Путь к Богоподобию. Философский диалог о Боге, душе, магии, судьбе, справедливости, смерти и перерождении

Бецалэль Ариэли

Эта книга представляет собой философский диалог о природе бытия и цели человека. Она занимается прояснением таких важнейших вопросов как существование Бога, природа души и ее связь с телом, смерть и перерождение, карма, судьба, свобода воли и выбора, справедливость и воздаяние за совершенные дела.Цель книги — развернуть перед читателем основы духовного пути, следуя которому, человек приходит к высшему доступному для него благу — единению с божественным.

День первый

Ученик. Каждый раз, когда я размышляю о самых важных вещах в нашей жизни, мне кажется, что их невозможно понять. Мой ум словно затягивает в водоворот идей и представлений, в которых я не могу разобраться.

Мудрец. О каких вещах ты говоришь?

Ученик. О цели и смысле человеческой жизни, а также других философских предметах, с ними связанных, — о Боге, душе, истине, справедливости и еще многом. Религия учит полагаться на веру и принимать то, что сказано обо всем этом в священных писаниях. А может ли человек сам разобраться в столь сложных вопросах?

Мудрец. Настоящая мудрость в том и состоит, чтобы постичь эти высокие предметы. И хотя это может быть непросто, и соискателю такого знания может потребоваться помощь от более мудрых и опытных, все же никакого непреодолимого препятствия на этом пути нет. Человек не только может открыть истины, о которых ты упомянул, — можно сказать, в этом заключена его судьба и предназначение. Без понимания смысла своей жизни, а также вопросов, касающихся ценностей, добра и зла, истины и лжи, справедливого и несправедливого, он никогда не обретет счастья. А значит будет постоянно оставаться уязвимым для множества зол и страданий. Для понимания перечисленного немалую роль сыграют и знания о природе мира и самого человека, а значит и об их происхождении.

Ученик. Но можно ли понять все это умом? — вот в чем мой вопрос. Не идет ли речь о каком-либо ином способе или, быть может, языке восприятия? Разве не правы те, кто утверждает, что в столь возвышенных вопросах нам следует руководствоваться верой, интуицией или откровением?

Мудрец. Вера, как и другие способности человека, имеет свое важное значение. Но, если говорить о понимании, оно обретается именно с помощью разума. Там, где разум не в силах что-либо осознать, он должен прийти к пределу своих возможностей и объяснить себе, почему неспособен двигаться дальше. Именно обретение разумного понимания позволяет человеку строить свою жизнь на его основе. Там же, где вере не на что опереться, она остается абстрактной и оторванной от реальности, а в самом человеке наступает раздвоенность — его практическая жизнь отклоняется от идеалов его веры.

Ученик. Что ж, твои слова вселяют в меня надежду, учитель, что я и сам — благодаря твоему руководству — сумею постичь своим умом предметы, о которых мы говорим. Но, если уж ты готов отводить разуму и пониманию столь важное место в подобных изысканиях, позволь нам заключить одну договоренность прежде, чем мы отправимся в путь.

Мудрец. И что же это за договоренность?

Ученик. Давай условимся, что в нашей беседе мой пытливый ум не будет ограничен в своей любознательности, и как только я увижу, что сказанное тобой вызывает во мне противоречие, или идет в разрез с логикой и здравым смыслом, или не согласуется с тем, что ты сам говорил ранее, я буду спрашивать, уточнять, а иногда и возражать тебе. Ведь, если мы беремся судить о предмете разговора, каким бы возвышенным и сложным он ни был, по законам разума, то нам нельзя отказывать разуму в его привычных правах — в способности сомневаться, вопрошать и искать доказательств.

Мудрец. Ты говоришь поистине разумно. Я согласен на эту договоренность, и мы можем переходить к сути вопроса.

Абсолют и его атрибуты

Ученик. С чего же тогда нам надлежит начать?

Мудрец. Мы должны начать с Бога, поскольку и сам он является началом всего остального. Не прояснив для себя, насколько это возможно, кто и что есть Бог, и каков он, мы рискуем запутаться и с остальными вопросами.

Ученик. Но ведь Бог — это как раз самое сложное для понимания. Одни говорят, что существует лишь единый Бог, который всемогущ и которому ведомо все, а другие верят во множество богов. Разве можем мы что-либо сказать о Боге, кроме того, что передают нам о нем религиозные традиции?

Мудрец. Мы, опираясь на разум, можем связать воедино и прояснить в том числе и то, о чем говорят эти традиции. Давай начнем с того, что означает понятие единый, когда его используют применительно к Богу.

Ученик. Все, что я могу представить, — это лишь то, что Бог один, а значит нет другого.

Мудрец. Верно, но из этого происходит сразу несколько выводов. Ведь единство Бога не подобно тому, как если бы мы сказали о каком-то материальном предмете, что он один. Если я вижу столб у дороги, и говорю, что он один, я имею в виду, что рядом нет второго столба. Однако в принципе второй столб возможен, а первый ограничен и оставляет за своими пределами место для другого. Когда же говорят о Боге, что он один, имеется в виду его безграничность.

Ученик. Как безграничность связана с единством?

Мудрец. Чтобы это понять, давай посмотрим, что вообще мы можем сказать о числах. Например, если я говорю, что есть два, это ведь означает, что первый — не такой как второй, а второй — не такой как первый, не так ли? Иными словами, двое остаются двумя, только если хоть в чем-то отличаются друг от друга.

Ученик. Ты можешь это пояснить?

Мудрец. К примеру, если мы скажем, что есть два способа достижения некоторой цели, это ведь неизбежно предполагает отличие этих способов друг от друга. Если бы оба они были полностью во всем одинаковы, мы говорили бы о них как об одном способе, а не о двух. Фактически, они и являлись бы одним.

Ученик. Верно.

Мудрец. Или представь, что мы говорим о двух качествах у человека или у любого объекта. Их два, поскольку они разные, а были бы одинаковыми — стали бы одним.

Ученик. Все это так, но относится ли это только к абстрактным понятиям? Ведь, если взять материальные предметы, — к примеру, столбы, о которых ты упомянул, — теоретически, они бы могли быть совершенно одинаковыми и все равно оставаться двумя, а не одним?

Мудрец. Ты забываешь, дорогой друг, что и столбы неизбежно будут кое в чем отличаться. Ведь они вдвоем не могут занимать одно и то же место в пространстве. У материальных предметов, в отличие от идей, есть еще и такой параметр как пространственные координаты. И если предмета два, то уж как минимум по этому параметру они будут отличаться. Идеи же, которые физического места не занимают, чтобы быть двумя, а не одним, должны отличаться чем-то еще.

Ученик. То есть, о чем бы ни шла речь, когда мы говорим «два», это подразумевает отличие этих двух друг от друга?

Мудрец. Именно. И, естественно, если сказать «три», все трое также будут различаться — каждый из них от двух оставшихся. То же самое верно и для любых других чисел. Из этого следует, что один — не другой, а другой — не первый, то есть во втором есть нечто такое, чего первый лишен. А значит, каждый из них ограничен и не совершенен, поскольку лишен чего-то.

Отсюда уже можно понять, что означает утверждение «Бог един». Он совершенен и ничего не лишен. Следовательно, он безграничен, поскольку во всей реальности не существует чего-либо, что отсутствовало бы в нем. Ведь если бы такая вещь существовала, она выходила бы за его пределы, а сам он оставался бы ограничен. Вот и получается, что безграничность связана с единством.

Философы древности называли Бога словом «Единое», имея в виду то, что мы рассмотрели сейчас. Это единство в абсолютном смысле, а не в количественном. Поэтому и самого Бога называют Абсолютом. Давай так о нем будем говорить и мы. Количественное же единство применимо лишь к относительным объектам, которых в принципе может быть много. Так мы и приходим к тому, о чем ты упоминал ранее, — к вопросам единобожия и многобожия. Когда говорят о том, что Бог один, имеется в виду Бог как Абсолют, ибо таких абсолютов не бывает ни два, ни больше, чем два (иначе каждый из них чем-то отличался бы от остальных, а значит был бы лишен чего-то, что есть у остальных, и следовательно, уже не абсолютен). Когда же говорят о том, что богов много, могут подразумеваться лишь относительные боги, но никак не абсолютные. И для таких богов — чем бы они ни были — вполне естественно отличаться друг от друга.

Ученик. Получается, что между монотеизмом и политеизмом нет противоречия?

Мудрец. С точки зрения представлений о божественном, противоречия действительно нет. Так или иначе мы придем к выводу, что Абсолют может быть только один, а относительное всегда связано с множеством. Разногласия же между религиями могут касаться практик и обрядов — к примеру, вопроса о том, кому человек должен молиться и служить: Абсолюту или каким-либо относительным существам? Но мы сейчас занимаемся не служением, а познанием, поэтому оставим пока эти вопросы в стороне.

Ученик. Что еще можно сказать о Боге-Абсолюте?

