Формы и содержание. О любви, о времени, о творческих людях. Проза, эссе, афоризмы

Вадим Черновецкий

В этой книге вы найдёте: жёсткие, но правдивые афоризмы о любви; весёлые истории двух друзей – культурных отморозков; отчаянную, но прекрасную историю любви; трагикомические рассказы о людях, которые нас окружают; пронзительную историю ребёнка, познающего бездны и красоты нашего мира; глумливый, но драматичный рассказ об опасном восхождении в Альпы; откровенную повесть о взрослении, творческой молодёжной среде, дружбе, первой любви; живые эссе о психологии, любви, сексе и современном мире.

Из цикла «Вся правда про Гуреева»

Полка

В школьные годы мой друг Денис Гуреев первый раз позвал меня к себе домой. Чинно показал гостиную с китайскими вазами, затем провёл в спальню.

— А это мой кабинет, — солидно произнес этот пятиклассник. — Вот мои полки с классиками. Особенно люблю Достоевского. Знал толк в страданиях!..

— Грешен был старик, — кивнул я. — Грешен…

— А вот самая моя любимая полка, — загадочно произнес он, указав на вполне заурядную на вид полку.

— А почему именно она? — не понял я.

— Она целиком состоит из книг, которые я своровал в школе, — гордо сказал Денис.

— Чудовище! — поразился я. — Как же моральные нормы, классика, Достоевский?..

— Не спеши с преждевременными выводами, мой юный друг, — неторопливо заметил Денис. — В школе эти книги всё равно никому не нужны. Я же вижу, что они стоят там годами, пылятся, никто их не берет. Ставят, чтобы образованность свою показать. А мне-то действительно нужно, для духовного роста!.. Вот я и ворую. А как?..

08.03.2014

Камень

Классе в 8-м мы с Гуреевым решили положить на трамвайный рельс камень и посмотреть, что из этого выйдет.

— Тварь я дрожащая или право имеющий? — спрашивал Денис.

— Вот-вот! — поддакивал я. — Придёт трамвай — и узнаем.

Мы притаились за какой-то железобетонной хреновиной и стали ждать зрелищ. Не хватало только пива и чипсов.

Минут через пять вдалеке послышалось характерное дребезжание.

— Чёрт! Вадим! — воскликнул Денис. — А может, не надо? Может, уберем?

— Но ты же сам хотел «сделать пробу», узнать, на что ты способен, — возразил я. — Петлицу в куртке для камня вшил. Носил в школу этот камень за пазухой, неделю не решался…

— Но черт! Но ведь люди же погибнут! — не унимался Денис.

— А что делать? Зато мы убедимся, что мы — право имеющие, — спокойно отвечал я. — Познание себя требует жертв, порой человеческих.

Грохот, между тем, нарастал, трамвай увеличивался в размерах.

— Может, уберем, пока не поздно? — воскликнул Денис в панике.

Можно было уже разглядеть номер маршрута.

— Поздно, — обреченно сказал я. — Если ты бросишься туда сейчас, все увидят, что это ты хотел погубить пассажиров. Тебя посадят на 20 лет, и на зоне еще будут издеваться. А меня не посадят, хотя я хуже тебя. Еще хуже.

— Но я должен, должен это сделать, пусть это и разрушит мою судьбу! — закричал Денис. Он подбежал к дороге, но по ней, как назло, поехала плотная колонна машин. Денис не мог перейти ее и попасть к рельсам.

Трамвай пронёсся мимо, сметя этот камень своим дворником перед колесом, как любой другой мусор, ничего даже не заметив.

Денис повернулся ко мне:

— Задумали «Преступление и наказание», а вышел «Идиот».

11.03.2014

Анненский

Как-то раз Денис пришел ко мне на день рождения и весь вечер пил вино. Он рассказывал нам о Серебряном веке русской поэзии. Особенно хвалил символиста Анненского — за духовность и утонченность. Минут за 10 до прихода моих родителей, высоко ценивших чистоту дома, аккуратность, опрятность, качество паркета, Дениса мощно вырвало у меня в коридоре, прямо перед входной дверью. Напоследок, под яростные вопли родителей, он сказал:

— Спасибо, Вадим, мне очень понравился твой день рождения. Очень душевно посидели. И компания такая интеллигентная. Так когда у тебя следующий день рождения?

