Инквизитор. Божьим промыслом

Борис Конофальский, 2023

Прошло пять лет с тех пор, как Иероним Фолькоф получил от Его Высочества титул барона.Теперь он, как требует вассальная присяга, должен воевать за интересы своего сеньора.Первая книга из новой серии будет интересна тем, кто любит "про войну"

Глава 8

Кажется, дождь поутих, но стало ещё холоднее. Ветер дул просто ледяной.

— Лужи, сдаётся, замерзают, — заметил Рене.

Так и было, под копытами коней хрустел ледок. Волков приметил это, как только спустился с холма.

— И чёрт с ними, пусть леденеют, — сказал Роха, чуть покашляв, и развил свою мысль: — лишь бы вода с неба не лилась, а то моим парням и пострелять не удастся.

Едва офицеры спустились с холма, как, казалось, где-то далеко ударил колокол.

— Утренняя служба, — констатировал Рене.

Так и было, поп звал людей в церковь, а значит, ночь прошла, и до рассвета осталось около часа.

Генерал раздражён, и это не от боли в ноге. Он поворачивается к майору Дорфусу и говорит, едва маскируя своё раздражение:

— Майор, прошу вас, езжайте к артиллеристам, я очень надеюсь, что до рассвета орудия будут на позициях.

— Да, господин генерал, — отвечает Дорфус и второй раз за ночь едет в деревню подгонять вспыльчивого Пруффа.

Зато у полковника Брюнхвальда всё в порядке, костры горят, за ними уже растянулись в плотные линии солдаты.

Полковник встречает генерала.

— Я думаю Циммера поставить седьмым рядом, как вы считаете, господин генерал?

— Нужно подождать, пока рассветёт хоть немного, — отвечает Волков, — пока ничего не видно. А кто справа от нас?

— Приезжал полковник Каленберг. Вон их костры, — Брюнхвальд указывает рукой на горящие справа огни.

— Каленберга я знаю, — вспоминает генерал, — кажется, это неплохой солдат, но костры далеко. Между нашей и центральной баталией такой большой зазор?

— Мне и самому это не нравится, — замечает полковник. — Но пока не рассветет, ещё ничего не ясно. Тем не менее я подумал, что нам лучше левым флангом стоять поближе к реке, ведь у нас нет кавалерии.

— Вы правильно подумали, Карл, — отвечает генерал.

Солдаты, когда они проезжают мимо костров, их замечают. Кто-то кричит такое привычное:

— Эшбахт!

Это кто-то из стариков из рот капитана Лаубе, что стоят не в общей баталии, а чуть особняком.

Тут же кто-то из охраны штандарта, что едет за Франком, поддерживает клич:

— Эшбахт!

И ещё кто-то кричит, и ещё… И вот уже из рядов самой баталии понёсся в холодную ночь этот знакомый ему клич:

— Эшбахт! Эшбахт! Эшбахт!

Даже Хенрик не удержался и заорал что было сил:

— Эшбахт!

Вслед за криками одна за другой зазвенели трубы: они играют сигнал «ко знамени». Это в честь него. Теперь все, кто был рядом, кто слышал сигнал, знают, что нужно смотреть на главный штандарт, который держит рослый и видный прапорщик Франк, что едет сразу за генералом на большом коне.

Тем, кто видит его в свете костров, генерал машет рукой. И едет дальше вдоль строя солдат, в темноту. И только после того, как он выехал из света, крики начинают смолкать.

— Хорошо, — говорит Рене. — Солдаты чуть взбодрились.

— Хорошо, если им не придётся стоять весь день зря, — Волков поворачивается к Брюнхвальду. — От секретов и застав кто-нибудь приходил?

— Я приказал снять заставы, — отвечает полковник.

— Вот как? — удивляется генерал.

— Да, сержанты говорят, что еретики уже подходили к ним, но не атаковали, потому что не могли в темноте понять, сколько там наших, а ещё сержанты говорят, что слышали большой шум и ржание лошадей во множестве. Думаю, ван дер Пильс уже подходит с основными силами. Думаю, он торопится.

— Это хорошо, — произносит Волков. — надеюсь, что они не станут тянуть и всё случится сегодня.

— Не зря же мы не спали всю ночь, — добавляет Рене.

— Быстрее бы уже началось, — бурчит Роха, — иначе я околею от этого чёртова холода.

Снова приехал человек от маршала, уже другой, этот был в шлеме, снова спрашивал про пушки. На что генерал ему отвечал, что пушки ещё едут из главного лагеря и до него не добрались. Как только они появятся, он незамедлительно отправит их в центр.

Уже небо серело на западе, уже можно было что-то различать без огня, когда наконец Дорфус и Пруфф дотащили пушки до поля.

Три офицера и мастер сапёров предстали перед генералом, когда почти рассвело. Злой и бледный майор Дорфус, пунцовый и раздражённый майор Пруфф на маленьком мерине и ротмистр Хаазе. Как и Дорфус, он был бледен и к тому же очень грязен.