Мудрец. Все его характеристики (атрибуты) непреложно вытекают из того, что мы узнали о нем. Если он един и безграничен, значит он вечен. Ведь безграничность подразумевает отсутствие начала и конца. Если бы у Абсолюта было начало во времени, то есть было бы время, когда Абсолют еще не существовал, — это означало бы, что нечто предшествовало ему и стало причиной его возникновения. В этом случае он вновь получился бы у нас ограниченным и не единым. То же самое можно сказать и о конце. Абсолют бессмертен и неуничтожим, и это также легко доказать. Ведь смерть и уничтожение могут коснуться лишь ограниченных объектов, когда они теряют свой состав, и он переходит во что-либо за их пределами. Например, смерть человека неизбежно предполагает разрушение его состава — частицы, которые ранее были человеком, перестают быть им и становятся чем-то еще. Но по отношению к Абсолюту не существует «чего-то еще», что находилось бы за его пределами (и самих пределов, как мы уже выяснили, у него нет). Ему просто некуда терять что-либо из себя.

Точно также можно назвать Абсолют вездесущим. Если нет ничего за его пределами, значит он — везде и о всем.

Еще о нем можно сказать, что он благ в смысле отсутствия в нем каких-либо страданий и зла. Ведь любые страдания происходят от лишений и недостатков, но он ничего не лишен и не испытывает нехватки в чем-либо.

Таким образом, Абсолют един, безграничен, благ, вездесущ, вечен, бессмертен и неуязвим.

Ученик. Действительно, с твоих слов складывается цельное представление, словно все атрибуты Абсолюта непреложно обуславливают друг друга и логически следуют один из другого.

Мудрец. Так и есть. Невозможно представить себе, чтобы Абсолют обладал лишь частью перечисленных атрибутов, но не имел остальных. К примеру, он не может быть безграничным, но смертным; или единым, но не благим; или вечным, но не вездесущим. В любом подобном случае получится абсурд.

Ученик. Но, если уж мы согласились следовать путем разума, скажи: есть ли у нас доказательства того, что такой Абсолют вообще существует?

Мудрец. Твой вопрос важен и заслуживает внимания. Но чтобы по-настоящему ответить на него, нам следует прежде рассмотреть природу относительного. Пока что могу лишь сказать, что применительно к понятию Абсолюта само слово существовать придется понимать иначе, чем мы привыкли. Ведь в привычном для нас мире относительного существует лишь то, что обретает границы, таким образом отмежевываясь от остального. И тогда мы можем сказать, что это — определенная сущность, которая не тождественна всему остальному. Следовательно, для известных нам вещей обрести существование — синоним тому, чтобы обрести собственные границы. А после всего, что мы говорили об Абсолюте, очевидно, что в таком смысле существовать он не может. Иначе его существование означало бы его исчезновение — ведь, обретая границы, он перестает быть Абсолютом. Поэтому, если кто-нибудь скажет тебе, что Абсолют не существует, не спорь с ним: этот человек по-своему прав, хотя, возможно, и не осознает всей своей правоты.

Ученик. Сказать по правде, последним своим ответом ты изрядно запутал меня. Но если ты обещаешь вернуться к этому вопросу позже, так тому и быть. А пока ты предлагал рассмотреть природу относительного.

Относительное — как образ Абсолюта

Мудрец. Относительное мы противополагаем Абсолюту именно потому, что в нем появляются границы. А значит, ничто относительное уже не едино в том смысле, в каком един Абсолют. Можно сказать, что относительное возникает как образ Абсолюта. В самом деле, если Абсолют — истинное бытие, то относительное — лишь его тень или отражение; если Абсолют — оригинал, относительное — более или менее удачная копия, всегда уступающая оригиналу.

Ученик. Но ведь копия даже при всех недостатках все же подобна оригиналу, а какое подобие может быть между абсолютным и относительным?

Мудрец. Между ними безусловно имеется подобие, и только так их и можно понимать. Но важно помнить, что подобие — не то же самое, что полное тождество. Относительное уподобляется Абсолюту до какой-то степени, но никогда не полностью. Само появлений степеней, позволяющее нам говорить о большем или меньшем подобии, как раз и возникает с точки, где мы переходим от безграничного к ограниченному. Поэтому и каждый атрибут Абсолюта порождает в относительном свой образ или отражение.

Ученик. Как это понимать?

Мудрец. Образом неподвижной вечности становится текучее время, образом вездесущности — пространство, образом простого единства — сложный порядок, образом самодостаточной благости — направленная вовне любовь.

Ученик. Ты говоришь очень интересные вещи, однако мой разум здесь спотыкается. Можем ли мы доказать, что между каждым из атрибутов Абсолюта и тем, что ты поставил ему в соответствие в относительном, существует подлинная связь?

Мудрец. Давай начнем с пространства. В физическом мире различные точки в пространстве связаны — или, если хочешь, разделены — расстояниями, верно?

Ученик. Да, так и есть.

Мудрец. А чтобы преодолевать эти расстояния, попадая из одной точки в другую, необходимо двигаться, не так ли?

Ученик. Вполне очевидно, что так.

Мудрец. И любое движение происходит с какой-то ограниченной скоростью. Теперь представь, что было бы, если бы скорость стала безграничной. Объект, движущийся с неограниченной скоростью, попадал бы в любую точку пространства мгновенно. Фактически, между его присутствием в одной точке и попаданием в другую, сколь угодно далеко находящуюся, не проходило бы никакого временного промежутка. А это было бы равносильно тому, чтобы одновременно находиться во всех точках пространства, что и дает нам понятие о вездесущности. Тогда само пространство словно сжалось бы в единую точку, так как любые расстояния в нем сократились бы до нуля. Ведь расстояния воспринимаются лишь благодаря движению между ними со всеми сопутствующими параметрами — такими как затраты времени и энергии на их преодоление.

Ученик. Да, это понятно.

Мудрец. Размышляя в обратном направлении, приходим к тому, что переход от безграничной скорости к ограниченной словно разрывает эту единую вездесущность, внося расстояния между пребыванием в разных точках, и таким образом создает пространство. И поскольку мы сказали, что относительное тем и отличается от абсолютного, что в нем есть ограничения, отсюда следует вывод, что вездесущность Абсолюта отражается в относительном как пространство.

Ученик. Это оказалось удивительно ясно. А что с остальными атрибутами?

Мудрец. Время, как мы хорошо понимаем, неразрывно связано с пространством. Поэтому в абсолютном нет течения времени, в котором одно мгновение чем-либо отличалось бы от другого. Вечность Абсолюта незыблема, и если говорить о ней, используя человеческие понятия, знакомые нам по природе относительного, мы бы сказали, что в ней прошлое, настоящее и будущее соединены в одном непрерывном мгновении.

Ученик. Время и пространство — физические величины, которые легко связать вместе. Но вот когда ты говоришь про порядок или любовь, мне пока сложно уловить суть.

Мудрец. Порядок в относительном есть ни что иное, как та форма единства, которая ему доступна. Ведь порядок с помощью законов и соотношений связывает отдельные части в нечто цельное. Если бы не было порядка, мы видели бы лишь разрозненные частицы. Когда же каждая частица занимает свое место в общем порядке, между ними выстраиваются связи, и тогда проявляется единство. Но это единство — сложное, составное. Можно сказать, оно выражено обусловленностью каждой части другими частями. Такое единство характерно как раз для относительного, где все имеет свои границы, и каждой части как существующей обособленно в своих рамках необходимо искать соотношение с другими такими же. В Абсолюте же единство — простое, оно не распадается на части. Нет там и какой-либо необходимости выстраивать связи, которые в принципе могли бы разорваться.

Ученик. А что с любовью?

Мудрец. Поскольку Абсолют чужд недостатков и лишений, ему не нужна и любовь. Но в относительном появляются границы, а значит каждый объект ограничен самим собой и может нуждаться в чем-либо со стороны. Собственно, эта нужда, эта зависимость одного от другого как раз и обуславливает порядок, о котором мы только что говорили. Ведь, если бы ни одна из частей не нуждалась в остальных, она не поддерживала бы и связей с ними, а весь порядок держится на связях. И потому то, в чем нуждаются, воспринимается как благо, когда оно приходит, а само дарование этого — как акт добра и любви.

Ученик. Почему же тогда религия учит, что Бог есть любовь, если ты говоришь, что любовь — атрибут относительного, а не абсолютного?

Мудрец. В таких вопросах очень легко запутаться в словах и потерять смысл. Необходимо помнить, что религии — лишь попытка приспособить знание о божественном к уровню понимания народа, так же как и Бог в религии — лишь попытка описать Абсолют так, чтобы его понимание не вызывало лишних сомнений. Мы же должны хорошо различать, с одной стороны, каковы атрибуты Абсолюта самого по себе, то есть каков он в себе, и с другой — как он проявляется в относительном.

Ученик. А разве может Абсолют проявиться в относительном? Ведь он безграничен, а относительное ограничено! Не подобно ли это попытке влить безбрежный океан в маленькую чашку?

