Из плена тьмы. Если ты долго смотришь в бездну, то тьма поглощает тебя

Валентина Вануйто

Страх скользким, болезненно пульсирующим в мозгу червем, холодным потом выступает на висках.Закрой глаза. Играем в прятки.Учись смотреть сквозь темноту,Отдайся новым ощущениямИ опустись душой во мглу….

II

Дорога, которая ведет в вечность. В бездну!

И каждый хочет пройти по ней,

зная, что никогда не дойдет до конца.

Выйдя за пределы поляны, я вновь очутилась во тьме, которая обняла меня, укрыв своим покрывалом. Тьма — это посланник Вселенной, она скрывает от людей все прекрасное, порождая желание у сильных стремиться вперед и вырваться из темноты, скрывая пороки, давая возможность слабым забыться на мгновение. Но, страх не давал идти с легкостью балерины. Я словно выверяла каждый свой шаг, чтобы не споткнуться, не упасть. Протянув вперед руки, ощупывала пространство вокруг себя и делала маленький шаг, потом следующий. Так и брела, пока, наконец, не вышла на звук. Передо мной возникла черная бездна, она зияла под моими ногами! Если вокруг была темнота, то бездна была чернее, выделяясь среди тьмы. Звук исходил из бездны, словно звал меня, что заставляло ежиться. Тьма? Нет. Бездна. Нет, не ночная тьма, это намного страшней. Она вместе с тьмою клубится кошмарами вокруг тебя. И если попадешь в ее объятия, может убить. Эта бездна живет в твоей собственной душе, пробуждая ненависть и злобу. У тьмы есть запах — запах страха, ужаса, одиночества, разлитых в ночи. У нее есть звук — мягкий шорох, шепот, стук твоего сердца. Все это отражается не только в твоих глазах, но и в твоих мыслях. Ее цвет — черная, антрацитовая ночь. Ни мерцания звезд, ни солнечного света не знает бездна. Те, кто забрел сюда, не возвращаются. Я сейчас испытывала неприятное чувство ужаса перед ней. Был страх, что стоит шагнуть вперед, и я провалюсь в небытие. Здесь все было наполнено тайной и угрозой. Я стояла и ждала. В памяти возникли стихи.

Рождаемых число ряды усопших множит,

Бессмертной жизнью тешится мечта.

3а гробом жизни нет и быть ее не может,

Идет за жизнью смерть, за смертью пустота.

Воскреснуть мертвому природа не поможет,

Она и без того по горло занята! —

Я глубоко вздохнула, но не сдвинулась с места.

Смерть. Все, что у меня ассоциировалось с ней, было заперто в темнице моей памяти, которую лишний раз не хотелось тревожить. До последнего вдоха мы верим, что смерть никогда не заберет нас, ведь никто не знает, каково это — перестать существовать. Ничего кроме боли, страдания, она не приносит. Страх был сильнее любопытства. Меня то бросало в жар, то начинало морозить. Кровь больно пульсировала в висках, отдаваясь эхом по всему телу. Ужас стал окутывать меня в своих объятьях, пытаясь погрузить в бездну кошмара. Боль, страх и ужас доводили меня до отчаяния, я смотрела в бездну, пытаясь не потерять сознание. А что со мной будет, когда я дойду до своего предела боли и страха? Я умру? Или сойду с ума? Я что есть силы сопротивлялась, чтобы не закричать от страха. Пути назад не было и не будет. Помощи ждать неоткуда. Рассчитывать нужно только на себя. Внутри даже что-то неприятно кольнуло. Что такое страх?

Страх детский есть и взрослый тоже —

Они друг с другом не похожи,

Бесстрашный, липкий страх есть, потный,

Есть глупый, дикий и животный.

У страха много есть личин,

А у меня еще один —

Боюсь я боли, гложет страх

Лишь речь заходит о зубах.

Нда! Я вообще-то думала не о зубных страхах, а о липком, холодном, животном страхе перед тьмой. У каждого человека есть свои страхи: кто-то боится пауков, кто-то — высоты. Но, у каждого есть огромный страх. Он живет с вами до конца вашей жизни. Этот страх поглощает все радости каждый раз, когда он стучится в наши двери. Он заставляет нас думать о смерти каждую минуту. Эта фобия бессмертна, она растет с каждым годом, и я не знаю, где ее начало. Этот страх поглощает всех, независимо от статуса. Смелые люди испытывают такой же страх, как и все остальные. Просто они не дают ему волю и не дают поглотить себя. Есть только один главный страх у человечества — смерть.

— Совсем недавно ты мечтал о небе,

Что ослепляет всех голубизной.

Открой свои глаза, внимай вселенной:

Узри, как проникает страх слепой, —

процитировала я стихи Алексея Кострова. И снова наша любимая Всемирная паутина, без которой не может жить современный человек. Как хорошо, что с творчеством людей можно знакомиться в Сети.

— Эй! — крикнула я. — Э-эй! Ответьте кто-нибудь! — Я сделала шаг вперед и не заметила, как полетела вниз. — А-а-а-а-а! Господи! Ой! А-а-а-а! Мам-м-м-а-а-а-а-а!

Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне страшно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть бездны. Бездна бесконечна. Тьма заполняла все вокруг и чувство невесомости создавало впечатление вечного падения. Будто я проваливалась все глубже и глубже в бездну, не зная, будет ли когда-нибудь этому конец. Мне даже казалось, что дыхание перехватывало от крутых спусков, неожиданных поворотов и опасных виражей. Спуск был неровный, где-то попадались выступы с тупыми и острыми концами. Я падала. Я все еще была во тьме бездны. Но я так отчетливо и ясно слышала звуки, что почти поверила в их реальность. Я попыталась позвать кого-нибудь, но мой голос утонул, завяз в липкой тьме, как муха в меде. Я пыталась ухватитбся за что-то, но вокруг ничего не было. Только пустота и всепоглощающая тьма. А еще страх. Страх перед тем, что это и есть моя новая вечность. Я не хотела этого. Все что угодно лишь бы не эта пустота. А еще был страх потерять себя. Потерять-то себя, я не дам, это точно. Каждый человек верит в свое бессмертие. Вот и я не верила в свою смерть, хотя она была ближе ко мне, чем к любому другому человеку. Неужели смерть — это вечное падение во тьму?

С разбега в пропасть… я лечу…

без сожаления… и страха…

я делаю… что захочу…

ведь если жить… то жить с размахом…

готова в омут… с головой…

и для меня законов нет…

плевать… что скажут за спиной…

ведь все запреты… это бред…

пока живу… я жить хочу…

без норм… морали… и без правил…

с разбега в пропасть… я лечу…

— Мам-м-ма-а-а-а-а! А-а-а-а-а! Ой! Боже! — мне даже показалось, что я не кричу, а ору, что легкие были готовы вылететь вместе с криком.

Не трогай в темноте

Того, что незнакомо,

Быть может, это — те,

Кому привольно дома.

…И будет жуткий страх —

Так близко, так знакомо —

Стоять во всех углах

Тоскующего дома.

