В глубоких снегах Вайтноурдинга. Часть 1. Легенды внутреннего мира

Александр Богомягков

Обычный человек попадает в незнакомый и чуждый ему мир, живущий своей жизнью, и постепенно становится его частью. Главная цель героя – вернуться домой. Но как вернуться, не узнав, для чего он оказался здесь? Быть может, всё не случайно, и есть тот, кто всё держит в своих руках?

Тревожные события

На северо-западе Вайтноурдинга, от границ диких и жестоких нооргов, вплоть до самых степей кочевых племён Широкой Воды, раскинулись вечнозелёные леса хвойных деревьев, настоящий рай для охотников-звероловов. Здесь проводили большую часть своей сознательной жизни добытчики пушного зверя. Вероятнее всего, поэтому эти лесные просторы так и назывались — Пушными Борами. Самые ценные обитатели леса — соболь и горностай, наполняли огромные территории тайги в достаточном количестве, для того, чтобы за их счёт существовали, практически, все люди, живущие в западном Вайтноурдинге. Купцы всего Бассленда и даже Террагонии охотно покупали или выменивали на другие товары, дорогие шкурки зверьков и выгодно сбывали их на юге. Ведь многие богатые щёголи, представители старинных родов, благородные рыцари и члены королевских семей предпочитали носить одежду, отороченную красивым и дорогим мехом. Это являлось одним из основных признаков благополучия и процветания. И, кем бы ты ни был, простым рыцарем или королём, первым, что бросалось в глаза окружающим, конечно же, твоя одежда. Поэтому, если на твоём камзоле, плаще, рукавицах, сапогах, или другом элементе одеяния не присутствовало, хотя бы небольшой, частички соболя, горностая или хотя бы чёрной лисы, ты мог почувствовать себя весьма неуютно в высшем обществе, именуемом знатью. Более того, ты запросто мог стать предметом всеобщих насмешек и презрения. И, с точностью до наоборот, чем дороже на тебе мех и лучше его выделка, тем больше восхищения и почтения это вызывало у, окружающей тебя, благородной знати. По одёжке встречали, одёжку обсуждали, одёжку восхваляли. И, даже провожали и то по одёжке, потому что до ума дело доходило крайне редко. И мало кто задумывался о том, как добывались самые дорогие предметы их нарядов.

Рассвет едва только занялся, но Эрд и Гап были уже на ногах. Ещё раз проверив снаряжение, ловушки и силки, два охотника покинули деревню Зелёные Иглы. Путь предстоял неблизкий, и оба хорошо его знали, потому как ходили по нему каждый год не по одному десятку раз. Стояла середина фериля, месяца твёрдого покрова, очень благоприятное время для охоты. Ведь на снегу в это время года самый твёрдый наст, и идти по лесу одно удовольствие. Через два семидневья начнётся весна, но только не в Вайтноурдинге. Здесь, на севере, где зима длится почти полгода, мало что изменится. Разве что по медленно прибывающим дням и более яркому солнцу, можно предположить, что тепло доберётся когда-нибудь и сюда. А пока холодный пронизывающий ветер говорил — зима ещё не сдаётся и не собирается оставлять эти края. Недаром северяне считали, что год заканчивается с наступлением первых осенних холодов, и поэтому они измеряли время не летами, подобно остальным обитателям Бассленда, а осенями.

Охотники шли, негромко и редко переговариваясь. В мешках, за плечами, еле слышно бряцало охотничье снаряжение. Резкими порывами ветра то и дело колыхало верхушки сосен-великанов. Рассветало. Когда отчётливо стали различаться даже небольшие ёлочки, мужчины уже пересекли Кристальное озеро, расположенное на северной оконечности Медвежьего холма, на котором гордо возвышался хозяйский замок Кембери. Охотники двигались ускоренным темпом на север Пушных Боров. Пришла пора снова добывать зверя, а это значило, что им предстоит ходить по знакомому маршруту по два раза за каждое семидневье, сбивая ноги до кровавых мозолей и останавливаясь лишь на короткие ночёвки в тайге. Терпеть холод и голод, нередко смертельную опасность от диких зверей. И так до последних дней маре, месяца первых лучей, месяца начала весны. На рассвете ледяной ветер, пробирающий иногда, даже через тёплую одежду усилился. Небо заволокло тучами, и день обещал быть пасмурным. Лес встретил мужчин неприветливой темнотой. Сороки, почувствовав присутствие человека, предательски затрещали. Ветер, словно голодный зверь дико выл где-то в верхушках дерев. Зато здесь, среди густых зарослей кустарника и тёмных елей, мужчины, наконец, будто в большой зелёной шубе, укрылись от назойливых его объятий, которые всё время преследовали их там, на открытой местности. От длительной ходьбы уже чувствовалась лёгкая усталость, но отдыхать было ещё рановато.

— Глядишь, через один переход уже доберёмся до места, — сказал Эрд, мужчина с красноватым, обветренным лицом. Он выглядел явно старше своего напарника. За его спиной, кроме мешка с ловушками и капканами, на плече висел ещё и великолепный лук, старинной работы, который достался ему от отца. Без оружия в тайге опасно. Того и гляди волки могут напасть или рысь с дерева прыгнет. С одним ножом трудно управиться с диким зверем. А лук — другое дело, особенно, если в запасе имеется несколько хорошо промасленных стрел. Любой зверь огня боится. И тут главное, быстро добрую искру кремнем высечь. А уж с зажжённой стрелой Эрд управится, пустит в цель наверняка. С самого раннего детства отец учил его стрелять. И потому в Зелёных Иглах нет ему равных в этом искусстве. Эрд знал все тонкости стрельбы из лука. Тут ведь всё важно и стрелу правильно и быстро наложить, и тетиву хорошо натянуть, да не передержать, вовремя отпустить, иначе стрела мимо цели уйдёт. И глаз намётанный, конечно же, многое решает. Зверь на месте не стоит, значит необходимо безошибочно определить, где он будет к моменту подлёта стрелы. А это уже целая наука. Зазевался на мгновение, замешкался и можешь жизнью поплатиться. Дикий зверь шутить с тобой не станет.

— Недобрая погода, — поглядел на небо другой охотник, худощавый, с острым носом. — Ветер нам в спину, зверя спугнём.

— Да на кой нам сейчас зверь, Гап. Нам покуда капканы да ловушки запрятать получше надобно. Пущай пока бежит себе зверь. А завтра снова вернётся и как раз в наши снасти. Вот тогда он уже никуда от нас не денется! Нам главное, чтобы другие добытчики, которые клыкастые да зубастые не сожрали нашу добычу.

— Это верно, Эрд! А вот капканы надо бы нам переделать, уж шибко шкуру они портят.

— Переделаем, весной обязательно переделаем! — Дружески похлопал напарника по плечу Эрд.

— Да, нынче нам недосуг, — согласился Гап. — Всю охоту пропустим.

— А я тебе о чём! Ты же знаешь, шкур не додадим для замка — с нас самих шкуры сдерут!

И оба охотника весело, но беззвучно рассмеялись.

— Представляю нас подвешенными вниз головой, — сдерживая смех, говорил Гап, — А оброчный Таен режет нашу кожу, освежует нас!

— Да ещё приговаривает: — не хватило вам шкур, чтобы сдать норму, так теперь своей и сдадите, — закончил выдуманную на ходу историю Эрд. И мужчины снова закатились смехом, не открывая рты.

— Этому Таену токма дай волю, так он, глядишь, и взаправду порежет на ремни. А капитан, так и того похлеще будет!

— Такая уж служба у них неспокойная, — вздыхая, сказал Эрд, — Хотя, власть не всем на пользу идёт.

