Испанская одиссея

Борис Алексеев, 2021

≪Испанская одиссея≫ – книга о любви. Любовь к женщине, к стране, к творениям человеческого духа и разума объединяет сюжетные линии всех представленных в книге произведений. Известно, что любовное чувство – признак равновесия с миром, а сама любовь – волшебная палочка Гармонии. И если палочка оказалась у вас в руках, храните её как бесценный подарок судьбы. Но пусть ваша бережливость будет щедра, ведь, по словам английского поэта Перси Биши Шелли, ≪истинная любовь тем отличается от золота и глины, что она не становится меньше, будучи разделенной≫.

8. КАТРИН

Представьте изумление, которое я испытал, когда яхта приблизилась к берегу и готова была войти в портовую гавань Сан-Педро. Вместо привычной многоэтажной гостиничной застройки, напоминающей игольчатую спину огромного дикобраза, передо мной предстал низкорослый уездный городишко со стелющейся вдоль берега двухэтажной вереницей симпатичных домишек вековой давности. Каждый из них являл собой архитектурный раритет, явно не подлежащий сносу.

Яхта вошла в гавань и направилась к ближайшему свободному пирсу. Команда стала готовиться к швартовке. Изредка матросы поглядывали в сторону берега и понимающе улыбались, приветствуя друг друга жестами об окончании плавания, понятными только им одним.

«Странно! — удивился я. — Они что, не видят, куда мы причаливаем? Это же не Сан-Педро!»

Я искренне возмутился, намереваясь отдать приказ к отплытию, но тут услышал за спиной добродушный голос капитана:

— Господин Огюст, согласитесь, милее нашего Сан-Педро нет города на свете, не так ли?

— Капитан, вы сказали: «Сан-Педро»? Но это не Сан-Педро, капитан! — рыкнул я, хмурясь от мысли, что кэп меня разыгрывает.

— Вы шутник, сеньор Огюст! Я узнаю Сан-Педро даже с закрытыми глазами.

— Как?

— Сердце подскажет. Сердце порой — лучший советчик, чем глаза и тем более уши! — улыбнулся кэп, всматриваясь в берег.

Я ничего не ответил, но подумал про себя: «Лад — но, главное — не торопить события».

* * *

Яхта благополучно устроилась у свободного причала, и по перекинутому трапу я поспешил на берег. Оказавшись на набережной, я с каждым шагом убеждался всё более в том, что по воле старика и собственного любопытства влип в очень странную историю.

Вместо суматошного курортно-туристического Сан-Педро моих родных 90-х годов передо мной, как в сферическом кинозале, предстал тихий портовый городок давно минувшего времени. Чопорные двухэтажные особнячки, мелкие киоски и журнальные тумбы, экипажи и фасоны платьев горожан походили на бытовые зарисовки первого десятилетия двадцатого века. Высокие жёсткие воротники, широкие шляпы и причёски в стиле девушек Гибсона, худые спортивные силуэты и однобортные костюмы мужчин — всё это давным-давно вышло из моды и многократно забыто ею.

Реконструкция быта столетней давности была выполнена столь убедительно, что вызвала во мне волнение и даже внутренний трепет. Как ни пытался я осознать явное несоответствие моих житейских представлений и окружающих обстоятельств, ни одна из версий ума не показалась мне убедительной.

«Наверное, — подумал я, пытаясь зацепиться хоть за какое-то объяснение, — во время моего плавания в городе что-то изменилось и на набережной прямо сейчас снимается исторический фильм». Я стал глазами искать съёмочную группу, но ни рельсовых вышек, ни толпы зевак, ни прочих атрибутов киношной суматохи нигде не было видно. А тем временем одна за другой передо мной разыгрывались мизансцены давно забытой жизни. И их действие не прерывалось ни на минуту…

* * *

Мои тягостные наблюдения прервал хрупкий, похожий на «перезвон» полевых колокольчиков девичий голосок:

— Хей, Огюст!

Я обернулся. Молоденькая девушка в лёгком развевающемся платье, похожем на перо, гонимое ветром, бежала ко мне. Через пару мгновений она увила мою шею тоненькими соломенными ручками и погрузила нежные бархатные ланиты в небритую с прошлого дня щетину.

— Огюст, Огюст, — шептала юная пери, — ты вернулся, я так счастлива!

Ситуация!.. Юная богиня заключает вас в объятья, густые шелковые волосы обнимают ваше лицо, щекочут и ласкают шею, а вы… вы даже не знаете, как зовут вашу прелестную незнакомку!

— Пойдём скорей! — Девушка чмокнула меня в ухо и потянула за руку в сторону первой линии домов. — Мои падрики, — она засмеялась, — с утра уехали в Торревьеху, я в доме одна и так по тебе соскучилась!

— Я… я сейчас, — ответил я, оборачиваясь в сторону причала, — распоряжусь…

Я подумал о своих судовладельческих обязанностях и тотчас увидел, как от ближайшей каменной пристройки отделились и шагают в нашу сторону три колоритных морских волка — кэп и два особенно полюбившихся мне матроса, Филипп и Васса. Они остановились в нескольких метрах от нас. Затем кэп сделал ещё полшага вперёд, взял под козырёк и отрапортовал:

— Господин Огюст! Не извольте беспокоиться. Радуйтесь жизни и помните: мы всегда у вас под рукой, что бы ни случилось.

— Д-друзья!.. — от волнения я стушевался.

Внезапные слёзы благодарности брызнули из глаз. Кэп также шмыгнул носом. А рыжий громила Васса, «позабыв» все правила флотской субординации, подошёл и дружески обнял меня за плечи. Щерясь в улыбке, как расколотый на две половинки арбуз, он гаркнул, перекрикивая нарастающий шум моря:

— Хозяин, благослови выпить за твоё здоровье с десяток кастильских либр³ добрейшего «Аликанте Буше»!..

— Вот-вот! — отозвался Филипп. — Наше южное вино, оно как море. Известное дело, моряк не тонет — он возвращается!

Сказав это, Филипп закатился на пару с Вассой шершавым штормовым хохотом.

— Эй вы, жареные селёдки, малый назад! — добродушно крякнул кэп, усмиряя развеселившихся матросов. — Господин Огюст, — добавил он, отдавая честь с лёгким наклоном головы, — не смеем вас задерживать! Вслед за капитаном матросы неуклюже раскланялись (по всему было заметно, что кастильские либры уже потекли в их ссохшиеся на ветру глотки), и колоритная троица зашагала по направлению к наиболее оживлённой части портовой площади, туда, где над толпой гуляк значилась вывеска «Таверна “Белый Сандро”».

«Сандро? — подумал я. — Странное имя, какое-то нездешнее».

Примечания

3

Либра — 1 кастильская либра равна 460 г.