Любовный поединок

Блайт Гиффорд, 2017

Англия, XIV век. Сесилия, графиня Лосфорд, питала ненависть к французам, обвиняя их в гибели отца, поэтому не одобряла роман принцессы Изабеллы, любимой дочери короля, с заложником английской короны. Стараясь предотвратить появление при дворе слухов, она заключает союз с другим французским заложником, Марком де Марселем – благородным шевалье, который давно понял, что для многих рыцарей честь не более чем громкое слово. Сесилия и Марк пытаются отдалить принцессу от французского герцога, но по иронии судьбы сами становятся близки. В конце концов настает момент, когда каждому из главных героев этой истории приходится выбирать, действовать ли из соображений чести или по велению сердца.

Глава 2

Марк посмотрел вслед удаляющейся графине, задержав взгляд на покачивающихся бедрах чуть дольше, чем от себя ожидал.

Рядом встал де Куси, освободившийся от дочери короля.

— Она очень мила, эта голубка де Лосфорд, не так ли? Как держит голову на длинной шее, какие роскошные волосы… — Он говорил все тише и тише и наконец замолчал.

На мгновение перед глазами Марка возникло видение: он берет эту хрупкую женщину на руки и целует в губы, те, которые так неприятно изогнулись, когда она впервые подошла к нему…

Тогда ее мнение о нем станет еще хуже, если подобное вообще возможно. Конечно, если бы она знала больше о том, что он сделал и намеревался сделать, она бы изменила свое отношение.

Он отвел взгляд от леди Сесилии и равнодушно пожал плечами:

— Меня здесь не интересуют ни женщины, ни мужчины.

Он солгал. Графиня, в которой удивительным образом сочетались лед и пламень, очень его заинтересовала.

Ангерран покачал головой.

Король Эдуард любезен и гостеприимен, хотя они всего лишь его пленники, как верно заметила леди Сесилия, и кодекс чести требует, чтобы они вели себя согласно правилам, которые все, сказать по правде, скорее притворяются, что соблюдают, чем действительно соблюдают. Марка это возмущало.

— Как у тебя это получается? Как ты можешь быть таким галантным с врагами?

Возможно, де Куси уже привык, ведь он здесь уже три года.

— Лучше со всеми ладить, если позволяют обстоятельства.

— И прежде всего с женщинами?

— Да, с женщинами прежде всего, — рассмеялся де Куси.

Как ему так виртуозно удается скрывать качества храброго воина и превращаться в куртуазного кавалера? И почему ему, Марку, невыносимо сложно это сделать? Как говорится, рыцарь делает что захочет, а свод правил подмигивает ему и улыбается.

Ангерран понизил голос:

— Иногда тонкий маневр позволяет добиться того, что не принесет лобовая атака.

— Что это значит?

Хитрая улыбка де Куси подсказывала, что у него появился план.

— Если мне удастся… подружиться с леди Изабеллой, то она сможет убедить отца вернуть мне мои земли.

Марк часто слышал, как он говорил о потерянных землях, но никогда не бывал в местах со странными названиями Камберленд и Вэстморленд. Лишь знал, что они где-то на севере, рядом с Шотландией, куда прабабушка де Куси уехала в качестве невесты. Владения были конфискованы несколько лет назад в пользу английской короны.

— Зачем королю Эдуарду возвращать поместья заложнику?

Де Куси прищурился и улыбнулся:

— И как мне узнать, если не попробовать? У нас бездна времени. Мне говорили, что принцесса любит устраивать развлечения для близкого круга. Приятнее проводить вечера вот так, чем любоваться на каменные стены башни, верно?

Де Куси, видимо, считает себя здесь гостем, а не пленником.

— Я не желаю веселиться при дворе.

— Даже с красавицей-графиней?

— Особенно с ней.

Однако он непроизвольно обвел взглядом зал и нашел бархатный лиловый наряд. Эта женщина будила в нем чувства, в сочетании весьма опасные — гнев и страсть. Одно из них явно лишнее.

Марк повернулся спиной к гостям:

— Я не подходящий для тебя компаньон, к тому же он вообще тебе не нужен.

— Сегодня нет, но скоро время настанет. И тогда я попрошу… — Де Куси многозначительно приподнял бровь.

Сделать что? То, что диктует честь? Долг? Немногим больше, чем пустые слова. Но преданность и верность… Без них рыцарь не может быть рыцарем.