— Таену уж точно не на пользу. Злой, что та собака.

— Ты радуйся, Гап, что он с нами на зверя не ходит.

— А я хотел бы с ним сходить. Спесь бы у него враз поубавилась! — Гап собирался ещё что-то сказать, но почувствовал на своём плече руку старшего охотника. Он оглянулся и увидел сигнал вести себя тихо. На охоте они с Эрдом часто переговаривались без слов, одними жестами. Сейчас Эрд показывал, что услышал нечто подозрительное. Оба охотника замерли на месте и вертели головами в разные стороны. Кроме шума деревьев не слышалось никаких посторонних звуков. Эрд показал двигаться дальше, и они пошли, сохраняя полную тишину, стараясь не издавать, даже шороха — осторожность не помешает. Мужчины знали, что где-то на севере скрывается шайка разбойников. Встреча с ними ничем добрым не обернётся. Через какое-то время чуждый и подозрительный шум повторился снова. Теперь его услышал и Гап. Охотники опять остановились, напрягая весь свой слух. Ветер нёс им в уши чей-то, усиливающийся с каждым мгновением, топот. Эрд жестом показал скрыться, и охотники бесшумно залегли в маленькой ложбинке, образовавшейся с помощью поваленного бурей дерева. Теперь они уже отчётливо слышали цоканье копыт, несущегося галопом, скакуна. Но такой звук лошадь могла издавать, если бы скакала по летней утоптанной дороге, а уж никак не по снежному лесному насту. Эрд выглянул из их маленького укрытия, чтобы посмотреть, кто там скачет на лошади посреди тайги. Но, не успел он и носа высунуть, как молниеносно сполз обратно, весь побелевший от ужаса. За ним следом проявил любопытство и его напарник, удивлённый такой неожиданной реакцией старшего товарища. Он давно знал Эрда. Знал его отвагу и, что его так просто не напугаешь. Сам видел, как Эрд не раз хладнокровно расправлялся с волками, случалось ему и с кабаном, и с рысью сталкиваться. Один раз даже медведя удалось прогнать. Эрд не пасовал и перед грабителями, которые однажды пытались обчистить их деревню. Он заставил троих негодяев убраться ни с чем, потому что никто из них не изъявил желания познакомиться с дочерьми его лука. Гап много раз видел суровое лицо друга, но ни разу не видел такого жуткого выражения на нём. Он высунулся и тут же замер, будто парализованный. Прямо на то место, где они с Эрдом, залегли в укрытии, на полном скаку, не касаясь поверхности земли, мчался всадник в чёрных сверкающих, на свету, доспехах на разгорячённом чёрном жеребце верхом.

— Чёрный Всадник! — Только и успел вымолвить Гап.

Два охотника бежали, забыв про всё на свете. Они не чувствовали ни усталости, ни голода, ни жажды, а только леденящий душу ужас, который гнал их прочь от места внезапной встречи с мерзким всадником. Они не кричали и не оглядывались. Суровая лесная жизнь приучила их никогда не выдавать своего присутствия, что бы ни случилось. Лишь глаза, полные животного безудержного чувства говорили о буре эмоций, кипящей в их душах. Эрд не знал сколько времени они бегут. Сердце бешено колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Дыхание стало частое и тяжёлое, а ноги какими-то непослушными. Усталость начинала сковывать всё тело. А вместе с ней и появлялась способность рассуждать разумно.

— Стой! — Сказал он своему младшему товарищу, — Хватит бежать! — Слова произносились плохо и прерывисто из-за одышки, пот градом катился по, и без того красному, лицу. Эрд закашлял, почти сложившись пополам и, пытаясь перевести дух. Гап рухнул на землю, прислонившись спиной к дереву.

— Вроде бы, ушли? — То ли спросил, то ли просто сказал он

— Всадник за нами не поехал, — успокоил его Эрд.

— Откуда ты знаешь?

— Ежели бы он погнался за нами, мы бы сейчас здесь не сиживали. Уже бы давно в гостях у князя Белизара отдыхали бы.

— Не и шуточки у тебя, Эрд!

— Есть хорошая причина шутить, — присел рядом с Гапом опытный охотник. Он снял шапку и утёр пот со лба.

— И чего это за причина такая? — Посмотрел на него его напарник.

— Мы живы, — Эрд хотел улыбнуться, но вместо улыбки у него получился какой-то полуистерический бесшумный смех, похожий на шипение змеи. Гап подхватил бесшумный смех своего приятеля, и оба сидели так какое-то время.

— Чудом спаслись, а, Эрд, как ты думаешь?

Да! Я никогда не слыхал, чтобы те, кто видели Чёрного Всадника, оставались живы. Мы с тобой в рубашках родились!

— А я думаю — сегодня мы, по воле Эль-Элиона получили второе рождение!

— Значится, теперь ты мне брат, — серьёзно посмотрел в глаза напарнику Эрд.

— Получается так, — Гап слегка кивнул головой. Он увидел, как его старший товарищ достал нож и, поднося его к своей ладони, сказал:

— Я хочу скрепить наш союз кровью! Ты не против, брат мой?

— Я всегда хотел быть твоим братом! — И Гап первым сделал решительный надрез на своей ладони, недалеко от большого пальца острым холодным лезвием ножа. Появилась маленькая красная струйка. Она потекла к рукаву и, сползая с руки и превращаясь в капельки, падала вниз, окрашивая снег, рубинового цвета, пятнами. Эрд проделал то же самое. Оба охотника встали на ноги и крепко сжали друг другу руки, смешивая кровь с кровью. Их взгляды также соединились между собой, а уста негромко проговаривали клятвенные слова кровного союза:

— Великий Эль-Элион! Я смешиваю свою кровь с кровью этого человека и называю его своим братом! Отныне и вовек! Закрепи наш союз на небе. А мы закрепляем его на земле. Моя кровь принадлежит тебе, брат! Твоя кровь принадлежит мне! Твоя беда будет моей бедой! Твоя радость станет моей радостью. Твои враги — мои враги! Твои друзья — мои друзья! Я клянусь, что буду верен этой клятве до конца моих дней! И пусть меня покарает рука Ангела-Губителя, ежели я нарушу мою священную клятву! Я призываю во свидетели тебя, небо; тебя, земля; тебя, огонь; тебя, вода и тебя, мой брат! — Они подняли головы кверху, и последние слова их клятвы улетели прямо в небо, растворяясь в бесконечных просторах серых туч. Там за пределами видения глаз и слышания ушей, за пределами понимания разума, Великий Дух и Бог богов Эль-Элион принял священный обет двух новых братьев. Крепкими мужскими объятиями они завершили таинство, называемое кровным союзом. Некоторое время они стояли так, друг напротив друга, как будто боясь нарушить молчание, придающее особенную торжественность моменту священного действия, только что совершённого ими. Но вечно стоять посреди тайги невозможно. Эрд первым нарушил молчание:

— Ну что, брат мой, куда мы пойдём? Искать снаряжение или вернёмся в деревню?

— Искать снаряжение я не пойду! По крайней мере, сегодня, — испуганно заявил Гап. — Я боюсь, что Чёрный Всадник всё ещё там. Ежели я прав, тогда у нас уже не будет второго случая спастись.

— Что ж, разумные слова, брат. Тогда вернёмся в деревню? Хотя, едва ли Всадник будет ждать нас на одном месте. Когда он нам попался, он куда-то ехал. Как думаешь, куда?

— Не знаю. По-правде говоря, Эрд, мне страшно даже думать о нём.

У меня он тоже до сих пор не выходит из головы, — и Эрд, утешительно, похлопал по плечу напарника. — Но от наших мыслей о нём, Чёрный Всадник вряд ли появится здесь!

