Я не так далеко

Берегиня Форест, 2020

Опять Байона, зимний океан, осколки прошлого и новая «коррида». Любовь не так далеко. И смерть ходит близко. Он и Она – казалось бы, банально. Каждый из них все решил и понял про себя. Двое думали так, пока не оказались у черты, которая до сих пор находилась в тени… Это третья книга трилогии: «Байона», «Человек заката», «Я не так далеко».

Глава 3. Опрометчивая сделка

Время играет с людьми странные шутки. В надломленной душе вместо любви к рок-музыканту горит холодный огонь Севера. Прежней ей уже не быть. Девушка медленно бредет по набережной. Завороженным щедростью неба, довольно вздыхающим под его прикосновениями, полностью обращенным в себя — таким встречает ее океан.

Расправляясь, поднимаются за спиной странные крылья. Рядом кружит неприрученный ветер. Он ночной, резкий и холодный, беспощадный и острый как лезвие клинка, угрюмый и голодный. Ветер не бескорыстно остался с ней. Его необходимо постоянно кормить. Напрасно девушка не задумывается об этом…

Слепящая с высоты самолета сапфировая глубина воды теперь налита зеленью, а блики на ее поверхности мерцают светлым пеплом отраженного небосвода. Низкая рваная облачность рассыпается над Бискайским заливом. Усиливается метель. Крупный пушистый вихрится снег, опадает и тает под ногами. Мороза нет. Сыро, промозгло, зябко.

Задумчиво поглядывая по сторонам, девушка останавливается перед входом на причал, рассматривает знакомое место. Океан тихо плещется, облизывая сваи. Яхты подскакивают и пляшут на волнах, покалывая небо голыми мачтами. Приятной свежестью ложится на лицо снег, обсыпает худенькие плечи, вплетается в волосы.

Кажется, хорошо, свободно. Тихая, уютная, словно нарисованная Байона несравнима с вечно простуженным снующим серым Питером. Летний курорт впал в тихую спячку. Кардинально иной ритм настраивает на душевный лад. Медитативный крик чаек, шум прибоя, редкий шорох шин с проспекта Брасиль — вот практически и все звуки.

В порту на причале пусто. Девушка глубоко вздыхает. Спокойное умиротворение пространства ласкает слух. За спиной слышаться шаги.

— Ты?! — произносит кто-то не чужим ей голосом.

Девушка выходит из состояния созерцательности и оборачивается. Теряясь от неожиданности, вздрагивает. Перед ней стоит высокий яркий брюнет с лицом обезображенным, хмурым и подозрительным.

Наглухо застегнутое черное короткое пальто с поднятым воротником, наглаженные темно-серые в мелкую полоску брюки и узкие кожаные туфли прекрасной выделки — все дорогое, добротное, стильное. Лощеная холеность сквозит в каждой детали облика. Высокомерный взгляд темных глаз плескается неприятным удивлением. Длинные черные волосы мужчины зачесаны назад в хвост. Несколько прядок выбились, развиваются по щетине недельной небритости. Некогда модельную внешность хозяина местного ночного клуба обезображивают парные шрамы. Ото лба, через бровь, минуя глаз, пересекают шрамы под наклоном всю правую щеку, спускаясь до основания подбородка. Они ужасны.

«Он жив!» — проносится в ее мыслях. Душу захлестывает неожиданное ликование. После телефонного разговора с Диего накануне своего отъезда из Санкт-Петербурга сюда, девушка много раз гадала, каким он стал, проигрывала в воображении их встречу. С содроганием представляла насколько, должно быть, кошмарно изменилась внешность, ведь его пытались сжечь заживо. Она видела! Она была там!

Но в итоге оказывается все иначе. Никаких следов ожогов… все волосы целы… Как такое может быть?! Он ничуть не изменился, не считая непонятно откуда взявшихся шрамов.

— Я… — наконец, тихо выдыхает она. Переполняясь радостью, неожиданно большей, чем самой ожидалось, девушка затаенно изумляется состоянию живого, не покалеченного, не полностью изуродованного врага. Представлялось куда хуже…

Шрам подходит вплотную. Пристально впивается изучающим взглядом. Нервно играет щетина на широких скулах. В мужской фигуре помимо физической силы чувствуется какая-то сконцентрированная тяжелая свирепость.

