Фаталити. Цена его успеха

Брук Лин, 2023

Отдать всё за счастье любимого – глупость или отчаянная сила любви?Ираклий – музыкант, Илиана – танцовщица бальных танцев. Двое амбициозных мечтателей встретились и за четыре года построили крепкий союз. Никто не сомневался в их любви и будущем. Но однажды всё изменилось. Встав перед выбором, она сделала всё, чтобы он её возненавидел. Сожгла все мосты и переехала в другую страну. И пока его карьера взлетала ввысь, она собирала себя по кускам и создавала новую реальность. Но спустя шесть лет была вынуждена вернуться в родной город и встретиться лицом к лицу с прошлым. Хватит ли ей сил противостоять собственным чувствам? Или сдастся и вновь сломает жизнь любимому человеку, обрушив на него правду о цене его успеха?

Глава 4

Мы сидим с бабушкой в ресторане, завтракаем после больницы. Я ковыряю еду в тарелке, пытаюсь заставить себя поесть. Кусок в горло не лезет после встречи с Ираклием. За всю ночь я не сомкнула глаз. Поток воспоминаний о нём взрывал мой мозг. До сих пор слышу аромат его парфюма; слышу его голос; вижу перед собой любимый силуэт и взгляд. Все мысли только о нём. О моём прикосновении и электрическом разряде от его кожи, который попал в самое сердце. Хочу вернуться в то мгновение и проживать его вновь и вновь.

— Как вчера прошла встреча с Алексеем? — спрашивает бабушка и вырывает из омута. — О чём он хотел поговорить?

— Они с Линой открыли благотворительную творческую школу для детей из неблагополучных семей. Музыка, танцы, рисование, фотография и многое другое. Он пригласил меня провести пару уроков по танцам для учеников.

— Какие они молодцы. Ты ведь приняла их приглашение?

— Ты сомневаешься? — удивлённо спрашиваю у неё.

— Мало ли, — пожимает плечами. — Ты ведь хочешь поскорее отсюда улететь.

— Но пока я здесь, почему бы не заняться полезным делом? Тем более, это Алексей и Лина. Я бы не отказала им ни при каких обстоятельствах.

— Я рада, что тебе будет, чем заняться.

Я улыбаюсь краем губ, и вновь опускаю взгляд на тарелку. Нет сил даже притворяться, что всё хорошо.

— Что тебя беспокоит? — бабушка прикасается к моей руке, которая играет вилкой с едой.

— Да так, — задумываюсь, стоит ли с ней делиться своими переживаниями.

— Ты ругаешь меня, что я постоянно что-то скрываю от тебя, чтобы не расстраивать, а сама поступаешь так же.

Я поднимаю взгляд на неё, улыбаюсь уже искреннее. Люблю её чуткое сердце.

— Я вчера столкнулась с Ираклием, — говорю тише.

Она ахает и закрывает руками рот.

— Бабуль, — мне становится смешно от её реакции.

— Вы поздоровались? Поговорили? Он тебя сразу узнал? — взволновано тараторит она.

— Узнал сразу. Не поздоровались. Он без прелюдий приступил к оскорблениям, — спокойно отвечаю ей.

— Негодник такой! — возмущённо цедит бабушка. — Ты столько натерпелась из-за него, а он ещё оскорбляет! Дать бы ему один хороший подзатыльник, чтобы пришёл в себя.

— Не из-за, а ради него. И он ничего не знает, поэтому имеет право злиться, ругаться, ненавидеть.

— Пора ему узнать правду!

— Чтобы что? У него всё хорошо. А значит, оно того стоило.

— Опозорила себя, лишилась друзей, ушла из профессионального спорта — и это всё стоило того?

— Его мечты сбылись. Он там, где должен быть. Значит, оно того стоило, — произнеся это вслух, мне становится легче.

Я вспоминаю, ради чего всё было, почему так поступила, и успокаиваюсь.

— А твои мечты? Кто о твоих мечтах позаботится?

— Мои мечты тоже сбылись, разве нет? Я вырвалась из этого города. Танцую и путешествую.

Ба что-то говорит мне, но я перестаю её слышать. В ресторан входит семейная пара. Всё такая же яркая, живая и невероятная женщина и мужчина под стать ей, чья рука аккуратно лежит на её талии. Я замираю.

Люди, которые хотели и делали всё возможное, чтобы заменить мне родителей. Люди, которые, несмотря на весь хаос вокруг, не посмели осквернить меня грязным словом. Люди, которые не растоптали, а подали руку помощи, даже несмотря на то, что их сын меня возненавидел.