— Если я тебе понадоблюсь, только скажи.

— А теперь пойдем. — Ангерран положил руку на плечо товарища и развернул его. — Пей. Веселись. Танцуй. Заводи друзей.

— Предоставляю это тебе, мой друг.

Де Куси рассмеялся и махнул рукой, удаляясь именно с этой целью. Он шел по залу, кивая, улыбаясь, будто был дома, в Шато-де-Куси.

А почему бы и нет? Де Куси и остальные заложники были уверены, что однажды выкуп будет заплачен и они вернутся в свои замки, где будут так же танцевать и веселиться.

Только не Марк.

Ему было обещано, что к Пасхе пришлют деньги или других заложников, таким образом, он останется в Англии шесть месяцев или даже меньше. Однако человек, с которым он говорил, все время прятал взгляд да и сроки и цифры называл неуверенно.

Зачем он сюда приехал? Из чувства долга? Увидеть друга, который провел здесь долгих три года? Или из глупого стремления остаться верным кодексу чести?

Из всех собравшихся сегодня в Вестминстер-холле людей лишь состояние леди Лосфорд соответствовало его собственному.

На следующий день Сесилия случайно встретила Гилберта в церкви, он шел, прихрамывая. Она хотела извиниться за то, что смеялась тогда с Изабеллой, но Гилберт опередил ее.

— Прости, что не смог оправдать твое доверие, — произнес он, когда они вместе шли из аббатства во дворец. Даже в минуты отчаяния он вел себя как настоящий рыцарь, испытывая стыд не за унижение, а за то, что разочаровал даму.

— Это не твоя вина, а де Марселя, — успокоила его Сесилия. — Никогда не видела, чтобы на турнире так дерзко нарушали правила.

Ей стало неловко за то, что прошлым вечером она танцевала с обидчиком Гилберта. Его рука была грубой, но держала ее уверенно и властно. Воспоминания тронули краской ее щеки. Сесилии пришлось напомнить себе о своем титуле и достоинстве, чтобы прийти в себя.

К счастью, Гилберт, погруженный в собственные мысли, ничего не заметил.

— Я не был готов к поединку должным образом и получил хороший урок.

Лично она испытывала гнев. Легче и полезнее обратить печаль в гнев. Он способен стать движущей силой, печаль же будет причинять лишь боль.

— Я могу гневаться лишь на себя. — Ему тяжело далось это признание. — В следующий раз буду лучше готовиться.

Сесилия покачала головой:

— Не думай об этом.

Она точно не будет.

По окончании празднеств заложники вернулись в свои покои и начали готовиться к переезду на время Рождества со всем двором в Виндзор.

Сесилии удалось выбросить из головы грубияна-француза. Откровенно говоря, она вспоминала о нем раз или два, и то лишь потому, что при встрече Гилберт твердил о том, что будет готовиться и непременно в будущем сразится с де Марселем.

Она позволила себе представить, как прошел бы ее личный поединок с ним, ругала при этом себя за то, что утратила выдержку, чего никогда бы не сделала ее мать. Она не желала больше видеть этого отвратительного человека, но поклялась себе, что непременно будет вести себя с достоинством, если судьба столкнет ее с кем-то из заложников.

Неделю спустя, когда Сесилия наблюдала, как портной показывает Изабелле рождественский наряд, возникли более серьезные проблемы.

Сколько она себя помнила, ее семья была при дворе короля в рождественские праздники и подготовкой всегда занималась мама. Теперь же ей предстоит все делать самой, одной, а до нового светского сезона осталось всего три недели. Она должна продемонстрировать всем, что может стать прекрасной женой и хозяйкой, не следует воспринимать ее как удачную партию, как богатую наследницу. Осталось только понять, что надо делать.

— Разве оно не великолепно? — Изабелла с трудом подняла тяжелый, отделанный горностаем наряд.

— Бесспорно, достойно королевы, — отметила Сесилия.

— Не совсем, — задумчиво произнесла Изабелла и передала платье портному. Тот аккуратно разложил его на кровати. — Мамино тоже отделано горностаем на рукавах. — Она погладила ткань. — Но за это платил отец.

Сесилия прикусила губу. Теперь у нее нет отца, который мог баловать ее и осыпать подарками. И матери, способной дать хороший совет, как лучше сшить и отделать платье…

— Послушай, Сесилия… — Голос Изабеллы вывел ее из задумчивости.

