Путь к Богоподобию. Философский диалог о Боге, душе, магии, судьбе, справедливости, смерти и перерождении

Бецалэль Ариэли

Эта книга представляет собой философский диалог о природе бытия и цели человека. Она занимается прояснением таких важнейших вопросов как существование Бога, природа души и ее связь с телом, смерть и перерождение, карма, судьба, свобода воли и выбора, справедливость и воздаяние за совершенные дела.Цель книги — развернуть перед читателем основы духовного пути, следуя которому, человек приходит к высшему доступному для него благу — единению с божественным.

День третий

Ученик. Доброе утро, дорогой учитель! Погода сегодня просто чудесная: такое яркое солнце сияет на чистом небе, и так не соответствует это мрачной теме, которую мы договорились затронуть.

Мудрец. Что же это за мрачная тема?

Ученик. Мы ведь решили говорить о смерти, а она навевает гнетущее чувство.

Мудрец. Во-первых, начинать мы будем не со смерти, а с того, чтобы ты выполнил обещанное. Во-вторых, смерть мрачна, лишь пока непонятна. Мы же намерены сбросить с нее ее угрюмый балахон, и тогда она предстанет оку твоего разума в ином свете.

Ученик. Хотел бы я надеяться, что так и будет, поскольку меня мысли о смерти всегда ввергали в тягостное состояние. Быть может, потому я старался лишний раз и не думать о ней. Когда же о чем-либо совсем не думаешь, эта вещь, как была, так и остается неизученной и непонятной. Вот, наверное, почему я до сих пор не сумел соединить все части картины в одно целое и понять также и божественную справедливость, о которой мы говорили.

Мудрец. Давай к справедливости и вернемся. Ты ведь обещал сперва повторить пройденное накануне.

Ученик. На сей раз, учитывая, что материала становится все больше, и исключительно на свою память я уже не могу полагаться, я стал не просто размышлять о том, чему ты меня научил, но и начал вести конспекты. Стараюсь записывать каждый тезис вместе с подкрепляющими его аргументами.

Мудрец. Похвальное решение! И что же тебе удалось записать?

Ученик. Я разбил вчерашнее на несколько тем. Во-первых, выяснилось, что стремления людей уподобиться Абсолюту по разным его атрибутам могут вступать в противоречия. Аналоги этих божественных атрибутов, представленные в относительном, мы договорились называть ценностями, и оказалось, что между некоторыми ценностями возникают конфликты. Ты объяснил это ограниченностью относительного и тем, что в нем каждое качество получает некоторое количество, что и определяет его важность и приоритет.

Мудрец. Все верно. Какой же конфликт ценностей наиболее важен для нашего понимания?

Ученик. Это конфликт между свободой и остальными ценностями. А точнее говоря — между стремлением человека стать таким же свободным и необусловленным, как Бог, и его стремлением уподобиться Богу в остальном. Ведь Бог не имеет причины, а потому ничем не обусловлен, тогда как относительное ее имеет и ею обусловлено. Следовательно, Бог, задавая своими качествами образец для подражания, этим самым и лишает человека свободы.

Мудрец. И что же происходит для разрешения этого конфликта ценностей?

Ученик. Мы описали это как отворачивание человека от Бога, при котором возникает сокрытие. А затем определили, что у этого сокрытия бывают различные степени. От них зависит пропорция между обладанием свободой и очевидностью божественных качеств в мире. Также и представления о добре и зле определяются этим. Ведь добром мы назвали все, что приближает к Богу, а злом — что отдаляет от него. Значит, чем большее человек имеет представление о качествах и атрибутах Бога, тем яснее для него, что есть добро, а что зло. В условиях малого сокрытия знание о Боге и его атрибутах становится более очевидным, и тогда его невозможно игнорировать. Оно превращается в самодовлеющее начало, ведущее человека за собой, и этим лишает его свободы выбора. А при наличии большого сокрытия свобода увеличивается, но человеку становится труднее отыскать в мире путь добра.

Мудрец. Что еще зависит от степени сокрытия?

Ученик. Ты говорил, что сам мир учит своих обитателей путям добра и зла тем, что дает им реакцию на их действия, производя значимые последствия. Чем плотнее завеса сокрытия, тем больше эти последствия откладываются, а проследить причинно-следственную связь между поступком и тем, что он вызвал, становится труднее. И так человек оказывается в более запутанном состоянии, будучи не в силах увидеть, как его дурные поступки навлекли на него беду, а потому не сворачивает с тропы совершения зла.

Мудрец. Так и есть, и в этом мы тоже видим разделительный эффект времени.

Ученик. Ты мог бы пояснить это?

Мудрец. Мы знаем, что в самом Абсолюте нет течения времени, а получение результата находится в той же точке, где и стремление к нему. Поэтому, напомню, мы охарактеризовали Абсолют как неизменно удовлетворенный и благостный. В относительном же именно время создает разрыв между причиной и следствием, словно разбрасывая то и другое по разным периодам так, чтобы они не могли существовать вместе. И здесь открывается возможность углубить ранее обретенное понимание. Ведь очевидно, что эта функция времени возникает именно в виду удаления от единства Абсолюта. Логично предположить, что, чем больше это удаление, тем сильнее будет проявляться и разделительный эффект времени. Это, в свою очередь, превосходно согласуется с нашим предыдущим рассуждением о степенях сокрытия. Ведь малая степень держит человека, как мы выразились, на коротком поводке от Бога, не давая ему далеко уйти. На таком близком расстоянии и время еще не очень сильно отделяет следствия от причин, а потому значимые последствия поступков наступают быстро, создавая очевидность награды и наказания. Большая же степень сокрытия удлиняет поводок, и человек уходит в свой субъективный мир, забывая о Боге или подменяя его любыми иными представлениями. В таком удалении от единства Абсолюта время, если позволишь так выразиться, становится временем в еще большей мере, то есть его разделительный эффект возрастает, а следствия отодвигаются дальше от своих причин. Отсюда и уменьшение знания о добре и зле, так как проследить вред, вызванный злыми поступками, становится труднее.

Ученик. Получается, что удаление от Бога, эффект времени и уменьшение знаний о добре и зле есть три взаимосвязанных величины, которые возрастают или убывают вместе?

Мудрец. Ты все правильно понял.

