Сосново

Борис Вельберг

После пьянки сшибаются два мира: городская богема и пригородная банда. Думаете, ясно, кто победит? Как бы не так. У каждой кодлы свои заморочки.Любовь и убийство всегда связаны друг с другом. Убит лучший друг Глеба. А убийца – главарь банды. Теперь Глебу «как школьнику драться с отборной шпаной». Как убить человека? Не из винтовки, когда фигурка падает вдали, а глядя ему в глаза – ножом, когда его жизнь бьётся на конце твоего острия? У Глеба есть только один день. А помощи нет и не будет. Книга содержит нецензурную брань.

Дом на Пороховых

…Юрка их на эту поездку сгоношил… тот дом на Пороховых начали было разбирать с целью строительства местного гастронома… но разгром внезапно прекратили, когда обнаружили целую кучу икон и старых книг… позвонили в Союз художников и приказали выяснить… инструктор райкома сказал, что там жили старообрядцы.

…Коробкова и одного литературоведа откомандировали на экспертизу… иконы все были новодел… причём тоскливый базарный новодел… книжки были старые, церковной типографии… в основном сборники популярных молитв… Юрка с ведом на грузовике доставили их в кладовую Союза и написали две длинные уничижительные бумаги с подписями.

…однако в доме была масса резного дерева ручной работы… полок и встроенных шкафчиков… старинные дверные ручки и краны… наличники… печки с расписной керамической плиткой… Юрка разыскал там огромный медный самовар, керосиновую лампу и другие кунсты… нашёл плотно вделанный иконостас… пробовал из стенки выковырять… не дался без правильного инструмента… надёжно был встроен… люди для себя старались.

…сначала думали, что работяги вот-вот появятся снова… и укокошат руины… но нет… уничижительные бумаги с подписями путешествовали где-то по инстанциям и тормозили разрушительный прогресс по данному адресу… Юрка зачастил в этот дом за разными древними финтифлюшками и приглашал друзей… Юля, жена Марта, загорелась идеей выламывать изразцы из печек и делать из них художественные композиции в рамах.

…днём прохожий люд любопытствовал… заходил в дом… интересовался и давал советы… да и Март кончал работу в пять… потому прибывали на Юркиной «Волге» вечерком… орудовали впотьмах с фонарями… старались работать тихо… могла и милиция нагрянуть… Юрка, на всякий случай, бумагу из Союза с собой возил.

…все разбредались по дому… кто куда… Юля углём метила предметы своего художественного вожделения… Март их аккуратно выковыривал стамеской… а она стояла у выхода с халдейскими корзинками и сторожила награбленное.

…………

…Глеб знал Марта (Витю Мартынова) ещё по школе… но там они мало общались… Март был крепким вихрастым напористым пареньком… занимался греблей, бегом и якшался со спортсменами… у Городецкого была своя компаша… но через несколько лет после школы Глеб случайно узнал от общих друзей, что Март попал в психушку… что его таскают на допросы в КГБ… и, заинтересовавшись, позвонил Вите и напросился в гости.

…оказалось, Март завёл шашни с разными диссидентами и отсидентами… давал им деньги в долг… пускал на ночлег и т. д… к тому времени его один раз уже задерживали… это произошло возле Петропавловской крепости… куда он притащился утром, чтобы посмотреть на написанный ночью на стене равелина антиправительственный лозунг… на допросе, когда Витька откровенно признал свои знакомства, его чуть было не сунули в дело… но при детальном дознании выяснилось, что у Марта есть бронетанковое алиби… он был на дне рождения… проспал там всю ночь и ушёл утром… свидетелей — целый трамвайный вагон… в тот раз Витьку отпустили.