Я хочу окликнуть их, хочу подойти к ним. Хочу обнять и прижать к груди. Но отворачиваюсь, боясь быть ими отвергнутой. Прошло так много лет, и они, возможно, уже давно обо мне забыли.

Но я их помню.

Утыкаюсь взглядом в тарелку и мыслями возвращаюсь в прошлое. В дни, когда ещё не было известно, что вырастет из девочки Илианы, которая впервые испытала чувство влюблённости.

После нашего первого поцелуя я около недели не могла прийти в себя и не выходила с Ираклием на связь. Я не знала, что ему говорить, и как себя вести. А он не сильно давил, словно чувствовал.

И вот одним ранним утром выходного, я вышла из дома, чтобы прогуляться в одиночестве и насладиться рассветом. Подойдя к полю, я заметила подъезжающую ко мне знакомую машину. Она остановилась неподалеку, из неё вышел Ираклий и направился в мою сторону.

Внутри всё сотрясалось при виде него, но я старалась держать себя в руках.

— Привет, — улыбнулась я, смотря ему в глаза.

Боялась, что он заметит, как я волнуюсь в его присутствии.

— Рад тебя видеть, — сдержанно произнёс он, будто опасаясь, что спугнёт. — Вышла на утреннюю прогулку?

— Да. А ты что тут делаешь в такую рань?

— Тамара попросила помочь с кое-какими делами. Сейчас поеду к ней.

— Не хочешь присоединиться ко мне? — не удержавшись, предложила ему.

Даже не знала, зачем это сделала. Наверное, скучала. Он, не раздумывая, принял моё предложение. Мы прошли к полю, расстелили плед и легли на него.

Минут десять мы молча лежали и смотрели в небо. Никогда и ни с кем мне не было так хорошо молчать. Тишина между нами была самой завораживающей. Казалось, что в этот миг говорили наши души и переплетались в едином танце.

— Будем делать вид, будто между нами ничего не было? — неожиданно прервал он наше молчание и повернул голову в мою сторону.

— А что ещё делать? Я думаю, то, что случилось, было лёгким помутнением в наших головах, — говорила уверено, пытаясь убедить в этом саму себя.

— Моё помутнение длиться до сих пор, — как ни в чём не бывало ответил он.

Я залилась краской от его слов. Тот поцелуй до сих пор отбивал танец на моём сердце, и я так боялась вновь испытать его на себе. Я понимала, что это было бы необратимой трагедией. История моих родителей доказала — нет ничего вечного, тем более, когда это касалось любви. Я не хотела, как мама, ломать себя и свою жизнь из-за мужчины.

Да и сложно было поверить, что такой парень, как Ираклий, мог влюбиться в простушку, вроде меня. Я видела, какие девушки его окружают, и считала себя не их уровня. А значит, недостойной внимания Дадиани.

Из мыслей меня вывело прикосновение мужской руки. Я вздрогнула и посмотрела на парня.

— Всё хорошо? — спросил он еле слышно.

Я кивнула в ответ и отвернулась.

— Давай поговорим откровенно, — Ираклий сел на плед и выжидающе посмотрел на меня.

— О чём? — бросила на него короткий взгляд.

— О том, почему ты боишься меня.

— Я не боюсь тебя. Глупо так думать, — не сводя глаз с неба, отвечала я.

Он взял меня за подбородок и развернул лицом к себе.

— Ты даже посмотреть на меня не можешь.

— Я ведь пришла, чтобы любоваться рассветом, — улыбнулась натянуто.

— Не прикидывайся дурой, Илиана.

— Ты тоже, Ираклий. Не делай вид, что между нами ничего не произошло.

— Это я делаю вид, что ничего не произошло? — посмотрел шокировано. — Я, кажется, чётко дал понять, то, что произошло в студии — это не секундное помутнение рассудка.

— Я не хочу.

— Чего ты не хочешь?

— Вот этого всего не хочу, — я сдалась и решила поговорить откровенно. — Не хочу портить нашу дружбу этим, — сказала брезгливо и запнулась, не найдя подходящего слова.

— Я тебе не нравлюсь?

— Как ты можешь мне не нравиться, если я с тобой дружу? — искренне не поняла его вопроса.

— Я имею ввиду другую симпатию, — уточнил он.

Я смутилась и не смогла ответить ему. Не хотела врать, но и признаваться в симпатии было для меня неприемлемо. Это как признать своё поражение. Я тогда ещё не умела это делать.

— Тогда, о какой дружбе идёт речь? — будто прочитав мои мысли, продолжил он. — Ты не была против того, что было между нами тем вечером. Что стало сейчас?

