Пусть растет роза красная

Вадим Степанов, 2019

А что, если самая влиятельная страна в мире, которую не просто так называют полицейским государством, причинила боль, которую не заглушить. Ты при этом почему-то жив, полон сил, ярости и сомнений – кому конкретно нести ответ за преступление. Ты отправляешься в ненавистное государство, полный горя и желания мести. Ты становишься частью этого нового мира, который стремительно меняется, в желании обезопасить себя, прячется под куполом. Но ты уже внутри и тебя не остановить. И даже после сорока лет ожиданий, ты не отступаешь от своего плана.

Глава 2

— С чего ты взял, что он вообще полетит?

— Куда он денется. Это же конструктор для детского сада. Он и энергии-то почти не тратит. Подержи.

Марк передал Денису дрон, чтобы проверить лопасти.

— Я к нему «вечник» подключил, — сказал Марк, поочерёдно раскручивая пальцем четыре винта, — так что он несколько месяцев летать сможет, пока смазка не высохнет. Потом мы его спустим, заправим и обратно отправим.

— «Вечник»! — ахнул Денис, — где ты его взял? Он же стоит, наверное, целое состояние.

— Там же, где и всё остальное, — хмыкнул Марк, — на складе Генри.

— Он тебя когда-нибудь поймает и пришьёт.

— Этот глухой старик? Вряд ли. Он, наверное, даже не заметил пропажи.

Но Генри заметил. Более того, по описи вещей, которую он скрупулёзно вёл, он точно знал, что не хватает ещё магнитной катушки и двух метров медной проволоки. И теперь он понимал, куда всё это делось. Шпионить он научился давно, ещё когда только устроился на службу обеспечения воздуха. Пчёлы-дроны, которых он раздобыл на чёрном рынке и переоборудовал для большей стабильности, уже не раз помогали ему в работе, выявляя недоброжелателей, что позволяло ему проложить короткую дорогу по карьерной лестнице вверх. Генри имел двенадцать штатных шпионов-пчёл и три запасных, которых он и решил использовать на сорванцах. Теперь становилось ясно, зачем Марк крутился возле его склада.

Мальчишки всё время искали возможность подключиться к сети. Это был ресурс, который позволял ребятам из бедных семей зарабатывать себе на жизнь, кому — с помощью мошенничества с чипами, кому вполне легально — шифтерством.

Люди из богатых районов часто обращались к шифтерам (так они назвали программистов, оказывающих им услуги) для настройки систем. Всё, начиная от пылесосов и заканчивая холодильниками, работало по алгоритмам, которые задавали оборудованию производители техники. И хорошо, если техника была из одной «экосистемы», тогда проблем с настройками у людей не наблюдалось. Но чаще люди покупали технику разных фирм, чтобы сэкономить или получить больше преимуществ от опций. Производителям это не нравилось, и они всячески усложняли сопряжение своих устройств с устройствами других фирм. И, казалось бы, ничего страшного, но когда ты управляешь всеми системами через чип, вшитый тебе в организм и связанный с твоей нейронной сетью, это становится настоящей проблемой для потребителя. Шифтеры решали эти проблемы. Взламывая заводские настройки, они перепрограммировали все сервисы так, что те становились единой системой. А так как технику люди из богатых районов покупали часто, то и шифтеры требовались регулярно. И это не был уже очень крупный рынок услуг. Шифтеры хоть и действовали полулегально, но не боялись даже давать объявления, зная, что правительство Мегаполиса само пользуется их услугами и на нарушения закрывает глаза. Однако же хороших специалистов было немного, и они очень дорого стоили.