…но потом однажды Марта задержал милицейский патруль под Литейным мостом… где он лежал и плакал… сначала его доставили в вытрезвитель… там он долго и сумбурно рассказывал дежурному свой сон… ему снились в достоверных подробностях вьетнамские дети… как они живьём горели, обильно политые напалмом… по телевизору ожоги показывали крупным планом… и это застряло у него в мозгу… не мог спать… своей кожей чувствовал эти ожоги… убежал из дома… спрятался под мостом, потому что кругом был дождь… словом, для вытрезвителя он подходил по всем пунктам, кроме употребления алкоголя… пришлось отправить в сумасшедший дом… откуда, по счастью, его через пару недель выписали.

…впоследствии посадили нескольких друзей Марта… сам Март ни в чём серьёзном замешан не был… но его имя часто мелькало в показаниях… выяснилось, что он знает практически всех нечистых… у всех был дома… и его тоже хорошо знают все те, кому лучше бы не давать советы правительству о правах человека… с тех пор Марта стали допрашивать в КГБ регулярно… он рассказывал Глебу про смешочки следователей на допросах… про их ласковую интонацию… про чай с лимоном… про сломанный замок в его комнате… про бутылку, брошенную в окно… про записку, подсунутую под дверь, со словами: Убию тя скоре… про человека, который ни с того ни с сего вдруг подошёл к Марту в троллейбусе и сказал: не иди впереди паровоза… там, где тебя похоронят, травка уже зеленеет… а потом Витю Мартынова без видимых причин уволили с одной работы… с другой… с третьей.

…и тогда он исчез… от случайных знакомых Глеб узнал, что Март продал весь свой скудный скарб, пожитки и манатки, уехал в Сибирь и решил уйти в монастырь… они не виделись года три… вдруг слух пронёсся, что Март вернулся в Питер… однажды он позвонил Глебу и попросил помочь… Март!.. который никогда не просил помощи… обычно сам помогал другим… а тут на тебе… Глеб стремглав его пригласил к себе… и был удивлён при встрече… в школе Витя Мартынов был крепышом… но сейчас на Глеба смотрел не его одноклассник, а кто-то на десять лет старше… с залысинами на лбу… потухшими глазами и безвольным рукопожатием… стал носить очки.

…Март жил у Городецкого пару месяцев… и Глеб обнаружил, что наконец-то нашёл собеседника, который мог понять то, о чём Глебу редко удавалось с кем-либо поговорить… с тех пор они стали видеться часто… постепенно Март стал вхож в Юркину компанию… а тот устроил его столяром в Художественный комбинат.

…в Сибири случилась запутанная история, о которой Март не хотел рассказывать… очередь в монастырь оказалась покруче, чем на отдельную квартиру… он решил пойти в обход… устроился в монастырь внештатным лесорубом-сантехником… где-то под Иркутском… в конце концов за усердную службу был принят в братию… и скоропостижно произведён в завхозы… но потом что-то произошло.

…Глеб пару раз в откровенные минуты пытался расспросить его об этом происшествии… но каждый раз Март очень стеснялся… отделывался короткими общими фразами и менял тему… однако из многих недоговорённых фраз и бесед с Юлей у Глеба невольно сложилось, что Март поспорил с местным настоятелем о хозяйственных порядках… был обвинён в воровстве, совершённом другими… отсидел больше года… похоже, что регулярно ворующие трудники и послушники подставили Марта властям… всё это вызвало тяжёлое разочарование… и осталось по сей день глубокой незаживающей раной.

…после отсидки Март потерял прописку… и с трудом вернулся в Петербург… жил здесь сначала нелегально… скитаясь по друзьям… вот и у Глеба пожил немного… а потом вернул себе прописку благодаря браку с Юлей… настоящему браку по горячей любви.

…после возвращения Март ограничил свои прежние диссидентские знакомства… и много времени уделял религии… Юля тоже сделалась очень религиозной, но в своей сфере… она была кришнаиткой.