— Упаси меня Эль-Элион снова его увидеть! — Попытался спокойно сказать Гап, между тем Эрд рассуждал дальше, исходя из здравого смысла:

— Я всё думаю, куда он ехал? Не за нами точно. Может статься, он возвращался обратно к Белизару.

— Тогда почему он был один? Говорят, что Чёрные Всадники никогда не возвращаются к хозяину с пустыми руками.

— Вот это как раз, меня и удивило!

— А меня напугало, — и Гап, вспоминая недавнее зрелище, передёрнулся всем телом от вновь подступившего жуткого чувства.

— Не тебя одного, братишка! — Ухмыльнулся старший охотник, а потом сделал серьёзные глаза, посмотрел на своего кровного брата и сказал: — Вот, что я думаю. Мы с тобой сейчас не пойдём искать снаряжение, которое побросали со страху. Но и в деревню мы тоже не станем возвращаться. Мы направимся прямиком в замок Кембери!

— Это ещё зачем? — Открыл рот от удивления Гап.

Куда ехал Всадник? На север, — продолжал Эрд, — Мы знаем, что где-то на севере скрываются лесные шакалы. А что будет, ежели их найдёт Чёрный Всадник?

— А может, он за одним из них как раз и ехал? — Высказал предположение Гап. — Неплохо бы чтобы он забрал с собой хоть парочку мерзких душегубов, а, Эрд?

— Может и неплохо, но я не об этом! Пойдём, брат, нам нужно пошевеливаться. — Подталкивая друга вперёд, Эрд не переставал высказывать ему свои соображения, — Представь себе, Гап, что будут делать головорезы, ежели увидят то же зрелище, что и мы?

— Дадут стрекача! И я даю тебе голову на отсечение, побегут они не медленнее, чем мы!

— Правильно рассуждаешь! А захотят ли они вернуться назад в своё логово, ежели увидят, что Всадника уже нет на месте?

— Не уверен. Мы и то не хотим возвращаться, хотя у нас там всё снаряжение!

— И опять ты прав, дружище! — Едва не вскричал Эрд, но старая охотничья привычка всегда сохранять осторожность не дала ему этого сделать. Мужчины прибавили шагу. — Так куда по-твоему денутся разбойники, ежели они не вернутся в логово? — Наводил он на размышления друга. Гап наморщил лоб и задумался.

— Я мыслю, пойдут они искать новое убежище.

— И опять твоя стрела попала в цель!

— Значит, они пойдут… — Гап прервался, понимая, что его догадка не менее страшна, чем сам Чёрный Всадник.

— Да, да, они пойдут ближе к поселениям искать новое убежище, — договорил за него страшные догадки Эрд. — И пойдут всей шайкой. А ведь их там немало, сучьих детей!

Гап помрачнел ещё больше и сказал: — Ближайшая деревня наша.

— Поэтому мы и спешим в замок просить защиты у барона, и времени у нас не так уж много!

— Правильно, Эрд! В замок они не сунутся, а деревня для них самое оно. Сейчас почти все мужики на промысле, и головорезы могут догадаться об этом. Им терять нечего и со страху негодяи начнут зверствовать пуще обычного.

— Вот этого я больше всего и опасаюсь, парень. А ещё того, что они уже идут в наши Зелёные Иглы

— Тогда у нас не больше четырёх переходов времени, чтобы спасти своих. Только поможет ли нам барон?

— Поможет, я слыхал, он славится своей честностью и хорошим обращением с простыми людьми, вроде нас с тобой. Недаром же барону дали прозвище жизнелюб. И к тому же Зелёные Иглы принадлежат ему, стало быть, защищать деревню его обязанность. Тем более, что такие вот деревни его и кормят. — Эрд слышал о бароне Жестоуне много хорошего, но сам он его не знал и никогда не видел. Сейчас он от всей души хотел верить сказанным о нём словам. И говорил о бароне не только для Гапа, но и для себя утишая внутреннее беспокойство, терзавших его сомнений. Ведь о благородных господах он слышал не только хорошее. В основном, среди смердов ходили слухи о жестоких истязаниях и пытках, которым подвергали бароны и рыцари простых людей. О том, как за незначительную провинность простого человека лишали руки или ноги. А о серьёзных проступках и говорить не стоило. А ещё страшнее рассказывали об отцах-служителях. Те малейшее неосторожно произнесённое слово могли назвать богохульством или неверностью Эль-Элиону. И за это могли лишить имени навсегда. Могли отрезать язык, отправить на остров Забвения, который все называли Островом Изгоев. А могли даже сжечь на святом огне. По непонятным причинам, именно негативные истории пользовались невероятной популярностью среди простого народа. Их обсуждали и пересказывали, добавляя всё новые и новые шокирующие подробности. О страшных деяниях знати и духовных отцах слагали коротенькие песни, полные сарказма, чёрного юмора и ненависти к их героям. Эти песни назывались байками, и исполнялись повсеместно как менестрелями, так и обыкновенными крестьянами смердами, вплоть до последнего забулдыжного пьянчужки. Эрд сам неоднократно слышал и исполнял нечто подобное во время редких праздников, когда охотники Зелёных Игл собирались на всеобщее пьяное застолье. В городах шуты и паяцы показывали целые представления. Они кривлялись, изображая злых господ, под всеобщее одобрение черни. Конечно, Эрду и Гапу трудно было представить себе добродушного хозяина. И хотя о бароне Жестоуне они на самом деле не слышали страшных историй, но само слово барон не сочеталось в их понимании ни с чем хорошим. Однако выбора перед ними не стояло. От лесных головорезов Зелёные Иглы сейчас никто не мог спасти, кроме барона. Они бежали в замок, отдавая последние силы ног лесному насту. Даже их тела, натренированные частыми и длительными переходами, чувствовали крайнюю усталость. Вот они, наконец, выбрались из глухой тайги и заметили, как на горизонте показался Медвежий холм. Теперь им препятствовал ещё и ветер, который здесь, на открытой местности, дул им прямо в лицо. Реденькие низкорослые ёлочки, торчащие макушками из-под глубоких сугробов, не могли сдержать его лютых порывов, сами кланяясь его силе. Охотники достигли Кристального озера, откуда уже отчётливо различались северные башни замка Кембери. Ещё немного усилий, и они будут у цели.

Ворота замка находились на восточной его стороне. Ещё не доходя вала, а за ним и рва, преграждающего путь в каменное укрепление, расположился небольшой посёлок около тридцати домов, в котором жили воины барона Жестоуна вместе со своими семьями. За поселением на самом верху вала стоял деревянный частокол, защищающий подъезд к самим воротам. В частоколе находился маленький проём, в который не проходило больше двух всадников разом. Ворота частокола и замка днём не запирались. В двух стрелковых башнях, расположенных над ними, постоянно дежурили лучники. На шпилях башен развевались флаги с изображением медведя, держащего надломленный меч над головой. За воротами металлическая решётка из четырёхгранных прутьев была чуть приоткрыта так, что под ней можно было пройти, лишь согнувшись. Толстая внешняя стена, уходящая в стороны от ворот, высотой около трёх саженей, имела внушительный вид и придавала ощущение защищённости обитателям замка. И хотя войны в Вайтноурдинге — явление исключительно редкое из-за суровых погодных условий, никак не способствовавших, а наоборот, препятствующих ведению таковых, замки строились по всем правилам — крепкими и надёжными.

— Куда прёте? Кто такие? — Услышали охотники неприветливые возгласы часового у ворот.

— Нам срочно нужно увидеть господина барона! — Отвечал Эрд, с трудом переводя дыхание после длительной пробежки.