Единственное, что смогли сделать корпорации, выпускающие товары, чтобы противостоять шифтерам, так это с помощью своих лоббистов протолкнуть закон, ограничивающий доступ к сети людям из бедных районов. Но и тут дерзкие специалисты нашли выход. Купол, который закрывал Мегаполис от внешней среды, постоянно обслуживался роботами, которые производили ежедневный мониторинг перекрытий, а по необходимости — ремонт. Для их работы сеть была необходима, ведь все команды из информационного центра роботы получали через неё. Как раз этой особенностью и пользовались шифтеры — они подключались к сети роботов и ретранслировали её на свои компьютеры. Сложность заключалась только в том, что сеть имела ограниченный радиус действия, и для подключения к ней надо было приблизить ретранслятор к куполу, что для районов низкого неба не являлось большой проблемой, если шифтер имел дрон. Но дроны, тем более с большой ёмкостью аккумулятора, стоили баснословные деньги — об этом тоже позаботились корпорации. И тогда шифтеры из бедных районов нашли альтернативный вариант. Как раз таким и воспользовался Марк, собрав из детского конструктора простенький квадрокоптер, прицепив к нему аккумулятор с гелевым электролитом. Характеристики такого аккумулятора позволяли заряжать его почти бесконечное количество раз, а с учётом того, что источником энергии являлся солнечный свет, самопальный дрон мог висеть в воздухе практически вечно.

И не то чтобы Генри жалко было своих вещей или он был против такого подхода к законам Мегаполиса, но воровство, тем более между бедняками, его искренне бесило. Он отозвал пчёл-шпионов, в них больше не было нужды, и решил для себя, что обязательно примет меры в отношении Марка. Они называют его злобным Генри, значит, он таким и будет. На следующий день, вернувшись с работы, Генри приступил к своей мести. Он знал, что отомстить мальчишкам можно только одним способом — лишить их надежды. А чтобы им неоткуда было достать новые материалы, он перенёс всё ценное оборудование к себе на работу — пусть хоть какую-то пользу принесёт его нетронутый кабинет. Конечно, Генри мог, не мудрствуя лукаво, заявить в полицию на воришек. Но, во-первых, он не любил полицию, которая лишь обслуживала элиты, охраняя награбленное ими добро, а во-вторых, они ему нравились — эти сорванцы, которые напоминали его собственное детство. Пусть их и надо было наказать, но так, как отец мог бы наказать сына, а не как палач, который просто любит запах крови. К тому же Генри искренне радовался, когда кто-то находил такие вот лазейки в тщеславно прилизанной системе Мегаполиса.

И всё же наказать мальчишек надо было, и в этом ему тоже помогли помощницы — пчёлы. Даже удивительно, как одна тоненькая леска, брошенная на лопасти подъёмных винтов, может обрушить всю конструкцию. Квадракоптер рухнул, как подкошенный, сильно ударившись о бетонные перекрытия крыши ближайшего дома. Вопль кого-то из мальчишек, раздавшийся из чьей-то квартиры, свидетельствовал, что наказание удалось.

Генри мог, конечно, ещё послушать, как сорванцы сокрушались, отыскав на крыше дома разбитый дрон, но он не стал этого делать. Он считал, что в злорадстве нет удовольствия, только слабость. А ещё слабостью он считал — подхалимство, и всячески избегал его. Даже когда ему надо было очень понравиться боссу ради роста в карьере, Генри старался не словами, а делом привлечь внимание. Он всегда выбирал одну и ту же тактику — стань необходимым, и люди сами к тебе придут, а получив тебя — не отпустят. Но иногда навык лизоблюдства надо было осваивать, например, на таких вечерах, куда пригласил его Дон.

Вот где действительно была ярмарка тщеславия. Люди из районов высокого неба жили другой жизнью. Большая часть из них с пелёнок имела деньги и власть. Места и должности им доставались по наследству, а роскошь и свобода во всём им казалась такой же естественной, как вечерний закат и утренний восход. Генри не любил общаться с ними даже на самые простые темы: погода, спорт, аксессуары. У элиты всё было слишком, и всё напоказ. Один хвастался туалетной бумагой с вкраплением золотых нитей, другой — дверными ручками, инкрустированными бриллиантами. Это очень бесило Генри, и он долгое время не мог понять — зачем? И только когда начал общаться с теми, кто действительно что-то решает, понял. Люди, которые распределяют ресурсы, просто не могут рассуждать как обычные смертные. Они получают бюджет и решают — кому что достанется. Если выделить денег беднякам, то не достанется работягам, если выделить работягам — не достанется больным на обеспечении. И ведь вся статистика есть у этих великих решателей, и они уж, конечно, точно понимают, что это распределение — не просто деньги. Недодал беднякам — умерло от болезней и голода на пять процентов больше бедняков, недодал работягам — умерло больше работяг, больным — больных. Каждый день решатели решают, кому достанется больше благ, а кто окажется на грани. Делать ежедневный выбор, кто сегодня умрёт, могут только люди с психологией убийц. Не стоит удивляться их желанию убежать от реальности в шмотки, разврат и дурман. А остальные, те что по праву рождения в клубе, и, по сути, ничего не решают, — просто копируют поведение своего социального круга. Вторых Генри искренне презирал, так презирал, что даже радовался своему пути.