Снег тает в знакомых светлых завитках. Холодный и колючий, превращается он в крошечные капельки. Это действие отвлекает Шрама, гипнотизирует, поглощает все внимание, растворяя мысли, заставляя на несколько секунд забыть о необходимости вспоминать старое.

Ее длинные ресницы постоянно вздрагивают, выдают волнение. Изумрудно-серые глаза полны странным восхищением, живым огнем. Тонко очерченным маленьким губам хочется улыбнуться. Ни испуга, ни былой ненависти, ни отвращения. Шраму непонятна эта радость. Однако под ясным взглядом, вспыхнувшая было застарелая злость, стихает.

— Зря приехала, — небрежно бросает он, уходя по направлению к яхте.

Девушке хочется удержать мужчину.

— Карлос! — окликает она, внутренне сжимаясь.

Давно никто не называл его по имени. Шрам нехотя останавливается, оборачивается. По лицу проносятся мрачные тени прошлого. Ветер Атлантики стелет вокруг двоих пушистую пелену снега, пытается разъединить.

— Я не хотела вставать между вами! — настигает Шрама нежный голосок. В сказанном слышится искреннее сожаление.

«Странно», — рассуждает он про себя, продолжая подмечать не свойственное ей ранее поведение. Недолго пребывая в некотором замешательстве и, видимо, решив что-то, Шрам меняется в лице. Слегка пугая внезапно вспыхнувшим очень знакомым хищным интересом, владелец ночного клуба кивает, указывая на стоящий неподалеку черный BMW.

— Садись в машину, — приказывает он, и наблюдает поразительное дело — она покоряется. Происходящее сеет в сознании еще большее замешательство наряду с любопытством.

В холодном, почти злом тоне мужчины скрежещут нотки стали. Но девушка без колебаний соглашается, ибо понимает необходимость данных действий. Им надо поговорить. Дорогой она прислушивается к себе. Возвращается обволакивающее чувство зависимости от чужой воли. От волнения потеют ладошки, слегка колотит дрожь. Дышится тревожно.

«Он жив!» — снова напоминает себе она. Отчего-то сладко щемит сердце, просыпается, наливается приятной теплотой тело внизу живота. Знакомый мужской запах отключает мозг, сковывает, парализует.

Ее разбирает немое удивление оттого, что сейчас видит она в Карлосе не источник своей ненависти, боли и страха, а просто мужчину, достаточно привлекательного. Новое увечье рассматривается с тайным интересом, подмечается напряженное выражение лица, в обыденных движениях улавливается затаенная сила. Хочется дотронуться. Просыпается сильное желание что-то изменить, стать ближе, понятней…

Вспоминая, как обстоят дела в реальности, девушка одергивает себя. Она быстро переводит взгляд на дорогу, пытается стряхнуть навязчивое состояние, передернув плечами.

— Что? Не нравлюсь? Сильно изменился? — косится Шрам с видом одновременно недовольным и насмешливым. Голос звучит жестко, тон надменно-холодный.

Девушка вновь смотрит на него. Внимание продлевается дольше положенного. Заинтересованность в глубине глаз сменяется робостью, боязнью нечаянно обидеть.

— Для меня ты остался прежним, — опрометчиво откликается она, опуская ресницы.

Что она хотела этим сказать? Ему кажется, или его находят привлекательным? Новый факт забавляет владельца ночного клуба своей нетривиальностью.

— Издеваешься? — пренебрежительно усмехается Шрам, отмечая вместо вполне ожидаемого с ее стороны злорадства растерянность.

— Даже не думала, — девушка хмурится и больше не поворачивается в его сторону. В словах нет ни капли лжи. Не видит она уродующих шрамов. Рядом с ней он летний — сильный, коварный, жестокий, умный, способный на все ради цели, проявляющий потрясающую осведомленность, всегда на шаг впереди…

Потихоньку Шрам начинает забавляться повороту событий.

— Не спросишь, куда я тебя везу? — окидывая жарким мужским взглядом, он опять замечает растаявший снег на ее светлых притягательно-длинных волосах.