Время словно перестало существовать для меня. Я не знала, как долго нахожусь во тьме. Это могли быть секунды, а могли быть даже года. Пока летела вниз, передо мной промчались нарисованные моим сознанием всякие страшные картины. Тьма, мрак, ужас в чистом, природном, естественном виде, и поселился внутри меня. Я впустила их в душу, где они комфортно устроились. Я очень впечатлительный человек! И мое воображение бывает фантастически богатым. Голова немилосердно кружилась, от дикого полета начинало тошнить, казалось, ни конца, ни края не будет этой бездне.

— Главное, чтобы не попасть вновь в темноту, откуда нет возврата, — этого я боялась больше, чем встречи с монстрами. — И вообще не хотела, попасть к монстрам, — говорила я сама с собой. — И-и-и, не дай бог, я умерла! И что я сделаю? Ничего. Но, если я разговариваю, то значит, я все-таки еще жива. А может, я была мертва? Нет. Этого не может быть. Хотя, почему и нет? К черту, к черту мысли о смерти. И вообще пора отсюда найти выход.

Еще несколько десятков метров, и я разобьюсь. Все. Меня не станет. Я уже никогда не буду ходить по этой земле. Это конец. Нет. Нет. Я не могу погибнуть, разбиться просто так. Еще один вираж, и я неожиданно ударилась так, что мне показалось, будто искры посыпались из глаз. Было такое чувство, что больно стукнулась затылком, отбила локоть, ободрала лодыжку. Странно? Боли не чувствую. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Потерла фантомное ушибленное место. Меня окутывала тьма, за спиной было что-то зловещее, страшное, шуршащее. Я напряглась в ожидании чего-то ужасного.

— Чем дальше, тем страшнее! И вообще где я? Интересно, я все-таки умерла или нахожусь между смертью и жизнью?

Я пытаюсь найти ответы, но все они рушатся один за другим, обрываясь на совершенно несуразных вопросах. На многие вопросы нет ответов. Не потому, что вопросы слишком сложные, а потому, что ответов ждать неоткуда. Может, я действительно умерла, а еще страшнее — сошла с ума? Бессмысленность происходящего, бессмысленность моего положения приводят к самым безумным ответам, похоже, двинувшегося рассудка. Все мысли пропадают, и единственной, что значимо сейчас, становится реальность этого места. Оторвав взгляд от земли, я подняла голову и обомлела от страха — недалеко увидела столб вихря. Определить высоту не смогла. Что бы это могло быть? Я поднялась с земли, сделав шаг назад, остановилась в нерешительности.

— Кто вы? — спросила я громко, в надежде увидеть кого-нибудь.

Столб, качнувшись, медленно двинулся в мою сторону. В кругу света кто-то стоял. Я не могла пока разглядеть, кто, из-за того, что силуэт был в виде дымки. Я застыла уже не от страха, а от изумления и любопытства. Мне и самой было неясно, на что рассчитывала и надеялась, когда попыталась привлечь внимание к себе. Одолевая уже дикий первобытный страх, я попросила, а может, уже и кричала от страха:

— Пожалуйста, стойте! Немедленно остановитесь! Я боюсь вас! — и меня уже била истерика. — Стойте! Не подходите ко мне! — В этом визге было что-то угрожающее. — Что вы? Кто вы? Что нужно от меня?

Сумрак тьмы словно стирал все звуки, оставляя только громкое биение испуганного сердца и шорох чьих-то шагов. Из освещенного круга кто-то вышел. Это был стройный молодой человек высокого роста. У него было бледное, словно мрамор, с правильными чертами лицо. Тонкие губы, высокий лоб и темные глубокие глаза выражали ум, и в то же время жестокость и сдерживаемые страсти. Одет он был очень богато. Его шею украшало золотое ожерелье в несколько рядов, а за поясом, стягивавшим талию, был заткнут кинжал с резной рукояткой. На плечи был накинут черный плащ. Это меня немного успокоило.

— А ты кто? — уже смелее обратилась к нему.

— Страж Времени! — услышала приятный голос, мягким бархатом окутавший меня и мигом разогнавший страхи и тревоги. Его улыбка завораживала, притягивала, но глаза оставались холодными.

— Страж Времени? — с удивлением переспросила я. — Это ваш транспорт? Вы охраняете время?

— Да! — обыденно ответил он, рассматривая меня.

— Странно, одна охраняет свою поляну, другой катается на вихре. Вы что, все привязаны к своим местам? Кто вы вообще-то? Кто-нибудь мне разъяснит, где я нахожусь, что здесь делаю, что за миссию выполняю и куда мне идти дальше?

— Не задавай слишком много вопросов, если находишься во тьме. Делай так, как считаешь нужным, что бы ни случилось. Чем больше вопросов, тем длиннее дорога.

— Понятно. А можно тогда глупый вопрос?

— Задавай, — улыбнулся уголками губ Страж Времени.

— Я жива?

— А ты как думаешь? — ответил он на вопрос вопросом. Я так и не поняла, что он хотел этим сказать. Возможно, я умерла, а возможно, и жива. — Выбирай ответ, который ближе к душе.

— Ладно. Тогда вопрос изменим. Здесь, во тьме, таких путешественников много?

— Много.

— И снова ответ не раскрытый. Понимай как хочешь. Почему я их не вижу и не встречаюсь с ними?

— У каждого из вас свой путь. Но, иногда ваши пути могут пересечься и вы даже будете идти в одном направлении.

— Это уже что-то, — вздохнула я, в надежде что встречу на своем пути друга по несчастью. — А можно немного изменить ход событий в спирали истории, которая отвечает за человеческие судьбы?

— Нет! Ты же знаешь, что люди с древнейших времен пытаются познать и управлять временем. Но, как я уже сказал, это сложно сделать.

— Почему?

— Чтобы изменить что-то в своей судьбе, нужно менять не здесь. Есть много мест, где это возможно сделать. Например, чтобы изменить биологические часы, для этого есть река Времени.

— А вот ты сможешь внести изменения?

— Могу! Но, не стараюсь этого делать. Если я вмешаюсь, то тогда здесь появится ангел Хаоса.

— А тебе приходилось менять виток чьей-нибудь судьбы?

— Для того чтобы полностью поменять судьбу человека, он должен умереть. А вот откорректировать, возможно только историю.

— А кто-нибудь пытался остановить, изменить ход истории?

— Нет. Это не под силу человеку. Время может изменить лишь тот, кому оно принадлежит.

— А кому оно принадлежит?

— Великому Разуму.

— А как насчет реки Времени! Я могу остановить свое старение, если попаду в те края?

— Тебя волнует этот вопрос больше, чем желание вернуться на землю?

— Да нет! Возможно, меня волнуют эти два вопроса одновременно. Если я здесь, то почему не воспользоваться этим моментом?

— Логично, — Страж Времени улыбнулся, я ответила ему тем же.