Ученик. Как восхитительно связались у нас воедино различные аспекты знания! Однако я продолжу повторение вчерашнего урока. В основе божественной справедливости лежит закон подобия, согласно которому благо приходит к человеку в меру его уподобления Богу. Однако на это накладывается упомянутый эффект сокрытия, который делает эти связи неочевидными, и потому часто кажется, что зло приносит добро, а добро — зло. Остановились же мы на том, что для правильной степени сокрытия характерно откладывание значимых последствий настолько, что человек может не успеть дождаться их в течение жизни. При этом ты уверил меня, что они все равно наступают. Но если это происходит после смерти, или, если события, наступившие при жизни, могли иметь причины до рождения, это требует исследовать вопрос о смерти и о том, существует ли сознание без тела.

Мудрец. Этим мы сегодня и займемся. Для начала хорошо бы объяснить сам феномен смерти, а сделать это будет нетрудно.

Ученик. Я вот жду, как именно ты его объяснишь.

Причины смертности. Бессмертие присущее и заимствованное

Мудрец. Сперва, как обычно, дам общее предварительное объяснение. Пожалуй, ты и сам после всего услышанного мог бы это сделать. Ведь еще в первый день мы узнали, что все атрибуты Абсолюта взаимосвязаны и неотрывно требуют наличия друг друга. Вечность и бессмертие — как раз такие атрибуты, и принадлежать они могут лишь Абсолюту. Если бы человек в относительном мире также обладал присущим ему бессмертием, он фактически стал бы вторым абсолютом. А это невозможно, так как два разных абсолюта существовать не могут. Если бы они существовали, каждый из них чем-то должен был бы отличаться от другого, и значит каждый имел бы в себе то, чего у другого нет. Это, в свою очередь, сделало бы их ограниченными и уже не абсолютными.

Эту логику мы проговорили, как подобает, исследуя тему Абсолюта и его атрибутов. И отсюда непреложно следует, что может существовать один и только один Абсолют, по-настоящему обладающий бессмертием.

Ученик. И все же мы говорим о постоянном уподоблении относительного абсолютному. Разве это не открывает существам, живущим в относительном, некую дорогу к бессмертию?

Мудрец. Безусловно, ты затронул крайне важный вопрос. Если бы никакого уподобления не происходило вовсе, сама жизнь была бы невозможна, так как жизнь, пускай даже краткая и мимолетная, есть отражение божественного бессмертия в текущем мгновении. Значит, чем выше степень уподобления, тем больше эта эфемерная и мимолетная жизнь будет похожа на божественное бессмертие.

Ученик. Что же тогда заставляет ее прерваться?

Мудрец. Да вот как раз недостаточная степень подобия и заставляет. Видишь ли, настоящее бессмертие свойственно лишь Абсолюту, поскольку его бытие не зависит от иного, и ничто не в силах положить ему конец. А в относительном бессмертие может быть заимствованным у Абсолюта, как и все остальные блага, доступные относительному. Высокая степень уподобления позволяет продлевать существующую жизнь еще и еще, таким образом всякий раз откладывая ее прекращение. Это схоже с тем, как описали мы время: ведь оно, не имея ни начала, ни конца, является бесконечным и подвижным отображением постоянной вечности Абсолюта. Так и жизнь относительного могла бы сделаться бесконечной и не ограниченной временными рамками, став таким образом вполне достойным и соответствующим отображением божественного бессмертия.

Ученик. Но почему-то она такой не стала.

Мудрец. Здесь ты тоже вполне можешь сам догадаться, почему. Говоря о главном конфликте ценностей, мы отметили отворачивание человека от Бога в поисках свободы. Это был целенаправленный разрыв связи с божественным эталоном как суммой качеств, которыми обладает Абсолют. Это же глубокое изменение обозначают в религиозных традициях как грехопадение и неслучайно именно вслед за ним, по все тем же традициям, человек становится смертным.

Человек до грехопадения не имел собственного бессмертия (так как был относительным), но вполне мог наслаждаться бессмертием заимствованным или приобретенным в силу своей причастности Абсолюту. Человек же после грехопадения утрачивает эту причастность, а вместе с ней и бесконечную продолжительность жизни.

Ученик. Значит, одновременно с появлением сокрытия возникает и смертность?

Мудрец. Поистине, два эти явления взаимосвязаны. И поскольку сокрытие, как мы узнали, представляет благо для существ, обитающих в относительном, так как в итоге создает для них возможность примирить обе стороны в главном конфликте и достичь уподобления как по свободе, так и по остальным атрибутам, то и смерть мы должны будем рассмотреть с этой точки зрения — а именно выяснить, какую положительную роль играет она в том устройстве, что сложилось в относительном мире.

Ученик. Стоит ли в самом деле искать здесь положительную роль, если смерть пришла как результат удаления от Бога? Мы ведь установили, что приближение к нему есть добро, а удаление — зло. Значит, и смерть — тоже зло?

Мудрец. Вернее будет сказать, что смерть возникает как следствие зла, а сама выполняет функцию компенсации и исправления этого зла. То же самое можно сказать и о сокрытии. И так работает все в мироздании: если вследствие большего удаления от Бога появляются новые законы, силы или механизмы, они же становятся тем, что обеспечивает последующее приближение к нему.

Ученик. И смерть тоже приближает к Богу?

Мудрец. В определенном смысле — да. Но для того, чтобы это понять, нам необходимо поговорить о том, из чего состоит человек, и как он устроен.

Ученик. Я и сам чувствую, что этой части крайне недостает в нашем обсуждении. Когда ты говоришь, что смерть является благом для человека, это подразумевает, что у него есть душа, не так ли? И что душа сохраняется после смерти тела? Но можем ли мы понять, что такое душа?

Мудрец. Тебе, быть может, это покажется неожиданным, но давай зайдем с другой стороны и спросим: что такое тело? Оно, кажется, не представляет собой особенной тайны, и уж о нем-то мы наверняка сумеем хорошенько разузнать.

Ученик. Тайны здесь и в самом деле нет, и все же я не вполне понимаю, что ты ожидаешь от меня услышать.

Тело и душа в человеке

Мудрец. Просто дай свое определение, что такое тело.

Ученик. Едва ли мне доводилось над этим всерьез задумываться. Но если ты просишь, я бы сказал, что тело — это организм, состоящий из отдельных органов, которые совместно, каждый выполняя свою функцию, способны поддерживать в нем жизнь.

Мудрец. Твое определение исходит из того, как тело устроено и функционирует. Любую вещь можно описывать так, а можно определять ее, исходя из ее предназначения и цели. Так что послушай мое определение и скажи, какое тебе больше нравится. Я определяю тело как средство, позволяющее человеку уподобляться Абсолюту в относительном.

Ученик. Едва ли я ожидал такого определения, хотя, с другой стороны, после всего, о чем мы говорили, пожалуй, именно его и следовало ожидать.