«Как же он близко!» — взволнованно думает девушка.

— Наверняка там будет тепло, — пошевелив озябшими пальчиками в коротко обрезанных перчатках, она смолкает на остальную часть пути. Догадаться куда едут не сложно. Узнается знакомое направление.

Шрам вонзает странные взгляды в ее теплую светлую задумчивость, в скромный наклон головы, в тихую сосредоточенность лица. Неожиданно встретить ее опять. Невозможно поверить в добровольное присутствие рядом.

Окрыленная чистосердечным намерением, девушка взирает то на сложенные перед собой на коленях руки, то на дорогу. Не добитый в жестокой схватке, не застреленный, не пожранный огнем человек, которого она невольно сделала своим врагом, жив и здоров. Поддавшись порыву, она благодарит небо за милость тихим шепотом души.

Остудив пространство, белая пелена успевает лечь на город тонким муаром. Нетипичное для здешних мест похолодание красит город. Зимняя Байона пустынна, чиста, сказочно-заснежена, по-новогоднему приятна. На перекрестках всюду «зеленый», машин почти нет. BMW быстро и уверенно несется к цели. За внешним спокойствием двоих сдвигается спящая лавина уснувших страстей, перемешивается прошлое и настоящее.

Машина плавно подъезжает к нему домой. Логово бывшего врага базируется теперь прямо по соседству с гостиницей донны Лусии. Девушка уже в курсе, что он купил дом у Диего.

Двое входят в калитку, пересекают по дорожке небольшую лужайку и поднимаются на крыльцо. И опять девушка без единой заминки идет с ним. Шрам удивлен и заинтригован. Пока он открывает дверь и впускает ее внутрь, она ведет себя сдержанно, задумчивый взгляд скользит мимо.

Никогда прежде не бывая в доме, тогда еще принадлежавшем Диего, переступая через порог, девушка проникает в мягкий приятный полумрак гостиной. Чистота, порядок, минимальное количество предметов обстановки открывают объемность пространства.

Слева, ближе к входу, у окна стоят вокруг журнального столика диван и кресла, за ними в глубине имеется подобие клубного бара. По центру помещения — свободная площадка с лестницей наверх. В правой части гостиной расположена обеденная зона с длинным большим столом. Вещей повседневного обихода, а также предметов личного пользования, выдающих характер и надобности самого хозяина, не видно. Создается ощущение, словно здесь не живут.

Грифельно-серые с едва осязаемым оттенком сиреневой теплоты тона стен, мягкой мебели и портьер полны сонного спокойствия. Его усиливает черно-сливовый цвет стойки домашнего бара, стульев, столов, узких шкафов, комода и пустой гардеробной.

Поглощающе-сумеречный колорит помещения изредка разбавлен светлыми пятнами шкур животных и светильников. В любое другое время девушка непременно бурно восхитилась бы столь прекрасным интерьером, соответствующим своему собственному вкусу, однако сейчас делать это не уместно.

Несмотря на острое противостояние в недалеком прошлом, владелец ночного клуба ведет себя вежливо, предлагает располагаться, указывая на мягкую мебель. Внешне он холоден, спокоен, выдержан. Равнодушие сквозит в голосе, жестах. Одни глаза горят.

— Что пьешь? — светским тоном спрашивает Шрам, расстегивая и скидывая на ходу пальто, направляется к бару.

— Что-либо безалкогольное, пожалуйста, — тихо откликается девушка. Удивляясь гостеприимному обращению, она окидывает взглядом обстановку и, не снимая косухи, неуверенно присаживается в одиноко стоящее кресло. Наблюдая за приготовлением напитков, волнуется, кусает губу. Неизвестно получится ли объясниться, разобраться в запутанных минувших событиях или нет.