— Я включила голову, Ираклий. Я бы не хотела терять нашу дружбу из-за нескольких месяцев отношений.

— Почему ты ставишь срок отношениям, в которых ещё не была? — раздраженно спросил он.

— Потому что у всего есть срок. И самый быстро портящийся товар — это чувства и взаимоотношения.

— Получается, у дружбы тоже есть конец?

— Да, — с некой досадой ответила я.

— Мне жаль, что жизненные обстоятельства научили тебя этому.

— Жизнь всех учит именно этому. Просто кто-то не хочет учиться, — сказала я голосом победителя в этом споре.

Глупая девочка ещё не знала, что у подлинных чувств срок годности — вечность. И у любви, и у дружбы, и у страсти; да у всего. Если это то, что оказалось в сердце — это навсегда.

Ираклий встал с места.

— Поеду к Тамаре, — сказал, отряхнувшись. — Оставлю тебя наедине с собой.

И не дав возможности что-либо ответить, развернулся и ушёл.

На душе у меня скребли кошки. От чего-то сильно хотелось плакать. Не было радости от победы в этом разговоре.

Я пролежала в поле ещё около часа. Пыталась насладиться рассветом и новой книгой, взятой в библиотеке. Но волнение в груди не давало мне расслабиться и успокоиться. Я хотела пойти к Ираклию и убедиться, что всё между нами хорошо, несмотря на наш разговор.

Вернулась домой и застала его во дворе за столом. Он изучал какие-то документы.

— Ты вернулась, дорогая? — радостно произнесла бабушка, выйдя на крыльцо с тарелкой пирожных. — Сейчас заварю тебе чай.

Ираклий посмотрел на меня исподлобья, но быстро вернул взгляд на бумаги. Внутри всё сжалось сильнее.

— А что тут делает твой внук? — отшутилась я.

— Помогает разобраться со счетами. Раньше всем этим занимался твой дедушка.

— Спасибо тебе, — обратилась к парню и села рядом с ним. — Не хочешь выпить чай?

— Мы уже выпили, — бросил мне в ответ.

— А со мной за компанию? — улыбнулась, посмотрев на него с надеждой во взгляде.

Я не хотела находиться с ним в плохих отношениях, как и не хотела этой неопределенности между нами. Это грызло меня изнутри.

— Если только за компанию, — ответил он, не поднимая глаз.

Бабушка вошла в дом и вернулась через несколько минут с чайником и двумя кружками.

— Вы не обидитесь, если я пойду на завтрак к тёте Свете? — спросила она у нас. — К ней приехали гости, и они пригласили меня к себе.

— Если тётя Света испекла свой фирменный медовик, то без его кусочка не возвращайся, — широко улыбнулся Ираклий.

Они подмигнули друг другу, и бабушка ушла, оставив нас наедине.

Какое-то время между нами нависала неловкая тишина. Ираклий прятался за бумагами, я делала вид, что завтракаю.

— Всё ведь хорошо у нас? — не удержавшись, спросила я, разливая чай по чашкам.

Он поднял на меня взгляд и какое-то время молча смотрел в глаза.

— Я не хочу, чтобы мы были в ссоре. Мне это не нравится, — добавила я.

— Мы не в ссоре. Всё хорошо.

— Честно? Просто на тебя не похоже, что ты сидишь рядом со мной и молчишь.

— Просто сейчас я хочу тебя поцеловать, обнять и говорить только о том, что было тем вечером. Если что-то из этого списка ты готова сделать, давай, — с привычной ему лёгкостью, произнёс он.

А я смутилась и, покраснев, спрятала взгляд. Сейчас забавно вспоминать себя такой маленькой, невинной и испуганной собственными чувствами.

— Ты судишь обо всём, исходя из опыта своих родителей, — добавил он, когда заметил, что я не могу подобрать слов для ответа.

— Так и есть. Я помню, как мама была счастлива рядом с папой. Он заботился о нас. Всегда обнимал и целовал. Водил меня на разные секции. Это он привил мне любовь к бальным танцам. Не помню случая, когда он повышал на меня голос, тем более, поднимал руку. Я даже не знала, что такое возможно в семьях. Он был прекрасным отцом. Да и мужем, наверное, тоже, раз мама всегда улыбалась рядом с ним. Она всегда с нетерпением ждала выходных, чтобы пойти вместе гулять. А потом он резко исчез. Нашёл другую. Будто бы и не было нас с мамой. Просто раз и больше не любит. Не хочет видеть нас, не хочет обнимать, целовать. У моих родителей истёк срок годности любви друг другу и ко мне. И как мне верить в другую реальность, если моя такая?