— А, может, сразу самого короля? — Презрительно-насмешливый тон стражника давал понять, что мужчинам нечего делать в замке, — Проваливайте отсюда, смерды, пока я вас сталью не угостил!

— Мы охотники из Зелёных Игл и нам нужно поговорить с вашим хозяином, — настоятельно повторил Эрд.

Часовой, удивлённый такой упрямой наглостью, даже подошёл ближе к решётке, чтобы получше разглядеть, кто посмел не подчиниться его приказу. Окинув охотников пристальным взглядом, он повернул голову назад и выкрикнул:

— Бои! Спусти собак на этих непонятливых смердов, они слишком непослушные!

— Не советую этого делать, — проговорил Эрд, доставая из-за спины лук. Ни один мускул не дрогнул на его красноватом суровом лице, даже Гап удивлённо посмотрел на своего старшего товарища-побратима, восхищаясь его выдержкой.

— Что ты сказал? — Взревел стражник. Он схватился за рукоять старого меча, висящего у него на ремне и, пугающе медленно потянул его из ножен. Показалось тёмное лезвие, кое-где изрытое ржавчиной. Видно, хозяин не очень следил за оружием.

— Я сказал, что не советую вам спускать собак, коли не хотите лишить барона животных! — Чуть громче отвечал Эрд, накладывая стрелу на тетиву. — А тебе не советую приближаться к нам, ежели не хочешь проверить, как я стреляю!

Часовой замер на месте в растерянности. Ему ещё не приходилось сталкиваться с такой нешуточной дерзостью простых охотников.

— Оил, что ты смотришь? Пристрели негодяя! — Выкрикнул он лучнику, стоящему на надворотной башне.

— Прежде, чем он успеет натянуть тетиву, ты упадёшь с простреленной шеей! Коли он хороший лучник, то должен это знать. — Уверенный голос Эрда не позволял сомневаться в его словах. Он стоял с луком наготове, казалось, само спокойствие. Гап с тревогой наблюдал за происходящим. Он знал, что они с братом влипли в серьёзную историю и теперь одно неосторожное слово или движение могли лишить их обоих жизни. Часовой нервно поднял голову туда, где стоял лучник, ожидая от него действий.

— А он прав, старина, Жок! — Выкрикнули с башни. — Он тебя первым пристрелит! Видать, им сильно нужен его баронство, раз они готовы ради этого своей шкурой рисковать!

— И ты что же не можешь ничего сделать? Ты так и будешь смотреть, как меня тут стращает какой-то наглый смерд?

— Я, конечно, могу пустить в него стрелу, но, боюсь, ты этого уже не увидишь, дружище!

— Послушай своего приятеля, Жок! — Подтвердил Эрд, — Он тебе дело говорит. Убери меч в ножны и проводи нас к барону Жестоуну. И, может статься, он тебя ещё и поблагодарит за это.

— Зачем вам барон Жестоун, смерды? — Послышался голос из глубины двора. К воротам приближался крупный человек, уже не молодой, с круглым лицом и, слегка посеребрёнными сединой коротко остриженными волосами, одетый в длинную тунику, с вшитыми в неё металлическими кольцами и несколькими рядами пластин на груди и спине. Стражник у ворот вытянулся при виде человека и проговорил:

— Дерзкие смерды, гер капитан!

— Господин Терун, это мы! — Опуская лук, слегка кивнул, выражая своё почтение Эрд.

— Вы их знаете? — Удивился охранник ворот.

— Да, это охотники из Зелёных Игл. По моему, Эрд и как там тебя…

— Гап, господин Терун! — Отрапортовал охотник, вытягиваясь по-солдатски.

— Точно, Гап! Отвечайте, за каким псом вас принесло в замок? — Тон капитана не подразумевал уклончивых ответов и возражений, и Эрд, недолго думая, докладывал:

— Сегодня мы как обычно, отправились на промысел за зверем в Пушные Боры, туда, где мы всегда расставляли капканы и ловушки. Далеко, в тайге, мы натолкнулись на Чёрного Всадника.

Глаза капитана округлились, было видно, что он изумлён услышанным. А между тем, Эрд продолжал рассказ: — Всадник скакал прямо на нас на такой скорости, на которой обычные всадники не могут скакать. Его конь почти не касался снежного наста. Мы с Гапом лежали в небольшой ложбине рядом и наблюдали за ним, покуда он не подъехал к нам на расстояние двух или трёх шагов. Мы лежали до последнего, господин Терун! Но, когда его жеребец заржал и пустил пламя из своей пасти, мы уже не смогли оставаться на месте. Со страху мы побросали всё снаряжение и побежали, спасая свои жизни.

— Так и было, господин капитан! Клянусь Эль-Элионом, так и было! — Снова вспоминая дикую беготню, закивал головой Гап.

— Вы видели Чёрного Всадника и остались живы, я правильно понимаю? — Недоверчиво спросил капитан Терун, — А мне кажется, вы всё придумали. Насколько мне известно, видящие Всадника, никому уже не смогут рассказать об этом. Никому и никогда! Я правильно говорю, Жок?

— Так точно, верно, гер капитан! Даже маленькие дети знают — никто не выживает, коли встретил Чёрного Всадника!

— Он ехал не за нами, и потому мы живы, — без тени смущения в голосе сказал Эрд. — Он направлялся на север в сторону разбойничьего лагеря. Возможно, за одним из лесных шакалов. А ежели они его увидели, то убежали из своего убежища в поисках нового логова. И бегут они, скорее всего на юг. Для разбойников ближе всего наша деревня Зелёные Иглы. Ежели они придут туда, то не пощадят никого ни стариков, ни женщин, ни детей! И мы пришли в замок Кембери просить милостивого ская Жестоуна о защите нашей деревни от лесных бродяг.

— Значит, Чёрный Всадник перепутал и вместо разбойников вышел на вас? — С лёгкой иронией вопросил Терун.

— Мы не знаем, господин, но разбойники точно его испугаются и придут в деревню, принадлежащую барону Жестоуну.

— А как он выглядел? — Не обращая внимания на слова Эрда, допрашивал их капитан.

— Весь в чёрных блестящих латах, на чёрной лошади! — Почти вскричал Гап.

— Почему он вас не тронул? Или не догнал?

— Господин Терун, мы теряем время! Разбойники уже могут двигаться к деревне!

— Красиво врёте. Только не разумею я зачем? Зачем вы врёте? О Чёрных Всадниках давно никто не слышал. Может быть, вы растеряли ваши снасти и не хотите работать? А, может, и нет? Вот что, — в заключении сказал Терун, — Я доложу о вас господину барону, и пускай он сам решает, что с вами делать. А пока, ждите во дворе. И не вздумайте сбежать, я вас всё равно изловлю, и тогда клянусь жаром подземелья — пощады вам не будет! Жок, пригляди за ними.

— Слушаюсь! — И стражник вышел к середине решётки, встав напротив охотников.