— Ну, ты согласись, что этот вопрос мучает не только меня, но и других людей. Особенно женщин. Если эти легенды о молодильных яблоках, живой воде, эликсирах молодости и прочих волшебных зельях волнуют нас до сих пор, то явно мы пытаемся найти это средство, — я улыбнулась, — а кто-то пытается создать машину времени, чтобы вернуть свою молодость. — Я говорила и говорила, а он молча слушал. Мне нужно было выговориться, чтобы как-то понять, что делать дальше. — Понимаешь, природа дает нам молодость в 20 лет бесплатно, а в дальнейшем за нее приходится платить. У нас за все платить нужно, — подчеркнула я, — за красоту, за здоровье, за молодость. Понимаю, что все зависит от нас самих. Конечно, если мы не будем за собой ухаживать, то состариться можно и в 20 лет, — я вздохнула. — Вот только природа не дала нам здоровья. Мы едва успеваем родиться на белый свет, как тут же на наши неокрепшие плечи ложится груз болезней, которые, конечно, начинают проявляться в разные периоды нашей жизни.

— Столько боли в твоих словах!

— Как не будет боли, когда видишь больных и старых людей, зная, что тебя это тоже ждет впереди? Вы думаете, что нам всем хочется быть к старости больными и слабыми? Нет, и еще раз нет! Поэтому мы и мечтаем создать эликсир вечной молодости. Вам смешно, а нам горько.

— Болезни, старость — это, можно сказать, тоже своего рода испытания.

— Мне не хочется таких испытаний! — фыркнула я. — Да и многим не хочется! Болезни — это самый страшный вид испытания. Когда все это закончится?!

— Никогда! Все, что происходит на земле, отражается в этом мире. Ладно, не буду отнимать твое время, у тебя еще длинный путь к свету, так что не задерживайся здесь, — страж стал уходить от дальнейших расспросов, зная, что вопросов будет много: и о том, как остановить время, и о том, как вернуть молодость, и где найти этот источник. — До свидания!

— До свидания! — я хотела задать еще вопрос, но Стража Времени уже не было рядом. Он словно испарился, улетучился. Хотела спросить, в какую сторону идти, а он исчез. Хорошо бы, если на моем пути встречались только такие ангелы, а то я боюсь.

Но, где-то далеко в мозгу, мгновенно мелькнула мысль, что я умерла и больше никогда не вернусь на землю. Вечно буду скитаться по этим темным пустынным землям потустороннего мира. Так что, мне не нужна будет река Времени, чтобы быть вечно молодой. Не нужно будет море Возрождения И Рождения Из Пены. Я медленно шла, стараясь выкинуть из головы мысли о смерти, которые как иголки впивались в мозг. Пыталась себя развлекать стихами.

— Безмерная душа, блуждая

В пустыне, выжженной судьбою,

От дикой жажды умирая,

Томилась, мучаясь собою.

…И кто-то, гнал ее незримо,

Туда, где радости не знают.

Где день и ночь проходят мимо,

Туда, где даже камни тают.

…Вопросы, как песков барханы,

Меняются и строят ковы.

Порой свистят, как хулиганы,

А то вдруг воют, словно вдовы.

…Кричит душа! И рвет на волю!

Как будто в схватке с диким зверем

Рычит!!! На свою боль в неволе,

Ногами вышибая двери,

…Пинает лживые ответы,

Что миражами притворились,

Маня в себя прохладным ветром,

В измене пошлой растворились.

…Пески молчали… только ветер,

Посвистывал песком в зеницы,

Души… лежащей, в лунном свете,

В невидимой, пустой гробнице.

…Ну что ж? ответов нет.. Лишь раны.

Пустыня отняла все силы.

Уже ползут во тьме барханы,

Покрыть песчаною могилой, —

выразительно читала И. Доманова, чтобы как-то скрасить свой путь.

Сколько шла, известно только Богу. Нет. Известно дьяволу. А вот интересно, существует ли дьявол в реальности? Пишут, что дьяволы — сложные, противоречивые натуры, возможно, даже больше, чем все остальные демоны. И все же мы знаем, что фигура дьявола — это порождение нашего разума, который пытается найти логическое объяснение феномена зла при столкновении с действительностью. Безграничная, предвечная бездна тьмы, которая принадлежит дьяволам, существовавшая до появления упорядоченного космоса, — идея, свойственная большинству мифологических систем. Если судить по легендам и мифам, то дьяволы — это отвергнутые нами боги, которые перестали играть в нашей жизни значимую роль. В целом до IX века дьявол изображался в образе либо человека, либо чертенка. В XI веке его начали изображать получеловеком-полуживотным. И благодаря художникам во главе с Босхом и Ван Эйком в образ дьявола привнесли гротеск. Они в христианском сознании легко преобразились в адских существ. Представление об образе Сатаны, нарисованное Мильтоном, было живым и ярким, так что прочно обосновалось в умах людей. Его влияние было настолько велико, что у многих людей сложилось впечатление, что образ Сатаны, нарисованный Мильтоном, в действительности создан на основе того, что написано в Библии. Так что нет дьяволов, а есть забытые божества. О сущности дьявола много писали, так что не буду повторяться и продолжу свой путь дальше.

Я люблю тебя, дьявол, я люблю Тебя, Бог,

Одному — мои стоны, и другому — мой вздох,

Одному — мои крики, а другому — мечты,

Но вы оба велики, вы восторг красоты.

Из тьмы и тумана возник некий пейзаж, вернее, смешение пейзажей. Разве это не гора там, внизу, проглядывающая через облака тумана? Откуда-то издалека якобы доносился рокот волн. Но, бескрайних просторов водяной глади не было видно. А это разве не река? Мне показалось, что слышу шум воды, низвергающейся с уступов искристым водопадом. Я огляделась. Тут и там бесформенной массой лежали огромные серые валуны, мелкая галька устилала песчаную насыпь. Слабое дуновение холодного ветерка приносило с собой маленькие капли соленой воды. Я облизала губы, почувствовав привкус соленого ветра. А может, так хотелось почувствовать и услышать. Возможно. Во всю свою ширь надо мной распростерлось темно-серое небо с темно-фиолетовыми тучами. Позади упиралась острой вершиной в небосвод отвесная скала.

— О Господи! И куда я теперь попала? — я заморгала, осматриваясь вокруг. — Что это за место? Хорошо, если из тумана не появятся монстры.

Тишина успокаивала, но в то же время настораживала. Пройдя по пляжу и осмотрев его, поняла, что перед до мной раскинулся океан. Почему? Не знаю. Наверно, чувствовала своей душой, что это не река, а именно океан. Океан я видела только на фотографиях, которые передавали его красоту. Бескрайний простор океана простирался до самого горизонта. Передо мной блестела совершенно гладкая, темная поверхность воды. Она простиралась куда-то вдаль, в густые черные тени. Две каменные глыбы, подобно безмолвным стражам, словно охраняли покой и тайну океана, скрывая от посторонних глаз его глубину. Многие отмечали, что нет восхитительнее зрелища, чем рассвет над морем или океаном. Сейчас я замечала, как сквозь ее непроницаемость появляется прозрачная, легкая дымка вуали, сотканной из мельчайшей водяной пыли, вобравшей в себя облачную млечность. Там, где вода и небо встречаются, стремительно меняются цвета — от бледно-палевого до багрянца.