— Но есть другая реальность, — он развернулся полностью ко мне и взял за руку. — Рассказать о ней?

— Расскажи, — неуверенно произнесла я, смотря на наши сплетенные руки.

— Мой папа влюбился в маму, когда ему было семнадцать лет. Добивался её расположения два года и ещё лет пять пытался убедить её отца, что он достоин его дочери. Она была из богатой, уважаемой семьи в деревни, а папе пришлось бросить школу, чтобы работать и помогать своей больной матери прокормить двух других детей. Все удивились, когда дедушка дал своё благословение на их брак. Многие осуждали. Мол, столько достойных семей хотели женить своих сыновей на его дочери, а он отдал её в руки оборванцу без кола и двора. Дедушка потом рассказывал нам с братьями, что пока за других парней всё делала их фамилия и семья, мой отец работал в три погибели, чтобы иметь эту фамилию. Он обеспечивал всю семью и успевал всегда радовать маму цветами. Тогда дедушка понял, что она будет в надёжных руках рядом с ним. И он оказался прав. Папа многого добился в жизни, переехал в другую страну, перевёз всех родных сюда. И в нашем доме до сих пор есть установленное им правило — ваза не должна быть пустой. Цветы появляются до того, как успевают завять другие. Если он в другой стране, он поручает кому-то из нас купить букет и подарить маме. Он до сих пор относится к ней так, будто она самое хрупкое создание во всем мире. «Нет ничего важнее счастливой женщины/девушки/девочки» — так он говорит.

— И ты с ним согласен?

На душе стало чуточку теплее и спокойнее от его рассказа.

— Абсолютно. Именно от вашего состояния зависит всё вокруг.

— Знаешь, признаюсь честно, я очень завистлива к полноценным семьям. Я всегда думаю о том, почему другим повезло, а мне нет. Но вот слушая тебя, я испытываю только искреннюю радость, что ты живешь не в моей реальности.

— Я это рассказал для того, чтобы ты понимала, что в жизни бывает по-разному. И мир состоит не из чёрных и белых красок. Ты ведь не будешь всю жизнь избегать своих чувств, боясь, что их ранят?

— Но я и не хочу в пятнадцать лет прыгать в омут с головой. У меня в приоритете учеба и танцы. Я должна выбраться из этого города.

— А я и не дал бы тебе прыгнуть в этот омут. Я знаю тебя. Знаю, о чём ты мечтаешь. И я не позволил бы себе встать на пути по достижению твоих целей.

— Мне очень хорошо с тобой. Но я не готова сейчас к чему-то большему между нами.

Я помню, с каким страхом я произносила каждое слово. Казалось, что после них наше общение прекратиться. Ведь, зачем ему возиться со мной, когда вокруг есть так много девушек, которые хотят быть с ним?

Но он развеял все страхи:

— Нужно время? — спросил он мягко.

— Да.

— Я не буду давить. Но и не буду делать вид, будто отношусь к тебе, как другу или сестре.

— Справедливо, — улыбнулась я.

— Иди ко мне, — он раскрыл объятия и заключил меня в них.

Нежно коснулся губами виска и поцеловал. Казалось, будто меня укрыли тёплым одеялом. Я испытывала непривычное для меня чувство спокойствия и умиротворения.

***

Дни сменяли друг друга. Наступили летние каникулы. Для кого-то — сплошные выходные, для меня — ещё больше тренировок.

Ираклий приезжал ко мне в перерывах. Порой, когда было время, забирал вечером после занятий, покупал нам по хот-догу, и мы ехали на наш холм. Смотрели на огни вечернего города, кушали и много разговаривали. Наши взаимоотношения витали где-то между дружбой и любовью. Мы понимали, что влюблены друг в друга, но я продолжала держать дистанцию, а он старался не нарушать её. Но те взгляды, случайные прикосновения и эмоции, перехватывающие наши дыхания, не сравнить ни с чем. После наших встреч у меня будто крылья за спиной вырастали, и я окрылённая возвращалась к танцам. Я стала много улыбаться, смеяться и шутить. И мне нравилось всё то, что происходило вокруг меня, да и внутри тоже. Я понимала, что мой рассудок уже потерпел поражение, и я сдалась во власть своим чувствам и эмоциям.

Однажды, после очередного турнира, мы стояли с Ираклием за сценой. Я держала в руках букет и счастливо улыбалась после победы на конкурсе. С восторгом разглядывала цветы. Сложно было поверить, что его подарили мне. В глубине души мне казалось, что я этого недостойна.