— Это Генри Вотч, — представил Дон своего подчинённого очередному толстосуму. — Мой лучший и самый перспективный работник.

— Очень приятно, — в который раз вымученно улыбнулся Генри, пожимая потную ладонь.

Это шоу с представительством началось почти сразу, как только они с Доном появились на банкете. Дон подходил к разным людям и представлял Генри. Люди вежливо кивали, перекидывались парой незначительных фраз с Доном и, внимательно посмотрев на Генри, возвращались к своим делам. Все понимали, что это сватовство неспроста, и процедура, похоже, была обыденной — так знакомили с человеком, которого скоро придётся видеть на подобных банкетах часто. В очередной раз они вежливо откланивались, чтобы перейти к следующему «важному» человеку, а Дон нашёптывал Генри регалии и статусные возможности нового знакомца.

— Этот занимается связями с комитетом финансов, — говорил он тихо, — часто именно он решает, на что пойдёт бюджет. Ведь от подачи информации комитету зависит многое. А вот тот, к которому сейчас идём, — начальник комитета безопасности.

Генри внутренне напрягся, что не осталось незамеченным Доном.

— Понимаю, — сказал он, — жутковатый тип. Но что делать, таких лучше иметь в друзьях.

— С кем ты нас сегодня знакомишь? — спросил начальник комитета безопасности, пожимая руку Дону.

— Это мой лучший кадр, — льстиво улыбаясь, ответил Дон, как будто бы даже становясь немного ниже.

— Стив, — просто представился начальник комитета безопасности и протянул руку.

— Генри, — так же просто представился Генри, пожимая её.

— Мистер МакНил, — спохватился Дон, — это мистер Вотч.

— Мы уже обозначили, как будем друг друга называть, — сказал Стив и хищно улыбнулся.

Очень не понравилась Генри эта улыбка, да и колючий взгляд начальника комитета безопасности выдавал умного и опасного человека.

Генри заставил себя улыбнуться самой простецкой и располагающей улыбкой. Он знал, как понравиться людям, обладающим такой опасной властью. Надо выдать себя за простофилю, лёгкий орешек, с которым всё ясно сразу. Чем меньше в голове у Стива будет сидеть задачка под названием Генри, тем легче будет Генри выпасть из области внимания начальника комитета безопасности.

Так и произошло, Стив очень натурально зевнул, заканчивая изучать представленного ему человека.

— Кстати, Дон, — обратился Стив к начальнику Генри, — я как раз хотел с тобой поговорить. Одна беженка хочет работать у вас. Имеет очень высокую квалификацию, судя по документам.

— У нас? — удивился Дон, — она так и сказала?

— В том-то и дело, — поморщился Стив. — Она инженер с высшим допуском, могла бы на производстве поработать. Сидела бы в чистеньком офисе, получала бы хорошо, да и жила бы в центре. Но она отказалась, сказала, что всю жизнь занималась системами кондиционирования. Хотя какая там жизнь, ей от силы лет тридцать.

— И ты хочешь, чтобы я её устроил?

— Нет, — Стив отрицательно покачал головой, — мы её уже устроили на одну из станций.

Генри изо всех сил постарался не выдать свой гнев.

— Мне надо, — продолжил Стив, — чтобы ты за ней приглядывал. Не люблю, когда я чего-то не понимаю. Проще было бы, конечно, её выгнать взашей — тоже мне королева, выбирать вздумала, но ты знаешь, миграционная политика. Нам нужны профи во всех сферах.

— Ясно, — кивнул Дон, хотя, похоже, его согласия и не требовалось.

— Ну и прекрасно, — сказал Стив, давая понять, что разговор закончен.