Мудрец. Да, но ведь и тот ограниченный объем воды, что поместится в твою чашку, тоже взят из океана. Можно сказать, что вода, зачерпнутая чашкой из океана, — и есть проявление океана в чашке. Эта вода имеет много общего с той, что осталась снаружи и, изучая воду в чашке, можно кое-что узнать и об океане, из которого она пришла.

Ученик. Так как же Абсолют проявляется в относительном?

Мудрец. Если помнишь, я уже сказал ранее, что относительное «уподобляется Абсолюту до какой-то степени». Об этом уподоблении нам еще много предстоит говорить, если ты и в самом деле всерьез намерен дойти до понимания вопросов, касающихся смысла человеческой жизни. А пока давай так и понимать: в той мере, насколько относительное уподобляется Абсолюту, Абсолют проявляется в относительном. Поэтому некоторые качества, приписываемые Богу в религиях, являются атрибутами Абсолюта самого по себе, другие же раскрываются лишь через его связь с относительным.

Ученик. Постой, учитель мой. Мы говорим здесь об одних атрибутах и о других, а известно ли, сколько их вообще существует — этих атрибутов? Тот краткий перечень, что ты дал ранее, — охватывает ли он все атрибуты Бога, или же их так бесконечно много, как бесконечен он сам?

Мудрец. Составить полный список его атрибутов едва ли кому-либо окажется под силу. Но связано это не столько с недостатком разумного понимания, сколько с особенностями языка. Будет достаточно, если мы укажем на такие атрибуты Абсолюта как безграничность, единство и благость, взаимно обусловленные друг другом. Все остальное, что я упоминал — вечность, вездесущность, бессмертие — есть не более, чем проявление безграничности в том или ином. К примеру, бессмертие или неуязвимость можно было бы и не упоминать отдельно, если мы уже указали на вечность Абсолюта. Ведь то, что вечно, умереть не может. Возможно, в каких-то человеческих языках бессмертие и вечность и вовсе будут передаваться одним и тем же словом. С другой стороны, вводя понятие «бессмертие», я получаю возможность чуть ближе рассмотреть природу смерти и привести дополнительные объяснения того, почему она невозможна для Абсолюта. И то же качество бессмертия я мог бы, ловко оперируя языком, превратить в целый набор атрибутов, сказав отдельно о нерушимости, неуязвимости, неповреждаемости, неподверженности болезням и т. д. Но любой разумный поймет, что все это восходит к одному смыслу, а множественность используемых слов связана с нашим человеческим языком, а не с тем, что в самом Абсолюте каждое из этих качеств стоит отдельно. Поэтому в религиозных или мистических текстах, в молитвах, обрядах или заклинаниях Бог может воспеваться всеми этими и множеством других красивых эпитетов, но это не добавляет какие-либо существенные атрибуты ему самому, а скорее помогает нам связать многообразие проявлений в относительном с тем, что изначально существует как единое.

Что же касается проявлений Абсолюта в относительном, здесь появляется целый ряд других характеристик и, прежде всего, Бог как Творец. Ведь Абсолют порождает относительное и в известном смысле творит его. Поэтому, когда религиозные или философские тексты описывают Бога как Творца, или Отца, или Источник, или Первопричину и тому подобное — все это указывает не на Абсолют в себе, а на его связь с относительным. И именно в этом контексте возникают такие описания Бога как всемогущий или всеведущий.

Ученик. Все, о чем ты рассказываешь, довольно трудно охватить разумом. И, прежде всего, это возникшее в нашем диалоге деление на атрибуты Абсолюта самого в себе и его атрибуты как проявляющиеся в относительном пока не оставляет у меня чувства ясности. До сих пор мы говорили об Абсолюте и об относительном как о двух различных реальностях. Но здесь у меня возникают сразу два вопроса. Во-первых, если абсолютное — не относительное, а относительное — не абсолютное, получается, что Абсолют уже не един в том смысле, как ты говорил. Ведь относительное — это нечто, что существует помимо него, то есть за его пределами. Выходит, должны быть и сами пределы, которые разграничивают Абсолют и относительное. Как же тогда он может быть единым и безграничным?

Во-вторых, если Абсолют есть причина и источник относительного, то как происходит это порождение? Ведь если Абсолют существует в вечности, вне времени, а относительное — во времени, означает ли это, что оно родилось в какой-то конкретный момент? Но если так, значит Абсолют и сотворил его в этот момент. А ведь для него, как ты сказал, все моменты одинаковы и сливаются в единую вечность. Что же заставило Абсолют в определенный момент «проснуться» и начать творить?

Происхождение относительного из Абсолюта

Мудрец. Ты и в самом деле достойный ученик, раз задаешь такие вопросы. Ведь многие люди говорят о творении мира Богом так, словно это нечто очевидное, и не принимают во внимание тех трудностей, которые ты назвал. А ты поднял эти вопросы, опередив меня и направив ход нашей беседы в то русло, куда она и должна была пойти.

Ученик. Смею надеяться, что и ответы на них придут в свой черед.

Мудрец. Они безусловно придут. Давай начнем с первого из твоих затруднений. Ты подчеркиваешь, что абсолютное — не относительное, а относительное — не абсолютное, и делаешь из этого вывод, что Абсолют ограничен (а значит, уже и не абсолютен). С предпосылкой в твоем утверждении я согласен, а вот с выводом — нет. Вспомни, как мы рассуждали, когда говорили о вездесущности и пространстве. Бесконечно большая скорость делает перемещение мгновенным и превращает пространство в вездесущность, а относительная скорость, напротив, разрывает вездесущность, возвращая ее к состоянию пространства. Но ведь эта малая скорость заключена и в большой примерно так же, как в океане заключена и та вода, которая поместилась в нашу чашку из другого твоего примера.

Единственный способ для нашего разума понимать то, с чем он не сталкивался напрямую, — это построить аналогию от известного к неизвестному. Так и здесь, чтобы лучше уразуметь, как соотносится абсолютное с относительным, нам будет проще взять нечто аналогичное, но находящееся целиком в пределах относительного. И тогда можно сказать, что это подобно пребыванию меньшего в большем. Ведь если, к примеру, у тебя в кармане лежит купюра номиналом в сто денежных единиц, то в ней заключена и сила пятидесяти. Это легко доказывается тем, что, протянув эту купюру продавцу, ты можешь купить на нее любой товар, который стоит пятьдесят.

Таким образом, верно, что сто — это не пятьдесят, а пятьдесят — не сто, однако же сто включает в себя и пятьдесят. Для пятидесяти сто недоступно, а для ста есть и все то, что доступно для пятидесяти. Большее словно проникает собою меньшее, не различая в нем никаких границ и преград. Так и абсолютное включает в себя относительное и никоим образом не испытывает из-за него каких-либо ограничений. Для относительного существуют границы, не позволяющие ему постигать Абсолют в его целости и полноте, но для Абсолюта нет границ, которые запрещали бы ему проникать в относительное. А потому он пребывает в безграничности, какую мы ему и приписали.

Ученик. То есть можно сказать, что Абсолют — это целое, а относительное — его часть?

Мудрец. Это, пожалуй, было бы довольно грубым сравнением. Точнее будет сказать, что относительное есть мера абсолютного. В самом же Абсолюте нет никаких мер.

Ученик. Услышав твой ответ, я, надо признаться, испытал облегчение. А то уж начал думать, что все прежние рассуждения отклонились от истины. Но что со вторым моим затруднением?

Мудрец. Его мы разрешим не хуже, чем первое. Ты спрашиваешь: сотворено ли относительное в какой-либо конкретный момент? Нет, конечно, так рассуждать было бы неверно. Такую ловушку расставляет своему последователю религия, описывая Бога творящим в определенные дни или моменты. Словно до поры до времени он дремал, а потом нечто пробудило его и перевело из пассивного состояния в активное. Думать так об Абсолюте — крайнее заблуждение. Ведь если он до каких-то пор не творил, то почему вдруг начал творить? Если причина — в нем самом, то почему она не действовала ранее? Значит, единственный выход — признать причину вне его. Но это означало бы, что он не безграничен и, что еще хуже, даже не является высшим. Ведь он оказывается пассивен относительно иной причины, которая повлияла на него, заставив творить. А если так, то уже эта причина будет по-настоящему активной, а Бог, на которого она повлияла, — пассивным относительно нее. И тогда ее, а не его, следует считать настоящим Богом. Но в отношении этого Бога вновь повторится тот же вопрос — что заставило его начать действовать в определенный момент? — и так будет происходит постоянно. Как видишь, подобное рассуждение заводит нас в непреодолимый тупик.

Ученик. А где же выход из него?

Мудрец. Выход прост: если Абсолют вечен и является причиной относительного, значит он причиняет появление относительного не в какой-то момент, а вечно. А относительное постоянно и в любое время следует из абсолютного, как следствие из своей причины. Поэтому мы и говорим, что время в относительном есть образ вечности и так же, как и сама вечность, оно бесконечно.

Ученик. Ты вновь меня путаешь. Если время в относительном бесконечно, чем же оно отличается от абсолютной вечности?