К нам подошли ребята из нашей группы и тренеры. Все были веселы. Что-то живо обсуждали, делились впечатлениями. И плавно перешли к разговору о предстоящем открытом чемпионате Германии. Все начали живо делиться, что планируют подать заявки. Кто-то уже представлял, какие платья сошьёт себе на турнир. Все были в приподнятом настроении. Но не я.

Я старалась улыбаться, слушать, поддерживать. Но внутри кошки скребли от обиды. И мне хотелось поскорее уйти оттуда.

Ираклий будто почувствовал моё состояние. Извинился перед всеми и сообщил, что украдёт меня у них. Мы попрощались, и вышли на улицу к его машине.

Я села на пассажирское сиденье и сразу уткнулась в окно. Всем видом показывала, что не хочу разговаривать. В голове крутились мысли о том, что будь папа рядом, я бы могла добиться больших высот в танцах. Мне было досадно от всего происходящего, и я с трудом сдерживала слёзы.

Ираклий знал, что в такие минуты лучше не трогать меня. Молчал всю дорогу. И лишь, когда доехали до назначенного места, сообщил, что привёз меня в отель, чтобы я смогла смыть с себя всю косметику и лак для волос.

Он хотел после этого поехать в ресторан, но у меня не было для этого настроения. Я предложила ему остаться в отеле, заказать ужин и посмотреть кино на телевизоре. Он согласился.

Оказавшись в номере, я тут же скрылась в ванной комнате. Залезла под душ, включила воду и расплакалась. Меня сжирало чувство злости на родителей. Не понимала, почему, перестав любить друг друга, они разлюбили и меня; почему перестали беспокоиться и заботиться обо мне. Я завидовала ребятам, чьи родители из кожи вон лезли, но обеспечивали их самым лучшим и давали возможность путешествовать, соревноваться и знакомиться с новыми людьми. Мне хотелось для себя того же.

Когда я вернулась к Ираклию, он уже по-хозяйски лежал на кровати и переключал каналы на телевизоре. Я забралась на постель и робко потянулась к нему. Устало положила голову ему на плечо и свернулась клубком в его объятиях. Это было лучшее завершение тяжёлого дня. Меня успокаивали его присутствие рядом.

— Поговорим? — спросил он аккуратно, поцеловав в макушку.

— О чём?

— Почему ты расстроилась, когда все заговорили про чемпионат в Германии?

— Завидую ребятам, — сказала предельно честно, а глаза вновь наполнились слезами.

Чувствовала себя ущербной.

— Тоже оставь заявку. Ты ведь проходишь по параметрам, разве нет?

— Дело не в этом, — я прижалась к нему сильнее. — У бабушки нет средств, чтобы оплатить мне перелёт, проживание, участие, платья, туфли. Это всё стоит невообразимых денег для нас с ней. У Дениса та же ситуация.

— Я думал, танцы отплачивают твои родители, — он отстранился и с возмущением посмотрел на меня. — Не знал, что это тоже упало на плечи Тамары.

— Ты ещё не понял, что моим родителям плевать на меня? — усмехнулась я с горечью на сердце. — Когда папа ушёл, мама оборвала все связи с ним. Отказалась от алиментов. Но сама оплачивать мои занятия отказалась. Я собиралась бросить танцы, но тут вмешалась бабушка и запретила мне это делать. Она взяла все финансовые обязательства на себя, — я грустно улыбнулась, вспомнив ба. — Поэтому я так много учусь и занимаюсь. Хочу чего-то добиться в жизни, чтобы бабушка знала, что она не зря старалась для меня. Хочу обеспечить нам с ней счастливую жизнь.

— Всё у тебя получится, — он притянул меня обратно к себе и поцеловал в лоб. — А твоих родителей нужно лишить родительских прав, — добавил он с презрением в голосе.

— Спасибо, — прошептала я, чтобы скрыть дрожь внутри себя. — Спасибо, что рядом.

— По-другому уже и быть не может.

Ираклий отпустил меня, встал с кровати и прошёл к телефону. И пока он заказывал ужин, я лениво сползла с кровати, подошла к зеркалу и сняла с волос полотенце.

— М-м-м, — с наслаждением произнесла я, когда начала массажировать голову.

Собранные волосы всегда были стрессом для меня. За столько лет я должна была бы привыкнуть к концертным прическам, но нет. Как только заканчивались соревнования и концерты, я тут же мчалась смывать весь лак с волос и распускала их.

Ираклий подошел ко мне сзади. Мы встретились взглядами через зеркало.

— Помочь? — спросил он, взяв с моей руки расческу.