— Да, миледи.

— А что наденешь ты?

Ах, ей следовало давно об этом позаботиться.

— Я… не знаю, миледи. У меня нет ничего нового.

Погрузившись в горе, она не заказала ни одного наряда, и теперь у нее есть лишь несколько платьев для предстоящего холодного сезона. — Может, никто не заметит, что я в старых нарядах?

— Не говори глупостей! Ты должна готовиться к свадьбе, а не к похоронам.

Сесилия оглядела свое платье. Оно не было траурным, но после кончины родителей она стала выбирать ткани темных, неброских оттенков, разумеется, за исключением нарядов в цветах королевской семьи, которые должны носить фрейлины.

— Можно перешить одно из маминых платьев, зеленое. Мама считала, что зеленый мне идет.

— Те оттенки сейчас не в моде. — Изабелла покачала головой. — Я предполагала, что так получится. — Она сделала знак портному. — Поэтому заказала кое-что и для тебя.

Сесилия широко распахнула глаза от удивления, когда перед ней появилось отделанное и подбитое мехом сюрко. Надев это верхнее платье без рукавов, можно выглядеть по-новому в любом старом наряде.

— Не знаю, что и сказать, миледи.

Изабелла рассмеялась:

— Просто примерь.

С помощью служанки и портного Сесилия через голову надела сюрко. Сбоку были предусмотрены большие разрезы от плеча до талии. Сесилия просунула руки и погладила соболиный мех, подсчитывая, сколько стоит такая роскошь. Изабелла подобными думами себя не утруждала, поэтому ее расходы регулярно превышали отпущенную на каждого члена королевской семьи сумму. Король-отец недовольно ворчал, но всегда покрывал долги дочери.

— Миледи, как мне вас отблагодарить?

Изабелла жестом отпустила прислугу:

— Это твой последний сезон в качестве незамужней девушки! Так давай повеселимся вместе!

Последний в статусе незамужней дамы и первый без матери.

Отец ушел в мир иной три года назад, мама — меньше года. Боль от потери еще не утихла, однако она обязана показать всему двору, что уверенно смотрит в будущее и готова к исполнению долга, а не собирается всю оставшуюся жизнь провести в трауре по родителям. В этом сезоне никаких слез.

Сесилия вскинула подбородок и взбила юбки:

— Иными словами, вы желаете, чтобы я пела, танцевала и улыбалась мужчинам, начиная с этого дня и до Двенадцатой ночи?

Она попыталась улыбнуться, но получилось не очень весело. Однако Изабелла рассмеялась и захлопала в ладоши:

— Именно! Пусть каждый мужчина при дворе мечтает стать избранником прекрасной леди Лосфорд. Даже заложники!

Сесилия невольно вспомнила глаза де Марселя. Гнев? Страсть? Что в них было?

— Что?

— Отец пригласил некоторых из них в Виндзор. — Изабелла смутилась, чем вызвала удивление фрейлины. — Среди них и герцога де Куси.

Сесилия закусила губу. Удастся ли ей танцевать и улыбаться, если рядом постоянно будет убийца отца?

Изабелла продолжала, не заметив замешательства графини:

— Де Куси прекрасный танцор. И красив. Ты как думаешь?

— Я стараюсь по возможности не думать о французах. — По крайней мере, сейчас в мыслях ее был не темноволосый рыцарь. Сесилия отвернулась, чтобы скрыть от принцессы вспыхнувший румянец. — Будут ли там еще заложники?

— Ты имеешь в виду французов?

— Разве у нас есть другие заложники?

— Тебя интересует кто-то конкретно? Возможно, светловолосый товарищ де Куси? Кстати, ты узнала его имя?

— Марк де Марсель, но нет, я спрашивала не о нем. — Неужели Изабелла способна читать ее мысли?

— Конечно, Марк де Марсель! Вот кто поможет тебе отвлечься!

— Нет!

Принцесса ее уже не слушала.

— Отличное решение. Два друга для нас обеих.

— Это невозможно!

— Возможно! Они лучшие кавалеры для предстоящего рождественского сезона. Мы отлично повеселимся, заставим претендентов на твою руку понервничать, а потом бросим. — Смеясь, Изабелла подхватила одну из лежащих рядом лент, подбросила вверх и раскинула руки, позволив той упасть на пол, к своим ногам, а потом легонько подтолкнула мыском туфельки. — Вот так! Но несколько недель де Куси будет безраздельно принадлежать мне, а де Марсель — тебе.