Все неприятности ее лета позже, гораздо позже, но в итоге пересилили два обстоятельства: справедливая месть Шрама рок-музыканту и его собственная последующая «смерть». Вспоминается последний рассказ владельца ночного клуба о том, как Таро поступил с Камиллой, которую любил. При всей своей доброте, порядочности, талантливости немой рок-музыкант предал жену…

Ну а сама девушка… а она не хотела слышать, принимать очевидное. Окрыленная собственной влюбленностью, даже после откровений Шрама питала надежды на серьезные отношения с Таро…

Очнувшись от воспоминаний, она поднимает голову, рассеянно берет предложенный бокал, сдержанно благодарит и отпивает глоток, изучая содержимое коктейля. Немного алкоголя там все-таки имеется.

— Доверчивая. А вдруг я подмешал тебе в напиток чего? — опускаясь напротив нее на диван, неожиданно насмешливо интересуется Шрам.

Девушка собрана и серьезна. Сидит с прямой спиной, вытянулась в струну. Несколько осмелев, бесстрастно смотрит в глаза своему бывшему мучителю.

— А смысл? — пожимает она плечом. — Я в твоем доме. В твоей власти. Ты сильнее.

Ноль флирта. Ноль кокетства. Прямота оценивается по достоинству. Шраму ответ нравиться. Девушка хорошо знакома с его нравом и, видимо, набралась храбрости признать данный факт, понимает владелец ночного клуба. Однако, новый глоток алкоголя, наделяет блестящий взор темных глаз очередной порцией недоверия и надменности.

— Зачем ты здесь? — требовательно интересуется он.

Девушка сильней сжимает колени. Ее движение находит тайный отклик в основании мужского корня.

— Объясниться, — отставляя свой бокал на краешек столика, откровенно отзывается она меж тем, как Шрам улавливает дрожь тонких пальчиков. — Мне нужно, чтобы ты понял меня. Или хотя бы выслушал.

Шрам делает нетерпеливое движение.

— Зачем ты приехала в Байону? — уточняет он вопрос, сверля взглядом.

— Жить, — стараясь казаться спокойной, отвечает она.

— С ним? — пытливо щурится Шрам.

— С кем? — рассеянно переспрашивает девушка и сразу понимает о ком речь.

— С Таро! — повышает голос собеседник.

— Нет, — тихо говорит она и не может удержаться, кривится.

— Врешь! — резко восклицает Шрам, обнажая скопившееся внутри раздражение. Лицо искажается. По правой искалеченной щеке пробегает легкая дрожь судороги.

Девушка не пугается, только смотрит с сожалением. Гадает, почему Шрам до сих пор так злится на нее.

— Я приехала начать новую жизнь, — поясняет она. — С нуля.

— Ага! Именно сюда? — зло усмехается Шрам, залпом осушая свой бокал.

— Да, — тут же соглашается она, вспоминая свое, и скромно прибавляет: — Больше нигде не живется.

— Думаешь, я поверю? — грубо бросает он.

— Судя по всему, надежды мало, — предполагает она.

Владелец ночного клуба уходит налить себе добавки, но возвращается с пачкой сигарет, пепельницей и зажигалкой. Давно не курилось — пора начинать.

— А Микель, брат Таро в городе? — вдруг спрашивает девушка.

— На что он тебе? — настораживается Шрам, распечатывая новую пачку и вынимая сигарету.

— У меня есть причины… избегать его.

— Приставал? — неожиданно живо интересуется Шрам. Всмотревшись, замечает что прав. Странным образом ситуация могла повториться. Женщина и трое мужчин. Где-то глубоко в его сердце дергается, отзывается болью, казалось бы, давно порванная струна.

Вспоминая встречу с Микелем в закрытом ресторане, а потом его непристойное предложение накануне отъезда в Россию, девушка заметно тушуется.

— Угрожал, — морщится она, отводя взгляд в сторону. — Не обещал ничего хорошего.

Шрам быстро раскуривает сигарету затяжка за затяжкой. Ему интересно слушать насколько деликатно подбираются слова, смотреть, как хмурая складка залегает меж тонких изломов некрашеных в угоду моде бровей.

— И, несмотря на угрозу ты все-таки здесь… — медленно с расстановкой подмечает Шрам.

— У меня на то свои причины, — мрачно отвечает девушка. — Никого из вас они не касаются! — быстро прибавляет она. На самом деле возвращение в Байону стало непрочным, но в своем роде единственным оплотом, удерживающим ее среди живых. В том она не признается никому.