Я кивнула, и он начал аккуратно расчесывать мои волосы. Мы молчали, и я слышала лишь биение собственного сердца. Понимала, что оказалась в плену. Во власти Ираклия. Ощущение, как перед прыжком с парашюта — сначала страшно, но после прыжка — дух захватывает. Казалось, ничего необычного не происходило, но для меня это был интимный и сокровенный момент.

— Ты сегодня была восхитительна, — прервал он наше молчание, не отрывая взгляд от моих волос. — Это так удивительно. В жизни ты такая веселая, забавная, хрупкая, но выходишь на сцену и превращаешься в другого человека. В тебе столько экспрессии, огня, страсти. Это сводит с ума, — он поднял глаза на меня. — Я завидую Дэну.

— И где я нравлюсь тебе больше? — улыбнулась ему кротко.

— Везде. Мне нравится испытывать разные чувства рядом с тобой.

Он остановился. Задумался.

— Единственное, меня беспокоит один вопрос.

— Спрашивай. Развею твоё беспокойство.

— В каких вы отношениях с Денисом за пределами сцены? — он перестал расчесывать и сосредоточился, в ожидании моего ответа.

Я улыбнулась. Это был естественный вопрос. Каждый, кто не относился к миру бальных танцев, спрашивал меня об этом. Никто не мог поверить, что возможно играть в любовь и страсть на сцене, но при этом в жизни ничего не испытывать друг к другу. Мне всегда льстили такие сомнения. Это значило, что мы с партнёром артистичны и хорошо умеем играть в чувства, которых нет.

— Мы друзья и коллеги, — ответила спокойно. — Будь иначе, стояла бы я здесь сейчас?

Он развернул меня к себе. Жадно разглядывал моё лицо.

— Тебе всего пятнадцать, а ты уже такая… — он замолчал, не сумев подобрать нужное слово. — Боюсь представить, сколько сердец будут тобой разбиты лет через пять.

— Твоё я буду беречь всегда, — отшутилась и рассмеялась я.

Пыталась развеять томное волнение, нарастающее между нами. Но это было бесполезно. Я смотрела в его глаза и будто окуналась в другую Вселенную. Без преувеличений. Весь мир переставал существовать, когда я смотрела в них. Они забирали меня в другое, в своё, измерение. И даже пару секунд там заставляли встрепенуться каждый уголок моей души.

— Как же я в этом сомневаюсь, — усмехнулся он.

Запустил руки в мои волосы, притянул к себе и навис надо мной. Я не могла сопротивляться или просто больше не хотела.

— Прости, невозможно больше терпеть.

И не дав мне больше проронить и слова, он заключил нас в поцелуе.

Это был фейерверк неизведанных мне эмоций. Мы не могли оторваться друг от друга. Потеряли рассудок. Оказывается, я понятия не имела, что такое настоящее желание и страсть, хоть и изображала эти эмоции много лет.

Нас прервал стук в дверь. Принесли ужин. Я прошла в ванную, умылась холодной водой, чтобы прийти в себя. Посмотрела в зеркало. Губы горели огнём и выглядели соответствующе — были алыми и искусанными. Я смутилась своему виду, спрятала взгляд от самой себя и вышла обратно к Ираклию.

Он сидел за уже накрытым столом. Увидев меня, тут же посмотрел на губы и расплылся в улыбке.

— Молчи! — отвела взгляд и села напротив него.

Я вся покраснела. Стеснялась посмотреть ему в глаза. Ираклий протянул руку через стол, коснулся моего подбородка и поднял его, чтобы встретиться взглядами.

— Только не говори, что жалеешь, — прошептал он, с упоением разглядывая моё лицо.

— Нисколько, — прикусила нижнюю губу, забирая с неё сладкие остатки от поцелуя.

Удовлетворённый моим ответом, он отпустил меня и принялся ужинать. Он говорил на отвлечённые темы, чтобы сбавить градус в комнате. Я внимательно его слушала. Ловила каждое слово и заключала в себе.

В какой-то момент, я поняла, что нужно поговорить откровенно. Должна была понять для себя, что мы идём с ним в одном направлении.

— Ты не ревнуешь меня? — спросила неожиданно, делая глоток чая.

— Ревную тебя?

— Да. Мне сказали, что такие парни, как ты, никогда не позволят, чтобы их девушка занималась бальными танцами. Якобы для вас неприемлемо, чтобы вашу девушку касался другой.

— Хочешь спросить, буду ли я против, чтобы ты занималась танцами? — улыбнулся он.

— Да, именно это я и хочу спросить. Хочу быть уверена, что правильно поступаю, подпуская тебя к себе, — честно призналась я.