…теперь диссиденты редко захаживали к Марту, но квартира Мартыновых прославилась как тусовочный пункт неформалов… судя по всему, КГБ не оставил Марта в покое… разные странности происходили возле него… из Худкомбината его уволили без лишних объяснений, хотя он работал исправно… мытарствовал несколько месяцев… пока не нашёл работу в яхт-клубе… тоже столяром… за мизерную зарплату… в церкви, куда он ходил, вдруг стало известно про историю в Сибири… да ещё с судебными подробностями… о которых мало кто мог знать… по телефону неизвестные иногда звонили… говорили, что дети Марта на улице одни гуляют… а кругом машины ходят… мало ли что может случиться… Юля шёпотом рассказывала об этом Глебу… и с опаской выходила на улицу с детьми.

…несмотря на всё это, Глеб знал только два места в мире, куда он мог пойти в любое время дня и ночи, — это к Юрке или к Марту… Глеб никогда не сомневался в безграничной изначальной доброте, исходившей от его одноклассника Вити Мартынова.

…………

…а тем временем на Пороховых большой трёхэтажный деревянный дом, потревоженный браконьерским налётом, издавал разнообразные ночные звуки… натужно поскрипывал беспризорными болтающимися дверьми, шуршал обоями и кряхтел половицами… особенно под Юркой.

…Глеб створки из кухонной плиты вынимал… думал такой мини-бар себе сделать… плотно, суки, сидели на осях… стру́мента толкового с собой не взял… да и темновато было… такой аккуратный демонтаж с фонарём надо бы делать… злился Глеб на косную материю… не на шутку развоевался с заржавелым железом, которое упорно стояло на своём… но тут снизу послышался истошный Юлин крик.

…Глеб в окно с выбитой рамой выглянул… и увидел, что какие-то мужики вытащили Юлю из дома и теперь крутят её, как куклу, посреди улицы… Март прогремел прохоря́ми вниз по лестнице… Глеб кинулся следом.

…на улице Март влетел в середину суматохи и вырвал Юлю оттуда… ему дали по морде… Март повернулся к обидчику и толкнул руками… ему дали сзади по голове… он опять повернулся… уже без очков… и снова толкнул кого-то… ему ещё раза в рог дали… и стали лупить сразу с нескольких сторон… мотая по кругу… их было человек шесть… или семь… кто их, бля, сосчитает впотьмах, когда они туда-сюда мотаются.

…Марта повалили и били ногами… Леон раньше Глеба вылетел из дома… кинулся в гущу… принял каратистскую стойку, защищая лежавшего Марта… махался во все стороны… в основном мимо… но неутомимо… Глеб тоже рванул из дверей прямо в свалку.

…шопловые сразу вычислили, что Глеб — тёртый калач… и пошли на него вдвоём… Глеб уракен выдал, как учили — хлестанул переднего по лицу, отвлекая… и тут же, не глядя, со всего размаха дал ногой ему в колено… тот прозевал, конечно… и покатился в снег, колено жалея… Глеб пролетел вперёд на махе и заскользил по снегу… и второй чувак в паузе двинул Глеба по морде… обхватил его плотно, по-крестьянски… в руки вцепился, сука… простору не даёт… Глеб крутанулся по оси… дал второму ногой в живот… но тут ему сбоку такой жбан по башне отвесили… что Глеб чуть не слетел с копыт… в сторону его бросило… ногами беспорядочно перебирал, чтобы устоять… развернул своего вцепившегося супротивника… заслоняясь от нового удара… не помогло, всё равно ему по уху врезали, но не долетел удар… вполсилы пришёлся… мотанул своего вкруговую Глеб… залип на мне, зуб гнилой… кинул его от себя — на себя… трахнул мордой об колено… дал башкой в пасть… рухнул чуван… Глеб замахался раскидчиво туда-сюда по воздуху… пространство очищая… кинулся было на кого-то… тот улизнул… дал другому-третьему, к Марту пробираясь.

…Леон ветряной мельницей вокруг себя песочил… и воинственные крики испускал… толстый враждебный мужик на Марте сидел и бил его сверху вниз… Глеб дал тому сбоку в шею… хлёстко… от души… тот носом в снег поехал… но тут ему ногой, суки, сбоку впаяли… не гнись!.. башку выше держи!.. секи по периметру!

