Хромоногая правда. Страшная история для взрослых детей

Борис Георгиев

Две недели в доме на берегу реки, что может быть лучше? Там заповедный лес, озёра, соединённые протоками старицы. Можно гулять пешком или на лодке, пить чай на веранде с видом на реку – а платить за это не нужно! Но верно ли, что не придётся расплачиваться? Правду ли говорят, что в иле омутов таится речное лихо? Тс-с! Тихо, тихо. Не будите, иначе придётся остаться навсегда. Стоит только коснуться воды…

IV

Я словно бы грезил наяву, как сторож присматривал за Вовчиком-братиком и беспечной девочкой. Ни остеречь их — глупые, что же вы делаете? — ни изменить что-либо. Не плавают люди против течения времени, как бы им того ни хотелось. Течение времени?

Я очнулся. Не годится дремать, я же рассказываю. Лишнего не сболтнул?

Лидка разнежилась. Слушая, улеглась на скамейку, голову пристроила у меня на коленях. «Нету лишнего, — одёрнул я вредного внутреннего цензора. — Лидке всё можно. Решил начистоту, не пяться, „всё“ значит всё. Безразлично мертвецам, о живых думай. Но не могу же я взять и выложить сразу, духу не хватит. Вечер уже. Странно. Что за притча со временем? Не задрыхли же мы оба!»

— Лидка, я тебя усыпил?

Не спала, глаза открыты, в них охваченное сосновыми лапами предвечернее небо.

— Даже не знаю, — потянувшись мурлыкнула. — Я как будто… Слушай, Люшка, кто тебе всё это рассказал? Про скопу-сторжа, про чёрную собаку. Вовчик?

«Того, кто всё это рассказывал, больше нет», — подумалось мне. Вслух ответил:

— Про скопу-сторожа Лилия многим рассказывала, историю про чёрную собаку тоже. К примеру, Ольге. Та, конечно же, растрепала Игорёхе и не только ему одному. Общительной была, даже чересчур.

— Вот дурочка!

— Оля?

— Нет, Хромоножка.

— Знаешь, Лидка, не трогала бы ты её!.. — начал я. Осёкся, продолжил тоном ниже:

— Думаю, так она пыталась выбраться из своего мирка в мир людей. Сделать это можно было двумя способами: пустить людей в мирок или расширить его так, чтоб в нём оказались люди.

— Вот я и говорю: дурочка. Нельзя пускать кого попало, это опасно. Натопчут, цветы оборвут, наплюют по углам. Мирку не выстоять.

— Чего не сделаешь с отчаяния. Хромоножка была отчаянным существом. Мир её, кстати сказать, оказался прочнее, чем можно было ожидать, — возразил я, а про себя додумал: «Она хотела, чтоб разросся до размеров большого мира. Не получилось. Жаль. Но ей-то уже всё равно».

— А вот не нужно было проверять на прочность.

— Время показало… — начал я, но отвлёкся.

Комар. Темнеет, поговорить спокойно кровопийцы нам больше не дадут.

— Кстати, о времени, — Лидка подняла голову. — Мне кажется, или ты собирался на обратном пути заскочить в магазин?

— Да! — спохватился я, хлопнув себя по лбу. — Поторопиться бы нам, раньше он до пяти работал.

Жена моя вставая сказала:

— Шишку набьёшь. Что за театральные жесты?

— Комар, — пояснил я, потирая лоб.

— Едят тебя?

— Ещё как. Это ты же у нас невкусная.

Странно даже, никогда Лидку комары не трогали, а я и дети вечно покусанные. Неудивительно, что воспряли кровопийцы, сыро, зябко. От реки тянет?

Лидка обмахивая меня, невразумительно бормотала под нос. Я расслышал: «Комаришка… злишка… над ушком… хлоп!»

Стишки такие: «Комаришка, зудка, злишка, не иметь тебе детишек, не пищать во тьме над ушком, кровушки не пить из душки, хлоп!» Откуда? Ну как же. Лидка Тёмке или Димке или обоим сразу пела, когда те ныли, что заедают комары и всё от них чешется. Просто смешные стишки. Но почему мне кажется…

Я тёр лоб, пытался поймать вёрткую, как комариха, мысль, но та не давалась.