Капитан стражи Терун исчез во внутреннем дворе замка. Охотники хорошо его знали, и он их тоже знал, потому как раз в три месяца с парочкой ратников объезжал селения, принадлежащие его хозяину, барону Жестоуну и собирал оброк в виде шкурок пушного зверя. Всегда суровый и придирчивый капитан пугал селян каждым своим появлением. Он внимательно осматривал, сданные ему, шкуры, проверяя их качество и выделку, то нюхая их, то поглаживая, не сыплется ли мех, смотря как он играет от прикосновения. Затем, недовольно ворча или бормоча что-то себе под нос, Терун складывал товар в большую повозку ровными аккуратными рядами, и накрывал его сверху плотной тканью. А потом покидал деревню до следующего своего появления. Каждый охотник уже давно чётко усвоил для себя, что с капитаном лучше никогда не спорить, а наоборот, стараться ему угодить, чтобы он остался доволен. Иначе придётся столкнуться с его гневом, который не каждый способен выдержать. Капитан, тяжёлый на руку, не давал спуску тем, кто по какой-либо причине впадал в его немилость. Рассказывали случай, как однажды, трое каких-то недотёп пытались его ограбить. И, дождавшись, когда Терун остался один, без сопровождающих его ратников, злоумышленники накинулись на него где-то на лесной дороге, требуя отдать шкуры соболей, которые он, как обычно, вёз в замок. Говорили, что он даже не доставал меч и придушил бедолаг голыми руками. А, когда ему на помощь примчались ратники, то увидели, как капитан аккуратно, словно спящих детей, складывает мёртвые тела, на обочине дороги. История с быстротой сплетен разлетелась по округе и придала и без того не очень светлому образу капитана ещё более мрачный оттенок.

— Заходите сюда, смерды, — приказал стражник Жок охотникам, — И не советую вам дурить. Хотя, коли вы знаете капитана Теруна, то зачем я вам это говорю?

Эрд и Гап низко нагнувшись, пролезли под замковой решёткой и очутились внутри двора. Резкие запахи навоза, смешиваясь с вонючим едким дымом, выходящим из трубы ближайшего строения, ударили им в нос. Прямо посередине двора стоял глубокий колодец, выложенный в виде круга из неровных нетесаных камней — главная достопримечательность и важнейший элемент жизнеобеспечения каменной крепости одновременно. Напротив ворот, с обратной стороны колодца копошились два больших пса, привязанные толстыми кожаными ремнями. Завидев чужаков, они подняли громкий дружный лай, чередующийся с угрожающим рычанием. Небольшой, слегка сгорбленный мужичок что-то сказал собакам и сделал несколько жестов, после чего они, поскулив немного, сразу угомонились. Справа от решётки находились конюшни, где в стойлах жевали сено с овсом с десяток лошадей разной масти. Рядом с конюшней виднелся большой дровяник, заполненный меньше, чем наполовину. Пожилая женщина в грязно-сером платье и повязанном переднике, то и дело выходила из каменного строения. Набирая несколько поленьев, она заносила их в узкую дверь, принадлежащую центральному зданию замка. Унылую картину внутреннего двора довершала, видневшаяся вдали площадка, очевидно служившая для тренировок воинам, с несколькими натыканными куклами в виде рваных мешков с соломой, нанизанными на палки.

Жок, по-хозяйски скрестив руки на груди, важно смотрел на незваных посетителей замка. Охотники, чувствуя какое-то внутреннее напряжение, не знали чем себя занять. Они тупо оглядывали каменные стены и расположенную на них верхнюю галерею для стрелков, изрядно заваленную снегом, на которую вела крутая каменная лестница. Лестница состояла из нескольких пролётов и, примыкающих к ним площадок и поднималась на самый верх стены.

— Смотрите, смерды, как живут благородные господа! — Гордо заявил Жок, будто бы замок принадлежал ему. — Вам, олухам, такое и во сне не приснится! — Торжеству его не было предела.

— Ежели эта вонь признак благородства, то упаси меня Бог, от таких снов, — поморщив нос, ухмыльнулся Эрд.

— Жаль, что тебя не слышит святец Меросонди. За такие слова он бы тебя мигом отдал своим потрошителям рыцарям света! Так что, прикуси язык, пока его тебе не оттяпали. — Жок сделал угрожающий жест, изображающий отрезание. — И мой тебе совет, смерд, не вздумай при отце произнести Имя Эль-Элиона. Я не питаю к тебе нежных чувств, но и не люблю смотреть на экзекуции, которые устраивают светлые, — сказал часовой уже более миролюбивым тоном.

— Так значит, это правда всё, что о них говорят краснорожие пропойцы в каждой захудалой избе? — осторожно спросил Гап. — Правду поют менестрели в байках?

— Народ, хоть и не так умён и грамотен, как благородные, но просто так из ниоткуда, байки сочинять не станет, — сделал умный вид Жок. — Я несколько раз присутствовал на таких экзекуциях, — и солдат весь сморщился и передёрнулся, — Жуткое зрелище, я вам скажу. Человек, сначала орёт, ну, это пока ему рот не разжали. А потом его хватают за язык и отрезают его не очень острым ножом, чтобы дольше чувствовал боль. Глаза у него становятся бешенные, как у юродивого, изо рта хлещет кровище! Бррр, не хочу даже вспоминать. Некоторые не выдерживают, сразу подыхают от боли. Другие ещё долго лежат и корчатся в обделанных штанах! — Жок сделал многозначительную паузу, искоса наблюдая за реакцией своих слушателей. И удовлетворённый их напряжённым видом и немигающими взглядами, продолжал свои россказни. — Один раз я был в городе Краубурге. Мы, с капитаном Теруном и парой ребят сопровождали его баронство Жестоуна на турнир по случаю именин молодого барона Терисиона Крауберийского. Так там перед началом турнира Суд Отцов служителей приговорил одну бабёнку к смерти за то, что она кого-то там лечила не так как положено. Сказали, что она ведьма и сожгли на святом огне на центральной площади. Я до сих пор помню, как она вопила! А потом пошёл чёрный дым, и стояла такая вонища, что я едва не лишился чувств. Но что меня особенно поразило, так это толпа голодранцев, которая истошно орала — Смерть ведьме! Я тогда подумал, что наверняка там стояли и те, кому она помогла… — Жок над чем-то задумался и замолчал. Охотники тоже молчали сражённые откровенностью стражника. А Жок вздохнул и сказал, как-то печально: — Вот так вот, смерды, я после этого тогда подумал, что жизнь наша не стоит и ломаного железного гроша. Поэтому при благородных, а особенно при отцах-служителях, всегда стараюсь держать рот на замке. Вы там живёте в своей деревне, можно сказать, в полной свободе и только байки поёте да слушаете. А такие, как я, постоянно находятся посреди баек. И нам здесь не до песен. Тут вся жизнь, как ваша байка. Жизнь, рядом с которой даже смерть не кажется шибко страшной. Потому как насмотрелся я этой самой смерти предостаточно! Хоть и войны нигде нет почитай сотню осеней. — Чем больше Жок рассказывал об увиденных кровавых зрелищах и тяготах замковой жизни, тем важнее он себя чувствовал. Его никогда раньше так не слушали, разинув рты от изумления, как сейчас эти два охотника, посланные ему самой судьбой, для поднятия его личной самооценки. Его слова теперь приобрели небывалый вес. И потому голова старого и толстого солдата, не видавшего за свои почти пятьдесят осеней ничего, кроме замковой службы, сама по себе стала подниматься кверху, показывая слушателям широкие ноздри его большого картофельного носа, напоминающего пятачок поросёнка.

— Ну ты, прямо мученик! — Послышался сверху из башни насмешливый голос лучника. — Я тут стою и слезами умываюсь, тебя слушая. Тебе бы не ворота охранять, а книги сочинять. Может, писарь из тебя получше, чем вояка получится? — Стрелок закатился громким раскатистым хохотом.

— Заткнулся бы ты, Оил! — Раздражённо выкрикнул Жок. — Моя служба — не твоя забота! А вояка из меня получше, чем из тебя стрелок будет! — Лучник Оил захохотал ещё сильнее.

— Да, старина Жок! Извини, я ошибся. Из тебя не писарь, а шут получится! Я сейчас от смеха лопну! Ха-ха-ха! Рот на замке, ха-ха-ха! Вот что у тебя всегда плохо получалось, так это рот на замке держать!