— Если бы был против, просто не связывался с тобой. Мне нравится то, что ты делаешь. Кайфую от того, как ты танцуешь, и как горят твои глаза, когда ты на сцене. Я завидую Денису, я хочу быть на его месте — это правда. Но мне достаточно было услышать от тебя, что между вами ничего нет, и теперь я спокоен.

— Я сказала, и ты поверил?

— Так работают здоровые отношения, — мягко улыбнулся он. — Ты пока не давала мне повода усомниться в твоих словах.

— Мне приятно это слышать.

До сих пор не верится, что я встретила в юном возрасте такого рассудительного мужчину, как он. Не могу назвать его мальчиком. Он был Мужчиной с большой буквы даже в восемнадцать лет. И с каждым годом я лишь сильнее убеждалась в этом.

— Останешься со мной? — спросила тихо у него, когда он включил кино на телевизоре.

Он очень удивился моей просьбе и даже растерялся.

— Не хочу оставаться одна, — добавила следом.

— Ты мне доверяешь? — спросил с легкой улыбкой на лице.

— Больше, чем себе.

И это была правда. Я нисколько не сомневалась в его достоинстве. Была уверена, что он не позволит себе лишнего в отношении меня.

И не ошиблась. Это был потрясающий вечер. Мы посмотрели два фильма. Без устали целовались. И заснули только под утро.

***

Следующий месяц пролетел, как одно мгновение. Всё своё свободное время мы проводили с Ираклием вдвоём, вдали от всех. По ночам говорили друг с другом по телефону, будто не виделись вечность.

Это были удивительные эмоции. Я и представить не могла, что влюблённость способна оживлять, окрылять и вдохновлять, а не тянуть вниз.

Ираклий не позволял мне сойти с намеченного пути, не просил прогулять танцы. Наоборот, помогал справиться с сумасшедшим графиком. Старался всегда отвезти на тренировки и встретить после них с вкусным ужином из ресторана. И это сводило меня с ума. Маленькая девочка внутри меня таяла от такой мужской заботы, которой ей не хватало от отца. Казалось, будто я дотянулась до звёзд, и теперь мне всё под силу.

Многие начали подозревать, что между нами что-то происходит, но никто не решался об этом заговорить вслух. Мы старались с Ираклием быть социальными, но чем дальше, тем сложнее нам это удавалось. Каждую свободную минуту мы посвящали друг другу. И если находились в компании, Ираклий не упускал момента выловить меня где-нибудь в укромном месте, чтобы обнять и поцеловать.

Он дурманил меня. Это ощущение, что я желанна и важна, заставляло меня пьянеть и терять рассудок. Каждое его прикосновение отпечатывалось на сердце, и на них расцветали цветы. И я до последнего вздоха, несмотря ни на что, буду благодарна Ираклию за эти метаморфозы в моей душе.

Однажды у меня отменили утреннюю тренировку, и я решила прогуляться по городу. Надев наушники и включив песни Ираклия, я гуляла по центральной улице, разглядывая витрины дорогих бутиков. Я мечтала, что в будущем смогу спокойно войти в любой из этих магазинов и сделать покупку, не заглядывая на цену. Тогда это казалось чем-то запредельным, недосягаемым и очень важным.

Я проходила магазин ювелирных украшений, и мой взгляд упал на ожерелье, красиво висевшее на бархатной подвеске-манекене. Я замедлила шаг и подошла ближе. Я не могла оторвать глаз от него. Вспомнила, как однажды, на годовщину свадьбы, папа подарил маме что-то подобное. Она была так счастлива в тот день. Ходила перед зеркалом и любовалась собой. А через пару лет, оставшись одна, она сдала это украшение вместе с остальными в ломбард и спустила все деньги неизвестно на что. От этих воспоминаний мне стало грустно.

«А что, если и я стану такой, как она, когда Ираклий уйдёт от меня?» — пронеслась в голове ужасающая мысль, и я одёрнула себя, запретив о таком думать.

Посмотрев на собственное отражение, я поклялась самой себе, что даже если это случится, я продолжу идти вперёд с гордо поднятой головой. И удовлетворив свои переживания, я отвернулась от витрины и хотела было пойти дальше, но столкнулась лицом к лицу с объектом своих размышлений.

— Илиана? — Ираклий удивлённо посмотрел на меня. — Что ты тут делаешь?

— Гуляю, — я улыбнулась ему и, потянувшись, поцеловала его в щёку в знак приветствия. — Я думала, ты спишь. Выходные ведь.

— Моя мама не знает о существовании выходных, — закатив глаза, усмехнулся он. — Тебе что-то приглянулось? — он кивнул в сторону витрины с украшениями.

— Любовалась одним ожерельем. Выглядит, как произведение искусства.