…краем глаза урюхал, что Юрка из дома вышел… темнея своей громадной фигурой… и двинулся от входа на авансцену событий… один деловик было дёрнулся на него… но Коробков одной рукой швырнул того на землю.

–…а ну пошли на хуй, суки! — рявкнул на густых басах, показывая могутной ручищей вдоль по улице.

…драка сама собой распалась… все сразу всё поняли… словами дерзкими ещё метались… но задор пропал.

…пришлая кодла кучно собралась… пообещала завтра прийти и сотворить страшную месть… парень, которому Глеб в колено врезал, заметно хромал… и опирался на корешей… Март Глебу руку протянул… сцепились в замок… встал Март… Юля Мартовы очки в снегу искала… нашла… обняла его и в дом повела… Марту досталось… морда разбита… он щурился и кряхтел.

…притащили ящики и табуретки… уселись внутри у входных дверей (они же выходные)…Глеб походную керосиновую лампу зафитилил… светила блёклым тёмно-жёлтым светом, кидая резкие тени… обозначая растерзанные обои, свешивавшиеся с потолка… обломки штукатурки на полу… и коридорные дали с чёрными дверными проёмами… бездонными дырами выходов в никуда.

…Юля была вне себя и всячески ухаживала за Мартом… свитер на нём задирала… рёбра щупала… он крепился… но всё ж его били ногами… кривил лицо, когда она трогала рёбра.

…Леон перчатки снял… одну руку другой разминал… суставы разбиты… дрожали пальцы… Глеб зубы языком проверил… рукой прикрываясь… чтоб не видели… нормально было с зубами… помнили свои лунки.

…Юрка к двери пошёл… выглянул на машину посмотреть — проверить, чтоб не грохнули эти суки… потом фляжку из котомки достал… отхлебнул и молча Марту протянул… тот присосался и кадыком задвигал… Юрка отобрал:

–…ну ты, стахановец… это ж НЗ для водилы.

…снегом руки помыли… Юля из багажника кастрюлю картошки притащила… замотанную в полотенца… ещё тёпленькую слегка… жадно ели… чай из термоса пили… и керосиновая лампа свет кидала, обозначая на лицах резкие тёмно-коричневые тени… «Едоки картофеля» Ван Гога… расслабились… почёсывались… спинами кряхтели и руки вширь разминали… запереживали, давешние эмоции вспоминая… заулыбались друг другу… слова вставали неспешной чередой… и спокойная тишь гуляла по лицам… на улице никто не шёл… лампа из дверного проёма жёлтый свет на уличный снег кидала… светлая полоска песка посреди ночного океана.

…Юля рассказывать стала… как подошли к ней… как заигрывали… как лапать начали… она их оттолкнула… её за руку из дома выдернули… за собой потащили… очень испугалась… а потом испугалась за Марта… и какой Леон молодец… и какой Глеб молодец… и какой Юрка герой… и Март — так храбро себя вёл.

…Леон умственные кружева строил… о суконных качествах тупых окрестных поселян… у которых всегда одни и те же две мысли и три желания… Март тихо возражал… молчали Глеб с Юркой.

…потом сообща дуван делили… маркитантствовали и демонстрировали коммерческую хватку… набазаренные цацки и безделки рассматривали… цокали языками, изображая понимание… к машине потащились… нагрузили полный багажник натыренным кунстом… и поехали развозить всех по домам.

— (Леон):…но ты, Март, всё равно на зло ответил насилием… только насилие твоё было каким-то малахольным… поэтому тебе и досталось… пихать их недостаточно… это только раззадоривает на большее рукоприкладство… зло можно остановить только беспредельным ответным насилием.

— (Март):…я виноват, что пихал их… только я не мог сдержать себя… и может, никогда не смогу… но я не мог бить по лицу… другого ударить — это всё равно что ударить себя.

— (Леон):…Адольфа-то, как забодали?.. сплошным беспределом… и зверствовал при этом не только Сталин… но и демократические англичане и американцы… которые невинных и мирных немецких поселян днём и ночью неустанно и безотлучно бомбили три года подряд… а в немецких городах к тому времени почти сплошняком были старики, женщины и дети… а после эти демократы совсем не стали из-за этого как нацисты… значит, можно против зла использовать беспредел и не заразиться… Освенцим-то Сталин своим беспределом прекратил.