Мудрец. Лишь тем, что оно течет, тогда как вечность неподвижна. И поскольку в этом потоке времени один момент сменяет другой, оно делимо на периоды и интервалы. Каждый такой период сам по себе конечен. Но все время, составленное из них, не имеет ни начала, ни конца. Если вдуматься в этот удивительный переход — как из вечности рождается бесконечное время, состоящее из конечных отрезков, — станет понятно и то, какова его функция в мироздании.

Ученик. И какова же она?

Мудрец. Давай вернемся к общему сравнению абсолютного и относительного. В абсолютном заключено все, что может существовать, но ни один предмет, качество, сила, явление и т. д. не выделяется там в своих границах. Поэтому вещи, являющиеся в нашем мире противоположными, пребывают в Абсолюте в простом и неразрывном единстве.

Ученик. Можно это как-то проиллюстрировать?

Мудрец. Возьми для примера холод и тепло. Мы привыкли видеть в них противоположные явления, которые борются друг с другом. Но в действительности известно, что холод — это лишь меньшая мера тепла. Так в абсолютном пребывает тепло, которое включает в себя и холод, поскольку там, как мы сказали, не выделяются меры. В относительном же, которое мы обозначили как «меру абсолютного», этого тепла может быть больше или меньше, и так рождается понятие «холод».

Ученик. Теперь это понятно.

Мудрец. Вместе с этим станет понятна и роль времени. Оно помогает развести отличные друг от друга явления по разным отрезкам, чтобы каждое из них могло утвердиться в своих границах и таким образом обрести самостоятельное существование. Ведь если в вечности все едино, то мы не увидим там холод отдельно от жары. Во времени же можно выделить отрезки, сменяющие друг друга, и так получается, что холоду для проявления дана зима, а жаре — лето. Одно с другим расходится по разным периодам, и таким образом каждое может проявиться само по себе, не будучи поглощаемо или уничтожаемо своей противоположностью.

Ученик. Поистине, «время сеять и время собирать урожай».

Мудрец. И то же самое можно сказать не только о паре противоположностей, но и о любом числе. Если существуют три, четыре, пять или большее число различных, но взаимно дополняющих друг друга состояний, они могут раскрыться благодаря текучести времени, которое позволит им сменять друг друга. Поскольку каждое из них получает свой отрезок времени, там оно вправе царствовать безраздельно, но стоит наступить следующему отрезку, и прежнее уходит, а на его место заступает новое.

Ученик. После твоих слов, учитель, многое встало в моем разуме на свои места. Однако я все еще не понимаю, как и, главное, почему Абсолют порождает относительное. Если представлять его как Бога, творящего мир, возникает естественный вопрос: была ли у этого Бога потребность творить? Что побуждало его к тому, что создавать или порождать из себя ограниченную реальность? Вопрос мой, думаю, мы могли бы свести к следующему: есть ли у Абсолюта воля?

Мудрец. Сперва ты упомянул потребность, поэтому давай с нее и начнем. Очевидно, что потребность базируется на некотором недостатке. В относительном мире испытывать потребность значит ощущать нехватку чего-либо. Однако об Абсолюте уже сказано, что он пребывает в полном совершенстве и благости, и нет у него никаких лишений, изъянов и недостатков. Поэтому, конечно, было бы грубым заблуждением представлять себе, что Бог тяготится одиночеством или испытывает тоску и потому решает творить, будто надеясь приобрести таким образом себе ребенка или напарника в лице своего творения. Все подобное этому может быть грубым описанием, рассчитанным на невежественного слушателя. Мы же, помня о самодостаточной благости Абсолюта, не станем приписывать ему недостатков.

Однако, чтобы лучше понять благость, давай проанализируем, как возникает аналогичное состояние в известном нам мире. Возьмем в пример человека. Ему доступны чувства наслаждения и страдания. Недостаток или потребность в чем-либо сами по себе вызывают страдание. Так жажда и голод станут источником страданий, если их не утолить. То же самое касается и более тонких потребностей — ведь жаждать можно не только воды, но и знаний, богатств, почестей и многого другого. В каждом из этих случаев, если жажда не утоляется, она причиняет страдания. А утоление жажды, к чему бы она ни относилась, вызывает наслаждение. Сколько и каковы бывают виды жажды, столько доступно человеку и разных наслаждений.

При этом очевидно, что ни что из тех вещей, что способны доставить наслаждение, не принесут его, если им не предшествует жажда. Ведь никто не получит радость от еды, если совсем не голоден. И точно так же тот, кто не испытывал потребности к знаниям, не найдет в них никакого удовольствия — даже напротив, знания такому человеку окажутся в тягость, как это можно увидеть на примере детей, не желающих ходить в школу. Ясно, что аналогичным образом будет обстоять дело и с остальными видами удовольствий.

Следовательно, наличие желания есть непременное условие для получения наслаждения. И самым блаженным окажется тот, кто сидит за столом, полным всяких яств, и вправе протянуть руку к любому из них, а сам испытывает снова и снова возобновляющийся голод. Поэтому, когда мы говорим о благости Абсолюта, было бы правильным представлять в нем присутствие всех потребностей, какие только бывают, однако сразу же вместе с ними он владеет и всеми наполнениями и насыщениями этих потребностей. Иными словами, в нем нет неудовлетворенной потребности, поскольку она свидетельствовала бы о страдании, но есть потребность вместе с ее удовлетворением.

Ученик. Продолжай.

Мудрец. Отсюда мы приходим и к ответу на вопрос о том, есть ли у Абсолюта воля. Его воля не такова, какой мы привыкли видеть ее у человека. Ведь человек сначала испытывает нужду и страдает из-за этого, и это страдание, накапливаясь и возрастая, мало-помалу заставляет его преодолеть свою инертность и начать действовать ради достижения желаемого. Человек живет в мире относительного, где, как уже было сказано, время разводит противоположные состояния по разным периодам. Поэтому у нас желание предшествует наслаждению, и тот период, когда мы желаем, но еще не имеем желаемого, сопряжен со страданием. А за ним может наступить следующий период, когда желаемое приходит к нам, и страдание сменяется наслаждением. Но то, что разделено периодами времени в относительном, пребывает в единстве в абсолютном. Поэтому желание и его удовлетворение никак не разделены в нем, а находятся в вечности друг с другом. Такова воля, о которой ты спрашиваешь.

Ученик. И эта воля направлена на то, чтобы творить?

Мудрец. Эта воля направлена на дарование блага. И с этой целью из Абсолюта происходит относительное — чтобы оно могло стать причастным этому благу путем уподобления Абсолюту и наслаждаться им.

Ученик. Вот уж действительно прекрасная новость! Значит, и для нас, людей, уготовано наслаждаться благом, которое пребывает в Абсолюте?

Мудрец. Именно так. Как видишь, разбираясь в столь абстрактных понятиях, мы заодно пришли и к пониманию смысла всей нашей жизни. Он заключается в уподоблении Богу, или Абсолюту, и приобщению к его благости.

Ученик. Но почему же мы не ощущаем этой благости в своей жизни? Многие люди в нашем мире ведут жизнь полную боли и горя, не видя впереди ни малейшего просвета.

Мудрец. Здесь ты снова забываешь, что у Абсолюта нет течения времени, поэтому желание и его реализация совпадают для него в одной точке. А значит, и его воля к тому, чтобы создавать творение и даровать ему благо, пребывает в нем уже реализованной. Но мы, люди, обитаем в относительном, где противоположности разделены временем. Поэтому то, что пребывает совершенным в Абсолюте, для человечества превращается в целый путь, растягивающийся на века. И на отдельном отрезке этого пути может вовсе не быть заметно того, что ожидает в конце его.

О проявлениях Абсолюта в относительном

Ученик. Кажется, теперь я начинаю понимать всю картину. Мы ведь так долго говорим об Абсолюте и о его отличии от относительного. Все это кажется в крайней степени абстрактным и оторванным от практического опыта, и я, надо признаться, уже подумывал спросить, а есть ли смысл столь тщательно обсуждать подобные вещи. Но теперь я улавливаю, что здесь кроется ключ к пониманию нашего человеческого предназначения.

Мудрец. Видишь ли, такие знания действительно трудно даются человеку. Еще в начале беседы ты спрашивал, вправе ли мы рассчитывать на понимание с помощью разума, когда вопросы касаются Бога и смысла жизни, или же нам ничего не остается, как полагаться на веру или на интуицию.

Мы хорошо видим то, что находится близко, а то, что вдали, способны разглядеть лишь в общих чертах и весьма туманно. Абсолют — это цель нашего пути, и поскольку она далека, то и разглядывать ее крайне тяжело. Но здесь скрывается парадокс, который, пожалуй, можно найти везде, где имеет место цель и путь. Если цель далека, ее невозможно правильно увидеть, а не увидев ее, невозможно к ней двигаться. Что же делать? Остается довольствоваться неточным и даже в чем-то ошибочным ее представлением, чтобы хотя бы начать движение к ней, а там уж корректировать ее образ по мере приближения. Если же отказаться от того, чтобы идти к ней под предлогом того, что мы не имеем точного о ней представления, то не будет и приближения, а значит требуемая точность не будет достигнута никогда. Вот почему нам приходится говорить об Абсолюте уже в самом начале. Возможно, даже мудрейшие среди мудрецов никогда не видели Абсолют в точности таким, каков он есть, и все равно это не должно стать оправданием, чтобы отказаться от размышлений о нем.