Мудрец. Видишь, мы говорили уже о том, что сама материя этого мира представляет собой завесу, скрывающую Бога. И наши тела, будучи материальны, приобщают нас к этому миру сокрытия. Можно смело сказать, что человек материален настолько же, насколько он является телом, и нематериален, насколько не является им. А ведь материя — именно то, что связано напрямую с количеством. Это, в свою очередь, обусловлено ее бесконечной делимостью. Если определенный материальный предмет служит воплощением или выражением некоторой абстрактной идеи, то саму идею разделить мы не сможем. В лучшем случае сумеем лишь выделить из нее какие-то аспекты, грани или виды, но механически раздробить ее на части не получится. Материальный же предмет делится на сколь угодно малые частицы. И если к каждой идее, чтобы что-то из нее выделить, нужен особый подход, то материя дробится, в основном, одной и той же механической силой с той лишь разницей, что иногда этой силы требуется больше, а иногда меньше. Делимость материи на частицы — как раз то, что связывает ее с количеством. Следовательно, в любом объеме материи можно усмотреть любое число — все зависит лишь от того, число каких по размеру частиц будем рассматривать.

Ученик. Постой, ты говоришь, что каждая частица материи делима до бесконечности? А как это согласуется с знаниями, накопленными физикой и другими науками?

Мудрец. Вся история наук к этому и приводит. Когда-то люди предполагали наличие отдельных частиц, из которых образована материя, но не могли доказать их существование. Позже, уже в эпоху после научной революции, сумели выделить молекулы. Они, в свою очередь, оказались состоящими из атомов. Само слово «атом» в переводе означает «неделимый» и использовалось в попытке утверждать, будто ученые дошли до мельчайших единиц материи, меньше которых уже ничего нет. Однако вскоре стало ясно, что и атом вполне делим. Частицы, из которых он состоит, решили называть протонами, нейтронами и электронами. Затем отыскались и еще более мелкие элементарные частицы. И вновь, название «элементарные» подразумевает их простоту, то есть отсутствие в них какого-либо сложного состава. Однако теперь наука уже говорит о кварках, из которых состоят эти частицы, названные прежде элементарными.

Так, шаг за шагом, физика каждый раз сама опровергает свои же ранее сделанные утверждения о нахождении наименьшей частицы, которая ни на что не делится. Не требуй от меня доказательств того, что я сейчас собираюсь сказать, поскольку я не смогу тебе их предоставить. Уж во всяком случае любые аргументы, которыми я подкрепил бы свое утверждение, среди ученых за доказательство бы не приняли. А сказать я хочу следующее: те частицы, которые в наше время наука считает наименьшими, могут делиться и далее. Как назовут их составные части, когда обнаружат их, — значения для нас не имеет. Делимость любых частиц вытекает из природы материи в целом, а она, как я уже сказал, неразрывно связана с количеством — категорией, возникающей в относительном как результат появления ограничений.

Все сказанное демонстрирует нам то, что именно тело, будучи материальным и количественным, привязывает нас к миру относительного и к состоянию сокрытия. Теперь мы можем порассуждать и о том, что было бы, не будь у человека такого тела.

Ученик. К чему нас должно привести такое рассуждение?

Мудрец. Если хочешь понять смысл и роль того или иного предмета, а особенно — благо, которое он создает, занимая в мироздании отведенное ему место, всегда полезно идти от обратного: представить себе ситуацию, при которой этот предмет не существовал бы, мысленно вывести из нее все следствия и посмотреть, что получится. Возможно, увидев возникающий абсурд, ты быстро придешь к пониманию смысла и блага обсуждаемого предмета.

И нам не раз еще пригодится такой взгляд «от обратного». Вот и посмотрим теперь, что останется, если отнять у человека его физическое тело. Фактически, это означает, что он лишится какого-либо представительства в мире относительных ограничений; ему будет неведома борьба за ограниченные ресурсы; ему не придется отдавать предпочтение одному качеству и оттеснять другое, распределяя между ними неравным образом некоторое количество. Следовательно, он фактически отстраняется от участия в процессе уподобления относительного абсолютному или, по крайней мере, лишается возможности участия в большинстве аспектов такого уподобления.

Ученик. Но я все никак не соображу, о каком же человеке мы тогда говорим. Если ты устранил его тело, что у него осталось? Кем или чем в таком случае будет этот самый человек?

Мудрец. Вот тут мы и приближаемся к тому, о чем ты спросил ранее. Ты ведь хотел, чтобы я объяснил тебе, что такое душа. И, дабы представление о ней у нас сложилось более убедительное, я начал с понятия, которое обычно ставят ей в противоположность, — с тела. А оно, как мы сейчас увидели, как раз и есть то, что, будучи принадлежащим относительному, позволяет человеку участвовать в уподоблении Абсолюту изнутри относительного. Поэтому я и назвал его средством для такого уподобления. Но всякое средство служит воле, устремленной к соответствующей цели. Необходимость в средстве и его эффективность также можно оценивать только с точки зрения того, как оно приводит к желаемой цели. Вот и получается, что, если средство из общей картины мы изъяли, все, что останется, — это лишь сама цель и воля к ее достижению.

Ученик. То есть душа — это воля?

Мудрец. Да, это воля, устремленная к благу или, что то же самое, к уподоблению Абсолюту, поскольку лишь так всякое благо и обретается. Мы уже говорили о том, что вся природа, включая и человека, постоянно и во всех своих действиях уподобляется Абсолюту в том или ином качестве, в некоторой относительной мере. А поскольку уподобление означает сближение, природа таким образом приближается к Богу и к благу, заключенному в нем. Изнутри ее толкает к этому жажда блага, а его обретение на фоне имевшей место жажды воспринимается как наслаждение. Так мы можем наслаждаться телесными удовольствиями, или властью, или знанием, или чем-либо еще, но всякий раз наслаждение рождается от прикосновения к тому или иному атрибуту Бога, которому мы уподобляемся. Следовательно, можно сказать, что любые виды наслаждения — это лишь различные формы одного и того же, а именно — божественного блага, к которому воля и устремлена.

Ученик. Когда ты используешь слова жажда, устремление и воля, все они по сути означают одно и то же?

Мудрец. Они, безусловно, близки по смыслу. Под устремлением я имею в виду тягу, возникающую у живого существа к благу; под жаждой — то ощущение, которым отзывается в нем эта тяга; а волей я называю эту же тягу в случае, когда она становится силой, побуждающей существо к действию. Понятно, что любое устремление может стать волей и, покуда оно не удовлетворено, ощущаться как жажда.