— (Март):…Гитлер показал нам наши скрытые злые чувства… дал направляющую чёрную звезду… клеймо на лоб… а в том, что детей в городах бомбили… мирские богатства и жизнь — далеко не самое главное… я не могу это объяснить… может, в том была Высшая воля — остановить зло… я не знаю… не дорос ещё.

— (Леон):…Адька и победить мог… ему бы после Вены и Праги годочков десять твердыней постоять… никого не трогая и разлагая окрестные земли возможностью крутого пинка… потом бы он все эти угнетённые народы на метрополии повернул… и стал бы во главе национально-освободительного движения от колониализма.

— (Март):…не мог он так… он родину больше, чем Бога любил… родину любить Богом указано по той же заповеди, по которой надо почитать отца и мать… но первая заповедь — это «не будет у тебя других богов…» А стало быть, Бога надо любить больше, чем отца, мать и родину… нельзя из родины делать Бога… иначе обязательно появятся «евреи», «враги народа» и ненависть.

…ещё другую веру изобрели — гуманизм… то есть «Я» назначили Богом… и создали царство махрового эгоизма… любое зло называют добром, если оно хоть как-то приятно этому «Я»… у коммунистов свой божок — «Великое правительство»… оно всех осчастливит… и ради него неукротимо творили злодейства… людское горе и убийства множили нескончаемо… и вот уж не осталось их идеалов… а есть только они сами по уши в крови так называемых «врагов»… да если любить что угодно больше Бога, то это — идолопоклонство… бесовское наваждение… пылких душой в адское марево уводит и рождает зло.

…а если Бога любить больше всего… то это значит любить всех без разбора… своих и чужих, цыган и негров, богатых и бедных, правых и неправых, злых и добрых, и всем желать добра… в этом и секрет Божьего Творения — в наличии всех этих лягух, червей, китов, работорговцев, олухов и совратителей малолетних в одном бурном аккорде… даже самых распоследних сволочей нельзя поголовно ликвидировать… ибо Творение должно быть таким… неправильным… неидеальным… лохматым… не знаю, как это назвать… но в этом разнообразии и есть закваска будущего.

— (Глеб):…ты вот, Март, говоришь, что, мол, надо всех любить… позволь широко заулыбаться над этим твоим параграфом… в наше кривое время души людские в таком трёпаном виде состоят, что счастием должна почитаться и ограниченная, временная любовь… к матери там… к сыну… к собаке соседской… к папиросам «Герцеговина Флор»… что-то делает в нас невозможной любовь.

…а если и влюбишься, бывает, то хочется или сдохнуть на этом самом месте, или задушить обожаемый предмет к ебёной матери… соображения отъезда… не соотносимые с данными координатами… помеха в нас какая-то сидит на пути к этой лучезарности… следовательно, любовь переживаем редкостными мгновениями… «чудными», согласно хрестоматии… то есть опять-таки не от мира сего… нельзя же бесконечно тянуть миг укола… и сразу после этого «чудного мгновения» проваливаемся в повседневные херовые бельмесы.

…вот меня лично интересует, любил ли Христос торговавших в храме в момент стеганья их ослиной плёткой… или Он любил их только до и после?.. сдаётся, что любил и во время… ну а если «сокруши рёбра сыну возлюбивому ради блага его» означает любовь, то тогда запретного и вовсе нет… ибо кто ж из нас, двуногих, злодеяния творит по какой иной причине, как не за ради блага?.. что ж тогда любовь, как не любое зло, совершённое с благими намерениями?

— (Март):…нельзя без Бога узнать, что такое благо или любовь… смысл этих слов должен быть послан… открыт… или иначе как-то… я об этом даже говорить боюсь… даже не пытаюсь назвать… но, когда я молюсь, я всегда точно знаю, что такое добро и любовь.