Ученик. Если цель человеческая — в уподоблении Абсолюту, скажи, будь добр, должны ли мы уподобляться ему по всем его атрибутам или только по некоторым? Включает ли это и те атрибуты, которыми он обладает сам по себе, и те, в которых проявляется в относительном?

Мудрец. Во всей реальности безраздельно правит закон подобия. Чему ты подобен, с тем и сближаешься, и сближение это происходит в меру установившегося подобия. Будь мы в силах стать равными Абсолюту во всем, мы бы слились с ним в единое целое и перестали бы существовать отдельно от него как относительные существа.

Поэтому и ответ на твой вопрос очевиден: чем в большем числе качеств или атрибутов относительное уподобляется Абсолюту, тем ближе оно подходит к его состоянию, и тем в большей мере испытывает в себе его благость. А значит, мы как люди можем обозначить своей целью уподоблению ему по всем атрибутам.

Ученик. Если так, разбираться в этих атрибутах — и вправду весьма достойное занятие. Но мы почти не поговорили о тех качествах Абсолюта, которые проявляются в его воздействии на относительное. Ты лишь упомянул, что к ним принадлежит его проявление как Творца или Причины, а также всемогущество и всезнание. Есть ли еще какие-то важные качества? И связаны ли они между собой так же, как связаны качества Абсолюта самого в себе? Ведь ты показал, что качества Абсолюта в себе взаимно обуславливают друг друга и с необходимостью следуют одно из другого. Обстоит ли дело так же и с его проявлениями в относительном?

Мудрец. Именно так дело и обстоит. И здесь проиллюстрировать это нам вновь поможет аналогия, заимствованная целиком из мира относительного. Давай рассмотрим отношения творца со своим творением. Если, к примеру, ремесленник изготовил табуретку, то кто будет этой табуреткой владеть?

Ученик. Это зависит от того, для кого он ее делал. Если для себя, то сам и будет владеть, а если на заказ — тогда заказчик.

Мудрец. Верно. Но ведь и заказчик становится обладателем табуретки лишь благодаря тому, что ее изготовитель передал ему право собственности на нее. В ином случае, даже если и был сделан заказ, наш ремесленник может захотеть эту табуретку оставить себе, а своему заказчику сказать, что сделает для него другую. Или вовсе порвать отношения с заказчиком, ничего ему не дав — хоть это и некрасиво. Так или иначе, ясно, что любой другой владеть изделием будет лишь с согласия его изготовителя, а значит высшее право обладания принадлежит ему.

Ученик. С этим не поспоришь.

Мудрец. По аналогии с этим мы можем сказать, что и Бог как создатель относительного мира сам же им и владеет. Согласно этому его атрибуту его и именуют в религиях Господом или Владыкой. И даже если в сотворенном мире возникают иные господства или владычества, происходит это лишь с дозволения того, у кого есть высшее право обладания.

Ученик. Кажется, я уже начинаю понимать и то, почему Бога называют всезнающим.

Мудрец. Давай и это проговорим прямым текстом, чтобы убедиться, что здесь не осталось сомнений. Наш ремесленник, смастеривший табуретку, — не он ли лучше всех остальных знает ее?

Ученик. Получается, что он.

Мудрец. Очевидно, что любой создатель созидает, реализуя в этом свою волю. Зная себя, он знает и то, что творит, поскольку, творя, вкладывает себя в творимое. Это еще раз показывает нам, что относительное не отделено от Абсолюта полным разрывом, но пребывает в большем или меньшем подобии с ним — поскольку сам Абсолют вкладывает себя в свое творение. Иными словами, из Абсолюта не может получиться нечто такое, что вообще ничем не будет напоминать его самого. И потому сопричастность относительного Абсолюту в некотором смысле гарантирована. Весь вопрос лишь в ее степенях, которые могут убывать и прибывать.

Ученик. Итак, никто лучше Бога не знает творение, поскольку в любом деле созидания чего-либо лучшим знатоком созданного является сам создатель.

Мудрец. Ты весьма удачно обобщил эту часть нашего рассуждения. И потому в религиях часто можно встретить упоминание о всезнании или всеведении Бога. Теперь давай зададимся вопросом: а кто обладает наибольшей властью воздействовать на созданную вещь или изменять ее угодным ему образом? Представь для наглядности, будто речь у нас идет не о табуретке (поскольку она слишком проста), а о каком-нибудь замысловатом механизме. Разве не тот, кто знает его лучше всех, будет обладать и наибольшей практической властью над ним?

Ученик. Похоже, что таким человеком будет именно создатель механизма.

Мудрец. Суть в том, что знание, по мере того как оно становится все более глубоким и детальным, превращается в силу. Если бы я досконально знал другого человека, я мог бы легко манипулировать его мыслями и чувствами, заставляя его поступать угодным мне образом. Точно так же, если я создал сложный механизм, только я и знаю, как заставить его действовать так, как мне хочется. А ведь относительный мир, в котором мы живем и частью которого являемся, — чрезвычайно сложный механизм. По крайней мере, так это выглядит для нас. Но для создателя, который знает его лучше, чем кто-либо, он может быть и предельно простым. Сложность и простота — также весьма относительные оценки. И получается, что всезнание непреложно влечет за собой и всемогущество.

Ученик. Значит, мы приходим к тому, что, если Абсолют проявляет себя как Творец, с этим неизбежно сопряжены такие его атрибуты как всецелое обладание сотворенным, всемогущество и всезнание?

Мудрец. Да, все это является неотъемлемыми сопутствующими характеристиками того, что он Творец. И даже то, что нам приходится выделять каждое из этих качеств, — в большей мере характеризует нас, чем его. Ведь для самого Абсолюта, как можно представить, обладание, знание и сила — суть одно и то же.

К тому же, обрати внимание, что обо всех этих последних атрибутах Абсолюта мы рассуждали по аналогии с человеком. И действительно, очень трудно удержаться от некоторого очеловечивания Бога, когда мы стараемся его понять. Возможно, некоторые поставили бы нам это в упрек. Но все то же самое вполне можно представить и не прибегая к человеческим аналогиям.

Если представить абсолютное как свет, или энергию, или некую тонкую субстанцию, которая своим распространением порождает относительное, мы все равно придем к тем же выводам касательно его атрибутов. Ведь порождающая субстанция, очевидно, заключала в себе потенциал того, что она породила. А значит, она содержит в себе образ рождаемого, объемлет его собою и вполне владеет им. Так, например, можно сказать, что грозовая туча владеет дождем, который затем из себя изливает. Она же и знает этот дождь, поскольку знание есть ни что иное, как присутствие образа знаемого в знающем. Говорить о грозовой туче, что она «владеет» и «знает», не принято, но я лишь хочу показать, что, в каких бы понятиях мы не старались описать абсолютное, мы будем приходить к аналогичным представлениям и по поводу его атрибутов.

Ученик. Нужно ли нам упомянуть еще какой-то оставшийся незатронутым атрибут?

Мудрец. Учитывая, что беседа наша, взяв своей отправной точкой Абсолют, последует к другим вопросам, поднятым тобою вначале, — а именно к устройству человека, его жизненному пути и справедливости — я бы непременно упомянул еще об одном важном качестве Бога.

Ученик. О каком же?

Мудрец. О свободе. Бог абсолютно свободен от чего бы то ни было.

Ученик. В моем представлении свобода возникает тогда, когда есть выбор. А для этого должны существовать альтернативные варианты, между которыми можно выбирать. Есть ли у Абсолюта такие варианты?

Мудрец. Учитывая все, что ты уже узнал о нем, как бы ты сам ответил на свой вопрос? Возможно, твой ответ покажет, насколько хорошо ты усвоил ранее сказанное.

Ученик. Буду рассуждать так. Когда человек стоит перед выбором, это признак того, что он не может реализовать все имеющиеся перед ним опции. Ведь если бы мог, то и выбирать среди них какую-то одну ему бы не пришлось. Следовательно, сама ситуация выбора уже свидетельствует об ограниченности сил или возможностей выбирающего. А поскольку о Боге мы узнали, что он безграничен, значит и выбирать ему не приходится. Ведь выбор одного означает отказ от другого. Богу же нет смысла от чего-то отказываться — можно сказать, что он выбирает все. Потому он и вездесущ, так как присутствует во всем, а не только в какой-то выбранной части.

Мудрец. Что ж, ты рассуждаешь логично. Если выбор — это каждый раз отказ от одного в пользу другого, то он неизбежно связан с разделением и установлением границ. Но скажи: что же нам делать в таком случае? Неужели мы должны заключить из сказанного, что Бог несвободен?