— Вдали от берегов Страны Обетованной,

Храня на дне души надежды бледный свет,

Я волны вопрошал, и океан туманный

Угрюмо рокотал и говорил в ответ:

…«Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет,

Ты вверился мечте обманчивой и странной.

Скитайся дни, года, десятки, сотни лет —

Ты не найдешь нигде Страны Обетованной».

…И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,

Охвачен пламенной, но безутешной думой,

Я горько вопросил безбрежный океан,

…Зачем он страстных бурь питает ураган,

Зачем волнуется, — но океан угрюмый,

Свой ропот заглушив, окутался в туман.

Мне вдруг стало одиноко и больно на душе оттого, что теперь никогда не смогу вернуться на землю. Смерть очень страшила. Но, душа не хотела в это верить. Я надеялась на чудо. Пока я себя жалела, воздух на глазах, за несколько секунд, стал сгущаться, конденсируясь в белый туман. Я стала с интересом наблюдать за облачком. Словно по мановению волшебной палочки туман рассеялся, а на этом месте уже стояла полупрозрачная фигура. Я тут же вспомнила поляну Печали, где так же из тумана появилась фигура. Дрожа то ли от холода, то ли от страха, я сидела и наблюдала за странным женским силуэтом. Женская фигурка, одетая в длинное до земли платье, приобретала плоть и объем. Густые белые волосы, чуть отливающие золотом в свете, исходящем от нее, легонько колыхались. Я замерла в ожидании. Величественная осанка, безупречные волны волос, надменный взгляд говорили далеко не о низком ее положении в иерархии потусторонних сил.

— Час от часу нелегче! С кем не встречаюсь, почему-то все любят появляться в виде облака или тумана! Странно! Придется привыкать к этим появлениям и проявлениям гостеприимства этих мест.

— Я Одиночество.

— Чье одиночество? Мое? — с сарказмом спросила я, и тут же отметила, что вообще в таких местах я должна быть вежливой и тактичной. А то не дай бог, за это можно и поплатиться.

— Нет! Я ангел Одиночества! Ангел! — она подчеркнула, чтобы до меня дошел смысл сказанного. — И прихожу, когда вам одиноко.

— Зачем?

— Вы меня приглашаете.

— Я никогда никого не приглашаю. Мне и одной хорошо.

— Раз тебе одиноко и ты одна, то значит, приглашаешь.

— И что тебе это дает?

— Помогаю вам.

— Страдать?

— Проанализировать свое состояние.

— Понятно. А есть гордое одиночество? Может, я люблю сидеть в гордом одиночестве?

— Да! Это когда человек себя запирает в четырех стенках. С одной стороны его ограждает от мира — Обида, с другой — Зависть, с третьей — Самовлюбленность, с четвертой — Эгоизм.

— А почему их так много? Может быть, это гордыня?

— С гордыней всегда рядом бывают перечисленные духи. Они друг без друга не бывают. Где появился один, то жди и другого духа. А вы, кстати, очень любите дружить с ними, когда прогоняете Рассудок. Многие потом попадают в руки Цинизма.

— Вот почему мне знакомо это место! Сударыня Одиночество, скажите, пожалуйста, в каком направлении мне теперь идти?

— По воде, — Одиночество показала в сторону океана.

— По воде? — с изумлением переспросила я, посмотрев туда, куда указывала она.

— Да! По воде, — ответила Одиночество и добавила: — Если ты сумеешь удержаться на воде, то домой вернешься.

— А если утону? Это, что-то означает?

— Значит, много обиды в тебе на людей.

— А что это за море?

— Это Океан Слез и Страданий! Здесь слезы матерей, вдов, а также слезы зависти, слабости, цинизма, эгоизма. Можно перечислять все виды, от этого океан не изменит свою структуру и свое предназначение.

— И что, все души попадают сюда?

— Да. Они очищаются здесь от своих обид и боли, а потом поднимаются и идут дальше.

— Значит, здесь все души проходят испытание?

— Да.

— И все проходят?

— Проходят!

— Многие менялись после этого?

— Не все. Многие, вернувшись, забывают и продолжают творить злые дела. После этого им не дают другого шанса. А когда они возвращаются сюда, чтобы подняться на другой уровень, то здесь вновь проходят очищение. Длится это очень долго, в то же время те, которые исправили свои ошибки и постарались помочь другим людям не совершать злые дела, поднимаются на другую ступень развития.

— А если я еще живая, — я верила, что еще жива, — и не хочу сюда? Разве живые души могут проходить здесь испытания?

— Ты не исключение! Твоя задача пройти и увидеть, оставить груз. Вернувшись, исправить свои ошибки. Такой шанс дается многим.

Я улыбнулась тому, что услышала. Но, темные мысли о смерти не давали верить сказанному. Они как бы вонзались иголками в голову, повторяя: «Не верь тому, что говорят», и пытаясь заглушить мою веру. Поэтому, чтобы, слишком не зацикливаться на грустном, я задала следующий вопрос:

— Ангелами люди становятся?

— Да! Но, только те, которые прошли все испытания.

— Мне дали шанс? — спросила, подойдя к ней поближе.

— Да! — улыбнувшись, ответила Одиночество. — Я тебе дам совет. Когда будешь идти по воде, то прости тех, кто тебя обидел. Это сделает тебя легче и, тогда ты будешь скользить, а не тонуть. Обида — дама очень тяжелая и всегда тянет на дно.

— Спасибо, мисс Одиночество! До свидания!

— Не прощаюсь, — ответила она.

— Ну, понятно! С ней вряд ли попрощаешься навсегда, — хмыкнула я и пошла в сторону океана.

Я подошла к воде, которая ласково стала плескаться у ног, время от времени касаясь пальцев приятной прохладой. Стал рассеиваться блеклой дымкой витающий над берегом туман, улетучиваясь в никуда, обнажая пустынный, абсолютно голый песчаный пляж. Но, если хорошо прислушаться, то в шепоте волн можно различить печальные, манящие, но бесконечно далекие голоса, тихо зовущие, плачущие, в словах, которых звучит боль и одиночество. Я поежилась от холодного ветерка и внимательно осмотрела себя. Как показалось, я была либо в платье, либо в рубашке. Тело мое больше походило на воздушный силуэт.

— Странно, но у меня такое чувство, что я здесь нахожусь в ночнушке. Значит, я либо медитирую, либо — в реанимации. Не будем нагнетать на себя страх, а продолжим исследование местности. Главное, не впадать в панику. Как говорил в мультике верблюд, «эксперимент продолжается», бороздя снежную пустыню.

— Иди к нам, — слышался шепот волн.

— Присоединяйся к нам, — доносил ветер голоса.

— Тебе здесь будет хорошо.

— Иди сюда!