Ученик. Хочу внести еще одно уточнение. Когда речь у нас заходит об уподоблении относительного абсолютному, ты постоянно говоришь о человеке с его устремлениями — так, словно это он и есть весь относительный мир. А иногда ты переключаешься с него на всю природу или на других существ. Так можем ли мы считать, что и у прочих существ — животных, птиц, рыб, насекомых — душой является воля к уподоблению и к благу, а тело служит средством такого уподобления?

Мудрец. Именно так и следует считать. Я действительно сконцентрирован, в основном, на человеке, поскольку в нем эти устремления проявлены наиболее ярко, заметно и в максимально выраженной форме. Однако еще в первый день нашей беседы мы оговорились, что этим же стремлением к богоподобию пронизана и остальная природа. Поэтому, рассуждая о том, как относительное стремится уподобиться абсолютному, мы, конечно же, имеем в виду все мироздание. Но, если взять низшие царства природы, мы не найдем в них какого-либо стремления, чуждого человеку, и таким образом они не смогут научить нас по сути никакому иному атрибуту Абсолюта, о котором мы не узнали бы, исследуя собственные стремления. Наибольшее, что они в этом отношении могут нам дать, — это показать какие-либо иные способы, находясь в несхожих с нами условиях, реализовывать схожие с нашими стремления.

Иными словами, человек заслуживает нашего внимания более, чем остальные существа, потому что обладает теми же стремлениями, что есть у них, и еще некоторыми другими вдобавок. Они же не обладают никакими стремлениями, которых не было бы у человека, но могут лишь выражать их в несколько иной форме, с учетом своих ограниченных возможностей. Поэтому и душа у животных будет сводиться к той воле, которую мы видим реализуемой в их животной жизни — например, они хотят уподобиться Богу по сытости, но им мало что ведомо об уподоблении Богу по всезнанию. Аналогичным образом следует рассуждать и об остальных атрибутах, сравнивая людей с другими живыми организмами.

Ученик. Теперь я это уяснил. Итак, мы пришли к тому, что душа — воля, а тело — средство к ее реализации?

Мудрец. Верно, и это также объясняет, что толкает душу к воплощению. Вчера мы уже выяснили, что реализовать свое стремление к богоподобию человек может, только находясь в относительном, и не просто в относительном, но и пребывая под правильной степенью сокрытия. Для этого ему необходимо жить в материальном мире, где присутствие Бога будет неочевидным. Ощущая эту необходимость, всякая душа — человеческая или животная — тяготеет к тому, чтобы воплотиться в соответствующем теле, которое позволило бы ей реализовать волю к богоподобию по тем атрибутам, к каким она стремится. Так, например, душа тигра не обладает волей к всеведению, поэтому и тело тигра лишено такого устройства мозга, которое открывало бы ему путь к развитию языка и сложному мышлению. Однако тело тигра обладает большей силой и ловкостью, вооружено острыми когтями и способно на молниеносные реакции, чего не скажешь о человеке. Все это отражает стремление тигриной души уподобиться Богу по могуществу.

Ученик. Но ведь и человек стремится уподобиться по могуществу. Так неужели в тигре это стремление сильнее? Мне кажется, это идет вразрез с тем, что ты сказал ранее, будто именно в человеке все стремления к богоподобию проявлены ярче и заметнее, чем в низших царствах природы.

Мудрец. Нет, не идет. Дело в том, что человек в целом стоит на ступень ближе к божественному единству, чем звери вроде тигра. Это порождает два следствия: во-первых, человеку для постижения открыто большее число божественных атрибутов, и он в большей мере связывает свою реализацию в каждом из них с реализацией в остальных; во-вторых, разделяющий эффект времени меньше ощущается человеком, чем тигром. Давай я по отдельности поясню каждое из этих следствий.

Ученик. Пожалуйста, поясни.

Мудрец. Первое из них означает, что человек стремится к богоподобию не только в тех же качествах, что и тигр, но и в некоторых дополнительных. В их числе я назвал разум и знание. Соответственно, человек уже и прочие атрибуты в большей степени связывает как с разумом, так и между собой. Поэтому он скорее выберет путь к могуществу не в виде максимального развития мышц и ловкости тела (как это делает тигр), а в виде власти и организации, в виде развития технологий или поиска способов влиять на более тонком уровне. Среди прочего, это приводит его, как мы говорили, к созданию вооруженных армий, которыми он стремится командовать. Так происходит, поскольку стремление к могуществу соседствует у него с стремлением к знанию и к богатству, чего не скажешь о тигре.

Анализируя глубже это первое следствие, стоит всегда помнить о том, что для самого Абсолюта все его атрибуты являются одним целым. Это мы, стараясь бросить на него взгляд из множественного мира, видим некоторое множество и в самих атрибутах. Чем ближе то или иное существо стоит к этому божественному единству, тем проще ему связывать различные атрибуты единого между собой. Поэтому в жизни человека такие связи возникают полнее, чем в жизни тигра. Следовательно, попытка обрести могущество лишь исключительно через телесную силу свидетельствует об отрыве этого стремления от стремлений к накоплению богатств или развитию знаний (которые зверю недоступны). Если же связывать между собой эти стремления, то в зависимости от того, какое из них будет превалировать в полученном соединении, может возникнуть попытка обрести могущество через власть над умами с помощью идей или через власть над материальными ресурсами и так далее.

Ученик. Первое следствие, по-моему, я хорошо понял. А о втором ты, кажется, сказал, что оно как-то связано с эффектом времени?

Мудрец. Да, время с его разделяющим эффектом в большей мере властно над теми, кто стоит дальше от божественного единства. Мы ведь уже знаем, что чем дальше от Абсолюта, тем в большей мере время отодвигает следствия от причин. Это приводит к тому, что прошлое и будущее такому существу начинают казаться чем-то не вполне реальным, словно первого никогда не было, а второе никогда не наступит. И все внимание этого существа целиком сфокусировано в настоящем. Его способность предвидеть будущие события резко падает пропорционально тому, насколько они далеки по времени, а опыт прошлого не может дать ему свои благотворные уроки и привести к ценным выводам. В значительной мере этим изъяном страдает весь животный мир, хотя у некоторых видов чувство будущего все же присутствует.