Лицо Жока побагровело от ярости.

— Я тебя достану, Оил! — Не закричал, а зарычал стражник ворот, — Ты мне ответишь за свои насмешки! Повезло тебе, стреляка косорукая, что я на посту!

— А то что? — Подзадоривал его сверху стрелок, — Обычно ты обещаешь потроха вырезать.

— Вот именно, вырежу! — Жок почувствовал себя очень неловко перед охотниками, особенно когда повторил последние слова за Оилом. На его счастье из центральной башни замка показался капитан Терун, спешно шедший рядом с человеком довольно высокого роста, одетого в дублет из тонкой кожи и тёмно—синий плащ с золотым шитьём, отороченный мехом горностая неплохой выделки. Когда двое мужчин подошли поближе, охотники уставились на человека в плаще. Они с восхищением смотрели на его открытый взгляд тёмно-карих глаз, говорящий о смелости и благородстве человека, каштановые волосы средней длины, маленькие усики и небольшую аккуратную бородку, обрамляющую правильные черты лица уже немолодого мужчины. Весь вид барона Жестоуна, которым и являлся этот человек, внушал доверие и уважение. Наверное, за такие черты благородным землевладельцам и присовокупили однажды приставку скай, что означало избранный Небом.

При его появлении разговоры и смех улетучились, как и небывало. Жок вытянулся по стойке смирно, втягивая свисающий живот, выступающий даже через шерстяную тунику и ржавую кольчугу.

— Господин барон… — хотел он что-то сказать, но его прервал голос хозяина:

— Позже, Жок, — барон пристально посмотрел на Эрда и Гапа и безо всяких церемоний спросил: — Так это вы видели Чёрного Всадника?

Охотники стояли, не смея вымолвить ни слова, будто языки проглотили. Они никогда не видели живого барона и теперь пребывали в состоянии лёгкого восхищения, переходящего в восторг.

— Они, скай Жестоун, — ответил за них капитан Терун.

— И что, по-вашему, когда разбойники могут напасть на Зелёные Иглы? — Снова обратился к охотникам барон, но те по-прежнему молчали.

— Отвечайте, смерды, когда вас спрашивает благородный господин! — Прикрикнул на них капитан. Эрд слегка вздрогнул, но набрался храбрости и ответил:

— По времени три, может четыре перехода по лесу.

— Господин барон, — подсказывая, договорил за него фразу Терун, — когда обращаешься к благородному господину, нужно отвечать с почтением или тебя не научили почтению, собака?

— Полегче, капитан, сейчас не до церемоний, — небрежно отмахнулся барон, а потом снова сказал охотникам, — А вы не придумали историю про всадника? — И посмотрел на них проницательным взглядом карих глаз. — Вы знаете, что тем, кто лжёт благородным господам, отрезают языки. Но я не намерен лишать вас дара речи, тем более, что вижу вы и так не сильно разговорчивы. — И барон слегка улыбнулся ясной и беззлобной улыбкой, располагающей к себе.

— Нет, господин барон! — Почти закричал Эрд, — Мы не посмели бы лгать.

— Как тебя зовут, охотник?

— Эрд, господин барон.

— Я вижу у тебя за спиной лук, ты хорошо стреляешь?

— Меня с детства учил стрелять мой отец, господин барон.

— Вероятно, это значит да?

— Он стреляет лучше всех охотников в деревне, господин барон! — Осмелился открыть рот Гап.

— Хорошо, наверняка нам ещё представится возможность в этом убедится, — согласился барон и, обратившись к Теруну, с поспешностью сказал. — Капитан, я думаю, охотники не лгут. Собирай людей, мы выдвигаемся в Зелёные Иглы. Охотники пойдут с нами. Двадцать пять человек, я думаю, будет достаточно. Мне необходимо поговорить с племянником. Геболь в лесу один, ему понадобится помощь.

— Я всё понял, скай Жестоун. Не беспокойтесь, я и мои воины приготовимся раньше, чем через час, — почтительно кивнул капитан.

— Ты с нами не пойдёшь. Я не могу оставить замок без офицера. Отдай необходимые распоряжения и приготовь ратников в посёлке. Пусть их семьи укроются в замке на время.

— Но, господин барон, — попытался возразить Терун, — я не могу отсиживаться в замке, если вам угрожает опасность! Моё место рядом с вами.

— Я знаю, Терун, — с пониманием сказал барон, но кто возглавит оборону замка, если лесные бандиты вздумают напасть на него? Мы не можем так рисковать. Поэтому, отправляйся выполнять мои распоряжения.

— Я все сделаю, — недовольно буркнул капитан и развернулся, чтобы идти.

— Капитан! — Окликнул его барон, — Я никому, кроме тебя не смогу доверить жизнь моей дочери.

Капитан молча склонил голову, выражая тем самым своё смирение и понимание и удалился.

— Жок, позови ко мне Бои.

— Будет исполнено, господин барон, — толстый стражник быстро перебирая ногами то ли побежал, то ли быстро пошёл и через пару мгновений вернулся с тем небольшим и сгорбленным мужичонкой, которого охотники недавно видели возле собак. Барон, обращаясь к псарю, сказал:

— Проводи охотников на кухню, пускай Амора их покормит. Они долго бродили по тайге без воды и пищи.

— Слушаюся, господин барон, — поклонился мужичок и, казалось, стал вдвое ниже прежнего. Он без слов кивнул охотникам, приглашая их следовать за собой. Эрд и Гап медленно побрели за ним, постоянно озираясь на барона Кембери. Они не знали, что сказать и как поблагодарить благородного господина за такое участие к ним, простым людям. И чувствовали какую-то неловкость перед ним за свои неуклюжие манеры. Но барон ничего от них не ожидал.

— Благодарить будете после, — сказал он им, давая это понять. Он дождался, пока кровные братья скрылись за узенькой дверью, ведущей на кухню, и отправился в центральную башню, называемую донжон. Во внутреннем коридоре донжона барон почти столкнулся с женщиной, близкой ему по возрасту, богато и аккуратно одетой, с некоим подобием причёски на голове. Женщина как будто поджидала барона.

— Ах, Жестоун, это ты? — Неубедительно изобразила удивление она, столкнувшись с хозяином замка. — Я хотела поговорить с тобой о моём сыне, твоём племяннике, — она несколько потупила взгляд, будто боясь посмотреть в глаза собеседнику.

— Позже поговорим, Гелейна, мне сейчас недосуг. Кстати, я как раз его и разыскиваю.

— Для чего? Ты хочешь его куда-то отослать?

— Не отослать, а отправить, сестрица. Я хочу, чтобы Джорно сопроводил Геболя и его сыновей до замка.

— Опять этот мужлан Геболь! — Недовольно фыркнула женщина, — Я не понимаю, Жестоун, почему ты так носишься с этим смердом? Да ещё и его безыменных выродков называешь его сыновьями?

— Слишком много слов, сестра. Так где Джорно?

— Как всегда упражняется с мечём на внутренней площадке. Ничего не хочет замечать, кроме своих железяк!

— Что ж, это занятие для настоящего мужчины. Не в куклы же ему играть.

— Скажи мне, братец, только честно, для чего благородному рыцарю сопровождать безродного смерда? Он что уже не в состоянии сам привезти дрова в замок? Тогда выгони его и найди другого дровосека!

— О, женщины, — улыбнулся барон и поцеловал сестру в лоб. — Я найду Джорно.

— А как же наш разговор?