— (Леон):…голубчик, Март, ты абсолютно во всём прав… но слово «любовь» тут совершенно неуместно… Глеб справедливо глаголет… любовь к соседской собаке… к театру… к солёной рыбе… всё это — разные чувства… с этим словом выходит бесконечная путаница… вообще из-за слов спорить не надо… они — такое тупое орудие… наши сердца гораздо богаче… мы всю жизнь разноякие блистательные чувства в ограничительные слова переводим… а о Боге вашем — да смертным просто надо верить во что-то… это у них в генах, что не так уж плохо… ваша идея Бога уничтожает массу нелепых земных споров… у мусульман есть прекрасный ответ на все случаи жизни: иншалла — это оправдание всему и всегда… на всё обозримое будущее… зачем думать?

…как же всё-таки искренне и замечательно, когда какой-нибудь Менелай совершает гекатомбу и сжигает сразу сто быков… принося их в жертву Богу… а ведь быки — это богатство… быки — это еда… быки — это жизнь и будущее всей семьи… тут весь инстинкт самосохранения — против… вот Менелай и говорит своей гекатомбой: любые богатства и самоё жизнь отрину ради Бога!.. зачем ему и прочим все эти христианские сложности?.. Христос принёс какую-то непонятную и глубокую истину… а европейцы очень даже натурально упростили её… и одели в свои языческие малахаи… одни в картинках и куклах всё объяснили… и назвались католики… другие — в словах… и назвались протестанты… им не надо этого постоянного контакта… постоянных мурашек по коже… постоянных перемен… им просто нужно знать, что Бог выше любых мирских блестящих стекляшек… выше жизни… выше всего на свете… и вот, зная одно это, они уже будут хорошими.

— (Юрка):…если Бог всё создал, то Он и дьявола создал… или уж, во всяком случае, знал, что какой-нибудь ангел превратится в дьявола… значит, так надо и надлежит терпеть… по уму всегда выходит, что нету дьявола… а сердцем чую: есть!.. конечно, Бог всех нас простит… ты же кошку свою прощаешь, чтоб она там ни выкинула… исключительно из-за пропорции… но моя душевная связь идёт мимо всех этих посланников, святых, угодников, мучеников и богородиц… а прямиком к Богу Отцу… этому изначальному, безумному и беспредельному художнику… который краски сам трёт, холст сам грунтует… мажет и снова поверх грунтует, и снова мажет… и работает не с кастрированными заменителями… а с живой плотью!

— (Леон):…вот ты говоришь, всех простит… а я смотрю на Его физические законы, к примеру… и ни разу не видел, чтобы Его закон гравитации хоть когда-нибудь кого-нибудь простил или пожалел… если ты, Юрик, по пьяни вывалишься с балкона в квартире твоего всегдашнего собутыльника Балашова на восьмом этаже… из которой вы наблюдали милицейскую облаву на мясо-молочном комбинате… то я не надеюсь, что какие-либо потусторонние силы изменят в лучшую для тебя сторону хоть один знак после запятой в твоём ускорении свободного падения… а если ты не веришь, что с тобой внизу случится, то можешь на кошке испытать… которую ты предварительно простишь.

— (Глеб):…не надо ля-ля… у нас на работе один алкарь с бабой своей поцапался… и в окно вышел с пятого этажа… баба в ужасе вниз кинулась — тело получать… а тело это вылезло из огромного сугроба с кустами и попыталось на ноги встать… весь в крови, конечно — кусты его в хлам ободрали… но ни одного перелома, а?

— (Леон):…да единичным случаем всё что угодно можно доказать… но у Вселенной свои законы… согрешил — получи… и вовсе не в наказание, а по причинно-следственной связи… если уж соприкоснулся с явной мразью и впустил её к себе в душу, то наказание в форме конфликта с Божьей гармонией наступает автоматически… и в эту стройную мою теорию прощение совсем не укладывается… его как бы вообще нет… но тут высовывается ехидна критического ума и говорит, что раз прощение по логике не получается — значит оно обязательно должно быть!.. потому что этот мир построен совсем не на логике… что опять же логично, а значит, всё может быть абсолютно иначе… тут возникает третья идея, что при помощи башки можно добраться только до утилитарных истин, а не до высоких… а к тем надо добираться каким-то иным способом… а каким — никто не научил… так кого же мы тут ищем хором?.. при помощи чего?

