Тройной фронт

Борис Александрович Алмазов, 2023

Расказы участников Великой Отечественной войны и рассказы о первых годах послевоенной жизни.

Вот и не верь снам

Этот год, что до войны оставался, совершенно незаметно пролетел, как — то мгновенно. Мне хорошо жить стало, потому что мама со мной. Придешь с дежурства — всегда покормит, мне и поговорить есть с кем. А так все соседи, коммуналка битком набитая, а поговорить не с кем — у всех своя жизнь в каждой комнатушке. И все у себя в щелях «шу-шу-шу…». Боялись всего очень — квартира офицерская. Аресты до сорокового года шли.

Нашего соседа майора арестовали за то, что у него фамилия итальянская «Сартори». А он что знал, откуда у него такая фамилия! Не то итальянская, не то греческая, не то неизвестно какая… В тридцать восьмом — ночью забрали. В сороковом — вернулся. Седой весь, худющий… От него на кухне все шарахались. Я с его женой работала — она тоже медсестра. Ее не трогали. Она мне говорит по секрету, плачет:

— Совсем другой человек пришел. Ничего не говорит. Совершенно ко мне, как к женщине, интерес потерял. Ночью глядит в потолок и курит, курит…

Мы с мамой ничего этого даже не обсуждали. Стенки — слышат. Наш Боря — начальник штаба полка. Полк — громадный. По тем годам, сверх современный, гаубичный. Фактически, должность у него полковничья, а он все капитан. Как пришел в полк капитаном, так и служил в том же чине… В тридцать восьмом из лейтенантов за два месяца командирами полков становились, и все мимо него. Он как примерз к чину….

Я один раз его спрашиваю шепотком:

— Боречка, что ж тебе звания не дают?

А он засмеялся:

— У меня сейчас самое высокое звание и необходимое: — Живой и на воле.

Мы тогда по Пушкинскому парку гуляли, и никто нас подслушать не мог.

— Все, — говорит, — Женечка, прекрасно! А звания не дают, потому что я не в партии.

— Так, — говорю, — вступи! Какая тебе разница!…

Он засмеялся так нехорошо, зло:

— Нужно, — говорит, — всегда смотреть, куда вступаешь, а то потом отчистится трудно… Да и кто мне характеристики даст? Кто рисковать будет!

— Ты же — лучший офицер в полку! Ты — чемпион гарнизона по верховой езде. У тебя лучшая батарея в округе!

— Мы — классово чуждые.

— Да этого уж никто и не вспоминает!

— Но никто и не забывает.

Мы с мамой каждый день о Боре говорили. Потому что полк его перевели во Псков. А письма к нам неизвестно откуда приходят. Полевая почта. Но почему то мы были уверены¸ что в полку его нет.

Рассуждаем: если бы он был арестован, то и нас бы таскать начали и письма бы от него не приходили. И главное, все командиры, которые с ним вместе служили и семьи их в нашем доме, все во Пскове — спросить некого. Я в письмах спрашивать — страшно.

А мама говорит уверенно так:

— Он ранен. В госпитале лежит.

— Откуда ты знаешь?!

— Сон видела. Вот на календаре записала. Вижу — будто он маленький совсем и его моя мама — твоя бабушка, покойная, за руку ведет. А он плачет и левая ножка у него разутая, и ботиночек в руке несет, а на ножке кровь.

Бабушка мне говорит

— Ведь это что ж делают! Ведь так и убить могут! Я уж его туда увела!

А через месяц и Боря приехал. Загорелый, черный. Худой-худой, и как на десять лет постарел. С медалью «За боевые заслуги». В военном санатории лечился в Судаке, в Крыму. В левую ногу ранен, осколком! В ту ночь когда мама сон видела! Вот и не верь снам.

Рассказывает, что как его ранило, не заметил. Сидел в штабе полка. А на одной батарее ад кромешный стоит! Финны батарею артиллерией молотят. И так ему не хотелось на эту батарею идти! Но пошел. Пока шел там обстрел прекратился. Он помог остатки батареи отвести и перебазировать. К штабу возвращается, а штаба нет!

Пока он ходил, финны огонь перенесли и штаб всмятку и всех, кто там был! Если бы побоялся — не пошел на батарею — обязательно бы погиб. В ту ночь его и ранило.

— Всю ночь хожу — что-то у меня в сапоге хлюпает. Думаю, где же это я ноги промочить успел. Вроде нигде не проваливался в болото. Замерзло все ведь! Утром рассвело. Руку за голенище сунул — кровь. И вот тут заболело! Как зуб. Осколки попали. Три. Два вытащили, а один в кость — так там и остался. На рентгеновском снимке, как детский ноготок — полумесяцем…. Борю сразу — в госпиталь. В Мечниковку. Это когда у меня сутки увольнения были…