— Мы обязательно с тобой поговорим, Гелейна, но только несколько позже. Мне нужно уладить одно небольшое дело, и тогда…

— Знаю я ваши дела! — Недовольно перебила брата женщина. — Я видела, как Терун бегает по двору с солдатами. Ты собрался на войну?

— Нет, всего лишь проверить свои владения, — мягко ответил благородный муж.

— Крестьяне стали так опасны, что ты берёшь с собой несколько десятков воинов? — Не отставала сестра.

— Им не мешает немного поразмяться — засиделись в замке.

— В полном вооружении поразмяться? Я хоть и женщина, но не так глупа, как ты думаешь!

— Ничего-то от тебя не скроешь, сестрица, — напряжённо улыбнулся Кембери, желая поскорее закончить затянувшийся неудобный разговор. — А где твой муж? — Неожиданно спросил он. Женщина сразу прекратила расспросы и немного замешкалась:

— Ну, Мекой он… Ты же знаешь, — она нервно захихикала.

— Я надеюсь, он сегодня не посещал винный погреб? — Строго спросил барон.

— Нет, ну, что ты… Он сейчас просто отдыхает.

— Отдыхает, значит? Тогда, будь добра, передай Мекою, чтобы он потрудился облачиться в доспехи. Он едет с нами. И немедленно!

Благородная дама, не выражая ни недовольства, ни возражений прекратила все разговоры и покорно удалилась со словами:

— Хорошо, Жестоун, я передам ему твою просьбу.

— А это не просьба! — Догнали её слова барона. — Это повеление!

В большой, слабоосвещённой зале с высоким сводом и каменным полом, стоял молодой человек в лёгких доспехах с длинным, двуручным мечом в руках. Часто меняя боевые стойки, воин то делал несколько боковых ударов, резко рассекая воздух, то отскакивая назад, совершал разящий выпад из новой стойки. Затем, он плавно двигая руками, описывал правильную окружность остриём оружия, взмахивая им для очередной атаки, быстро опускал его вниз, разрубая воображаемого противника пополам. Сквозняк, проникающий через узенькие оконца мрачной залы, колыхал коптящие факельные светильники, огни которых отражались тусклым бликом на холодной стали клинка. Очередная серия атакующих движений закончилась мощным ударом с разворотом в область шеи противника-невидимки. Голова которого, скорее всего, упала с плеч после столь мастерски выполненного приёма. Юноша подошёл к толстому деревянному столбу, стоящему недалеко от одной из зальных колонн. От тёплого дыхания разгорячённого человека слабо виднелся пар, выходящий из его рта. Тренировочный снаряд, весь изрытый не одной сотней ударов, теперь снова принял на себя атаки молодого тренирующегося. Юноша без устали махал тяжёлым оружием, откалывая щепки от крепкого дубового столба. Потом, немного отходя назад и делая несколько парирующих приёмов, снова принимался за нападение. Длинная чёрная тень, отбрасываемая фигурой молодого воина, в точности повторяла все его движения.

Неприятный скрип входной двери в залу прервал тренировку бойца, неловко застывшего с мечом в руках. Юноша оглянулся назад и, увидев перед собой хозяина замка, слегка смутился.

— Никогда не отвлекайся от цели во время боя. Иначе, однажды ты можешь дорого поплатиться за это, — твёрдо и, в то же время, почти по-отечески, с любовью, сказал ему вошедший.

— Я взял фамильное оружие, дядя. Простите меня. — Виновато опустил глаза молодой человек. — Я знаю, я не должен был этого делать.

— Если оружию никогда не напоминать о его предназначении и не брать его в руки, то оно утратит свой смысл и, скорее всего просто заржавеет. — Улыбнулся барон. — Но сейчас поставь Молнию на место. У меня для тебя есть важное поручение.

Юноша поспешно убрал фамильный двуручный меч своего дяди в подставку для оружия и вернулся обратно.

— Я слушаю, дядя, — и он вопросительно посмотрел на барона.

— Времени на разговоры у нас немного. Сегодня в замок пришли два охотника из Зелёных Игл. Они утверждают, что видели Чёрного Всадника в Пушных Борах.

— Чёрного Всадника? — Вскричал юноша, как будто обрадовался.

— Именно, — продолжал барон Кембери. — Всадник направлялся на север, примерно туда, где устроили себе логово лесные бандиты. Если Всадник их спугнул, то они побегут от него куда-нибудь в сторону замка и, возможно, нападут на Зелёные Иглы.

— Я понял, дядя. Мы идём бить бандитов!

— Не перебивай меня, Джорно! Я с дружиной ратников отправляюсь к деревне, чтобы предотвратить налёт и разграбление. Командовать обороной замка я оставляю за себя капитана Теруна.

— А что же тогда должен делать я? — Не скрывая разочарования, спросил племянник, и его взгляд, моментально до этого вспыхнувший, теперь потух.

— Для тебя у меня тоже найдётся дело, — похлопал его по плечу барон.

— Опять присматривать за моим отцом, чтобы он ничего не натворил без вас? — Совсем упавшим голосом пробубнил племянник, нахмурился и почти по детски надул тонкие губы.

— Нет, Джорно, твоего отца я беру с собой к деревне.

Парень с надеждой посмотрел на дядю, ловя каждое его слово. Глаза его едва заметно заблестели.

— Сегодня я сам буду присматривать за твоим отцом, — продолжал барон, улыбаясь, — Для тебя у меня есть дело поважнее. Наш лесничий Геболь сейчас в тайге на делянке. Он со своими сыновьями отправился за дровами. Скоро они должны пойти в обратный путь. Не исключено, что лесные бродяги могут случайно натолкнуться на него, а охранять его некому. Ты знаешь, Джорно, что я обязан Геболю за жизнь моей дочери, твоей сестры Амелии.

— Да, дядя Жестоун, — кивнул кудрявой головой племянник, — Я помню историю с медведем.

— Но сейчас не об этом. Хотя ты будущий рыцарь, я не стану тебе сейчас напоминать о долге рыцаря быть верным присяге, проявлять храбрость, благородство и благоразумие и никогда не забывать о чести. Я хочу, чтобы ты, мой племянник, сопроводил Геболя от делянки до замка. Возьми с собой пять дружинников. Я даю всем вам лошадей, иначе вы можете не успеть. Поторопись, Джорно, я рассчитываю на тебя.

— Я не подведу, дядя! — Почти подпрыгнул от радости молодой человек.

— Смотри, в случае чего, сам в драку с бандитами не ввязывайся. Твоё дело только охранять лесника и его парней.

— Я всё понял, дядя!

Мужчины не успели закончить разговор, как услышали громкий лязг и удар входной двери об косяк. Они оглянулись и увидели, что на пороге в залу появился какой-то худощавый человек. Он прошёл к говорившим нетвёрдой походкой, громко шаркая по каменному полу ногами, обутыми в кожаные сапоги на меху с жёсткой подошвой. Его светлые волосы были растрёпаны, а на теле болтался едва застёгнутый поверх кольчуги нагрудник из хорошо начищенных пластин. За ним следом бежал служка в старой потёртой тунике и нёс в руках ремень и меч плохо одетого рыцаря. Когда голова и лицо худощавого, на вид довольно длинного доспешника попала под свет светильника, барон и его племянник увидели его болезненно красные глаза и нахмуренные брови. Горе-рыцарь остановился, покачиваясь на месте, тупо осмотрел присутствующих и молвил:

— Дорогой шурин! Сын! Я готов, — его язык при этом заплетался, а изо рта разило только что выпитым вином

— Я вижу, что ты готов, — с грубой иронией произнёс барон и, обращаясь к племяннику, сказал: — Поторопись, мой мальчик. И помни, что я тебе велел!

— Я не подведу, дядя! — Убегая, закричал в ответ племянник.