Ученик. Я бы предположил, что вопрос свободы и несвободы стоит лишь перед существом, обитающем в относительном мире, и вообще не касается Бога.

Мудрец. И все же я предложу другое определение свободы. Ты связываешь свободу с выбором, и это как раз то, какой она предстает для относительных существ. Для Бога же свобода — это возможность в полной мере быть собой. Ведь если он абсолютен, значит над ним нет какой-либо иной силы, которая к чему-либо его принуждала бы или заставляла. По отношению к нему нет иного, что обуславливало бы его хоть в какой-то мере. Вот в этом и состоит настоящая свобода — я могу определить ее как необусловленность иным.

Ученик. Думаю, что и для человека такое определение подходит. А право независимо выбирать — всего лишь способ, которым мы выражаем нашу свободу в относительном мире.

Мудрец. И даже более того. Когда человек выбирает одно, отказываясь от другого, он на самом в большей степени выражает не свободу свою, а ограниченность. Ведь будь он свободен по-настоящему, возможно, он, как и Бог, не отказывался бы ни от чего, а выбирал бы все. Но условия пребывания в мире относительного требуют принять на себя как неизбежный тот факт то, что мы не в силах обладать всем, наслаждаться всем, проявлять себя во всем; и потому мы выбираем одно, тем самым отказываясь от другого.

Ученик. Теперь я это вижу. Получается, что выбор не является сущностно необходимым для реализации свободы, но лишь навязывается нам ограничениями мира, в котором мы живем?

Мудрец. Во всяком случае для Бога это так — выбор ему не нужен. А мы стараемся уподобляться ему в меру наших возможностей и с учетом относительного мира. Поэтому для нас свобода выбирать — это тоже одна из граней свободы.

Уподобление Абсолюту

Ученик. И как теперь это знание об атрибутах Бога поможет нам?

Мудрец. Позволь мне начать эту часть нашей беседы с утверждения о том, что все — буквально все без исключения — поступки людей, да и вообще всего живого, устремлены на уподобление Богу в том или ином аспекте.

Ученик. Из предыдущего обсуждения я сделал вывод, что уподобление Богу должно стать разумным решением — задачей, которую человек добровольно на себя возлагает. Но ты говоришь, что все наши поступки и так уже на это направлены?

Мудрец. Да, и мы можем легко это проследить. Давай просто взглянем на то, к чему люди стремятся и чем они занимаются для достижения желаемого.

Мы, люди, стремимся к богатству, добывая ресурсы, занимаясь промышленностью, торговлей и любыми формами предпринимательства, чтобы умножить свою собственность — в этом присутствует попытка уподобиться Богу по обладанию. Ведь, как мы сказали, сам он обладает всем миром и, следовательно, абсолютно богат.

Мы стремимся к власти и могуществу, как развивая свои телесные силы, так и создавая оружие, армии и флоты, заключая союзы и участвуя в политической борьбе — и таким образом в некоторой мере уподобляемся Богу по всемогуществу и абсолютной власти.

Мы также стремимся к знаниям, исследуя себя и окружающий мир, развивая науку и образование, создавая архивы и библиотеки — и через это в некоторой мере уподобляемся Богу по всеведению.

Мы также стремимся к творческому самовыражению и проявляем его, когда пишем стихи и прозу, рисуем картины и ваяем статуи, строим монументы, сочиняем музыку и снимаем кино — и через это в некоторой мере уподобляемся Богу как Творцу.

Мы также стремимся к свободе, расширяя границы возможного, восставая против рабства, добиваясь независимости — как личной, так в виде суверенитета целых государств. И здесь также присутствует развитие от примитивных форм до развитой юриспруденции, адвокатуры и декларации прав. Все это служит уподоблению Богу по свободе, которая у него абсолютна.

Ученик. В этих действиях прослеживается стремление уподобиться Богу по тем его атрибутам, которые свойственны его проявлению в относительном. А что с его атрибутами как Абсолюта в самом себе? Им мы тоже стараемся уподобиться?

Мудрец. Да, мы безусловно уподобляемся и им. Давай проанализируем, как это происходит с каждым из них.

Мы уподобляемся Богу по вездесущности, когда пытаемся расширить наши способности к перемещению в пространстве — так люди в древности открыли колесо, а затем стали осваивать верховую езду, строить транспорт, разрабатывать двигатели, дойдя в этом деле до реактивных самолетов и космических ракет.

Мы уподобляемся Богу по бессмертию, когда работаем над продлением своей жизни — так люди обнаружили лекарственные травы и простейшие методы целительства, дойдя в этом деле до развитой медицины и фармакологии. Сюда же можно отнести не только лечение, но и все, что связано с профилактикой заболеваний, техниками омоложения и поддержанием долголетия.

Мы уподобляемся Богу по единству, когда стремимся разрешать внутренние конфликты и устранять противоречия в себе — и в этом нам помогает психология, медитация, духовные учения и различные практики, нацеленные на повышение осознанности. А поскольку конфликты человека во внешнем мире обычно являются проекцией его внутренних конфликтов и, разрешая первые, мы лучше справляемся и с последними, — к этому же стремлению достичь единства можно в некоторой степени отнести дипломатические, социальные и политические инициативы человека.

Да и в целом очень и очень многие усилия человечества так или иначе направлены на постоянное расширение границ того, что нам доступно, какой бы сферы это ни касалось, — и в этом, конечно же, прослеживается общее стремление людей уподобиться Абсолюту по его безграничности.

Ученик. И в самом деле, все, что ты перечислил, охватывает огромную часть человеческой деятельности. Но мне, однако, кажется, что все это является своего рода надстройкой над базовыми потребностями человека. Ведь человек, оставленный в одиночестве среди дикой природы, не будет думать о политике и библиотеках, как не бросится он строить ракеты и реактивные двигатели. Многие считают, — и в этом я отчасти согласен с ними, — что все высшие проявления интеллекта, вся человеческая культура и цивилизация являются следствием многовековых попыток людей удовлетворить свои насущные нужды; что экономика, наука и технологии развились из наших усилий обеспечить себе такие простые вещи как питание, тепло, телесный комфорт и безопасность.

Мудрец. И ты хотел бы поговорить о том, можно ли в удовлетворении этих базовых потребностей также увидеть стремление уподобиться Абсолюту?

Ученик. Да, именно. Ведь эти самые базовые потребности лежат, в основном, не сфере разума, а в сфере инстинктов. Многие такие инстинкты движут нами неосознанно и нередко толкают людей на неблаговидные поступки. Если же говорить об инстинктах, к ним следует отнести и сексуальное влечение, а также прочие проявления, связанные напрямую с телом и его физиологией. Инстинкты роднят нас с животными и вообще с низшими царствами природы. Ведь даже крохотное насекомое не забывает добывать себе пищу и размножаться, а между тем едва ли ему доступны столь высокие понятия, как уподобление Абсолюту. Однако, говоря о человеческих устремлениях, ты мимоходом упомянул, что действия не только людей, но и вообще всего живого направлены на уподобление Богу. И вот это-то и вызывает мое недоумение. Не даром ведь различные морально-этические системы, бытовавшие у всех народов с незапамятных времен — как религиозные, так и светские — усматривали в покорном следовании за своими инстинктами скорее порок, чем добродетель. Предаваясь инстинктам, мы становимся на ступеньку ближе к животным и, если не будем себя в этом ограничивать, можем и вовсе утратить человеческий облик. В таком изменении мудрые люди всегда видели движение вниз, а не вверх — считали это деградацией вместо развития. Неудивительно поэтому, что и религии объявили многие наши инстинктивные проявления грехом, противопоставив их добродетелям. А сами добродетели они связали скорее с воздержанием от следования своим инстинктам или, по крайней мере, с умеренностью в них. Приближение человека к животному уровню они считали удалением от Бога, а приближение к Богу (то есть уподобление ему) связывали с удалением от низших состояний. Вот я и не могу понять, как в таком случае можно считать буквально все без исключений действия людей и всех живых организмов — уподоблением Богу.

Мудрец. Я вижу, что ты поднял здесь глубокую и важную проблему. И — не сомневайся! — в свой черед мы разрешим и ее. Но подходить к этому нам предстоит постепенно. Поэтому я начну с того, что объясню тебе, как действия людей, продиктованные инстинктами, являются актами уподобления Богу. Ты сам сможешь перенести сказанное и на другие организмы, обладающие схожими инстинктами, поскольку тут и там нет разницы. А вот как это сочетается с этическими системами, и в чем состоят истинные пороки и добродетели — это мы обсудим позже.

Ученик. Что ж, меня твой подход вполне устраивает. Понять бы для начала хоть саму суть такого уподобления через инстинкты. Остальные противоречия могут и подождать.