— Что, ещё пристают? — спросила Лидка.

— Нет, — рассеянно ответил я, косясь на штырь, оставшийся от последнего в барбарисовой аллее фонаря. — Просто показалось. Дежавю.

— Это точно, что дежавю. Пойдём.

Она потащила меня прочь; вскоре нам пришлось сойти с аллеи, потому что кусты сначала превратили её в тропку, а после и вовсе задушили в объятиях.

— Лидка, мы там не пройдём, — напомнил я. — Ворота заварены.

— А, да. Совсем забыла. Это всё ты с твоими рассказами. Мне показалось… Как здорово, что ты меня сюда привёл! Видишь, не было ничего страшного.

«Это потому что тут и раньше не было особенно страшного. Самое нестрашное место. Раздор — чепуха, мелочи. А развалины здесь, потому что всё вообще развалилось, а не один санаторий. Почему развалилось? Не только из-за раздоров. Врать себе не надо было, вот почему».

— Ничего страшного, — говорила Лидка. — Ничего, что нет больше калитки, если нет и забора. Всё к лучшему. Ох, как мне хорошо!

О себе я такого сказать не мог. Стал накрапывать дождь, не зря днём лезла туча. Зябко. Река тянулась к лесу туманными щупальцами.

— Хорошо мне! — радовалась Лидка, ловя на ладонь дождевые капли. — Как будто в себя пришла после обморока. Теперь бы поесть.

— Хорошо, что хорошо, — буркнул я, ускорив шаг. — Но хорошо бы в магазин успеть.

«Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. Трава на лугу мокрая, хорошо хоть выкошена».

— Да ладно тебе, есть же что поесть, я взяла, на вечер хватит и даже на утро.

— Хорошо бы плащи прикупить одноразовые. Дождь. А я-то хотел окунуться перед ужином. Обидно.

Я брюзжал, что вот ведь гадство какое, не было в прогнозе осадков. Лидка не обращала внимания, выглядела счастливой, вдыхая морось.

«Ей-то что. Плавать, как и всегда, не собирается. Тоже мне гидробиолог, одни бассейны на уме и аквариумы».

Упрёка Лидка не заслужила, не её вина, что гидробиологу, кандидату наук между прочим, приходится зарабатывать на жизнь, устраивая пруды, бассейны и аквариумы для тех, у кого есть деньги на подобную блажь. Самому мне грех жаловаться, в жизни бы не встретил жену, когда б её хобби не вошло в моду и не стало профессией.

Знакомые строители, с которыми в конце прошлого века общался в качестве технадзора и представителя заказчика, позвали меня однажды составить заключение для одного клиента — жирного (по определению моих знакомых). Неофициально пригласили, разумеется, просто как человека, о котором точно знали, что если скажу «нет технической возможности», значит её действительно нет. Сами они сомневались — все, кроме директора. Зяма по образованию повар, в строительстве понимал, как я в котлетах по-киевски. Съесть могу, но чтоб приготовить — это не ко мне. Зяме очень хотелось откусить от жирного клиента ещё кусочек, но подчинённые категорически сомневались и уговорили позвать эксперта. Понятно, почему сомневались.

Заказчику втемяшилось перегородить комнату аквариумом три на пять; какой-то сумасшедший дизайнер убедил его, что выглядеть будет круто, взял денег за разноцветные картинки и был таков. Заказчик как человек опытный понимал, что одних картинок для крутости мало, перетёр с пацанами и те подогнали ему грамотного аквариумиста, целого кандидата наук. Ну какой же аквариумист в здравом уме откажется от предложения забабахать аквариум три на пять метров и заселить его по собственному вкусу? Дело у клиента было уже на мази, оборудование заказано, обитатели тоже и даже корм для них; осталось свистнуть строителям, чтоб построили всё это вчера. Что тут строить-то? Стенки стеклянные, то-сё. За срочность, естественно, с хозяина причиталось, а как же, стройте только мухой, вы же строители — вам и карты в руки. Вот тут и начались непонятки. Оказалось, к аквариуму надо подвести воду, и не только подвести, потому что — странно, правда? — из-под крана не годится, надо её готовить, чтобы не пришлось опять тратить на покупку новых рыб дурные бабки. Систему придётся какую-то закрытую сделать с фильтром, чтоб воду не менять, а подливать только. Это ещё ладно, но как понять строителей, которые сомневаются, что такое можно построить? Лавэ же клиент даёт сколько надо. Чё непонятного? Какого ещё вам эксперта-шмексперта? Какое заключение? Вы на чё, блин, намекаете?

