Джим Моррисон, Мэри и я. Безумно ее люблю. Love Her Madly

Билл Косгрейв, 2020

Love Her Madly – увлекательный роман, названный в честь одной из самых известных песен группы «The Doors» и написанный Биллом Косгрейвом – другом Джима Моррисона во времена беззаботной молодости. Как медленно действующий наркотик, история, рассказанная автором, раскрывает историю первой любви еще никому не известного Джима Моррисона и юной Мэри Вербелоу, историю потерянной дружбы, немыслимых обстоятельств и любопытных совпадений. Автор погружает читателя в потерянную, но не забытую эпоху и приоткрывает неизвестную сторону жизни Джима Моррисона. Его откровенный рассказ заставляет читателя задуматься о том, что судьба великого солиста «The Doors» могла сложиться совсем по-другому.

1. Девушка-мечта

Флорида, 1963 год

Аллигатор авеню проходит через древние просторы Эверглэйдс^[1], по этой улице можно было бы провести прямую линию дальше, от побережья Мексиканского залива до Атлантики. Я стою на испепеляющей жаре и пытаюсь поймать машину. Пункт назначения — Форт-Лодердейл.

Останавливается побитый грузовичок, в кузове валяется несколько ржавых лопат с налипшими комьями земли. Я забираюсь в грязную кабину. На водителе замызганная футболка и линялые джинсы. У него уже обозначилась лысина, по ее бокам свисают немытые прямые черные патлы. Кривые желтые зубы, пальцы в пятнах от табака, ногти изгрызены под корень. Воняет застарелым потом и сигаретами. Он смотрит на меня тусклыми глазами. Я спрашиваю, куда он едет. «Форт-Лодердейл», — бормочет он себе под нос. Путь нам предстоит неблизкий.

В окна врывается раскаленный воздух. Заляпанная приборная доска треснула, лобовое стекло испещрено царапинами от вылетающих из-под колес камешков. Мой благодетель не разговорчив, он погружен в свои мысли. Поверхность асфальта словно колышется в жарком мареве.

Какого черта? Ни с того ни с сего «мыслитель» начинает притормаживать. Прямо перед нами стервятники с багровыми головами исступленно терзают раздавленного на дороге аллигатора; видно, он попал под грузовик.

— Ты только глянь! — в странном возбуждении «мыслитель» тормозит и останавливается у обочины, рядом с этим безумным пиршеством.

Он глушит двигатель и высовывается из окна. Стервятники разом поднимают головы от разлагающегося трупа аллигатора. Дюжина холодных бусинок-глаз безучастно смотрит на водителя, затем ныряет обратно в растерзанное брюхо. Стоит полная тишина, за исключением звука клювов, рвущих плоть и вытягивающих обрывки сухожилий. Отвратительные щелкающие звуки. Головы птиц покрыты сгустками крови и кусками плоти. Господи, какая вонь!

— Аллигатор, небось, был больше двух метров, фунтов на четыреста, — бормочет себе под нос «мыслитель».

Он наблюдает за этой картиной подозрительно долго.

В раскаленном воздухе стоит запах разложения и смерти. Меня сейчас вырвет. Водитель поворачивается ко мне и включает зажигание. В его глазах что-то странное.

Кто он, что у него на уме?

Мы едем дальше в гробовом молчании через, на первый взгляд, бескрайнюю, болотистую низину. Наконец, появляется первый признак цивилизации: выцветшая вывеска «Бои аллигаторов», захудалый трейлерный парк, некрашеная халупа, на которой написано «Пиво и алкогольные напитки Керли». Сбоку на ржавой цепочке болтается реклама Coca-Cola. Я понемногу расслабляюсь. Вскоре появляется пригород, тянущийся до горизонта по плоской, как доска, земле. Затем здания повыше, их офисные огни мерцают в темнеющем синем небе.

Это Форт-Лодердейл.

«Мыслитель» высаживает меня у заправочной станции. Протягивает руку, при этом его глаза глядят недобро, странно.

Я прошу ключ от туалета и там отмываю, оттираю руки до красноты, с одной лишь мыслью: обратно я поеду на автобусе.

Взглянув на адрес, записанный на бумажке, служащий заправки говорит, что это недалеко.

— Вниз по прямой примерно мили четыре, а там еще три квартала.

Я раздумываю, стоит ли ловить попутку, но на этот раз передо мной останавливается приятная женщина со светло-русыми волосами. В машине пахнет лаком для волос. В общем, типичная блондинка. Ее спутница — нервная чихуахуа на заднем сиденьи.

— Все хорошо, Принцесса, успокойся, — говорит женщина собаке. Принцесса дрожит всем телом.

Милая дама высаживает меня и машет рукой.