— А ведь Микель может быть скор на расправу, — прищуривается Шрам. — И я могу!

«За что?!» — кричит весь ее невинно-вопрошающий вид. Девушка вскидывает голову и смотрит удивленным ребенком, которого собираются наказать несправедливо.

— О чем ты только думала, когда ехала сюда? — с тайной заинтересованностью спрашивает он.

Легкая укоризненная грусть смотрит на Шрама в образе недоступной блондинки. Мужской взгляд ощупывает хрупкую фигурку с нарастающим плотским желанием. Воспользоваться ее присутствием в своем доме легко. Эта маленькая женщина всякий раз ускользала от него. Женщины… После ее отъезда их было много. И вообще, после Камиллы их всегда было много. Разных. И все они, в отличие от этой, предлагали себя сами.

— Не боишься того, что я с тобой могу сделать? — распаляется владелец ночного клуба. Он трет щетину на изуродованной щеке, шрамы слегка перекашивают лицо, предавая роковой злобности. По совести это ему сейчас надо было бы просить прощения за свои действия.

Наблюдая знакомые признаки нарастающего мужского возбуждения, девушка потихоньку теряет самообладание. Нужно быстрей сказать правду.

— До сих пор злишься на меня, — тихо констатирует она. — Не надо. Не стоит, — просит она скромно. — Не хотела я причинить тебе боль. Никому не хотела…

— А ты изменилась, — задумчиво произносит Шрам. Увлеченный ее мягкостью, податливостью, он продолжает внимательно изучать, но никак не может уловить причину перемен. Летом девушка от него как от чумы бегала, дразнила, кокетничала, ломалась.

Девушка отворачивается.

— Я сполна расплатилась за свое легкомыслие, — говорит она, покуда Шрам любуется ее профилем. — Все важное, дорогое утрачено. Радует только одно — ты жив.

— В смысле? — удивляется владелец ночного клуба.

Взяв бокал, девушка нервно крутит его в руках. Вздохнув и набравшись храбрости, продолжает:

— Понимаешь, все эти месяцы я считала тебя погибшим в том подвале, — признается она еле слышно. — Нести вину за смерть другого человека оказалось для меня… тяжким грузом.

— Ты думала, я умер тогда?! — замирая, Шрам быстро соображает что-то про себя, потом расслабляется и откровенно веселиться. Довольный услышанным, он медленно выдыхает дым.

— После того, что я видела — была уверенна! — жалобно подтверждает она, цепляясь взглядом за уголок его полураскрытых губ. — До сих пор не понимаю, как ты выжил… — голос дрожит и осекается. Взгляд уходит мимо. Плечи опускаются.

— И давно ты узнала о моем «воскрешении»? — любопытствует Шрам.

— Два дня назад, — отвечает она.

— А до этого?.. Тебя было жаль меня? — мягко вопрошает Шрам с тайным наслаждением. Маленькая, опечаленная, слабая, девушка никак не походит на дикую кошку, которую он знал. Тянет дотронуться и проверить.

Она кивает утвердительно и честно.

— И чем ты утешалась? — допытывается он.

В ответ у нее едва не наворачиваются слезы.

«Она страдала», — понимает Шрам. Заинтересованно наблюдая непритворное волнение, престранно улыбается. — «Смешная!» — думается ему.

В первый раз он увидел девушку летом на причале, швыряющую сломанный босоножек в океан. А в последний он был с ней в подвале чужого дома, где хотел отомстить Таро, помучить бывшего друга, чтобы тот ощутил в полной мере бессильную злобу, боль и унижение за поругание другой женщины — любимой. Чтоб ответил за предательство и бесхребетность. Шрам мог тысячу раз убить Таро, а толку? Отними, укради у человека самое дорогое и добьешься лучшего отмщения. Но, впоследствии оказалось, Таро не столь уж и дорожил этой блондиночкой.

Шрам все еще смотрит иронично.

— Оказывается, тебе никто не сказал, да и некому было… В том подвале, где все закончилось, ты находилась под наркотой. Специально вкололи, чтобы проблем не возникало, ведь один раз ты измудрилась сбежать. И когда появился Микель, тебе почему-то показалось, будто меня жестоко избивают. Хм! Нам пришлось наблюдать твои слезы, крики и мольбы о моей пощаде.