Они намекнули, что без меня никак. Мне трёхминутного осмотра хватило, чтоб установить: со мною тоже никак. Со мной или без меня, без разницы, никогда не будет построен аквариум поперёк комнаты на пятом этаже дома с деревянными перекрытиями.

— Не понял, — сказал заказчик.

— Восемь тонн одной воды.

— Откуда восемь тонн?

Хоть мне к тому времени исполнилось всего-то тридцать два, опыт прямого общения с заказчиками я уже имел, поэтому спокойно ответил:

— Оттуда, что восемь кубических метров.

На какое-то время свежесть мысли парализовала волю клиента. Он подсчитал на калькуляторе и был вынужден признать — таки восемь кубов, как ни крути — и с большим раздражением осведомился, не сомневаюсь ли я в его финансовых возможностях.

— Ну и чё, как восемь тонн? Воды что ль не хватит? А, так её ж всю готовить надо, аквари… умистка говорила. Да-а, попадалово. Ну, ты понимаешь, брат… как тебя? Понимаешь, Илюха, я ж своим напел: зафигачу на всю комнату аквариум. Ну, попал я, лады. Восемь так восемь. Скока денег тебе?

Я попробовал ему объяснить, что ни за какие деньги восемь тонн воды не станут висеть в воздухе, однако слова «несущая способность перекрытий» были для него пустым звуком, он решил, что я набиваю цену, и освирипел.

— Чё ты мне яйца крутишь?! — шипел он. — Нельзя?! Вон Зяма говорит, можно. А он строитель. Чё ты за хрен с бугра?! Чё ты мне тут втираешь: «нельзя»?! Ну и чё, как ты инженер?! Я таких инженеров на пупке вертел. Мне аквари… с-сука, не выговоришь, тёлка та, которая по рыбам, сказала — сделает, а ты…

Я попросил его позвать аквариумистку, которая взялась сотворить чудо. По звонку приехала Лидка. Скандал для неё закончилась относительно безболезненно только потому, что я влюбился по уши с первого взгляда и смог защитить. Когда разъярённый заказчик вопрошает: «Вы чё все, меня за дурака держите?!» — лучше смолчать, если врать не умеешь, но жена моя и молчать в таких случаях не считает возможным. Кончилось тем, что нас обоих он просто выгнал, надавил на Зяму — чтоб тот возвёл аквариум под собственную ответственность, а с рыбами решил разбираться сам. Зяме отвечать не пришлось, как-то вывернулся, до рыб дело всё равно не дошло, после первой попытки заполнить аквариум водой клиенту пришлось разбираться не с ними, а с жителями первых четырёх этажей разрушенного подъезда, и больше я про того клиента не слышал.

Выходит, если бы Лидке не вздумалось превратить хобби в бизнес, никогда нам не встретиться, поэтому я — не сразу, а постепенно — поменял отношение к декоративной аквариумистике и теперь не считаю её совершенно бесполезным занятием.

Пока размышлял над тем, какими чудом встретил Лидку, она привела меня к магазинчику. Был на старом месте, сохранился на диво — в том смысле, что как был остеклённым сараем, так им и остался, единственное улучшение, произведенное новыми хозяевами — место улыбчивого олимпийского мишки на входной двери занял кока-кольный Санта в санях, запряженных оленями. Рождественнский дед улыбался, олени скалили отбелённые зубы, а вот продавщица встретила нас в лучших традициях советской торговли:

— Закрываемся, — мрачно сообщила она.

— Без четверти, — возразил я, а Лидка побрела вдоль прилавка, знакомясь с товарным предложением. Нельзя сказать, чтоб не было выбора, но ассортимент специфический: в основном бухло и печенье.

Конец ознакомительного фрагмента.