Главным наблюдаемым следствием этого отсутствия чувства будущего становится нежелание делать запасы. Ведь добывать себе корм тигр умеет неплохо и, если бы к этому прибавлялось ясное чувство будущего, в котором его снова начнет мучить голод, он бы непременно потрудился заготовить себе запас провизии. Именно старание сделать запасы приводит к накоплению ресурсов и таким образом открывает наслаждение богатством. Соответственно, не будет ошибкой сказать, что стремление к богатству становится доступным на определенной ступени приближения к Богу, на которой разделительный эффект времени уже достаточно ослаб, чтобы позволить родиться ощутимому представлению будущего.

Большинству видов животного мира этого чувства не хватает, но некоторые обладают им. Например, муравьи или пчелы заботятся о создании запасов. Едва ли мы заподозрим их в наличии развитого мышления и прогнозирования, однако коллективное сознание муравейника или пчелиного улья все же несет в себе какое-то смутное ощущение будущего. Как видим, из этого рождается и организация совместных усилий, и своеобразный порядок, и дисциплина в поведении. Проводя аналогию, несложно прийти к выводу, что и люди увидели необходимость брать на себя задачи более сложные, чем то, что им требуется для сиюминутного выживания, именно в силу обладания еще более обостренным чувством будущего. В результате человеческое общество смогло явить организацию и строй. Именно по мере увеличения организованности появляется и необходимость в руководителях; чем дальше заходит этот процесс, тем больше требуется различных промежуточных управляющих звеньев, а высшее звено начинает чувствовать больше власти, возвышаясь над ними. Следовательно, возможность уподобляться Богу по власти и могуществу также зависит от чувства будущего, достаточно развитого у целого вида. Из всех этих примеров ты видишь, что оба следствия, вытекающие из близости либо удаленности от божественного единства, — а именно доступность дополнительных атрибутов Бога для уподобления им и уменьшение разделительного эффекта времени — идут рука об руку и строго соответствуют друг другу.

Бестелесное существование воли

Ученик. Если душа — это воля к благу, обретаемому через богоподобие, то возникает следующий вопрос: а может ли она существовать без тела? Многие в нашем мире сказали бы тебе, что воля есть такой же атрибут человека, как и память, мышление, воображение, эмоции и многое другое. И все это существует, пока живо тело, и пока работает мозг. С разрушением же его эти функции отключаются, и нет больше того, кто проявлял бы их. Однако из твоих слов я делаю вывод, что воля существует и без тела.

Мудрец. Друг мой, ты не можешь отменить волю к богоподобию, если только не отменишь самого Бога. Ведь пока он существует как Абсолют (а мы уже выяснили, что он вечен), будет существовать и непрерывное стремление уподобиться ему в относительном. Одно непреложно обуславливает другое, ибо относительное, как мы знаем, есть образ абсолютного, и пока есть то, не может исчезнуть и это. А потому давай исходить из того, что воля к богоподобию первична, а средства для ее реализации — вторичны. Следовательно, нелепо было бы утверждать, что при разрушении средства исчезнет и воля, которая пользовалась им для своей реализации. Однако такое впечатление может возникнуть, поскольку любая воля склонна приспосабливаться к текущим условиям, а потому она, будучи лишена своего средства, может стать пассивной и уйти в себя. И все равно приходится признать, что даже в таком состоянии она не уничтожается.

Ученик. Как мы можем быть в этом уверены?

Мудрец. Представь себе мастера или ремесленника — пусть для примера это будет кузнец — который орудует определенными инструментами, помогающими ему реализовать его волю. У кузнеца воля направлена на то, что ковать металлические изделия, а помогают ему в этом молот и наковальня. Если ты отнимешь у него эти орудия, он, конечно, уже не сможет заниматься привычной для него ковкой. Ему придется отказаться от любимого дела и внешне будет казаться, что он перестал быть кузнецом. Однако его кузнечная воля не исчезла, да и все навыки, связанные с этим, тоже не испарились в одночасье. Они могут притупиться от долгого бездействия, однако потенциал быть кузнецом в нем остается. Доказывается это легко: стоит вновь вручить ему молот и наковальню, как он примется ковать металл с прежним рвением. Фактически, в ту пору, когда ему не хватало орудий, перед нами был кузнец, который не выглядел кузнецом. И если судить лишь по внешним проявлениям, ничего не зная о скрытой сути, наблюдатель со стороны мог бы сказать, что кузнец исчез одновременно с молотом и наковальней, а затем вновь появился, будто из ниоткуда, вместе с другими молотом и наковальней. Но мы-то понимаем, что кузнец никуда и не пропадал.

Ученик. И все же я бы сказал, что твой пример не очень-то похож на то, что он призван проиллюстрировать.

Мудрец. Какое именно несходство ты в нем заметил?

Ученик. Да очень простое. Ведь в примере сам человек, работавший кузнецом, никуда не пропал даже после того, как у него отняли инструменты. Можно сколько угодно сомневаться, осталась ли у него воля к кузнечному ремеслу, однако сам ее прежний носитель — перед нами. В случае же с душой мы говорим о гибели тела, которое было носителем воли — где же и каком состоянии остается тогда сама воля?

Мудрец. Ты, друг мой, смешиваешь средство и носитель. Я ведь привел пример лишь для того, чтобы показать, как связана воля с используемым ею средством. В случае с кузнецом мы готовы самого его считать волей (или носителем воли, пользуясь твоим выражением), а молот и наковальню — средствами. Если же говорить о душе, то средством для нее будет тело. Однако твой вопрос о том, где и в каком состоянии находится душа, когда теряет тело, все равно вполне справедлив. Давай на него теперь и постараемся ответить.

Ученик. Пока не узнаю ответ, не смогу принять до конца и предыдущее рассуждение.

Мудрец. Ну так слушай. Если говорить кратко, то душа попадает как раз в то состояние, которое она утратила ранее из-за тела. А тело, как мы уже выяснили, роднит нас с миром материи и таким образом отвечает за пребывание в сокрытии. Следовательно, если устранить его, исчезают, если и не все факторы, создающие сокрытие, то, по крайней мере, один из главных. Следовательно, без тела душа оказывается в состоянии, когда атрибуты Бога ей становятся ясно видны, а вместе с этим появляется и осознание того, к чему и каким путем она стремится.

Ученик. Находится ли она в этот момент в каком-то конкретном месте?

Мудрец. Если под местом ты имеешь в виду участок физического пространства, то давай не забывать, что именно тело приобщало душу к миру материального. В отсутствие же такового пространственные ограничения не властны над душой.

Ученик. Если не властны пространственные, значит не властны и временные, так как одно вытекает из другого?