Он кивнул на прощание Генри и с бокалом в руке отправился к другим гостям.

— Не было печали, — тихо проворчал Дон. — Теперь придётся докладывать ему о каждом чихе. Господи, когда я уже отправлюсь на отдых?

— А нельзя ему отказать? — спросил Генри.

— Ему откажешь, — Дон нервно дёрнул плечами. — Надо будет быстренько от этой девки избавиться. Ты последи за ней пару недель, а потом вышиби к чертям за профнепригодность.

— А если она действительно хорошо работать будет?

— Послушай, Генри, — Дон покровительственно положил руку на плечо подчинённого, — ты скоро будешь на моём месте и тебе рано или поздно придётся принимать сложные, порой не самые приятные и справедливые решения. Но это политика, здесь не бывает чистоплюев. Думай об этом иначе. Сегодня ты окажешь услугу Стиву, завтра — он тебе. В конце концов, это выгодно всем.

Генри согласно кивнул, чтобы успокоить Дона, но он был в корне не согласен с такой постановкой вопроса. За свой долгий карьерный путь он чётко усвоил — не дай бог начальник окажется тебе чем-то должен или обязан. В лучшем случае это обернётся натянутыми отношениями, но, как правило, боссы не горят желанием каждый день видеть перед собой человека младшего ранга, который оказался в чём-то настолько необходимым, что пришлось спуститься с Олимпа и о чём-то просить. Это унижение для начальника, и его не прощают.

Однако по-настоящему Генри беспокоило не это. Он так долго работал, чтобы наладить систему, и совсем не хотел пускать в неё посторонних. Если эта беженка окажется лучше него, то сможет подсидеть на работе, а если вдруг будет непроходимой тупицей — то наломает дров, и, опять же, его подставит.

Дон ускакал к очередному важному человеку, оставив Генри одного. Это был чуждый мир, ни с кем разговаривать здесь не хотелось. Да и о чём? Хвалиться новыми игрушками — у Генри их не было, рассказывать про экстремальные вылазки за пределы Мегаполиса или поездки на искусственные пляжи, где на океан можно только смотреть, — но и тут ему было нечем поделиться. Отпуск Генри никогда не брал, только больничные, да и те крайне редко. Хотелось вернуться домой, выспаться, заняться простыми домашними делами, но Дон бы не понял, да и Генри чувствовал, что для продолжения карьеры ему необходимо здесь быть. Он пошёл к бару, где мог пропустить стакан содовой, но главное — найти место среди элитной публики. Бар — идеальный вариант для дальних родственников и случайно забредших гостей. Для Генри это тоже было лучшее место.

За стойкой почти никого не было, не считая уже изрядно подвыпившего старичка в твидовом пиджаке с заплатками, который, кажется, уже набрался и пребывал в том состоянии, словно и не присутствует на месте.

Генри заказал содовую, взял стакан, сделал глоток и повернулся к залу. Так, наверное, можно было простоять до конца мероприятия, наблюдая за богатой публикой, делая свои выводы, но внезапно очнувшийся от своих мыслей старик эти планы Генри нарушил.

— Отвратительно, — сказал старик, — не правда ли?

— Что, простите? — не понял Генри.

— Все эти люди, — старик неловко повернулся на вращающемся стуле и обвёл зал рукой. — Отвратительно, — повторил он.

Генри вежливо кивнул и повернулся к бармену — не хватало ещё выслушивать бредни очередного сумасшедшего богача. Но старик не унимался, почему-то увидев в Генри достойного слушателя.

— Они даже такую вещь, как благотворительность, превратили в фарс, где просто меряются количеством денег. Чёртова песочница. Те же дети, только вместо игрушек — люди.

Старик навалился на стойку, чуть ближе придвинувшись к Генри.

— Но вот, что я скажу, — продолжил он шёпотом, обдавая Генри волной перегара, — деньги можно и без банкетов переводить, не афишируя. Если ты действительно хочешь кому-то помочь — не стоит устраивать по этому поводу фестиваль.

Старик неловко повернулся к залу.

— Может, они просто этого не понимают? Они же как дети, которых просто не научили, как надо. Им надо сказать. Как думаете?