15.03.2014

Поджигатели

Лет в 12 мы ходили с Денисом по Москве, поджигая всё на своем пути. Основной жертвой был обычный июньский пух. Но в расход шли и объявления типа «Похудеть за 500 долларов» с зачеркнутыми первой и пятой буквами в слове «похудеть», мусор, газеты. «Мы хотим горящих зданий!» — гордо цитировал Денис моего любимого поэта Бальмонта.

И вот однажды мы подпалили пух в нижней части стадиона «Торпедо». От него занялась сухая трава. Ее площадь была огромной, пожар быстро распространялся. Уничтожение стадиона «Торпедо» не входило в наши планы на тот день, ибо что бы мы стали делать завтра? Надо своевременно думать о будущем и разумно планировать свой досуг. Мы стали лихорадочно тушить пожар палками, но не слишком успешно. Дым стал виден издалека. К нам побежали вонючие мужики с дрекольём, чтобы загасить нас и пожар.

Мы бросились наутёк. Я быстро перелез через трехметровый забор, который служил границей стадиона. Денис кое-как взобрался на его вершину, но там стал долго барахтаться. Мужики приближались, дрекольё их жаждало крови.

Я стал думать, убежать мне или дождаться Дениса. Что важнее — глаза, зубы, внутренние органы — или дружба? Порой мне казалось, что органы всё-таки важнее, и тогда мне хотелось улизнуть. Но я тщательно скрывал это желание, чтобы не задеть чувств Дениса. Человек барахтается всё-таки, упасть может, потом запчасти в траве искать…

В конце концов я его всё-таки дождался. Когда дрекольё приблизилось к забору, мы уже нырнули в чащу на набережной и скрылись из виду. Денис, однако, долго потом корил меня:

— А ведь органы-то тебе важнее, чем дружба!

— Почему? Даже если я так и думал, я это тщательно скрывал. Во-вторых, я всё же тебя дождался. Не это ли лучшее доказательство того, что дружба важнее органов?..

Потом Денис поехал отдыхать в деревню в Сергиево-Посадский район Московской области. Рядом с ней был летний лагерь. Вскоре я прочёл в газете заметку о том, что в Сергиево-Посадском районе Московской области сгорел некий лагерь.

— Да… — вздохнул я. — А всё потому, что вонючие мужики его тогда не поймали.

Позже Денис уверял меня, что это не он поджёг лагерь и что вообще лагерь был совсем другой, не тот, что возле его деревни.

— Рассказывай! — усмехался я. — Кто ж тебе поверит!..

— Хорошо! — обиделся Денис. — Предположим, что лагерь спалил я. Заметь, что никто не пострадал, поскольку был пересменок. Сгорели только здания. Я вот детей от мучений избавил, от навязанного общения с бычьём. А ты, что ты полезного сделал за это лето?.. То-то!

15.03.2014

Спирт

Классе в 8-м Денис повадился приносить в школу апельсиновый сок со спиртом.

— Юноша, пьющий вино, добавляет огонь к огню, — предостерегал его я античной цитатой.

— Надо испить до дна кубок жизни! — восклицал Денис. — Надо познать ее во всей полноте!

— А спирт-то точно медицинский? — спрашивал я.

— Как пить дать! — уверенно отвечал Денис.

— Ну то есть точно, да?

— Ну, он стоял у мамы в холодильнике. Зачем бы ей было ставить к еде технический спирт?

— Ну ладно, — согласился я на уроке английского. — Давай попробую.

На вкус это оказалось как стальной лимонад.

Вскоре слух о нас прошел по всей Руси великой, и бутыль стала циркулировать по группе.

— Истинно говорю вам: медицинский! — заверял Денис одноклассников. — Вот вам животворящий крест!..

— Ну, раз так… — согласно кивали ребята. — То конечно.

Испробовали его амброзию Миша Захаров, Лёша Иванников, Сережа Коренков. Все пили и нахваливали.

— Силён, крепок, бродяга! — удовлетворенно восклицали они, смачно крякая.

Через год Денис вдруг заявил, что спирт оказался техническим.

— Чудовище! — возопил я в ужасе. — Так почему же мы тогда не ослепли, как Гомер?

— Нас спасла вера в Слово, — задумчиво ответил Денис.

15.03.2014

Зверь

В 11-м классе Денис повадился писать послания Богу и дьяволу. Причем красной ручкой — под цвет крови — и на обратной стороне контрольных по алгебре.

— Правильно, — хвалил я. — Если общаться, то только с равными.