От перспектив провести все это время наедине с де Марселем графиню бросило в дрожь. Она чувствовала его взгляд на себе даже в переполненном зале, что же будет, если она останется наедине с человеком, который дал понять, что ничуть не заботится о вопросах чести?

— Миледи, герцог де Куси, безусловно, человек чести, чего не скажешь о его друге. Возможно, вы напрасно так ему доверяете. Возможно, он… — Окончание сделало бы предположение оскорбительным.

Об этом говорило и выражение лица Изабеллы. Она приняла царственный вид, не забыв о надменном взгляде.

— Ты поняла меня превратно. Я не допущу в своем окружении ничего неприличного.

Сесилия кивнула:

— Разумеется, миледи.

Тем более они обе вели себя в высшей степени целомудренно. Оставаясь незамужней, Изабелла была чиста как монахиня. Что же касается графини, ее мужа тоже ждал приятный подарок помимо титула.

Суровое лицо Изабеллы разгладилось.

— Мы вне опасности, Сесилия. А легкий флирт поднимет тебе настроение. Я позабочусь о том, чтобы де Марселя тоже пригласили в Виндзор.

— Вы вольны поступать как пожелаете, миледи, но не ждите, что я буду уделять ему внимание.

Ну уж нет. Де Марсель совсем не тот, кого бы ей хотелось видеть рядом в новом сезоне.

Проснувшись, Марк резко открыл глаза, посмотрел в окно лондонского Тауэра на хмурое небо и вздохнул. Их тюремщики скупо тратили деньги на дрова и не стремились лучше обогревать французских заложников.

— Эй, подъем! Ты меня слышишь?

Марк потер глаза и повернулся к другу.

— Кто и что сделал? — Видимо, он не так понял друга спросонок. Еще слишком рано для того, чтобы говорить так много и бодро. — Что ты сказал?

— Нас пригласили присоединиться ко двору в качестве гостей короля. Мы отпразднуем Рождество в Виндзорском замке!

Слова друга ничего не объясняли. Марк сел и повернулся к нему:

— Ты в своем уме?

— Отказаться от приглашения принцессы было бы невежливо.

Ах, конечно, принцесса, в отношениях с которой де Куси видел способ вернуть английские земли.

Однако перед глазами внезапно встал образ не принцессы, а графини, будто она была мечтой, от которой пришлось отказаться. Темные волосы, выразительный подбородок. Ненависть в глазах.

Похоже, Ангерран действительно сошел с ума. Впрочем, его, Марка, это не касается.

— Отлично, прими его и оставь меня в покое.

— Но она просила меня непременно привезти тебя.

Странно. Ведь леди Лосфорд совсем неприятно его видеть. Зачем он принцессе?

Де Куси пожал плечами:

— Возможно, она хочет быть уверена, что мне не одиноко.

Марк рассмеялся. Одиночество другу точно не грозит.

— Тебе не нужна моя помощь, чтобы очаровать леди Изабеллу.

— Разве грех устроить небольшое приключение в столь скучном заточении?

Возможно, нет, но Марк нашел в Англии только одну радость — возможность встретиться с другом. У остальных его друзей были жены и семьи. У Марка — только Ангерран.

— Если б я не знал тебя лучше, решил бы, что ты гонишься лишь за удовольствиями.

Де Куси всецело отдавался любому делу, будь то сражение или танцы. На данный момент война окончена. Пока.

— А ты от них бежишь.

Марк не был человеком, привычным к комфорту, развлекаться перед боем казалось ему неправильным.

— Я не праздную победу врага.

— Конечно нет, но ведь речь о Рождестве. Мы будем есть английскую баранину и пить вино из Гаскони. Кроме того, несколько недель король будет оплачивать наши расходы.

Какое унижение. Сумма, потраченная на их содержание, будет добавлена к выкупу короля, словно это честь — быть заложниками.

— Соблазнительно, мой друг, но от английских продуктов у меня изжога.

— Предпочитаешь сидеть в холодной башне и жевать жесткое мясо?

Количество заложников было так велико, что все места в пределах городских стен и аббатство были заняты, поэтому им с Ангерраном пришлось довольствоваться Тауэром. Зима вступала в свои права, холод пробирался сквозь стены, предстоящее Рождество, даже в обществе друга, пугало.