Мудрец. Верно, и это можно было бы показать и иначе. Мы ведь уже установили, что разделительный эффект времени тем сильнее, чем дальше существо находится от Абсолюта. Но ведь отдаляет от него именно сокрытие, а с его отменой душа вновь приобщается к состоянию, в котором сокрытия нет. Таким образом, время также теряет над нею свою власть.

Ученик. Получается, что душа словно проваливается в некое безвременье?

Мудрец. С нее попросту спадают покровы, ранее скрывавшие от нее прошлое и будущее, и она воспринимает то и другое как часть настоящего.

Ученик. Но я вот что не могу понять. Если со смертью тела исчезает и сокрытие, а время и пространство больше не ограничивают душу, означает ли это, что она приходит в полное уподобление с Абсолютом? Ведь это как раз его состояние — вечность превыше времени и вездесущность превыше пространства. Так неужели нам достаточно умереть, чтобы достичь этого? Если это так, я снова не понимаю, для чего душе вообще потребовалось воплощаться в теле, и почему ты назвал тело средством к уподоблению, если на деле оно этому уподоблению лишь мешает?

Мудрец. А ты не забыл для чего вообще душе изначально понадобилось сокрытие?

Ученик. С твоих слов — для того, чтобы разрешить главный конфликт ценностей.

Мудрец. Здесь же заключен ответ и на твой последний вопрос. Теряя тело, душа попросту возвращается в то состояние, из которого стремилась выйти, когда искала пути к телесному воплощению — она лишается сокрытия, а мы знаем, что происходит в таком случае. Явное осознание качеств Бога как непреложной истины подчиняет ее себе, отнимая драгоценную свободу. И вновь тот самый конфликт ценностей встает перед ней во всю величину. Поэтому нельзя сказать, что, умирая, мы приходим к полному подобию Богу. Мы лишь открываем более ясный взгляд на то, каков Бог, но настоящего уподобления не происходит, пока не разрешается главный конфликт. И хотя к некоторым атрибутам Бога душа приобщается в этом состоянии — в виду чего как раз и выходит из-под власти пространства и времени — в этом нет ее собственной заслуги. Это лишь пассивная сопричастность, а не активное и волевое уподобление.

Ученик. Следует ли из этого, что она вновь будет стремиться к воплощению?

Мудрец. Безусловно, она так и сделает. Если кузнецу из нашего примера в первый раз понадобились инструменты для того, чтобы в совершенстве овладеть кузнечным делом и выковать свой шедевр, однако он потерял их еще до завершения работы, как он поступит? Он непременно будет стремиться обрести их вновь или найти другие аналогичные, лишь бы продолжить свой труд. Так и душа — стоит ей потерять одно тело, она будет стремиться заполучить в свое распоряжение другое, чтобы продолжить путь к подлинному богоподобию.

Ученик. Это приводит нас к принятию теории реинкарнаций, не так ли?

Мудрец. Как видишь, то, что обычно считают лишь теорией, логически вытекает из понимания природы души и той роли, которую для нее играет тело. Да, душа действительно воплощается неоднократно, а все потому, что за один раз ей не удается прийти к достаточно полному богоподобию. Вот и выходит, что прерванный посередине труд приходится возобновлять повторно, причем даже не два или три раза, но множество раз.

Ученик. И сколько же раз душе приходится перевоплощаться?

Мудрец. Пока не будет достигнута цель, ради которой происходили воплощения. Ты помнишь, что еще вчера, обсуждая конфликты ценностей, я упомянул, что любой из них в принципе разрешим, но путь к такому разрешению, как правило, долгий и трудный? Вспомни для примера хотя бы конфликт между покоем и движением или между любовью и могуществом. Если проанализировать их, это покажет, что решения для таких конфликтов могут быть многообразны, одно лучше другого. И найти простейшее из них бывает не так уж сложно, однако окончательного удовлетворения оно не приносит, становясь лишь промежуточным этапом к более полному уподоблению.

Ученик. Я помню, как мы затрагивали эту тему в целом, однако, если сейчас это необходимо, чтобы разобраться с перевоплощениями души, хотелось бы вернуться и внести подробности.

Бесконечные возможности совершенствования и число воплощений души

Мудрец. Возьмем конфликт между покоем и движением, а точнее между стремлением уподобиться Богу по абсолютному покою и стремлением уподобиться ему по вездесущности. Последнее, как мы помним, происходит за счет того, что человек покоряет пространство, учась как можно быстрее перемещаться в нем. До некоторой степени перемещаться позволяет само наше тело, благо на то у него наличествуют ноги. Однако, чтобы с их помощью ходить, их приходится напрягать, а это идет в разрез с желанием покоя. Поэтому человек изыскивает другие способы к перемещению. Например, он приручает животных и осваивает верховую езду. И вот наш человек — верхом на резвом коне, что позволяет ему не только меньше напрягать ноги, но и перемещаться с гораздо большей скоростью.

Разрешил ли он конфликт ценностей? Можно сказать, что он лишь приблизился к этому или нашел некоторое промежуточное решение, но далеко не окончательное. Ведь скорость коня все равно ограничена, а для управления им по-прежнему приходится напрягать мышцы, пускай и не так сильно, как во время ходьбы или бега. Поэтому изобретательная мысль человека на этом не останавливается, и он продолжает искать дальнейшие решения. Осознав принцип вращения колеса, он создает транспорт, в который запрягает лошадей. Теперь ему необязательно ехать верхом — он может сидеть в колеснице или карете. Управление лошадьми в таком положении требует меньших усилий, а покой и комфорт возрастают. Впрочем, и это решение не способно утолить жажду богоподобия — ведь Бог вообще не тратит сил для того, чтобы пребывать повсюду и сразу. Поэтому человек исследует силу пара и создает паровозы и целые поезда, прикрепляя вагоны друг к другу. Теперь двигатель, работающий на топливе, несет его вперед с гораздо большей скоростью, чем любые кони, а управление им требует еще меньше напряжения физических сил, чем прежде.

Не буду долго рассуждать о том, почему и это решение не стало окончательным — думаю, ты уже уследил за ходом мысли. А посему вслед за паровозами появляются электровозы, двигатели совершенствуются, пока человеку не удается преодолеть притяжение Земли и взлететь сначала в атмосферу, а затем и в открытый космос. Но даже теперь, когда ему стали доступны космические полеты, он все еще не чувствует, что конфликт между покоем и движением окончательно разрешен. Ему, с одной стороны, необходимо автоматизировать управлением транспортом до такой степени, чтобы его самого это оставляло наслаждаться совершенным покоем. Здесь на помощь приходит вычислительная техника, а следом за ней — искусственный интеллект. С другой же стороны, покорения все еще ждут невообразимые колоссальные пространства: ведь он пока долетел в лучшем случае до ближайших космических тел, а что делать с целыми галактиками, простирающимися вдалеке?

