвали бы дурку. Но таки повезло…

Ещё повезло, что не было тогда ни интернета, ни сотовых телефонов. Я уверена, что иначе вся бригада делала бы на нашем фоне селфи и собирала лайки по всем соц. сетям…

Ну прикиньте, входят врач и санитары. Видят двух молодых баб, обе окровавлены, и вокруг — мамаево побоище. Одна клава стоит, как статУя, на руках младенец (сама вся в белом, заляпана кровью и в красных лаковых босоножках на вооот-такенных каблуках); другая клава распростёрлась на диване (сама в ситцевом халатике, тоже в кровище), прижимая к груди электроутюг… Полная тишина, никто не плачет и не шевелится, ситуация под контролем.

А я тут вспомнила, что (вот ёлки-палки) я ведь бумажку с временем наложения под жгут не положила. Забыла. Не до того было, с труселями-то. Посмотрела врачу в глаза (а он молоденький был, наверно впечатлительный; даже если не особо впечатлительный, нас-то он запооомнил!) и чётко так:"Товарищ доктор, жгут был наложен в 14:37". Он о-бал-дел…

Но взял себя в руки, осмотрел пациентку, маякнул санитарам. Они Люську вместе с утюгом (видать, решили, что, может, он ей дорог как память, не стали пытаться отнять, типа, в больнице разберёмся) погрузили на носилки и поволокли вниз по лестнице. Я следом вышла, младенца отдала папаше и тоже почапала вниз. Поняла по охам и ахам, стоявших на лестнице соседей, что видок у меня ещё тот…

Думаете, всё? Нет!

Зашла домой и пошла на застеклённую лоджию, где бабушка с тётей наблюдали"вынос тела". Ну, они в окно глядят, как Люсю загружают в Скорую. Там народу собралось со всех домов, как на митинг. Я про себя порадовалась, что на пациентку предусмотрительно было надето нижнее бельё. Выглядело всё прилично, некоторую торжественность придавала кровища и некоторую монументальность — утюг на груди. Погрузили — дверь закрыли — отъехали… Бабушка отвернулась от окна, глянула на меня и хлопнулась в обморок.

Хорошо, она на стуле сидела — недалеко лететь было. Плохо, что лоджия узкая, диван, стол, стул и где-то между ними горкой бабушка. Тётя ахнула и сделала круглые глаза. Но нас ещё на уроках НВП учили, как приводить в чувство потерявших сознание. Заставляли репетировать эффектную позу"голова между коленями". Кстати, полезнейшим предметом эта военная подготовка оказалась, кто б подумал!..

Я на тот момент чувствовала себя практически медицинским светилом. Поэтому полезла соскребать бабушку с пола и"придавать лечебную позицию". Ну, она в себя стала приходить почти сразу, но, вновь меня увидев, опять начала закатывать глаза. Тут я поняла, что нужно бы переодеться, помыться и очухаться. Тем более, что к тому моменту я использовала все (абсолютно все!!!) свои медицинские познания; больше черпать из кладезя было нечего — дно.

Уже после, когда я искупалась и, прямо в банном халате, пила с бабушкой и тётей чай, бабуля сделала признание. В моём виде её больше всего напугали мои босоножки. Да, полностью покрытые кровью белые юбка и майка были страшными, но при виде босоножек ей показалось, что домой я брела по щиколотку в крови…

Люсе тогда наложили швы,"долили"крови и через пару дней опустили домой. Жизнь у них продолжалась в том же стиле, ссорились, мирились, ругались, танцевали, пели… Реноме моё поднялось выше некуда. Соседи зауважали за железные нервы и глубокое знание медицины (и тут она её утюгом — и всё прошло…) А ведь они так и не узнали про"эпизод с труселями".

Ах да, на каникулах я простодушно рассказала эту историю моим родителям. Они позвонили тёте с бабушкой, и на этот раз уже у нас в семье был феерический скандал…