От воспоминаний Шрама душит беззвучный смех. Губы насмешливо кривятся. В уголках глаз собираются морщинки. Она вовсе не замечает насмешки.

— Это многое проясняет. Действие психотропного средства состроило ужасную картину, — девушка понятливо качает головой. — Вот только для меня все было по-настоящему! — отрешенно шепчет она. Широко раскрытые глаза со странной ясностью отражают накопленную боль.

— Мы заметили, — щурится Шрам, питаясь неприкрытыми эмоциями.

Девушка опоминается, вздыхает.

— Скажи, чем на самом деле закончилось?

— Порешали дела и разъехались. Никто никого не убивал, если ты это хотела услышать, — хмыкает он.

— Откуда тогда это? — кивает девушка на его правую щеку.

— Это другое, — уходит от ответа Шрам.

Тень размышлений касается нежного лица. Выходит, мучилась она напрасно? И, тем не менее, жалеть не о чем. Пусть мнимая, но все же гибель Шрама уже в Питере дала возможность многое понять и переоценить.

— А твой рассказ про то, как Таро не защитил Камиллу от брата… он мне тоже привиделся?

Скрипнув зубами, Шрам пронизывает девушку недобрым взглядом разворошенного осиного улья.

— Запомнила, значит… — он отзывается так глухо и так пугающе, что девушка вздрагивает. Под злобной бдительностью она сникает, избегая смотреть мужчине в лицо, встает, порываясь уйти.

— Прости… наверное, мне не стоило спрашивать, — возвращая бокал на столик, девушка расстроена. Не может она решиться продолжить попытку примириться, сгладить слишком острые углы.

— Сидеть! — приказывает Шрам, внушительно повышая голос. — Думала, просто прощенья попросишь и все?

— Какие у тебя ко мне претензии, не пойму?! — восклицает в сердцах она. Состояние едва не запачканной им чистоты женской неприкосновенности до сих пор выходит огнем и ознобом.

Шрам сумрачно молчит. Замер словно перед прыжком. Вязкая наэлектризованная тишина давит невыносимо. Становится тяжело дышать.

— Что смотришь? Почему не спросишь: каково мне было?! Кто-либо из вас обеспокоился этим? Нет! Всем было плевать! — вскидывается она, но, вспомнив цель визита, сдерживается.

Ненадолго прикрыв глаза ладонью, девушка шумно выдыхает, приказывает себе успокоиться, выпрямляется и только потом заговаривает снова.

— Ты ведь и сам знаешь, что обошелся со мной не хорошо… Очень не хорошо! — напоминается Шраму деликатно.

— Сама напросилась, — бессовестно возражает владелец ночного клуба, и девушка стремительно смущается. — А чувство вины — скверная штука! — сверкает глазами Шрам. — Вину нужно искупать…

Девушка удивляется и напряженно думает, куда он клонит. Шрам не торопиться, раскуривает новую сигарету, выдыхает дым. Оценивающий взгляд неоднократно пробегает по ее лицу, волосам, груди, линии узких бедер.

На самом деле его давно не интересует месть немому музыканту. Неудачная летняя попытка воздействовать на Таро через девушку впоследствии обернулась большим плюсом, ибо своего Шрам упускать не привык. Он отомстил иначе, а вот блондиночка… с ней он еще не закончил.

Меж тем от внимания бывшего врага вновь накатывает непривычная волна желания. Девушка пытается игнорировать веления тела, стыдит себя за слабость.

— Через несколько дней Таро приезжает в город. Твое возвращение и его приезд — странное совпадение, не правда ли? — недовольно осведомляется Шрам.

— Да уж… — невольно соглашается девушка, хмуря брови. Недоверие владельца ночного клуба теперь вполне понимается ею.

— Он сейчас подрабатывает в одной рок-группе, — продолжает Шрам, зорко наблюдая за реакцией. — Мы с тобой навестим его перед выступлением. Пусть думает, что теперь ты со мной.