— Смотри! — воскликнул он как-то в кабинете русского. — Число апокалипсического зверя! Это послание мне от дьявола!..

На полке корешками к нам стояли три учебника для 9-го класса, перевернутые вверх ногами.

15.03.2014

Детство

В детстве мы с Денисом, возможно, убили несколько человек. Мы любили выходить на переменах в школьный двор и кидаться обломками кирпичей через стальной забор, за которым был двор жилого дома. Результатов нашего творчества мы не знали, так как за забором было не видно.

— Ничего, — говорил Денис. — Криков не было — значит, не попали.

— А может, наповал? — возражал я.

— Может, и наповал, — соглашался Денис. — Ладно, пошли на литературу.

И мы шли обратно в школу — на лекцию о нравственном поиске Льва Толстого.

15.03.2014

Прогулка детей

В детстве мы с Денисом были декадентами и любили бродить по всяким трущобам. Как-то раз мы исследовали мрачные промышленные районы Юго-Восточного округа Москвы. Спускаясь с холма, ведущего к железной дороге, мы наткнулись на труп собаки.

— Плохой знак, — настороженно заметил Денис.

— Отчего же? — ответил я. — Это смотря в какой эстетике. В нашей эстетике это знак того, что мы на верном пути.

Мы спустились к рельсам и пересекли несколько путей. Оставался последний. Перейти его было не так просто, поскольку он находился в железобетонном углублении. Мы зашли в это углубление, но подняться к другой его стороне не могли, поскольку лестницы не было. Мы пошли по глубокой для нас ложбине, прямо по шпалам, в надежде, что подъем на другую сторону всё-таки появится.

Когда мы отошли от спуска уже достаточно далеко, раздался характерный шум.

— Поезд! — вскричал Денис. — Нам отсюда не выбраться! Мы умрём здесь в конвульсиях! Так вот что значила та собака!..

— Бежим! — проорал я. — Может, там будет подъем хоть куда-нибудь!

Мы со всех ног бросились вперед. Мы бежали минут пять. Шум не стихал, но и не нарастал. Самое главное — поезда так и не было.

— Листья! — воскликнул я. — Это не поезд. Это ветер в листве шумит.

Мы остановились. Начиналась вторая жизнь. Вскоре мы нашли и подъем — правда, на ту же сторону, с которой спустились. Но после пережитого мы обрадовались и ему. В конце концов, то, что на первый раз это оказались листья, никак не отменяло того, что во второй раз мог приехать и поезд. Много лет спустя я узнал, что средний машинист электрички случайно давит по несколько человек в год. Извлекать трупы из-под колёс — такая же часть его работы, как и объявлять остановки, если не более важная.

Выбравшись из этой ложбинки, мы подожгли на радостях огромную кучу мусора у стены химического завода. Бумажки горели так весело, душевно и жизнеутверждающе, что от них занялись и большие доски, лежавшие в той же свалке. Мы честно попытались их потушить, но у нас ничего не вышло, и мы сбежали.

Погуляв еще полчасика, за которые мы ничего нового не испортили, мы сели в автобус и поехали в свой район. Проезжая мимо завода, мы увидели в окно густой черный столб дыма. Я сдавленно захихикал. Приятно было любоваться на свое творчество, чувствовать свою мощь и значительность.

— Тихо ты! — закричал Денис на весь автобус. — А то все узнают, что это мы химзавод сожгли!

16.03.2014

Символ власти

Лет в 20 я шел на день рождения своей тогдашней девушки и тащил туда Дениса после пива. Он сопротивлялся, бодался и брыкался.

— Я там никого не знаю, я всех боюсь, они страшные! — канючил он.

— Да ладно, Денис, там милые, приятные люди, — увещевал его я.

— Нет! Я им не понравлюсь!

— Понравишься!

— Не понравлюсь!

— Ты, х…, ты пойдешь со мной на день рождения! — рассвирепел я и схватил его за шкирку.

— О, меня назвали фаллическим символом мужской власти! — обрадовался польщенный Денис и быстро пошел со мной.

20.03.2014

Первая попойка

Всё шло хорошо, пока на обратном пути из школы Денис не сказал:

— Вадим, меня мама попросила купить энциклопедию, которую она видела вчера на книжном развале на углу.

Не подозревая ничего дурного, я ответил:

— Конечно! Пойдем да и купим.

Энциклопедии там не оказалось.