— Значит, винный погреб ты не оставил сегодня без внимания? — Гневно спросил барон вошедшего рыцаря.

— Да что ты наговариваешь на меня, Жестоун? Если я и выпил сегодня, то не более, чем один маленький стаканчик! — Путаясь в речах, глаголил длинный.

— И как же ты собираешься двигаться в таком состоянии, Мекой? Ты едва ли поднимешь меч.

— Это я не подниму? — Рыцарь начал беспорядочно шарить правой рукой у левого бедра. — Где? Где мой меч? Где мой меч, я спрашиваю? — и, обернувшись к служке он тупо уставился на него своими красными глазами. — Ты куда дел мой меч, лодырь? — Длинный размахнулся кулаком, чтобы ударить служку, но почувствовал, как чья-то сильная рука крепко схватила его за запястье.

— Прекратить! — Вскричал барон Жестоун и одёрнул руку рыцаря вниз, казалось не прилагая никаких усилий. Служка торопливо принёс ремень с оружием своего господина и суетливо стал застёгивать его на поясе рыцаря.

— Тео, принеси мне вина!

— Вам сегодня уже достаточно, гир Мекой, — неуверенно залепетал мужичок среднего роста. Боясь гнева хозяина, он старался держаться подальше от его рук.

— Я сам решу, когда мне будет достаточно! — Не унимался длинный.

— Оставь нас, — приказал барон служке, и тот с облегчением торопливо удалился. Дверь захлопнулась, и от сквозняка огни светильников заколыхались, заставляя дрожать две чёрные тени на холодном полу.

— Куда ушёл Тео? Где моё вино? — сыпал вопросами пьяный рыцарь. Барон Жестоун схватил его, почти за шкирку и поволок вон из залы. С трудом сдерживая гнев, он приговаривал:

— Тео ушёл, и нам тоже пора. Я думаю, прогулка на свежем воздухе не повредит тебе, уважаемый зятёк. Это должно освежить твои мозги и привести в надлежащий вид.

Перед отъездом барон Кембери зашёл в небольшую уютную опочивальню на втором этаже донжона. Он не мог не попрощаться со своей единственной и горячо любимой дочерью. В камине весело потрескивали дрова, согревая теплом уютную комнатку. На подсвечнике из красной меди горело пять восковых свечей, освещая лицо Амелии, занимающейся вышиванием вместе со своей старой нянькой Горией, которая в своё время вскормила грудью ещё самого Жестоуна. И молодая и пожилая женщины, обе сидели на дубовой кровати с резными спинками кристианских столяров, купленной в Перизиуме ещё задолго до рождения дочери, отцом барона Кембери. Оштукатуренную известью стену около кровати завешивал гобелен из Весталии. На нём был изображён великий основатель Империи Лидониус Петрастоун на фоне столичного порта во время спуска со стапелей корабля, величественного, как сам король, и красивого торгового кноффа. Вдали были видны ликующие горожане, собравшиеся поглазеть на торжественное и праздничное событие. Жестоун покупал этот гобелен для будущего наследника, но вместо мальчика родилась девочка, и барон был вне себя от счастья, едва лишь завидев родившуюся малышку. На склонённой над шитьём, голове Амелии красовался модный чепец, подаренный ей любящим отцом на четырнадцатые именины. Строгое, пошитое на северный манер, светло-голубое парчовое платье с лёгкими кружевами на рукавах и высоко поднятом вороте; и золотым шитьём на подоле, скрывало стройный стан девушки. Поверх платья на дочери была накинута изящная безрукавка с горностаевым воротом. Игла резво плясала в умелых её ручках.

— Не части, молодая госпожа, — приговаривала старая Гория, — иначе крылья твоего сокола получатся, как у воробья.

— А я и не чащу, нянечка, — усмехнулась девушка. — Просто мой сокол будет быстрый и летать станет выше остальных.

— Ты остроумна, как всегда, птичка моя, — сказал с порога вошедший отец. — Как у барышни получается вышивание? — Кивнул он пожилой женщине.

— Вполне сносно, мой господин, ежели не считать, что соколу она решила придать воробьиные крыла — Старая женщина немного привстала, приветствуя своего хозяина. Девушка радостно соскочила с кровати при его появлении, отбросив рукоделие.

— Здравствуй, мой великий барон! — Шутливо воскликнула Амелия, сделала лёгкий реверанс и нежно чмокнула мужчину в щёчку.

— Здравствуй, здравствуй, моя прекрасная принцесса! — Подыграл ей Жестоун. — А не тревожил ли вас сегодня страшный дракон? — Он ласково обнял дочь и поцеловал её в лоб.

— Ах, не беспокойтесь, мой барон! Дракон, узнав, что мой рыцарь отправляется в лес нарубить дров, ненадолго покинул наши владения. — Девушка звонко и заразительно рассмеялась. — Кстати, скоро ли он вернётся?

— Скоро, моя принцесса, он вернётся очень скоро, — несколько напряжённо ответил барон.

— Что-то случилось? — Ясные серо-голубые глаза Амелии заморгали и сделались серьёзными. — Ты куда-то собираешься, папа?

— Да, девочка моя, — выдохнул Жестоун, — я собираюсь немного прогуляться по нашим владениям.

— Можно мне с тобой? — Умоляюще посмотрела на него девушка.

— Нет, моя дорогая, тебе со мной нельзя. Наше путешествие будет долгим и скучным. Да и не место тебе среди воинов, ведь ты же барышня. — Отец мягко улыбнулся дочери и провёл рукой по её каштановым волнистым волосам. — Я вообще-то зашёл попрощаться, мы выступаем немедленно.

— И к чему такая спешка?

— Барышне не пристало проявлять излишнее любопытство и задавать много вопросов! — Добродушно проворчала старая нянька.

— Я желаю, чтобы мои дружинники немного поразмяли затёкшие свои мышцы, — не обращая внимания на её слова, отвечал Жестоун дочери.

— Это военный поход?

— Не совсем. Скорее похожий на военный, — уклончиво ответил барон.

— Я не понимаю, папа, — девушка положила голову ему на плечо, — как поход может быть не совсем военным. Быть может, я глупа? Скажи мне честно, ты идёшь воевать? — Прошептала она ему в ухо, пощекотав своими волосами щёку отца. — Мужчины никогда не говорят, правду, когда уходят воевать.

— Ты уже взрослая, Амелия, и, наверное, я просто не могу тебе правильно объяснить…

— Значит всё-таки воевать, — грустно вздохнула девушка. — Жаль, что я не родилась мужчиной, я бы могла тебе помочь.

Словно ножом по сердцу, резанули барона слова дочери, зацепляя за живое его душу. Он поцеловал Амелию в бархатную румяную щёчку и прошептал:

— Мне пора. Ты остаёшься под защитой капитана Теруна, будь любезна слушайся его.

— Колется, — провела Амелия пальчиком по бородке отца.

— Ну, всё, — барон нежно отодвинул девушку от себя.

— Я буду ждать твоего возвращения! — Вскричала она, когда отец уже выходил из её опочивальни. Она не могла усидеть в комнате и, быстро накинув шерстяной плащ, выскочила следом за ним, чтобы помахать ему на прощанье, как полагалось настоящей даме.

День перевалил за вторую половину, когда из ворот замка показалось два отряда. Первый отряд всадников, состоящий из шести человек, направился на северо-запад от Кембери к лесной, едва заметной дороге и быстро исчез из виду. Второй, состоящий из пеших ратников, направился на восток, минуя Кристальное озеро, прямо к деревне Зелёные Иглы. Возглавляли его два всадника, один из которых, как будто неуверенно держался в седле.