Мой взгляд, бесцельно блуждавший по водной глади, вдруг заметил странное облако тумана, искрившегося словно в блестках. Но внимание привлек вовсе не туман, а то, что скрывалось за ним. Я напрягла зрение, чтобы увидеть, кто там вдали.

— Ну вот! Что и требовалось доказать. Тот же сценарий. Сейчас из тумана выйдет ангел, либо дух, либо сам дьявол.

Истончаясь, падая каплями туман редел, и в нем стал проступать размытый, словно бы сотканный из воздуха, силуэт девушки, медленно выходящей из пучины.

— Афродита! — сравнила незнакомку с греческой богиней. — Скорее всего, это очередной ангел. Лучше встречаться с ангелами, чем с дьяволами.

Девушка словно плыла поверх воды, и, казалось, ничего вокруг себя не замечала. Я видела, как шевелятся ее бескровные губы, и слышала, как перешептываются, пытаясь что-то поведать, волны.

— Кто ты? — прошептала я едва слышно, и сердце при виде этой призрачной фигуры сладко-болезненно замерло на мгновенье, а потом забилось так часто, будто захотело вырваться и воспарить к небесам.

— Ангел Боли! — услышала за своей спиной голос.

Я обернулась, недалеко стояло Одиночество, которое наблюдала за мной и девушкой.

— Я думала, что вы ушли.

— Ты еще не отпустила меня.

— Как не отпустила?

— Душой.

— Поняла.

Одиночество долго стояла и смотрела вперед, а потом вдруг неожиданно повернулась к океану спиной, и устремила свой взор к вершине отвесной скалы, на которой стоял еще кто-то, наблюдая за нами. Я обратила внимание, что шевелятся бледные губы ангела Одиночества, словно она читает молитву, а взгляд устремлен к незнакомцу на скале. Сердце дрогнуло — мне показалось, что кто-то очень внимательно следит за мной. Я хотела было окликнуть того, кто смотрит, но не успела. Силуэт растворился, словно исполинских размеров волна смыла его. Одиночество вновь повернулась лицом к океану. И тут вновь увидела ангела Боли — она шла в мою сторону. Вернее, плыла, не касаясь поверхности воды.

— Кто ты? — повторила я свой вопрос.

— Я Боль! Я ваша сладостная Боль!

— Чья боль? — переспросила я.

— Людская боль, — ответила за нее Одиночество, и растворилась в воздухе, видимо предоставляя место для Боли.

— Ну, вот, то Одиночество, то Боль! И все появляются из воздуха и тут же растворяются, — вздохнула я и ступила в воду, которая тут же омыла мои ноги. — Что-то мне встречаются одни ангелы безысходности. Так и домой не попаду, если они мне будут попадаться часто, — проворчала я.

Я стала наблюдать за игрой света на поверхности воды, которая в виде лунной дорожки, расстелилась передо мной. Почувствовала, что воздух словно был пронизан тайной. Меня стало окутывать какое-то спокойствие, как будто накрыли теплым одеялом в холодную ночь. Волны произносили мое имя на своем шелестящем языке. Я так думала, когда слышала шепот. Я продолжила внимательно наблюдать за ангелом Боли, которая стояла неподвижно и ждала. Ее взгляд был устремлен на меня. Иногда девушка вскидывала руки, словно звала в свои объятия.

— Иди сюда, — вдруг услышала явственно голос. — Не бойся!

— А я не боюсь, — ответила я, хотя очень боялась идти.

— Пошли со мной, — позвала Боль. — Идем, не бойся.

— Зачем? — спросила, разглядывая ангела Боли. — Мне хватает своей боли. Не хватало загружать себя чужими.

— Я помогу тебе перейти океан. Я не причиню тебе боли.

— Уже причинила.

— Я сочувствую.

— Смотрите, надо же, она сочувствует! — усмехнулась я.

— Но вы сами приглашаете меня.

— Началось! Нам делать нечего — приглашать вас? Уже от третьей слышу, что мы приглашаем. Я вообще-то не приглашаю, ты сама приходишь, без моего согласия.

— Я спорить не буду. Но, скажу, что мы не приходим без приглашения.

— Вообще-то, приглашают в гости, а ты приходишь, не предупреждая. И у меня никогда не бывает пригласительных билетов для таких, как ты.

— А мне и не нужны билеты, чтобы стать твоей близкой подругой.

— Ты понимаешь, что самая страшная боль не физическая, а душевная?

— Знаю.

— Что такое боль? Представь, как эта боль пронзает наш мозг, потом отдается в сердце, — тихо сказала я.

— Знаю. Если тебе хочется выговориться, то, пожалуйста.

— Все вы знаете. Боль — это как червь, которая разъедает изнутри. — Я, слегка сморщилась от нахлынувшей в душе болезненной волны. — А душа так болит, что иногда хочется заглушить эту боль физически и навсегда. Понимаешь, боль — это когда не можешь найти ответа.

— Я знаю эти симптомы.

— Ну правильно, ты же ангел Боли. И тебе нравится причинять боль.

— Нет, я не причиняю боль, я забираю ее у вас.

Дорожка луны вдруг стала медленно расходиться и по ней медленно и грациозно шла Боль. Даже не шла, а словно плыла, нет, летела, чуть касаясь воды маленькими ступнями. Я зачарованно смотрела на нее. Луна освещала ее сзади, создавая серебристый ореол вокруг прекрасного тела, капельки воды по всему телу блестели, как сотни бриллиантов. Волосы как будто были из воды, они струились по плечам и груди, именно струились, переливаясь всеми цветами радуги и искрясь.

— Там, где боль, клубится темнота, пустота, безмолвие, — продолжила я, не дав договорить ангелу.

— Где нет боли, там нет жизни! — печально улыбнулась ангел Боли. — Вы за своей болью не чувствуете чужой боли. Это очень больно для меня, — она провела рукой по лбу, словно снимала с себя груз. Я к каждому из вас прихожу под разными масками, и каждый это ощущает по-своему.

— Но что чувствуем мы? Для нас боль — это когда нет никого рядом и ты один во Вселенной, и некому тебе помочь, протянуть тебе руку, чтобы вырвать из небытия. Боль — это пустота, которая разрывает тебя изнутри. И понимаешь, что вместе с болью приходит ненависть, — мой голос звенел, проносясь над водой, и теряясь где-то вдали. — Ненависть к миру, к жизни. Ждешь минуты смерти. Но смерть не приходит к тебе. Если ты это знаешь, — обратилась я к ней, — зачем ты причиняешь боль?

— Я не причиняю вам боль, вы сами себе причиняете, — стала оправдываться ангел.

— Понимаешь? — я посмотрела прямо в ее глаза, где плескалась вся людская боль. — Боль, когда тебя предает друг. Боль, когда тебя обманули. Боль — это безысходность. Ты слышишь?! Слышишь?! Можно много приводить примеров, чтобы объяснить, что такое боль для нас, людей.

— Я еще раз говорю, что я не даю вам боли, я ее забираю.

— Когда мне причиняют боль, я стараюсь ответить тем же, — тихо сказала я и отвернулась, чтобы не видеть всплеск волнующей боли в ее глазах.