— Ладно, в другой раз, — пожал плечами я.

— Стоп! Но я же хороший сын. Мама дала мне денег не для того, чтобы я их прикарманил, — загадочно проговорил Денис.

— Почему «прикарманил»? Завтра ты потратишь их на энциклопедию.

— Но на эти сутки-то я их прикарманю! Это бесчестно. Это безнравственно. Это… чудовищно. Достоевский бы пришел в ужас. Я не могу себе этого позволить. Давай купим «Клюковку».

— Давай! — просто согласился я. — Клюква полезна для здоровья, я статью недавно читал.

Мы купили пол-литра клюквенного аперитива на 20 градусов. Было нам тогда лет 14. Мы пошли к Денису. Он достал миниатюрные стопочки. Мы вымахивали их одну за другой. Было весело и куражно. Я сказал:

— Хорошая, полезная клюква. Только я совсем не пьян.

— Тогда надо купить еще одну!

Мы спустились к ларьку.

— Купи ты, как более трезвый, — предложил Денис, дав мне денег.

Я купил «Брусничку». Я хотел укреплять здоровье разными ягодами.

К концу второй бутылки Денис полез ко мне драться за то, что я не читал Достоевского.

— Да я за Достоевского морду набью! — крикнул он, размахивая кулаками.

Чтобы немного отрезвить его, я швырнул его назад. Пролетев через всю комнату, Денис врезался в шкаф. Шкаф качнулся, с него упала керамическая ваза и разбилась.

— Люстра упала! — констатировал Денис.

— Ваза, — поправил я.

— Люстра! — кричал Денис, начисто забывший про Достоевского. — Люстра упала!

Он бросился подбирать осколки и, конечно, порезался до крови.

— Веником, — сказал я.

— Слушай, а почему так светло, если люстра разбилась? — спросил Денис и искренним интересом человека, впервые познающего мир. — Кстати, давай возьмем пива. Оно трезвит.

— Я и так достаточно трезв, — ответил я.

— А пройди вот по прямой линии! — заявил Денис.

— И пройду!

Я раз 15 твёрдо прошёл по линии на ковре. Денис смотрел на меня с изумлением.

— Ну ладно, спасибо за продуктивный вечер, — сказал я. — Пойду, что ли. А то мы вечером в цирк с папой собирались. Из цирка в цирк — это будет оригинально.

В цирке мы сели в первый ряд. На полутемной сцене дворца культуры некий йог в медитации плавно поднялся над полом на метр. Потом нас с папой вытащили на сцену, чтобы показывать на нас какие-то фокусы. По сцене приходилось бегать, причем по кривой линии. Это было куда сложнее, чем ходить по прямой. Я хотел крикнуть залу, что самый большой фокус — это ребенок, твердо бегающий по сцене после эквивалента бутылки водки на двоих, но всё же постеснялся. Так я не стал звездой.

…Вечером Денис позвонил мне домой:

— Вадим, я тут рассказ Достоевского прочёл — «Сон смешного человека». Это что-то поразительное, это перевернуло всё мое мировоззрение, обязательно почитай! Кстати, не знаешь случайно, где моя ваза?

— Ты имеешь в виду люстру?

01.04.2014

Незнакомка

Лет в 14 мы с Денисом, сидя у меня дома, заметили вдруг почти обнаженную прекрасную девушку, мывшую окно своей квартиры в доме напротив.

— Смотри! — воскликнул Денис, показывая на нее.

— Ого! — одобрил я. — Вот это да! Это номер.

— Далековато только, — посетовал Денис.

— Да, но уже отсюда понятно, что она ослепительна! — восхитился я.

— У тебя есть бинокль? — спросил Денис.

— Ммм… Да, брали как-то в Большой театр на «Лебединое озеро», — признался я.

— Тащи его сюда!

— Ты что же, хочешь осквернить этот священный бинокль, созданный для созерцания искусства, похотливым подглядыванием?! — ужаснулся я. — Как можно? Чудовище!..

— Природа выше искусства, — возразил Денис. — Обнаженное и свежее девичье тело — что может быть выше этого? Вот совершенство! Вот венец творения! — восклицал Денис, старательно пряча зарождавшийся у него между ног характерный бугорок.

— Тоже мне лорд Генри, — скептически заметил я. — Ладно, хрен с тобой. Принесу.

Прокравшись в родительскую спальню, я незаметно стащил из комода театральный бинокль.