Но не настолько, чтобы кланяться и улыбаться англичанам.

Утвердительный ответ сделает его неблагодарным в глазах де Куси.

— Да, предпочитаю.

Ангерран вздохнул:

— Принцесса будет в печали.

— Тем лучше, ты сможешь ее утешить. — Марк отвернулся к стене и натянул одеяло.

В день Рождества будут служить три мессы. Возможно, он даже посетит одну из них. А если охранники переусердствуют, празднуя, заложники смогут свободно побродить по залам.

Возможно, даже позволить себе большую вольность.

Сесилия должна была остановиться, услышав за дверью смех Изабеллы, но новости были слишком важными, поэтому она постучала и сразу вошла. Де Куси стоял напротив принцессы.

Неприлично близко.

Они одновременно повернулись к ней и посмотрели с укором, не произнеся, однако, ни слова.

Смутившись, графиня отвернулась и принялась блуждать взглядом по комнате.

Эти двое чувствовали себя совершенно спокойно, шептались, смеялись, по-прежнему стоя недопустимо близко. Сесилия открыла рот, но промолчала.

— Ах, наша милая графиня, — произнес де Куси с поклоном и незаметно переместился на несколько шагов в сторону. — Своевременное напоминание о том, что я злоупотребил вашей милостью, миледи. Да и охранники будут меня искать.

Он простился, тщательно соблюдая этикет. Преклонив колено перед Сесилией и задержавшись чуть дольше, чем перед Изабеллой. Поклоны, улыбки, и наконец он удалился. С таким видом, будто ничего вызывающего не произошло. Будто французский заложник имеет право в любое время оставаться с принцессой наедине и нашептывать ей всякие глупости.

Графиня посмотрела на Изабеллу, позволив себе во взгляде легкий укор. В том, что они смеялись и танцевали на празднике, нет ничего плохого. Когда вино кружит голову, многие молодые люди позволяют себе тайные поцелуи и объятия, однако все это происходит прилюдно и не дает возможности допустить серьезные вольности. Но принимать мужчину наедине весьма опасно.

По крайней мере, так учила Сесилию мама.

Изабелла молча прошлась по комнате с таким видом, который полностью исключал возможность задать вопрос или даже вскользь коснуться темы.

— Боюсь, дорогая графиня, тебе придется провести рождественский сезон без французского кавалера, — наконец произнесла принцесса.

— Простите?

— Герцог де Куси пришел сообщить, что с радостью принимает мое приглашение, а вот его друг не может.

— Он болен?

— Нет. Просто не захотел.

Сесилия несколько раз моргнула. Отказ оскорбил ее. Не важно, что она не желала его видеть, — не принять приглашение короля недопустимо.

— Как он смел?

— Не важно. — Изабелла была совершенно спокойна.

Похоже, ее заботит лишь присутствие де Куси.

— Уверена, ты найдешь более приятного кавалера для танцев.

Сесилия пошевелила губами, но промолчала. Почему Изабелла так уверена, что повеселиться можно только в обществе мужчины? К тому же ей надо помнить, что на нее смотрят возможные женихи, нельзя скомпрометировать себя общением с шевалье и тягой к веселью.

И все же отказ де Марселя испортил ей настроение.

Она даже не сразу вспомнила, зачем так спешила к принцессе.

— Есть новости, миледи. Король Франции воз вращается в Англию.

Изабелла распахнула глаза:

— Видимо, план отца удался. — Она улыбнулась. — Это очевидно. Король не должен забывать о чести.

— Даже если это позволяют его сыновья.

Король Иоанн II вернулся во Францию, отправив в заложники лучших представителей знати, в их числе двух своих сыновей. Менее чем через год один из сыновей бежал и вернулся домой. «Типичный француз», — сказал бы отец Сесилии. Она была уверена, что де Марсель ничуть не лучше.

— Ты не узнала, когда ожидают его прибытия? Он будет здесь к Святкам?

«Придется развлекать еще одного француза», — подумала Сесилия и нахмурилась.

— Нет. А почему вас это интересует?

— В таком случае празднование будет пышным, сообразно его статусу. Герцогу де Куси понравится. Ах, какое у нас будет восхитительное Рождество!

Опять де Куси! Сесилия поджала губы. Скорее всего, у нее нет повода беспокоиться об отношениях принцессы и заложника.

Но Сесилия беспокоилась.