— Зачем?

— Чтобы почувствовать как больно тому, кто меня обижает. — И добавила: — Я надеюсь, что человек, который причинил мне боль, — поймет. Понимаешь, когда нам пятнадцать-двадцать лет, мир светел, жизнь прекрасна, это легко. Не видишь страданий или не желаешь их видеть. — Я посмотрела на ангела: — Все вокруг кажется божественным, такое впечатление, что нет на земле ни зла, ни тьмы, ни боли. Но все меняется, когда сталкиваешься с действительностью.

— Я понимаю вас! Но, самое страшное для меня — это то, что вы не чувствуете боли детей. Им больно! Больно, когда взрослый не хочет замечать, что травмирует детскую чистую душу. Вы же отталкиваете их. Не желаете прислушаться к их боли. Вы словно несете эстафету своей детской боли. Вам причинили ее в детстве, вы стараетесь причинить ее другим.

— Поэтому вы наказываете нас, чтобы мы стали чуть-чуть добрее? Каждый из нас индивидуален. Я не причинила боли ни одному ребенку.

— Ты уверена?

— Ну, раз задала вопрос, значит, кому-то причинила. И если честно, то мне бы не хотелось вспоминать. Дети иногда сами виноваты. Многие бывают такими жестокими, что лучше с ними не иметь никаких отношений. И в этом виноваты сами родители.

— Возможно, — согласилась ангел Боли. — Это страх перед болью!

— Это страх сознания того, что исправлять сделанное, уже поздно. Если бы ты снимала эту боль, чтобы мы не чувствовали ее.

— Я снимаю каждую минуту, секунду с вас эту боль, и в то же время даю вам эту боль, чтобы вы боролись. Я всегда чувствую боль мира. Я пытаюсь помочь, но не в силах даже взять ее в себя. Я вижу страдания людей, ими же порожденное, которое съедает их изнутри. Я помогаю, как могу, но люди бывают такими слепыми и глухими.

— Не все! Мы ощущаем эту боль!

— Прислушайся, что я хочу сказать. Вы всю свою боль носите в себе. Вы в это время так любите меня, что не хотите расставаться со мной. Укутываетесь болью, как одеялом, и лелеете ее. И ты тоже стараешься окутаться моим покрывалом боли, как и миллиарды людей. Хотя вы меня и пытаетесь прогнать, но в то же время удерживаете возле себя. «Кто тебя просит, — говорите вы тем, кто пытается вам помочь, — кому нужна твоя помощь? Если хочешь помочь, убей моего врага, ведь все беды из-за него». Вы в обиде на мир, обвиняете других, но не себя, и не свое больное воображение. Не понимаете, что мир только отражение ваших душ. Ваша боль — это ничто по сравнению с моей болью. Больно видеть, как погибает планета, люди, и окутывает страх и безмолвие. И вокруг тебя сверкают холодные и немые звезды.

— Значит, ты болеешь за Вселенную, где погибают планеты?

— Моя боль безгранична. Но, согласись, что боль бывает сладостной и приятной! В ней ты как в теплой шали, — голос был мягким и успокаивающим.

— Это редко бывает!

— Возможно. Пошли со мной. Перед тобой океан слез и боли. Здесь смоешь всю боль, страдания и обиды свои.

— Все, все? Я пойду, потому что другого пути нет. Так или эдак, идти нужно!

— Нет, не все. Все равно ты пригласишь меня, когда тебе станет больно.

Я сделала еще шаг, и вдруг меня словно приподняли над поверхностью воды. Океан глухо вздохнул. Я вздрогнула и посмотрела на Боль, которая посмотрела на меня. Я шла медленно, словно боялась, что могу оступится и провалиться в океан. Великий океан Слез и Боли! Он словно принимал меня в свои объятия, слегка ворча. И вот мы с ним, стали одним целым. Я чувствовала его каждой клеточкой себя. Ему невозможно было солгать, так же как и себе. Океан знал обо мне все. Он живой! Он чувствовал мою радость и боль! Прохлада стала подниматься от ног все выше, тело словно покрылось мурашками. Воды нежно гладили, очищая от скорби мои мысли. Я чувствовала, как дыхание становилось свободным, как расправлялись плечи, избавляясь от тяжести. Пока шла, вспоминала людей, которых обидела, и просила прощения у них. Прощала тех, кто причинил мне боль. А океан благородно пил мою боль.

— Не бойся! — прошептала ангел Боли, и ее губы дотронулись до лба и губ нежно и осторожно. — Все позади!

— Я всю боль и обиды здесь оставила?

— Нет! Только часть!

Вокруг нее были слышны стоны, плач, и завывания от всплесков воды и, казалось, что плачет сам океан. Сколько же в тебе людской боли, сколько слез обид и бессилия? Дно как будто бы дымилось седой пеной, еле поспевающей за волнами, которые наполняли пространство стадами гривастых фантастических существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению. Мне показалось, что волны только и ждали счастливого для них момента моего бессилия и страха, чтобы наброситься на меня с яростью и выпить меня без остатка. Вскоре мы достигли берега.

— Вот мы и пришли. Теперь тебе идти одной. Боль немного утихла. Старайся не углубляться в дебри, где находятся пороки пострашнее.

— Как ты думаешь, долго ли я здесь пробуду?

— Это зависит от тебя.

Губы ангела были прохладны и свежи, со вкусом соленой воды. Волосы ее окутали мою голову и плечи. Заструились как легкие прохладные ручьи по щекам и телу. Отступила боль, все просветлело внутри; они омывали, очищали от грязи людских пороков. Девушка-женщина посмотрела с печалью на меня и, развернувшись, пошла назад. Ее глаза! Они были необыкновенные, они манили, поглощали, успокаивали. Они переливались от ярко-синего до темно-зеленого цвета. Вода перед ней разошлась, образуя проход куда-то в глубину. Я стояла и провожала ее, любуясь плавными изгибами фигуры, любуясь неземной красотой, и думая, почему боги не дают такой красоты, такого совершенства людям. Я завидовала ей, и мне хотелось быть такой же красивой, грациозной.

— Да-а-а! — протянула я. — Почему мы не можем оставаться такими же до самой старости? Почему наше тело быстро дряхлеет? — задала вопрос в пустоту, а может, это было обращение к тем, кто следил за мной.

В ответ была тишина, но я и не ждала ответа. Потому что знала, что никто не ответит. Зависть плохой попутчик, поэтому я отбросила мысли о красоте и медленно двинулась вперед. Потихоньку брела во тьме, чтобы не оступиться, вглядывалась вдаль, надеясь, что-нибудь увидеть. Пока шла, я вслух рассуждала о смерти, развлекая себя, чтобы не кричать от страха. Я чувствовала, ощущала, что рядом кто-то есть и он слушает меня внимательно. Холод все усиливался. Кожа, как показалось, покрывалась мурашками, ледяные порывы ветра пробирали до самых костей. И ужас, холодный липкий ужас подбирался к горлу.

Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,

Смерть терзает сердца и кромсает тела,

Возвратившихся нет из загробного мира,

У кого бы мне справиться: как там дела?

— Что такое смерть? — стала говорить вполголоса. — Смерть! Наверное, самый первый и самый главный из всех человеческих страхов — это страх смерти. И почему я начала думать о смерти? Ну, да! Я сейчас одна во тьме, где только холод и одиноко. А вы молчите, чтобы мне было еще страшнее, да?! Да, я не отрицаю, что боюсь, но и пугать меня не нужно. Я убедилась, что ваш мир не такой красивый, как мы пытаемся представить. Здесь одиноко. Здесь нет даже солнца.

О смерть! твое именованье

Нам в суеверную боязнь:

Ты в нашей мысли тьмы созданье,

Паденьем вызванная казнь!

…Непонимаемая светом,

Рисуешься в его глазах

Ты отвратительным скелетом

С косой уродливой в руках.

Неужели смерть — это непреложный закон, который нельзя обойти? А может быть, все это самовнушение? Может быть, мы с детства просто слепо верим в то, что смерть неизбежна, и поэтому умираем? Вы знаете, что такое смерть? Именно ваша смерть. Мы видим, как умирают в кино, смотрим криминальные хроники, хороним родственников. Но каждый из нас уверен, что с ним такое произойти не может. Точно определить грань между тем, где заканчивается жизнь и начинается смерть, не может никто. Ведь смерть — это процесс, причем медленный. Я уже начала ощущать, как ко мне потянулись холодные пальцы смерти, понемногу отнимающей у меня жизнь. О! Нет! Нет! Я просто так тебе не отдамся. Откуда взялись эти вопросы? Почему они меня интересуют? Похоже, что я не способна найти ответы, я не могу найти ничего. Мне так хотелось побыстрее выбраться из этой тьмы в обычный мир. Земля словно уходит из-под ног. Но чьи-то руки не дают мне потерять равновесие. У меня какое-то плохое предчувствие. А может быть, и нет. Я давно разучилась управлять своими чувствами. Я была бы рада научиться этому вновь. Но не могу себя заставить что-то делать, если я делаю что-то, то только из-за состояния своей души. Я не могу заставить делать себя то, что не в моих принципах. Иногда это освобождает, но чаще это не так.

— Все, хватит! — воскликнула я. — Нужно выбросить дурное из головы и идти дальше. Смерть! Смерть! Да, достала ты меня своим тупизмом. Смерть! Ха-ха-ха! Она с любовью раскрывает свои руки, а мы прямо, — протянула сарказмом я, — с великой радостью падаем в ее объятия. Махаем ей ручкой и приветствуем: «Ах! Ах! Привет! Смертушка! И где ты гуляешь? И где тебя носит? Мы тут, видите ли, заждались тебя». Улыбка счастья прямо не сходит с нашего скошенного от страха лица. И весело щебечем смертушке: «Я-я-я так счастлив или счастлива с тобою встретиться». А смерть от счастья забывает или роняет от радости и нашей любви к ней свою косу. Не буду я о тебе думать. Кто ты вообще такая, чтобы думать о тебе? А для кого эта коса, не знаешь? — задала я вопрос пустоте, тьме, которая меня окружала. — Я так думаю, что коса предназначена для тех, кто старается избежать ее и оттянуть время. А я-я-я! — протянула я, — как раз из тех, кто занимает очередь в самых последних рядах.

Второе существо, — когда назвать

Возможно так бесформенное нечто,

Тенеподобный призрак; ни лица,

Ни членов у него не различить;

Он глубочайшей ночи был черней,

Как десять фурий злобен, словно ад,

Неумолим и мощно потрясал

Огромным, устрашающим копьем.

То, что ему служило головой,

Украшено подобием венца монаршего.

Навстречу Сатане,

Что той порою ближе подошел,

Вскочив мгновенно, грозные шаги

Направил призрак с той же быстротой.

Ад содрогается под гнетом стоп

Тяжелых…

…Так молвил жуткий призрак, становясь

Гнусней десятикратно и страшней

По мере возглашения угроз…

…а он, мое отродье, лютый враг,

Едва покинув лоно, вмиг занес

Убийственный, неотвратимый дрот.

Я прочь бежала, восклицая: «Смерть!»

При этом слове страшном вздрогнул ад,

И тяжким вздохом отозвался гул

По всем пещерам и ущельям: «Смерть!»

— Потерянный рай! Интересно Мильтон нашел потерянный рай? Возможно. Может, и я ищу этот потерянный рай?

«Я жить хочу! — кричит он, дерзновенный.-

Пускай обман! О, дайте мне обман!»

И в мыслях нет, что это лед мгновенный,

А там, под ним, — бездонный океан.

Бежать? Куда? Где правда, где ошибка?

Опора где, чтоб руки к ней простерть?

Что ни расцвет живой, что ни улыбка, —

Уже под ними торжествует смерть.

Слепцы напрасно ищут, где дорога,

Доверясь чувств слепым поводырям.

Но если жизнь — базар крикливый Бога,

То только смерть — его бессмертный храм.

— Не спеши, смертный, врата сии открыть, ибо они — в прошлое. Бред! Бред! — бормотала я себе под нос. — Я сама себе это стала внушать! Так что будем двигаться дальше, пока чувствую биение своего сердца.

Я шла, и темнота вокруг меня сгущалась. Тени в серой дымке удлинялись, дрожали и передразнивали то, что породило их. Я замерла, не в силах даже наполнить воздухом легкие, которые жутко саднило, будто что-то или кто-то стиснул их в тисках. Запястья словно перерезало тонкой нитью, впивающейся в кожу, и мне казалось, что еще вот-вот и кожа лопнет, из вен хлынет кровь, и кости сломаются. Густой липкий туман обволакивал меня, плотной стеной повиснув вокруг. Я с трудом стала различать предметы. Тягостное состояние усугублялось с каждым шагом. Я беспомощно огляделась вокруг и решилась позвать на помощь, но из внезапно онемевшего горла удалось выдавить только невнятное сипение.

— Ну, вот довела себя до истерики, — просипела я. В голове пролетела мысль о том, как может выглядеть смерть здесь. В моей памяти промелькнули все образы, которые создали художники, церковь и люди. — А правда как выглядит сама смерть? — остановилась я и вновь задала вслух вопрос. Но мне никто не ответил. — После встречи такой страшной смерти, которую создали люди, вряд ли захочется покинуть этот мир, пусть и не такой уж райский, но зато реальный по сравнению с вашим темным миром, — я покрутилась вокруг, чтобы найти того, кто скрывался в темноте.

Я чувствовала его взгляд, который прожигал меня. Я начала слышать шепот. Сперва тихий и невнятный, но потом он начал усиливаться. Вскоре, слова стали понятны.