— Вы очень долго, — произнёс генерал, осматривая их всех.

— Я был бы очень признателен тому, господин генерал, — едко и даже дерзко начал Пруфф, — кто мне покажет, как таскать многопудовые пушки по осенней распутице.

— Возможно, нужно было сменить упряжки лошадей, — предположил полковник Рене.

— Не хотелось бы быть невежливым, — всё так же противно продолжал майор, — но ваш совет, полковник, несколько неуместен, так как за всё время пути мы меняли лошадей дважды.

Рене пожалел, что встрял в эту беседу, и ничего не ответил Пруффу.

Но Волков не стал ничего высказывать артиллеристу, так как опоздание того входило в его планы, теперь отправлять выбившихся из сил людей и лошадей с тяжёлыми пушками по раскисшему полю было бы просто глупо. Тем не мнее он произнёс:

— Маршал просил тяжёлые орудия отправить ему в центр.

— Это исключено! — воскликнул Пруфф. — Это пожелание маршал должен был озвучить до того, как мы вышли из лагеря. Лошади еле плетутся, они не пройдут и трёх сотен шагов.

— Брюнхвальд, Дорфус, Рене, вы слышали слова майора? — уточнил Волков. И так как все это слышали, он продолжил: — Майор Пруфф, кулеврины поставьте на наш правый фланг, а картауну и лаутшланг — слева к реке.

Тут майор Дорфус повернулся к нему:

— Мой генерал, согласно утверждённой диспозиции, все орудия должны быть выставлены между нашей и главной баталиями.

— Я помню про диспозицию, — отвечал ему Волков, — я сам её подписывал, но майор Пруфф говорит, что лошади уже не в состоянии тащить большие пушки, так что будет неплохо, если они вообще примут участие в деле, — он повернулся к Пруффу и повторил приказ. — Картауну и лаутшланг ставьте на левый фланг моей баталии, а кулеврины справа.

— Теперь обоз придётся разделять, — чуть озадаченно произнёс ротмистр Хаазе. Разделить телеги с припасами для стрельбы было сложно.

— Так разделите, — повелел Волков. — Господин майор, кто из вас встанет с малыми пушками между баталий?

Пруфф думал только одну секунду, а потом, как всегда в недовольной своей манере, ответил, словно упрекнул:

— Уж придётся мне, а вы, ротмистр, станете слева.

— Как прикажете, господин майор, — в голосе ротмистра не слышалось бодрости. Видно, он побаивался так быстро обрушившейся на него самостоятельности. Это не нравилось генералу, офицер всегда должен знать, что делать, и при этом быть твёрд, но сейчас уже ничего изменить было нельзя. Хаазе придётся стать с большими пушками на фланг.

— Вы помните, чему я вас учил? — назидательно спрашивал у своего подчинённого Пруфф.

— Стараться бить во фланг, ядрами по ногам, картечью по головам, — сразу выпалил молодой офицер.

— Порох! Порох! — воскликнул майор недовольно.

— Ядра — треть совка на сто шагов, крупная картечь на двести шагов — два с половиной совка, мелкая картечь — два совка на сто шагов.

— Мелкой картечью…, — начал Пруфф.

— Дальше, чем на сто пятьдесят шагов, не стрелять, ибо толку немного будет, — закончил ротмистр Эрнст Хаазе.

Пруфф всё равно остался недоволен, он махнул на молодого офицера рукой:

— Разве за такое-то короткое время обучишь человека? Нет, сие невозможно… Ладно, ротмистр, отдам вам Шмидта, он добрый бомбардир, он всё знает, с первых дней при нашей картауне.

Волков, дослушав этот диалог, остался доволен тем, как всё разрешилось, хотя ротмистру ещё добавить бы уверенности в себе; для того генерал и сказал ему:

— Солдаты должны видеть в вас того человека, который может их за собой увлечь и не вскочит на своего офицерского коня и не уедет, когда враг подойдёт на двести шагов. Будьте тверды.

— Да, я…, — кивал молодой офицер. — Конечно. Я не подведу вас.

И теперь генерал обратился к мастеру сапёров:

— Господин Ридберг, помогите ротмистру Хаазе установить орудия на позиции. Пусть ваши люди подготовят площадки под орудия и под припасы.

— Господин генерал, — заговорил мастер в ответ, — но господин маршал направил меня за кольями.

Тут уже Волков не выдержал, его раздражали всю ночь: дождь, холод, болваны, перемена решений и всё остальное, больше терпеть он был не в состоянии:

— Какие ещё к дьяволу колья!? — заорал он. — Какие колья?!

И тут же взял себя в руки, вздохнул и продолжил почти спокойно:

— Поздно, поздно уже их искать! Прошу вас, помогите ротмистру установить пушки. А перед маршалом за вас я отвечу.

— Как вам будет угодно, господин генерал, — мастер сапёров чуть испуганно косился на генерала и кланялся.