Мудрец. Тогда начнем с самого простого и базового среди инстинктов — питания. Я бы сказал, что, поглощая пищу, человек уподобляется Богу по цельности и полноте. Ведь Абсолют, как мы уже говорили, полон в том смысле, что не имеет недостатка в чем-либо. Поэтому и благость его мы охарактеризовали как самодостаточную. Бог ни в чем не нуждается и ни от кого не зависит. Очевидно, что к такой же самодостаточности — насколько это для него возможно! — стремится и человек. И здесь, я думаю, ты со мной согласишься, что сытый чувствует себя гораздо более самодостаточным, чем голодный. Но поскольку мы живем в относительном, а сами ограничены, наша энергия постоянно расходуется на активное взаимодействие с окружающим миром. Почему она должна на это расходоваться — это, мне кажется, после всего сказанного тоже не должно вызывать вопросов. Ведь, предпринимая любые действия, человек стремится к уподоблению Богу в остальном — в обладании, силе, знаниях и во всем прочем. Будучи частью ограниченного, он неизбежно тратит энергию, сжигает питательные вещества, которые успел запасти в своем теле, а потому нуждается в их восполнении.

Вот и получается, что Бог самодостаточен, а человек добывает себе достаток; Бог полон, а человек постоянно восполняет себя. Если бы мы, восполнив себя один раз, бесконечно пребывали бы в этой полноте и самодостаточности, мы сами стали бы абсолютными. Но думаю, уже ясно, почему так не происходит. Следовательно, нам приходится уподобляться Абсолюту так, как это дозволяют рамки относительного — через регулярное поглощение пищи.

Ученик. Фактически, ты хочешь сказать, что одним из неотъемлемых атрибутов Бога является его неизменная и вечная сытость. А мы, вкушая пищу, пытаемся приблизиться к этой божественной сытости хотя бы в ничтожной мере?

Мудрец. Ты весьма остроумно выразил эту мысль. И, хотя некоторые сочли бы грубым приписывать Богу сытость, по существу вопроса ты совершенно прав.

Далее среди базовых потребностей ты упомянул тепло и комфорт. О тепле я не буду говорить отдельно — ведь стремления к теплу как таковому в человеке нет. Это легко доказывается тем, что избыток тепла настолько же пагубен для него, как и его недостаток. Оптимальная же температура, к которой человек стремится, является частью комфортных условий, поэтому поговорим о комфорте. Бог пребывает в постоянном и незыблемом покое. Ведь он вездесущ, а значит, нет пространства, в котором бы он не присутствовал. Следовательно, ему некуда перемещаться. И поскольку он безграничен, его энергия также не имеет пределов, а значит, в нем неощутимы энергозатраты, и его не посещает усталость. Вот этому-то божественному покою человек и стремится уподобиться, когда ищет комфорта. Поэтому любые внешние условия, позволяющие нам снять напряжение, приводят к желаемому результату. Таковыми являются мягкие поверхности, на которых мы лежим, оптимальная температура и все, что помогает расслабиться и забыть о тревогах.

Далее ты упомянул о безопасности как о еще одной базовой потребности. Здесь, думаю, также несложно догадаться, с каким из атрибутов Бога она связана. Ведь Бог неуязвим и не подвержен какому-либо вреду. Человек хочет и себя уберечь от вреда, поэтому строит прочные дома, возводит стены, сооружает сложные замки, устанавливает сигнализации и камеры видеонаблюдения. Все это и многое другое есть попытка уподобиться Богу по неуязвимости.

Как видишь, базовые потребности, в которых люди схожи с животными, так же легко объясняются через уподобление атрибутам Абсолюта.

Ученик. Ну а что можно сказать о сексуальном влечении? С ним люди издавна связывали много стыда и много запретов.

Мудрец. Вопросы стыда и запретов вновь отсылают нас к теме религии и морали, о которой мы договорились рассуждать позже. Что же касается самого секса, в нем нам следует выделить две составляющие: одна — душевная (эмоциональная), другая — физиологическая. Рассматривая душевную, начать следовало бы с разговора о любви. Обрати внимание: до сих пор, перечисляя то, как человек в разных своих действиях уподобляется тому или иному атрибуту Бога, мы еще не коснулись любви. А ведь это одно из важнейших чувств, столь дорогих и близких сердцам большинства людей, которое и ассоциируется у них с подлинным счастьем! И сам я говорил уже ранее о том, что самодостаточная благость Абсолюта проявляется в относительном любовью.

Итак, человек непременно хочет уподобиться Богу по любви. Поэтому он ищет разные ее формы, среди которых и любовь, основанная на сексуальном влечении, и родительская любовь к детям, а также опосредованно и более широкие и абстрактные формы — такие как любовь к ближнему, чувство братства и солидарности, любовь к родине.

В отличие от Абсолюта, человек, будучи ограниченным, имеет и любовь весьма ограниченную. Не хватает ему этой любви на все живое, поэтому он предпочитает сосредоточить ее на тех, кто ему наиболее близок. Отсюда потребность иметь семью — близких людей, которых он сможет любить по-настоящему, не распыляя свой отнюдь не бесконечный объем любви на все подряд. Так мы объяснили еще одну важную область человеческой жизни и практики — создание семьи, которое в некоторых случаях расширяется до целого рода, племени или династии. Как ты уже можешь догадаться, отчасти это приближает нас и к пониманию секса.

Ученик. Но лишь отчасти! Осталась ведь еще и физиологическая составляющая. Она-то как раз и связана с инстинктами, о которых мы решили говорить. И именно она, сама по себе дикая и необузданная, может не только помогать строить семьи, но и вполне успешно их разрушать. Поэтому я с нетерпением жду того, чтобы услышать от тебя объяснение, как сам половой акт является уподоблением Богу.

Мудрец. Сам половой акт тем удивителен, что совмещает в себе уподобление Богу сразу по нескольким качествам. Во-первых, в нем также заключена любовь, разве что выраженная на языке тела. Во-вторых, это и уподобление по покою: ведь ласкающие прикосновения так же ведут к расслаблению, как и все, что я перечислил, говоря о комфорте. В-третьих, есть и уподобление по свободе. Через секс человек нивелирует границы, которые привык чувствовать в повседневности. И здесь можно выделить массу оттенков — например, чувство проникновения в личное пространство другого. Ведь в обычном общении люди поддерживают свои границы, а в сексе добровольно открывают партнеру самые свои интимные места и части тела. Все это я также возвожу к уподоблению по свободе и безграничности. И, наконец, в-четвертых, — хотя это, возможно, самое важное — не забывай о том, что половой акт способен привести к зачатию и рождению ребенка. Конечно же, в этом состоит уподобление Богу по творчеству. Ранее, говоря об этом аспекте, я приводил в пример изготовителя табуреток, но ведь Бог творит не мертвый мир — он создает саму жизнь! А потому ничто не сравнится с возможностью производить на свет живое существо. Человек же получает такую возможность, когда рождает детей.

Как видишь, мы насчитали не менее четырех атрибутов, по которым совершается уподобление в сексе. Их пропорции и соотношения — какой из них становится важнее, а какой менее важным — и определяют многообразие форм, различные вкусы и предпочтения в сексе, встречающиеся у разных людей. После этого не приходится удивляться, почему секс является столь ярким переживанием для человека, и почему он с таким вожделением стремится к нему.

Ученик. Как ловко ты объясняешь инстинктивные действия как акты уподобления Богу! Тогда позволь спуститься еще на ступень ниже и спросить о вещах, о которых иной раз и не принято говорить в приличном обществе. Как быть с нашими потребностями, связанными с необходимостью посещать туалет и удалять из организма экскременты? Это ведь тоже один из базовых инстинктов, свойственных не только человеку, но и другим организмам. Можно ли сказать, что через испражнения мы тоже уподобляемся Богу?

Мудрец. Ну конечно! Просто для того, чтобы говорить об этом обстоятельно, нам понадобится на короткий миг вернуться к одному из вопросов, которого мы уже касались некоторое время назад. Помнишь, как ты спросил меня, есть ли какое-то установленное количество атрибутов Абсолюта или же их бесконечно много? И я ответил, что точное их число — скорее проблема языка, чем понимания. Так вот, чтобы убедительно ответить на твой вопрос об экскрементах, нам потребуется ввести в рассуждение еще один атрибут Абсолюта, который мы ранее не называли.

Ученик. Какой же?

Мудрец. Чистоту. Я утверждаю, что Бог абсолютно чист, и это такой же незыблемый его атрибут, как и остальные перечисленные.

Ученик. А как следует понимать эту чистоту?

Мудрец. Давай я задам тебе встречный вопрос. Если бы кто-нибудь сказал тебе о том, что кольцо, которое он носит на пальце, сделано из чистого золота, как бы ты истолковал в данном случае слово «чистое»?

Ученик. Я бы сказал, что чистое золото — это такое, в котором нет примесей.