— Я первый! — закричал Денис, едва сдерживая пресловутый бугорок.

— Почему это? Бинокль-то мой! — не согласился я.

— А идея моя, — гордо заметил Денис. — Информационное общество диктует примат идеи, духа над примитивным физическим обладанием.

— Ладно, только недолго, — ответил я, пораженный его талантом к демагогии. — Потом сразу мне.

Денис впился глазами в прекрасную незнакомку.

— Приближение слабовато, — сказал он с легким разочарованием. — Но я уже различаю ее загорелое обнаженное тело с крепкими мускулистыми членами.

— Какими еще членами? — ужаснулся я.

— Ну, руками и ногами, — как ни в чем не бывало пояснил Денис. — Ты что, не читал приключенческой литературы 19-го века? Типа «развязавшись, путники принялись разминать свои затекшие члены».

— Короче, Склифосовский, — отрезал я. — Давай бинокль.

Я вырвал бинокль у него из рук, сам дрожа от нетерпения. Девушку и впрямь было видно не очень четко, но уже ясно было, что она походит на спортсменку. Какую-нибудь соблазнительную звезду рекламы и тенниса вроде Курниковой. Сильное молодое грудастое тело, почти обнаженное.

— Вадим, — сказал Денис, сглатывая слюну. — А у тебя есть… подзорная труба?

— Чего? — поразился я.

— Ну, может, космосом в детстве увлекался? Звёзды, планеты, романтизм, ночные мечтания?..

— Увлекался! — рассвирепел я. — Но теперь ты хочешь осквернить своей звериной похотью уже всё мироздание, всю Вселенную?.. Не дам! — возопил я, словно сам был девушкой.

— Но, Вадим, — вкрадчиво ответил Денис. — Что в мире может быть выше любви, красоты? Можно ли осквернить что-то ею? Разве что одухотворить, освятить, — торжественно заключил он, плотно сжимая ноги.

— Ааа! — закричал я. — Ну и демагог!..

— Это всего лишь правда, — скромно проговорил Денис. — Истина.

Я притащил из кладовки старый родительский телескоп. Но всё равно не хотел сдаваться так просто.

— А подумал ли ты над этическим аспектом? — коварно спросил я. — Нам же с детства внушали: стыдно подглядывать! Разве ты не помнишь?

— А разве ты не видишь, не чувствуешь всей страстности этого горячего юного тела? Оно ощущает свое совершенство, свою удивительную власть над людскими сердцами, и само хочет обнажаться, привлекая к себе восхищенные взгляды.

— Может, девушке просто жарко стало от работы, вот она и сняла кофточку? — спросил я.

— Она наслаждается демонстрацией своей красоты! — убежденно воскликнул он. — Разве ты не видишь?

— А что бы сказал Достоевский, если бы узнал, что ты хочешь подсматривать за этой неосторожной девушкой? — спросил я. Это была моя последняя попытка.

— Достоевский… — вздохнул Денис. — Он понял бы меня. Он был великим знатоком страстей человеческих. К тому же, если она хочет, чтобы мы ее видели, это будет для нее добром. Всё творчество Достоевского — проповедь добра.

— Хрен с тобой, — вздохнул я. — На!

Я торжественно вручил ему телескоп.

Денис взял его, впившись глазами в смелую загорелую красавицу. Через пять секунд он с каменным лицом протянул телескоп мне.

— Что случилось? — встревожено спросил я. — Твой рассудок помутился от превосходящей человеческие помыслы красоты?

Денис молчал. Пожав плечами, я взял телескоп и навел его на предмет нашего вожделения и фантазий. Теперь я увидел всё. Это была грузная зрелая матрона лет 50-и, в трениках с начёсом и кондовом советском бюстгальтере, с облупившейся от солнца кожей и слоновьими ляжками бывалой огородницы.

26.04.2014

Чернокнижник

Как-то раз Денис случайно смастерил на труде фигурку вуду. Потом он злонамеренно придал ей черты нелюбимого им учителя ОБЖ.

— Кстати, Вадим, у тебя нет случайно булавки? — спросил он с невинным видом.

— Ммм… тебе что-то проткнуть надо? — спросил я, не отрываясь от выжигания узора на сделанной мной лопатке для сырников.

— Да, тут ерунда одна, — спокойно ответил Денис.

— Хм. Вот, есть английская булавка, сейчас от ключа отцеплю.