— Слышал, в этом магазине все украшения ручной работы, — улыбнулся краем губ.

Я не успела ничего ответить. Сзади к нему подошла женщина. Волосы были окрашены в шикарный блонд, фарфоровая кожа, алые губы и зелёные глаза. Она выглядела безупречно: изящно и благородно. Я не могла отвести от неё взгляд.

— Ираклий, я думала ты уже уехал, — неожиданно обратилась она к парню и коснулась его плеча.

— Не успел, — он посмотрел на неё и интригующе улыбнулся. — Встретил Илиану. Я тебе о ней рассказывал.

Её глаза загорелись, и она перевела заинтересованный взгляд на меня.

— Здравствуйте, — я вежливо поприветствовала её.

— Здравствуйте. Я Тина, — представилась в ответ.

— Илиана, это моя мама, — добавил Ираклий.

Я готова была провалиться сквозь землю от смущения. С трудом взяла себя в руки и улыбнулась им, будто ничего необычного не происходит.

— Приятно познакомиться, — вымолвила я, чувствуя неловкость.

— Это взаимно, — ответила женщина, мягким взглядом разглядывая меня. — Ираклий рассказывал мне о тебе. Но, очевидно, у него скудный словарный запас. В жизни ты прекраснее.

Я залилась краской. Было лестно слышать от такой женщины столь приятные слова в свой адрес.

— Илиана сказала, что твоё украшение на витрине — произведение искусства, — произнёс Ираклий.

— Это ваше? — с восторженным удивлением спросила я.

— Моё. Спасибо за такую высокую оценку моей работы.

— Я не знала, что это ваше, — зло посмотрела на Ираклия. — Ваш сын мне ничего не сказал. Хотя у него было на это время.

— Это в его духе, — улыбнулась она. — Не любит говорить о своих родителях.

— Какая наглая ложь, — рассмеялся парень. — Просто не хотел показаться хвастливым.

Я не удержалась, и сама сделала комплимент Тине и её работам. Мы поговорили ещё несколько минут, и когда женщине позвонили, она заторопилась.

— Была рада с тобой познакомиться, — обратилась она ко мне. — У меня завтра пройдёт мастер-класс по созданию украшений. Если интересно, я буду рада видеть тебя среди учеников.

— Спасибо за приглашение. Я обязательно приду, — улыбнулась ей в ответ.

— Кстати, — она посмотрела на нас с Ираклием. — За этим зданием открылась кофейня. Там пекут потрясающие шоколадные круассаны. Советую к завтраку, — она улыбнулась, а после, поцеловав нас на прощание, села в машину и уехала.

Меня переполняло чувство восторга после знакомства с женщиной. В ней было столько энергии, статности и теплоты.

— Скажи честно, ты собирался сообщить, что этот магазин принадлежит твоей маме? — спросила я у Ираклия, нахмурив брови.

— Больше скажу, я собирался обманным путём заманить тебя туда и познакомить с ней. Но она меня опередила, — он рассмеялся, одной рукой обвил мою шею и поцеловал в висок.

— Если это правда, то ты сумасшедший, — расплылась в улыбке и прижалась к его груди. — Не рано ли?

Мы направились к той самой кофейне, которую посоветовала Тина.

— Рано для чего?

— Для знакомства с мамой.

— Я провожу с тобой всё своё свободное время, познакомил с друзьями. Так почему не должен знакомить со своей семьей?

— Разве не принято знакомить родителей только с будущей женой?

— Знаю лишь, что в нашей семье не принято скрывать друг от друга значимые события в жизни и людей.

Мне стало тепло от его ответа. Я расплылась в улыбке. Он остановился, встал напротив и вновь обнял, потянувшись близко к лицу.

— Но было бы хорошо, если бы всё сложилось, и ты стала моей женой.

— Ираклий, — рассмеялась, смутившись его словам. — Уверена, ты ещё сотни раз встретишь ту, которую захочешь увидеть в роли своей жены.

— И когда ты перестанешь обесценивать мои чувства к тебе? — с лёгкой улыбкой на лице неотрывно смотрел в мои глаза.

— Поцелуешь меня? — спросила я, желая этого больше всего.

— Куда желаете, миледи?

— В щёку, — задумавшись, ответила я.

Он поцеловал.

— В кончик носа, — продолжила с наслаждением.

Он нежно коснулся и его.

— Достаточно, — улыбнулась довольно.

Он опустился чуть ниже и коснулся моих губ.

— А это по собственному желанию, — прошептал и отпустил меня.

Мы вошли в кофейню, взяли с собой круассаны с шоколадом, а после пошли гулять, проведя весь день вместе.