Таким образом, ты видишь, что динамика в разрешении этого конфликта идет сразу по двум направлениям: мы параллельно увеличиваем и покой, и движение. Даже успех в одном из этих начал, ставит нас ближе к преодолению противоречия, с которым мы впервые столкнулись, когда обнаружили затраты сил при ходьбе на своих ногах. На практике же большинство новых решений дают прогресс сразу в обоих качествах.

Теперь ты спросишь: что же станет окончательным решением этого конфликта? Такое решение мы можем описать лишь в принципе, но не на практике. Им стала бы способность мгновенно телепортироваться в любую точку пространства без затрат собственных сил. Однако на практике, продолжая обитать в ограниченном мире, мы всегда будем сталкиваться с тем, что наши успехи лишь приближаются к абсолютным величинам, но не достигают их полностью. Если бы произошло полное уподобление Абсолюту, относительное перестало бы оставаться таковым, а это невозможно. Ведь не зря относительное есть мера абсолютного: всякое уподобление тоже ограничено своей мерой, которая может бесконечно расти, но ни в каком отдельном состоянии не будет абсолютной.

Ученик. Значит, конфликты ценностей по-настоящему неразрешимы?

Мудрец. Они разрешимы в принципе. На практике же это означает, что для любого из них существует множество решений, каждое из которых относительно. А мы вольны выбирать то, какое нам больше нравится, и какое в силах осуществить.

Ученик. Не означает ли это, что мы всегда будем оставаться с некоторым изъяном или недостатком? Эта мысль несет в себе какую-то неизгладимую печаль.

Мудрец. Здесь сокрыта особая тайна. Суть ее в том, что в действительности относительное по природе своей подобно абсолютному в полной мере. Точнее говоря, относительное — это и есть абсолютное, но рассматриваемое в своей динамике. Это означает, что абсолютное бесконечно в своем бытии, а относительное также бесконечно, но в приближении к этому бытию. Абсолют обладает неограниченными качествами, пребывающими в полном единстве, а относительное обладает неограниченными возможностями приобретать эти качества. Однако это как раз и означает, что в любом отдельном состоянии в относительном не может быть совершенства, поскольку оно положило бы предел дальнейшему развитию и улучшению. И тогда неограниченность, свойственная относительному, сменилась бы ограниченностью, и относительное перестало бы отражать в себе Абсолют.

Ученик. Похоже, ты в конец меня запутал.

Мудрец. Я не даром назвал это тайной — то, что я сейчас произнес, бросает вызов привычному пониманию. Однако подумай об этом на досуге и, вероятно, ты поймешь, почему в реальности все устроено так, как устроено, а не как-либо иначе. Впрочем, я намерен вернуться к твоему предыдущему вопросу касательно печали.

Именно безграничность совершенствования и развития, свойственная относительному, означает, что любое отдельно взятое состояние имеет в себе изъяны и недостатки, однако как раз они и открывают дорогу к дальнейшим улучшениям. С недостатком связана жажда, а с его восполнением — наслаждение. Поэтому то, что любой отдельно взятый этап в относительном мире не являет нам полного совершенства — это гарантия непрекращающегося наслаждения от процесса все новых и новых обретений и достижений. Печаль же присуща лишь тем, кто в этом процессе не участвует, а застревает в отдельном состоянии с его недостатками. Таким людям эти недостатки будут казаться неисправимыми и невосполнимыми. Нам же, знающим о том, что в относительном мире присутствуют бесконечные возможности для развития, грустить некогда.

Ученик. Выходит, все зависит от того, как посмотреть: можно в любом состоянии увидеть полную половину стакана, а не пустую.

Мудрец. Я бы сказал точнее: в пустой половине стакана следует видеть предпосылку к его дальнейшему наполнению. И чтобы это наполнение никогда не прекращалось, в стакане всегда должна оставаться некоторая пустота. Поэтому, если кто выбирает грустить из-за недостатков мира, — на то его право; для меня же в том и проявляется бесконечная любовь Бога, что он доставляет нам возможности для неограниченного наслаждения.

Ученик. Если в любом конфликте ценностей невозможно получить окончательное решение, но всякое решение будет лишь промежуточным, значит так же дело обстоит и с главным конфликтом? И тогда душе придется воплощаться бесконечное число раз?

Мудрец. Тебя бы такое обстоятельство расстроило? Будешь вновь печалиться из-за него?

Ученик. Наслушавшись твоих слов о бесконечном наслаждении, я бы, пожалуй, воздержался пока от печали. Просто хочу понять, верно ли, что душе необходимо бесконечно воплощаться, или же есть этому какой-то предел?

Мудрец. Поверь мне, наслаждение и в самом деле куда лучше печали. А что касается предела для воплощений, давай подойдем к этому вопросу, как полагается — чинно и по порядку. Мы уже знаем, что воплощения души необходимы для разрешения конфликта между стремлением к свободе и уподоблением Богу по остальным его качествам. Ранее я сказал, что любой конфликт ценностей разрешим в принципе, тогда как на практике всякое решение не будет окончательным. Давай сначала определим, как выглядит решение в принципе.

Ученик. Давай определим.

Мудрец. Вчера мы уже говорили об этом, когда рассуждали о правильной степени сокрытия, однако стоит закрепить изученное прежде, чем двигаться дальше. Сокрытие призвано создать свободу выбора, оставив добро и зло доступными к исследованию, но не очевидными. По мере того, как человек, совершая ошибки и получая страдания, все же мало-помалу выясняет для себя, что есть добро, а что зло, у него появляется возможность самостоятельно и свободно выбрать добро. Добро же, как мы помним, — это и есть уподобление Богу по всем атрибутам. Получается, что такое уподобление для невоплощенной души было бы обусловленностью, лишающей ее свободы, а для воплощенной оно же может стать актом свободы. Если человек выбирает добро сам, опираясь на собственную волю и разум и не будучи толкаем к этому очевидностью, ему удается сочетать добро и свободу в одном действии. Так в принципе разрешается наш главный конфликт.

Ученик. А что с практической реализацией этого решения?

Мудрец. Практическая реализация продвигается вперед всякий раз, как человек по своей воле воспитывает в себе склонность к добру. Естественно, продолжая жить в теле и в мире сокрытия, он тем самым гарантирует себе, что это добро в его жизни будет сочетаться со свободой. Так, шаг за шагом, он все больше утверждается в состоянии, в котором эти ценности больше не конфликтуют. На это ему и потребуются многие воплощения.