Старик вопросительно посмотрел на Генри. Тот безразлично пожал плечами. Какое ему было дело.

— Я скажу, — упрямо заявил старик и чуть не упал, пытаясь слезть с высокого барного стула. Генри пришлось ловить тщедушного старичка, чтобы тот не рухнул прямо у его ног.

— Мне кажется, мистер, — сказал Генри, — Вам не стоит делать сейчас каких-либо заявлений.

— Ты думаешь, я пьян, — вырывая руку из поддерживающих объятий Генри, закричал старик, так что несколько гостей обернулись.

— Во-первых, да, — раздражённо ответил Генри, — а во-вторых, вряд ли Вам или кому-то ещё принесёт пользу Ваше сообщение. Скорей всего, Вас просто выставит охрана.

— Вы правы, — пару секунд подумав, ответил старик. — Всё бессмысленно.

Он тут же как-то сник и устало привалился к стойке.

— Приехал, — тихо сказал старик, словно ни к кому конкретно не обращаясь, — думал, что здесь есть возможность для науки. В едва выживающем мире только наука и могла бы помочь. Но это никому не надо. Инженеры клепают новые гаджеты, а люди продолжают умирать от радиации. Думаете, этот купол нас от чего-то защищает? — Теперь старик обратился непосредственно к Генри. — Чёрта с два. Весь мир заражён, а мы его часть. Она постепенно проникает всюду, через воду, одежды беженцев, крыс. И такая особенность, что сразу вроде и незаметна, но именно при постоянном соприкосновении с ней можно умереть в муках. Вы думаете, это кого-то волнует? Я каждый день рассказываю студентам про это, но лучшее, что они вынесли, это праздник будущего постапокалиптического мира. Им это кажется весёлым. Миллиарды людей гниют заживо, а им весело. Что-то я говорю лишнее. Уважаемый, — обратился он к бармену, — вызовите мне такси.

— Штатный квадрокар Вас доставит бесплатно, — дежурно ответил бармен.

— Удобно, — усмехнулся старик. — Люди под ногами надрывают спины за крохи, зато здесь подвыпившие олигархи бесплатно летают домой. Вы меня не проводите? — Обратился он к Генри. — Кажется, я слегка переоценил свои возможности и, боюсь, сам не дойду.

Генри чертыхнулся про себя — ещё не хватало таскать пьяниц по банкетному залу. Но, поразмыслив, он понял, что это хорошая возможность выбраться самому. Да и старик не вызвал антипатии.

— Конечно, — ответил Генри, — обопритесь на мою руку.

Проходя по залу, Генри видел взгляды, брезгливые, сочувствующие ему, безразличные, направленные в их сторону. Откуда-то кольнул холодком взгляд Стива, откуда-то недоумённый — Дона. Но в целом миссия удалась — он оказался вне этого террариума денежных змей.

— Вы не против, если я полечу с Вами, — спросил Генри старика, — забросим Вас, а потом отправлюсь сразу домой.

— Тоже не хотите оставаться, — улыбнулся старик.

— Просто рано вставать на работу, — соврал Генри.

— А Вы не такой, как они, мистер…

— Вотч.

— Мистер Вотч. Вы отличаетесь. Похоже, Вы вроде меня — попали в клетку бесчестных людей. Мне кажется, мы могли бы хорошо с Вами посидеть где-нибудь за кружкой хорошего пива.

— Я не пью, — захлопывая кабину, ответил Генри.

Квадрокар взмыл в воздух и бесшумно полетел прочь от яркой жизни. Всю дорогу старик мрачно молчал, что Генри вполне устраивало. Однако же перед выходом из кабины, когда транспорт приземлился, старик протянул Генри визитку.

— Если захотите пообщаться на пространные темы — звоните. С удовольствием встречусь с нормальным человеком из этого мира.

Генри молча забрал картонный прямоугольник и кивнул. Скорей всего, он визитку выкинет по дороге, но зачем обижать старика. Когда квадрокар снова взлетел, Генри всё-таки посмотрел на неё. На визитке значилось: «Профессор естественных наук Ковалевский А. А.».

Что же, может быть, старик не так уж и не прав насчёт Генри — они ведь действительно кое в чём похожи.