Последние три квартала я иду пешком, пока не оказываюсь перед белым домом с зелеными ставнями и черной номерной табличкой. Я все-таки добрался до дома, где живет Мэри. Дрожа от нетерпения, я нажимаю на кнопку звонка.

Клируотер, Флорида

Мэри Вербелоу. Девушка-мечта

Я наблюдаю за ней на расстоянии. Любуюсь ее лучезарной красотой, сверкающими умными глазами, кожей, гладкой, как фарфор, сияющей улыбкой. Она излучает оптимизм, уверенность в себе и независимость. Она совершенно обворожительна, у нее пухлые губы а-ля Бриджит Бардо, плавные движения, гибкое тело балерины с лебединой шеей. Я окончательно сражен, но она старше и явно не подозревает о моем существовании.

Или… Она действительно мне улыбнулась, когда мы столкнулись в холле? Заметила меня? Вряд ли. Она же держит весь мир в своих идеальных руках. Скорее всего, показалось.

Через несколько дней я вижу ее на парковке у школы, она стоит у своего Volkswagen и болтает с приятелями. Вроде бы увлечена разговором, но в то же время держится как-то обособленно. Она… другая. Она смотрит по сторонам и замечает, что я за ней наблюдаю.

Еще через неделю позади меня раздается незнакомый голос: «Привет!» И в этот момент мир для меня преображается самым невероятным образом.

После обмена несколькими обычными фразами она улыбается: «Ладно, увидимся».

Наш следующий разговор немного дольше. Потом был еще один, за которым последовало: «Хочешь, выпьем кофе?»

Господи, ну конечно, хочу!

Она заезжает за мной на своем Volkswagen, и так рождается наша непринужденная дружба. Как будто я ее младший брат. Похоже, я ей нравлюсь, она мне доверяет и видит во мне что-то особенное.

— Почему же ты уехал из дома? Что ты здесь делаешь? — ей действительно интересно.

— Просто я скопил достаточно денег, чтобы добраться от Торонто до Клируотера, и вот приехал на Рождество к друзьям нашей семьи. У них дочь моего возраста, а с ее одноклассниками я познакомился, когда они приезжали в Торонто на каникулы.

Мэри внимательно слушает — это видно по ее невероятным глазам.

— Одна из ее подружек говорила, что можно будет пожить у них в летнем гостевом домике и заодно ходить вместе со всеми друзьями в местную школу. Вот я и приехал. (Моя мама была, конечно, не в восторге, но сказала, что это мое решение и мне нести за него ответственность. Будучи разведенной матерью четверых детей, она не могла себе позволить приехать и забрать меня отсюда. О чем я прекрасно знал.)

— А ты не скучаешь по своей семье? — Мэри выглядит озадаченной.

— Конечно, я скучаю по близким и друзьям, — говорю я. — То есть я очень их всех люблю. Но дома, в Торонто, в старших классах мне уже не нравилась моя школа, там совершенно не терпели таких дерзких, как я.

— Значит, ты дерзкий?

— Еще бы!

Мэри смеется и хлопает в ладоши.

— И теперь ты живешь на веранде?

Затея с летним домиком не сработала. К счастью, мне удалось устроиться бэбиситтером вместе с одной девчонкой, и родителям ребенка я приглянулся. Когда я пришел к ним в следующий раз и рассказал, что мне негде жить, они предложили поселиться у них на веранде. Взамен я приглядывал за ребенком и немного доплачивал за жилье и питание.

— Они просто супер, — делюсь я с Мэри.

Она с подозрением смотрит на меня.

— А сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Я по уши влюблен. Она даже не подозревает, насколько я очарован ей.

Она заканчивает школу, а осенью пойдет в колледж в Сент-Питерсберге. В июне, в конце учебного года, я предупреждаю школьного секретаря о том, что в сентябре я приеду в двенадцатый класс.

На лето я возвращаюсь в Торонто. Приврав в Роял Банке насчет возраста, я заявляю, что собираюсь дальше учиться на банкира (про это я тоже соврал), и меня берут кассиром в одно из отделений в самом центре, прямо рядом с «Сэмом» — легендарным магазином пластинок^[2]. Мне нравится разглядывать колоритных посетителей «Сэма», стекающихся сюда в поисках новинок рок-н-ролла, в то время как очередь к моей кассирской кабинке выглядит совсем иначе… Но надо терпеть, здесь неплохая оплата, которая даст мне возможность опять уехать.

Я думаю о приятной атмосфере во Флориде, о свободе. Мне так не хватает моих американских друзей, легкого, беззаботного существования, песчаных пляжей, пальм, сверкающих вод Мексиканского залива. Там даже в школу ходить весело. Так зачем мне оставаться на последний год в Торонто, если я могу закончить школу в солнечной Флориде?