Я дал ему булавку и вернулся к выжигателю «Силуэт».

Через пять минут Денис торжественно объявил:

— Сегодня мы уйдем домой раньше, потому что у нас не будет этого дурацкого ОБЖ.

— С чего ты взял? Вроде не было объявления, — удивился я.

— Знаю.

Когда урок кончился, к нам зашла классная руководительница:

— Учитель ОБЖ вдруг заболел, ушел домой с острой простудой. Последнего урока не будет. Передайте девочкам.

— Ура! — закричал класс хором.

Я в ужасе посмотрел на Дениса, который довольно поглаживал свою куклу вуду:

— Чудовище! Как ты мог свести в могилу этого достойного, почтенного человека?

— Старого маразматика, совсем спятившего за 40 лет в армии, — холодно ответил Денис. — Не лицемерь. На его уроке одни занимаются своими делами, а другие над ним смеются. Я сделал добро. Вы должны сказать мне спасибо.

— Но не такой же ценой!

— Не бойся, он выживет. Я проткнул его всего пару раз и даже не сказал заклинания. К тому же ты сам дал мне булавку.

— Но я же не знал зачем! — возопил я в отчаянии.

— Незнание законов магии не освобождает от ответственности, — невозмутимо ответил Денис.

— Грязный манипулятор! Теперь ты хочешь сказать, что еще и я в этом виноват!

— Да ладно, расслабься ты. Ты же видел, что все обрадовались. А учитель… Ну что, посидит дома, чайку попьёт, детишек понянчит.

— Его детишкам, небось, лет тридцать! — воскликнул я.

— Всё равно понянчит. Он спрашивать не будет. Ты что, не знаешь его?

На следующий день по зрелом размышлении я спросил Дениса:

— А почему бы тебе не протыкать иголкой вообще всех, кто тебе хоть чем-то мешает?

— Нет! — решительно возразил Денис. — Я не буду этого делать.

— Но почему? — не понял я. — Ведь это так удобно!

— Достоевский осуждал вудуизм, — сказал Денис, потрясая томиком любимого писателя.

07.05.2014

Мудрец

Как-то раз папа позвал меня к телефону.

— Кто? — спросил я.

— Не знаю даже, — сказал папа. — Какой-то печальный пропитой бас умудрённого жизнью человека.

Это был 12-летний Денис.

06.04.2015

Женщины любят сильных

— Мы очкастые интеллигентишки! — страстно восклицал Денис в упоённом самоуничижении, хотя очки были только на нём самом. — Мы умеем только думать, в то время как эпоха зовёт к действию. Посмотри, кто герои нынешней молодёжи! — риторически вопрошал 12-летний Денис. — Че Норрис, эС Сталлоне, А Шварценеггер, Же-Ка вэ Дамм. Долой рефлексию! Женщины любят сильных, решительных, боевых!

— Мускусных самцов с рёвом бизона в период гона, крушащих всё на своем пути? — иронически поинтересовался я.

— Именно! — радостно подхватил Денис. — Наконец-то ты прозрел!

— Лучше поздно, чем никогда, — согласился я.

— Но сможешь ли ты воплотить это в жизнь? — спросил Денис с вызовом.

— Я попробую, — пообещал я. — Я буду честно пытаться.

Неделю я собирался с силами и ломал себя. И вот я решился. Был тёплый и ясный апрельский день. Сама природа словно бы звала к топору, в смысле к действию. Когда урок едва начался, я разбежался по длинному коридору третьего этажа школы, увешанному портретами классиков и цитатами из них.

«Как Че Норрис! — думал я. — Женщины любят сильных!» Подбежав к открытой двери кабинета истории, где как раз и был наш урок, я в прыжке изо всех сил ударил ногой по краю двери. Я даже не забыл проорать: «Кия!». Дверь резко захлопнулась с диким грохотом. Тут я понял, что всё это видела учительница, которой я вчера весьма убедительно отвечал о движущих силах исторического процесса. Она даже ставила меня в пример «всякому хулиганью».

Из-за двери раздался стук падающего тела и сдавленный крик Дениса:

— А-а-а! Какой козёл?!.

Приземлившись, я открыл дверь. На полу корчился Денис.

— Так это ты?! — изумлённо воскликнул он. — Вот что сделала с тобой бездуховная массовая культура с её культом жестокости и насилия! А всё потому, что Достоевского не читаешь.

10.04.2014