Настороженное личико заливается краской смущения. План выслушивается с удивлением и растерянностью. Допустив на секунду за чем-то реальность озвученного, тело откликается невероятно сладкой истомой.

— Но это же неправда! — возмущается она. Даже близко не догадываясь об истинных мотивах, девушка не понимает, почему он запоздало пытается вызвать ревность у Таро. Слишком уж мелочно для такого сильного человека.

— Легко поправимо, — разнузданно замечает Шрам, поднимаясь с места, чтоб направиться к ней.

Угадав похотливое намерение, она отскакивает вспугнутым зверьком.

— Постой! Не за этим я пришла сюда, — протестует девушка. Мелко дрожа, спасаясь от приближения мужчины, она пятится за кресло, огибает столик и останавливается в нерешительности у дивана, в то время как Шрам останавливается у кресла, где она только что сидела. — Мне было важно сказать тебе главное! А ты опять за свое! — возмущается она.

— Сказала?

— Еще нет.

Хмыкнув, владелец ночного клуба усаживается на ее место, вальяжно разваливаясь в кресле.

— Ну? — он курит и щуриться, поглядывает через сигаретный дым. В зависимости от интонации излюбленный вопрос отражает суть обращения и может означать все что угодно. Сейчас это «ну?» нужно понимать как «что еще ты там придумала?»

Поджимая губы, она хмуро поглядывает на него некоторое время. Убеждаясь в отсутствии поползновений, девушка убирает руки в карманы тесных джинсов, меряя шагами пространство между окном и мягкой мебелью.

— Сядь! Не мельтеши, — требует Шрам.

— Не могу! — отвечает она на ходу. — Мне так легче с тобой разговаривать.

«Волнуется» — понимает Шрам и не без интереса наблюдает метания.

Упрятав подальше все личное оскорбленное, обиженное, нуждающееся в пожалении и немедленной ласке, девушка настраивается на рационально-деловой контекст.

— За последние месяцы я много размышляла о причине твоего поведения, многое осознала и, как ни странно, не осуждаю, — заявляет она спокойным тоном.

Шрам едва не роняет сигарету.

— Не понял! — вырывается у него. Недоверчивое любопытство разгорается сильней, требует объяснений. Критически прикидывая цену словам, Шрам колеблется: врет ли девушка из-за страха перед ним или задумала чего? Есть еще третий вариант принять сказанное за чистую монету, но у всякой откровенности свой предел. Ее же неожиданно всепрощающая позиция — явление совершенно непонятное и потому загадочное для него.

Покусывая губы, девушка сосредоточенно изучает рисунок пола. Испанская керамика в тон мебели — густого черно-сливового цвета с пастельными узорами светло-серого оттенка. Легкие линии рисунка почти неразличимы. Ранние зимние сумерки надвигаются быстро.

— Дело было вовсе не во мне… — серьезно говорит она, искоса поглядывая, — …а в ситуации в целом. Тогда я не хотела придавать значения поступкам других людей. Думала только о личном благополучии и, в конце концов, сама запуталась. Но сейчас не об этом!

Знаю, ты не стремился причинить вред именно мне. Тебе вообще было безразлично, что за девушка появилась рядом с Таро. Кто заботится о том, что будет чувствовать разменная монета или игральная карта в колоде? Никто. Их просто используют, верно? — не ждя ответа, она продолжает движение. — Вот и я осознала, что понадобилась тебе в качестве инструмента для достижения цели, безусловно, нужной. Вся эта история с его женой… в общем, я считаю, ты имел право наказать Таро.

Ожидания владельца ночного клуба спотыкаются о то, что она говорит.

— Действительно? — напрягаясь, спрашивает Шрам.

«Неужели пытается разглядеть в моих поступках нечто правильное?! А если так, тогда что же она сама такое?» — задается вопросами он.

— Да, — подтверждает девушка. — Но, Карлос, ты не имел права обижать меня! — замечает она с тихой укоризной в голосе. — А по поводу твоего нового плана: посуди сам, ты опять втягиваешь меня в ваши личные разборки. Разве не достаточно боли, которую мы все испытали в прошлый раз?