И потом я очень скучаю по Мэри.

Мне надо вернуться в Клируотер к пятому сентября. Я смог отложить бо`льшую часть моих банковских заработков, и к тому же мне невероятно повезло: друг нашей семьи, приезжавший в Торонто на лето, возвращается на машине во Флориду в конце августа.

За три дня мы добираемся до Клируотера. Я устраиваюсь на своей веранде и сразу отправляюсь в школу — отметиться в двенадцатом классе.

— А мы как раз рассматривали папку с твоим делом и гадали, объявишься ты или нет, — говорит секретарь. — Добро пожаловать обратно в школу!

Мэри сняла крохотную квартирку в Сент-Питерсберге на время, пока будет учиться в колледже. Ее родители тем временем перебрались в Форт-Лодердэйл. Я звоню ей.

— Билли, приезжай! — радостно говорит она.

Я одалживаю машину у приятеля.

Мэри разливает чай и в очередной раз очаровывает меня. Она как Одри Хэпберн, думаю я про себя, как Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани». Немного необычная, ни на кого не похожая. Ее мозг всегда в работе. И вообще она будто из другого мира. Если она чего-то не знает, то ей помогает интуиция. Когда она говорит «я знаю», в ней чувствуется какая-то мудрость. Она старше и умнее меня, но между нами есть особая связь, так что наша ни на что не похожая дружба еще больше крепнет.

Я восхищаюсь ее умом. Она рассуждает о медитации и душе, о видениях. Говорит о вещах, о которых я в жизни не слышал и не думал. Говорит о своей глубокой католической вере, о писателях, теориях и концепциях. Об искусстве. У нее повсюду книги. Она знакомит меня с новой музыкой. Мэри словно порхает по своей квартирке. Когда ей что-то особенно нравится, ее смех становится музыкальным, чарующим. И лицо все будто загорается. Когда она говорит, то смотрит мне прямо в глаза.

Я просто безумно в нее влюблен.

Мэри доверяется мне. Так я узнаю, что у нее есть парень по имени Джим Моррисон — ее родственная душа. Он записался в государственный университет Флориды и теперь по выходным приезжает к ней автостопом. Поэтому в выходные я никогда ее не вижу и до сих пор не знаком с ее парнем.

Неожиданно Мэри решает покинуть Клируотер и переехать через весь штат, чтобы жить с Джимом. Моя любимая подруга уезжает.

В день отъезда я мрачнее тучи. Увижу ли я ее когда-нибудь? Мы обнимаемся.

Она говорит:

— Не грусти, малыш, все будет хорошо.

Я занимаюсь на своей веранде, когда от Мэри приходит письмо.

«Привет, Билли! Я ненадолго у родителей в Форт-Лодердейле. Почему бы тебе не приехать в гости? Вот адрес. Тут есть комната для гостей.

Целую.

Мэри».

Позже она рассказывает, что мама шептала ей на ухо: «Мэри, зачем этот парнишка к тебе приехал? Он ведь такой молодой».

Мы проводим два потрясающих дня, колеся по городу, заезжаем на самые знаменитые пляжи, катаемся вдоль каналов. На городской печати Форт-Лодердейла написано «американская Венеция». Этот образ оказался важным для меня. Годы спустя я буду размышлять о том, какую огромную роль другая, совсем не похожая на эту «американская Венеция» — городок Венис — сыграла в жизнях дорогих мне людей.

Мэри рассказывает, что они с Джимом влюблены сильнее прежнего: «Джим хочет, чтобы мы поженились». Также он хочет перевестись в киношколу Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе — UCLA. Он уже подал документы, и его приняли на второй семестр, который начнется в январе. И теперь Джим ее уговаривает: «Мы поженимся в Лос-Анджелесе, и ты будешь самой красивой невестой на свете!»

Потом он уезжает автостопом в UCLA, чтобы зарегистрироваться на факультете и приступить к занятиям. Он должен встретить Мэри в аэропорту Лос-Анджелеса, но она преподносит ему сюрприз. Верная своей свободе, Мэри погружает чемоданы в Volkswagen и едет к нему в Лос-Анджелес две с половиной тысячи миль через всю страну.

Примечания

1

Эверглейдс (Everglades) — крупнейший национальный парк в штате Флорида, в 1976 г. объявлен ЮНЕСКО биосферным заповедником. — Прим. пер.

2

Sam the Record Man — так называлась крупнейшая канадская сеть магазинов виниловых пластинок, с головным магазином на Янг-стрит, в самом центре Торонто. В 60-е гг. это место славилось своей яркой неоновой рекламой и было очень популярно среди молодежи. — Прим. пер.