Ученик. Так может ли все-таки наступить момент, когда дальнейшие воплощения станут не нужны?

Мудрец. Вернее будет сказать, что в этом процессе человек будет с каждым разом все ближе к состоянию, когда он сможет сам управлять своими воплощениями. Душа будет иметь все больше власти решать, когда, где и в каком теле воплотиться, а сами воплощения будут проживаться все более осознанно. Важной вехой на этом пути станет момент, когда сознание в теле и сознание вне тела сомкнутся, и все воплощения станут для этого человека как одна непрерывная жизнь.

Ученик. Это звучит как фантастика.

Мудрец. А я и не говорю, что такого состояния легко достичь. Но так же, как и паровоз с космической ракетой когда-то в прошлом звучали как фантастика, а сегодня стали реальностью, — так и овладение силой воплощения до такой степени, как я описал, неизбежно наступит, разве что для большинства ныне воплощенных душ это произойдет весьма не скоро. Фактически, это и будет означать возвращение к бессмертию. Впрочем, тема эта, если захотим в ней разобраться, потребует от нас более развернутого обсуждения, а потому предлагаю сейчас оставить ее.

Ученик. Тогда вернемся к тому, о чем говорили ранее.

Обратное действие закона подобия: сближение вызывает уподобление

Мудрец. Итак, рассмотрев все это, мы не только поняли, для чего происходят воплощения души, но и открыли великое благо, которое в себе заключает смерть.

Ученик. Что же это за благо?

Мудрец. Понять его будет нетрудно, если лучше разобраться в том, как работает закон подобия.

Ученик. Ранее ты объяснял мне, что нечто, что уподобляется другому, сближается с ним, а что лишается подобия другому — удаляется от него. Чего же нам еще не хватает в этом законе для его понимания?

Мудрец. Верно, что мы рассмотрели его именно с такой точки зрения. Но ведь заметь, что он действует и в обратном направлении.

Ученик. Это как?

Мудрец. А так: если что-то сблизилось с другим, оно уподобляется ему; а если удалилось от другого — теряет подобие с ним.

Ученик. Но разве это не то же самое, что я сформулировал прежде?

Мудрец. Смотря о чем говорить. Мы ведь до сих пор, в основном, говорили об уподоблении Богу. А в этом процессе сказать, что существо приблизилось к нему, или что уподобилось ему — это фактически одно и то же. Точно так же и сказать, что существо отдалилось от него, или что уменьшило подобие ему — одно и то же. И вся моя речь, когда я говорил о подобии, на том и была сфокусирована, чтобы запечатлеть в твоем сознании единство этих процессов — уподобления и приближения, дабы они воспринимались как один процесс, а не два разных.

Но так обстоит дело с уподоблением Богу, потому что он представляет собой безграничное единство, он вечен и вездесущ, а значит, мы не можем отслеживать приближение к нему по каким-либо иным параметрам, кроме как по самому уподоблению. Этим я хочу сказать, что мы не можем представить приближение к нему ни в пространстве (так как он в равной мере пребывает во всем пространстве, а не в какой-либо его части), ни во времени (так как он — во всем времени, а не в части). Вот почему в разговоре о Боге уподобление и приближение нераздельны.

Но что получится, если мы станем говорить об объектах в относительном мире? Ведь в нем можно приблизиться к предмету в пространстве или во времени, не уподобляясь ему по своим качествам. К примеру, я могу приехать в другую страну, в которой господствуют определенные взгляды, обычаи и менталитет, однако сам я могу сохранять собственные взгляды, отличные от принятых в стране, куда приехал, не так ли?

Ученик. Действительно так.

Мудрец. На первый взгляд, это разрушает наше прежнее понимание закона подобия. Относительный мир нередко демонстрирует то, как соседствуют в непосредственной близости друг с другом совершенно разные объекты. А ведь, если следовать за тем, как мы понимали закон подобия, этим объектам пришлось бы либо стать схожими между собой, либо отдалиться один от другого. Ты можешь разрешить эту проблему?

Ученик. Признаться честно, я как-то не задумывался глубоко о том, насколько строго закон подобия соблюдается во всех процессах относительного мира. Но сейчас, когда ты спросил, я склоняюсь к такому ответу. Подобие или неподобие вещей в нашем мире создает определенное тяготение, которое толкает их сближаться или отдаляться. И, если какие-либо объекты соседствует в близости друг с другом, несмотря на свою качественную несхожесть, это должно означать либо то, что их различия — сравнительно новое явление, и возникающее из-за них отталкивание еще не успело развести эти объекты по разным местам; либо же параллельно с их различиями существуют и сходства, которые создают тяготение, противодействующее отталкиванию. В итоге одно уравновешивается другим, и объекты сохраняют свои места.

Мудрец. Ты очень удачно сформулировал свою мысль. И в самом деле, поскольку относительное пребывает под властью времени, в нем эффект от уподобления не будет мгновенным, и приходится говорить о силах тяготения, которые стремятся постепенно сблизить подобное и отдалить различное. Опираясь на это, я и сказал ранее о том, что закон подобия работает не только в том виде, как мы привыкли говорить, но и в обратном. Иными словами, не только уподобление порождает тяготение, стремящееся сблизить вещи, но и сближение порождает силу, стремящуюся уподобить их друг другу.

Ученик. Можешь пояснить примером?

Мудрец. Здесь будет достаточно и того примера, что я уже привел — с человеком, переехавшим в другую страну. Мы можем прочесть эту ситуацию в обоих направлениях. С одной стороны, сам факт того, что он туда приехал, свидетельствует о некотором уподоблении его с этой страной, наступившем еще до самого переезда. Таким уподоблением могло стать принятие им каких-либо качеств, характерных для данной страны — быть может, он выучил язык, на котором в ней говорят, или принял для себя ее экономический уклад и захотел искать в ней заработок, или испытал солидарность с ее политической системой, или проникся духом ее культуры и истории. Любая из этих причин, как и некоторые другие, могла подтолкнуть его к переезду, и в каждом из перечисленных случаев мы вправе говорить о частичном уподоблении. Коль скоро переезд состоялся, приходится признать, что этого уподобления оказалось достаточно, чтобы породить такое тяготение, которого хватило, чтобы сдвинуть человека с места — заставить его расстаться с прежним его местом жительства, собрать вещи, пройти все необходимые приготовления и двинуться в путь.

Конец ознакомительного фрагмента.