— Лучше скажи, что до сих пор любишь Таро? — нехороший огонек вспыхивает в глубине темных глаз.

Девушка останавливается напротив, удивленно пожимает плечами.

— Какое тебе дело до моих чувств?! Ты с ними вообще никогда не считался, — напоминает она. — Впрочем, нет. Уже нет, — заявляет, опять болезненно меняясь в лице. Собственные слова отдаются в душе легкой горечью.

— Разве?! — холод недоверия сквозит в мужском взгляде. Шрам невольно подается вперед, вглядывается, пытаясь выяснить наверняка. Пепел от сигареты незамечено просыпается на дорогие брюки.

— Зачем мне врать? — как-то обреченно вопрошает девушка. Она открылась, доверилась Шраму и уже готова обидеться за то, что ее отчаянно-смелые попытки не воспринимаются им всерьез.

— Женщины всегда врут. А ты возьми и докажи! — многозначительно поднимая бровь, требует Шрам.

— Как? — не понимает она.

— Я уже озвучил свое условие, — напоминает он. — Слова пусты без подкрепления поступками. Ты хочешь со мной мира или я не прав? — Шрам выразительно смотрит и ждет.

— Хочу! — с твердой уверенностью подтверждает она.

— И?.. — Шрам подводит к ответу.

Отходя в сторону, девушка рассеянно смотрит в окно. Там на заснеженном газоне мерцает снег. Темнеет. Тянет выйти и зачерпнуть в ладоши тонкий слой мелких чистых снежинок, прижать к лицу и хоть немного охладиться. Разговор выдался не из легких.

Девушка нервно глотает слюну, колеблется. Примирения, нормального человеческого отношения, понимания, уважения к себе — очень многого хочет она от этого непростого мужчины. Он требует разыграть перед Таро его подружку. А ведь он будет прикасаться к ней… И она должна отвечать тем же…

«Потом ему понадобится больше» — размышляет она и вдруг понимает, что сама тянется навстречу. Это сотрясает ее мир.

Девушка пугается. Теряется. Злится. Стремление приобретает запретный вкус. Мрачное пламя вспыхивает внутри. Этот мужчина разжигает в ней пагубный огонь. Таким огнем легче было бы кормить северный ветер, вот только на эту тему даже думать начинать не стоит.

— Да… дела… — озадаченно бормочет она. Безотчетно запуская пальцы во влажные волосы, отбрасывает их назад и кусает нижнюю губу, пытается разрешить вновь возникшую щекотливую задачу.

Потеряв терпение, Шрам опускает недокуренную сигарету в пепельницу, встает и подходит сзади.

— Ну, так что? — неожиданно мягко спрашивает он, обдавая близким дыханием. Одновременно руки опытными скользящими движениями быстро обнимают, губы успевают прижаться к виску.

Теплый, душный, сладкий, пугающий морок прежних домогательств моментально вылезает из памяти, пробегая жидким огнем по коже, впитывается внутрь, натягивает там мышцы и нервы. Испуганная контактом, девушка вырывается, разворачивается к Шраму.

Любуясь своеобразной дикостью растревоженного взгляда, владелец ночного клуба не делает повторных попыток. Он успевает увидеть целую гамму чувств, но отнюдь не недовольство.

— Ладно! — пытаясь избежать с ним новой войны, быстро соглашается девушка, отступая подальше. — Если иного способа примириться с тобой нет, я докажу, подыграю тебе. А взамен ты не будешь больше пытаться затащить меня в постель!

Шрам наклоняет голову к левому плечу. По губам проползает непонятная улыбка. Старое желание, запечатанное в глубокой тьме пережитого, разгорается по-новому.

«Запоздало пытаешься спастись от меня, куколка!» — думается ему.

— Пусть так, — вслух соглашается Шрам.

Взяв себя в руки, девушка принимает более спокойный вид.

— Мне хочется верить, что мы поняли друг друга правильно! — на всякий случай уточняет она, желая удостовериться, пристально смотрит, а потом спешит уйти, выдыхая с нескрываемым облегчением.

— Куда пошла? — грубо интересуется Шрам. — Скажи, где остановилась?

— Я не так далеко, — слышится в ответ.