Мудрец. Совершенно верно, отсутствие примесей — это и есть чистота. Или же можно сказать, что чистота в любом случае — это отсутствие всего лишнего, ненужного, инородного. А очистить какой-либо предмет или место означает избавить его от таких вещей. Приведу яркий тому пример. Когда грунтовая почва находится на земле, мы не называем ее грязью. Ведь иначе пришлось бы всю нашу планету считать непоправимо грязной. Но стоит почве попасть в нам на одежду, как мы тотчас объявляем ее грязной. Объяснение здесь очевидное: земля хороша там, где ей самое место, и совершенно не годится там, где ей не место. По аналогии так можно судить и об остальном: грязь не является какой-либо объективной субстанцией, но скорее субъективной оценкой уместности или, точнее, неуместности чего угодно в выбранном контексте. Если нечто является лишним, ненужным или мешающим, а в особенности нарушающим цельность и однородность предмета — значит, это и есть грязь относительно него.

Отсюда можно заключить, что приписать Абсолюту чистоту — это, попросту говоря, еще один способ выразить его единство и свободу. Мы уже сказали, что относительно него не существует иного, что было бы чуждо ему. И также сказали, что его абсолютная свобода выражается в том, что он является самим собой, и ничто не в силах помешать ему; а если говорить о его воле, то она реализована в нем полностью и максимально. Таким образом, нет в нем чего-либо, что нарушало бы его однородность, что не соответствовало бы его воле, что было бы привнесено в него извне как нечто лишнее или постороннее. Следовательно, он начисто избавлен от любой грязи. Опять-таки, как и в случаях с остальными атрибутами, добавлю, что потому в религиозных и мистических текстах Бога нередко воспевают как Чистого и очищающего других.

Ученик. Я не устаю удивляться, как вещи, которые в нашем привычном языке кажутся такими разными, оказываются в Абсолюте фактически одним и тем же!

Мудрец. Действительно, мы бы никогда в обыденном употреблении слов не сочли «чистоту», «единство» и «свободу» синонимами. Но для Абсолюта, если вдуматься, сказать, что он чист, или что он един, или что свободен — это практически одно и то же.

Однако я вернусь к твоему вопросу о посещении человеком туалета и о соответствующем инстинкте, подталкивающем его к этому. Очевидно, что здесь происходит уподобление Богу по чистоте. Ведь экскременты, которые наш организм стремится из себя исторгнуть, являются грязью. Не следует забывать, что выделение экскрементов есть обратная сторона питания — не будь у человека потребности поглощать пищу, в его организме не возникали бы отходы, которые он исторгает наружу в виде мочи и кала. А о том, почему необходимо питание, мы уже сказали достаточно. И так уж устроены законы относительного мира, в котором мы обитаем, что нет в нем такой пищи, которая бы усваивалась нашими организмами целиком. В любом продукте — будь он растительного происхождения или животного — всегда есть вещества, которые организму не нужны, а значит, они-то и становятся для него грязью. Ведь, как я сказал, грязь — это все лишнее и неуместное. Избавление от нее есть процесс очищения. Проходя его, человек приближается к Богу, который абсолютно чист.

И обрати внимание: я ни в коем случае не говорю, что сами экскременты в чем-либо божественны! Напротив, будучи грязью для человеческого организма, они являются фактором нарушения подобия с Богом. Поэтому организм и стремится от них избавится. Но, избавляясь от них, он выносит их наружу, тем самым вызывая не слишком приятные ощущения у окружающих. Вот почему туалет и все, что в нем происходит, мягко выражаясь, не особенно ассоциируется у людей с чем-либо божественным.

А между тем уподобление по чистоте заложено в живых организмах повсюду. Ведь и человек очищает себя не только в том, о чем ты спросил. Ему также свойственно принимать ванну, чистить зубы, расчесывать волосы, удаляя из них перхоть. Мы постоянно очищаемся через поры кожи, через дыхание и выделение пота. Многое из этого не кажется людям чем-то божественным, поскольку грязь, удаляясь изнутри, попадает наружу и вызывает у окружающих такое же отторжение. Но нет никакой сложности в том, чтобы признать, что само очищение есть безусловное уподобление Богу.

Ученик. Да, теперь я лучше вижу, как следует понимать эти физиологические процессы. Значит, если даже функции отдельных органов и желез построены на принципе уподобления, это можно распространить на всю анатомию и физиологию живых существ?

Мудрец. Поистине так. Однако это потребовало бы от нас открыть целый раздел, который мы назвали бы духовной или философской анатомией. Углубившись в нее, мы убедимся, что идея уподобления Абсолюту пронизывает всю природу и уж точно живые организмы, а в человеке представлена наиболее ярко и отчетливо. Но сейчас погрузиться в такое философское исследование означало бы для нас отклониться от тех вопросов, с которыми ты ко мне обратился.

Ученик. Поэтому, прошу, давай пока не будем отклоняться от них. Ведь мне все никак не дает покоя одна принципиальная проблема. Если, как мы уже убедились, любое действие служит уподоблению Богу в том или ином аспекте, получается, что бы человек ни делал, он постоянно только тем и занят, что все больше и больше уподобляется! Но если так, все человечество, а может быть, и все мироздание постоянно пребывало бы в непрерывном подобии своему Создателю. Это напоминает какой-то идеальный, совершенный мир, о котором можно лишь мечтать. Откуда в этом мире берется зло? Есть ли оно вообще?

Ведь мы в своей практической повседневной жизни совершенно не ощущаем этой близости с Богом, а между тем с твоих слов выходит, что мы только ее и должны ощущать, да при том во всем, чего ни коснись, начиная от обучения, политики или бизнеса и заканчивая отправлением нужды в туалете. Если любое действие — сознательное или бессознательное, принадлежащее человеку в целом или отдельным его органам, волевое или инстинктивное — неизбежно направлено на уподобление Богу, и это безусловная данность, получается, что такого понятия как «путь к Богу» не существует? Ведь невозможно же давать человеку наставления или инструкции о том, как достичь Бога, если он и так на каждом шагу ему уподобляется!

Мудрец. Мы дошли в нашем диалоге до ключевой точки. Она же послужит вратами к дальнейшему пониманию того, что есть добро и зло, ответственность и справедливость, судьба, предопределенность и свобода выбора, а затем поможет определить то, как человеку следует жить — к чему для него лучше было бы стремиться, а чего избегать. Но имей в виду, что тема эта большая и потребует от тебя всего твоего внимания. Готов ли ты приступить к ней?

Ученик. Пожалуй, с учетом всего, что мне открылось в ходе сегодняшней беседы, я не смогу сейчас осилить такую ношу. Прошу, дай мне день обдумать услышанное, и я вернусь к тебе завтра, свежий и полный сил, чтобы отправиться в дальнейший путь к познанию истины. Для меня, как я успел убедиться, чрезвычайно ценно твое наставничество, и я благодарен за время, которое ты мне уделил. Однако, как уже неоднократно говорилось, человек обитает в относительном и потому ограничен, в отличие от Абсолюта, которому он уподобляется лишь в некоторой и, похоже, весьма ничтожной мере. Чего уж тогда удивляться, что силы моего разума на исходе, и мне понадобится время, чтобы их восстановить…

Мудрец. Тогда прошу тебя приложить последнее умственное усилие на сегодня прежде, чем ты отправишься на отдых. Ты помнишь, как задал мне вопрос: есть ли у меня доказательства того, что Абсолют — такой, каким мы его описываем, — действительно существует?

Ученик. Помню.

Мудрец. И я сказал тебе, что отвечу на это позже. А сам упомянул лишь, что слово «существовать» в отношении него может иметь иной и даже обратный смысл, чем то, как мы пользуемся им в относительном мире. Теперь же я скажу тебе следующее: самым серьезным, весомым и убедительным доказательством существования Абсолюта является тот факт, что все устремления живых существ всегда и везде, постоянно и непреложно, направлены на уподобление ему. Если бы он не существовал, такие устремления не могли бы присутствовать в природе. Природа со всеми ее существами, включая и человека, буквально кричит в каждой своей частице о существовании Абсолюта, по сопричастности которому она бесконечно тоскует. Сам факт того, что, будучи далеки от подобия свойствам Абсолюта, мы страдаем, а приближаясь к ним — наслаждаемся, есть величайшее доказательство. И не важно, насколько высокую степень объективности припишут другие тому, что сказано у нас об Абсолюте как абстрактной категории; но важно то, что между наслаждениями и страданиями проходит вся человеческая жизнь, игнорировать их невозможно, степень их значимости нельзя преуменьшить — иначе они ворвутся и сами напомнят о себе, потребовав к себе должного внимания. И если Абсолют есть то, что помогает нам их понять и уяснить, значит так тому и быть. Будем же относиться к нему с величайшим вниманием и трепетом, так как от этого зависит и наше познание самих себя.

Ученик. Поистине поучительный урок ты преподал мне сегодня! А теперь, дорогой учитель, разреши мне проститься с тобой, и я отправлюсь вынашивать посеянные тобою в моем уме зерна, в надежде, что новые открытия, которые будут явлены мне завтра, окажутся не меньше сегодняшних.

Мудрец. Тогда иди и возвращайся завтра с новыми силами. Нам предстоит обсудить еще многое, чтобы достичь ясности.