— (Март):…Бог приходит не через логику, а через сердце… и чтоб Его не знать… надо быть… уж не знаю каким помрачённым.

— (Глеб):…именно с такими ты в автобусе каждый день и ездишь… бормотать заученные словечки — это не значит знать… евреи тоже думали, что они с Богом на васях… а Он их рассеял по всей Земле.

— (Март):…да они «не в изгнании, а в послании»… в поиске… в поучении через контакт… ещё Аврааму было сказано: «и в семени твоём благословятся все племена земные»… а изгнанием Бог показал, что нельзя бесконечно повторять одно и то же… они всегда за старое держались… и когда Моисей с Синая спустился с новыми заповедями, то его тоже чуть не прогнали… он во гневе даже скрижали разбил… но тогда они ещё смогли принять новую Правду… а когда Иисус пришёл — «окостенели их мысли»… а теперь и мы стали повторять одно и то же… и духовно совсем не растём.

— (Леон):…все говорят о Нём так, словно это сосед по коммунальной квартире, о котором всё уже до зевоты доподлинно известно… резоны и мотивы Ему шьют… эдакое всезнание чудес и небес… да кто такой этот Он?.. что такое этот Он, хлопцы?!. весь наш земной опыт — исключительно материальный… что мы можем знать о небесном?.. откуда?.. тут же начинается одна кромешная ощупь… и ну сопрягаться в словах о невидимом и бестелесном!.. так вы ж всегда правы будете… чем не счастье?!. а значит, я снова не прав… и отвлекаю земных от их любимого занятия — беседы ни о чём, без толку и без пользы… вы же не можете просто сказать: я этого не знаю… для вас невозможно пожизненное отсутствие точного знания… хотя, по правде, именно так все и живут.

— (Март):…да… так и живём… ибо всегда «мы знаем отчасти и пророчествуем отчасти»… но если мы все называем Его одним словом, и оно всем понятно без объяснений, то, стало быть, Он есть.

— (Леон):…люди никогда не думают… они вечно чуют что-то, как собаки… подбирают факты под свою веру и очень обижаются, когда им указывают на другие факты… перпендикулярные их вере… Март, ну как можно было насоздавать такое количество олухов?.. для какой великой цели, спрашивается?.. а поскольку мы все сообща и есть Бог, то тут невольно выползает из кустов очень нехороший вывод…

— (Март):…замолчи!.. как можешь ты?! есть вещи, о которых нельзя так легко… тебе надо всё сразу словами назвать… обобщить… а значит, и справиться, воспреобладать… возыметь власть, называя… тебе ж никогда ничего не откроется через этот умственный сумбур!.. пока правда не придёт, слов нет… как можно нахрапом… навалом… если тебе свыше не дано знать об этом?.. есть слова, которые нельзя просто так произносить.

— (Юрка):…эй вы, агностики ёбаные!.. вы бы урюхали хоть маленько… может, Богу трудно и плохо, когда в Него никто не верит?.. вот если бы в тебя, Леон, никто не верил?

— (Леон):…нет, хлопцы, что бы вы ни говорили, а отношения этих землян с Богом — для меня сплошная загадка… так извращать суть любых Божественных скрижалей и всё считать себя верующими?.. это какую же асимметричную башку иметь надо?.. ты почитай Евангелие… христиан на этой Земле практически нет!.. есть только разнообразные секты самозванцев… всё — конец стёбу!.. моя станция… выходить пора… Юрок, подрули чуть дальше… минуя эту обильную лужу.

— (Юрка):…три рубля двенадцать копеек.

— (Леон):…в другой раз… и пустой посудой.