— Тебе нужно посмотреть правде в глаза, Анджелайн, — услышала я, а может, это были чьи-то мысли, — Тебе надо воспринимать собственные чувства такими, какие они есть. А правда заключается в одном: тебе страшно и одиноко, печально и больно. В жизни часто бывает больно и страшно, а смерть — это частица жизни. Смерть — это возврат домой! Это хорошо, когда смерть придет за тобой. А вот потерять свой разум и находиться между реальностью и иллюзиями — это страшно. Потому что только смерть может освободить тебя от кошмаров.

— Кто здесь? Ну, вот дофилософствовалась! Мне страшно! На свою голову накликала беду. Моей душе больно! Что ты можешь знать о боли, о страхе, когда находишься тут? Что такое в твоем понятии смерть? И что я встретилась со смертью?

— Пока нет! Но, возможно встреча может и состояться, если будешь идти на ее волне. Если во мраке мыслей пребывать, это значит, на свет возврата нет!

— Да, что ты такое говоришь? — возмутилась я, — Как не смогу вернуться? Это что? Сумасшествие? Или мне предлагают умереть? — я чуть не закричала от страха, съежившись от своих неприятных мыслей. — Да, иди ты! Я все равно найду выход. А насчет смерти рассуждаю, чтобы успокоить себя, — стала оправдываться. — Я знаю, что все стараются очередь к смерти занять в последних рядах, но почему-то получается, — вздохнула я, — что мы все ближе к ней. Но, надеюсь, что смерть за мной придет, когда я стану старой и дряхлой. А я так не хочу встречаться с ней. — уныло проговорила. — Я из тех, кто бежит в конец очереди, чтобы снова и снова занимать, когда приближаюсь близко к смертушке. И так без конца, пока действительно не настанет время встретиться с ней лицом к лицу. И тебе не запугать меня. — уже громко крикнула во тьму.

Со всех сторон подступала вязкая темнота. Через секунду за спиной раздался веселый смех и ржание коня, от которого у меня замерло сердце. Я повернулась на голос и, подняв голову, невольно вскрикнула. Я не в силах была отвести взгляд от призрачной туманной фигуры, которая, как показалось, не могла быть человеком. Но, это была человеческая фигура в черной одежде, сидящей на черной лошади. Я с ужасом наблюдала за ней, не в силах пошевелиться. Она смотрел мне прямо в глаза, словно пыталась проникнуть в глубину моей души. В этих глазах был виден весь ад человеческий.

— Смерть?! — прохрипела я, и мои ноги подкосились. — Я так и знала, что стоит подумать о смерти, и она тут как тут. Ну почему именно сейчас?!

— Нет. Пока тебе рано думать об этом. Твоя миссия еще не закончилась. Я для своих родителей Дитя Тьмы! Для других я Призрак Преисподней.

Я в ужасе была от такой встречи, и хотела убежать, но ноги словно приросли к земле. Фтгура, удерживая за узды коня, спросила.

— Ты ищешь выход отсюда? Но, не лучше ли остаться здесь? Ведь это ваш дом! Здесь мы всегда рады вам!

— Мой дом? Здесь так неуютно, что лучше я свой дом построю на земле, — прошептала я, пытаясь придти в себя. — Это не ты со мной только что мило беседовал? — прокашлявшись, спросила у ангела Тьмы.

— Нет, — улыбнулся он, обнажив ряд ровных, красивых зубов. — Это не я. Но, знаю, кто это!

— И кто?

— Не скажу. Ты сейчас странница во тьме и значит, ты мой гость. И я хочу показать свои владения, чтобы привести тебя к твоему земному дому.

— То, что я твой гость, — поняла, а почему странница? И ты поможешь найти мой путь?

— Потому что вы странствуете здесь в поиске выхода отсюда. И все норовите покинуть этот мир как можно быстрее. Но, вы вечные странники бытия мира. Скажи мне, что там прекрасного на земле, что вы желаете вернуться?

— Вам никогда не понять этого! Это прекрасно! Там светло! Тепло! Вы там не были и не ощутили той прелести, что так нравится нам, людям.

— Нет, ты ошибаешься. Я бываю у вас на земле. Но, ничего интересного там не нахожу. Все там пресно одинаково. Одни и те же проблемы. Вы все одинаково мыслите, думаете, говорите. У вас всегда одни и те же извечные вопросы, словно, все они написаны под копирку. И каждый раз вы не можете на них найти ответа.

— И какие же посещают нас вопросы? — поинтересовалась я, немного осмелев от того, что он не причинит мне боли.

— Хорошо. Я отвечу на некоторые вопросы. Каждый раз, приходя в этот мир, вы спрашиваете себя, зачем я здесь? Может, не случайно!? Что же от меня ожидается? Что я могу сделать? Что останется после меня? Для чего дано мне все, что меня окружает? Где то, что я ищу? Куда я иду? Что поможет мне стать более гармоничным и наполненным, облегчит мою боль, страдания, одиночество? — стал перечислять ангел Тьмы. — Ты сейчас хочешь пофилософствовать, вместо того, чтобы найти дорогу?

— Нет, я не хочу философствовать. Но, приятно поддержать беседу. А то брести во тьме одной очень страшно.

Смешались, в страхе, мысли, мненья,

Но стал я к ощущеньям глух,

Отбросив все свои сомненья,

И лишь напряг свой взор и слух.

— Ты боишься меня? Ты боишься, как и многие, столкнувшись со мной. Но ты не бойся! Я не причиню тебе боли, так же как и другим. А страх, боль, радость — все эти чувства выражаются вами иногда беззвучно. Но, мы их чувствуем.

— Ну, это всем известно, что мы через боль поражений и ошибок идем к самосовершенствованию. Это не новое для нас открытие.

— Да, это все старо как Вселенная.

— Спасибо, призрак Тьмы! — чуть подумав, добавила: — Дитя или ангел Тьмы? Как тебя величать-то? Ты когда посещаешь землю, то не в оболочке человека бываешь. И не чувствуешь того, что ощущают люди. Поэтому тебе не понять нас.

— Ангел Тьмы! — подчеркнул он свой статус. — Но, я бы не хотел бывать там, в облике человека. Слишком скучно, и вы все предсказуемы. Вами можно манипулировать, угрожать, подкупать. Вы такие смешные на земле, беззащитные и уязвимые. Мы даем право выбора.

— Право выбора? Какого выбора?

— Право выбора, либо искать ответы на земле, либо вернуться сюда. Извечный круг жизни и смерти вращается совершенно бесшумно. Вы даже не понимаете, что никогда не умрете, а просто перейдете в другое измерение.

— Лучше я буду искать ответ на земле.

— Твое право! Значит, тебе нужно еще многому учиться и пройти этот путь. До встречи.

— Лучше не встречаться. Ты же хотел показать дорогу к дому. А сам исчезаешь.

— Рано или поздно мы встретимся. Тебе покажет твой поводырь, идущий рядом.

— Кто?

— Сама увидишь.

Всадник исчез в темноте. Я стала двигаться медленно и осторожно, будто выпила, чаще оглядываясь, боясь, что вновь кто-нибудь резко появится из темноты. Особенно, я боялась того, кто не показывается мне на глаза.