Я не так далеко

Берегиня Форест, 2020

Опять Байона, зимний океан, осколки прошлого и новая «коррида». Любовь не так далеко. И смерть ходит близко. Он и Она – казалось бы, банально. Каждый из них все решил и понял про себя. Двое думали так, пока не оказались у черты, которая до сих пор находилась в тени… Это третья книга трилогии: «Байона», «Человек заката», «Я не так далеко».

Глава 5. Эффект айсберга

— Только без лишних вольностей! — предупреждает она с предельно деловым видом. Девушка долго настраивалась перед этим и почти уверена, что выдержит предстоящее. И все равно тревожно.

— Идем, — крепко обнимая за талию, Шрам буквально тащит вперед, наблюдая поверх головы за общей обстановкой. Перед ними его вооруженная охрана теснит толпу поклонников рока у центрального входа. Никого еще не пускают внутрь. Все стоят в ожидании концерта, покуривая и общаясь между собой.

Двое проникают в пустынную тишину «Арт-Холла» как раз в тот момент, когда прибывшие музыканты начинают выгружаться из микроавтобуса с обратной стороны здания. Шрам умеет выбрать нужный момент.

Нетерпеливо посматривая по сторонам, он уводит девушку вглубь длинного изломанного поворотами коридора. Красивые стены в подсвечниках и зеркалах сужаются, сменяясь скромной серостью служебных проходов. Темнота тесниться впереди и сзади, замыкая пространство. В душе девушки просыпается смятение. Наконец они достигают нужного места, останавливаются. Под единственной слабо чадящей лампочкой на потолке Шрам разворачивает ее к себе.

— Посмотри на меня! — тянет он ее подбородок вверх, заставляя поднять голову. — С таким лицом тебе никто не поверит. Ты слишком напряжена.

— Угу! — беспомощно сознается девушка, думая о своем. В его чертах, щетине на скулах, длинных черных волосах, росте, особенностях телосложения, тембре голоса, больших руках — во всем ей чудится отражение питерского байкера, также как в свое время в Питере она видела образ Карлоса в Нике. И казалось бы ну ничего общего, между ними лишь внешнее сходство. Однако и в том и в другом безошибочно угадывается особая внутренняя упругая сила. Образ Ника легко исчезает. Карлос во плоти остается.

— Может быть, не стоит? — с сомнением спрашивает она, начиная тонуть в темном взоре.

— У нас мало времени. Сейчас Таро с группой пройдет мимо. Обними меня. Ну же! Это не больно, — усмехается Шрам, притягивая к своей груди.

Искусственно выращенный оптимизм продержаться, сыграть свою роль как можно более невозмутимо пасует перед красавцем-мужчиной. Для девушки Шрам до сих пор слишком привлекателен, искушает. Спокойствие испаряется. От мужских прикосновений тело напрягается, деревенеет.

«Нельзя смотреть в глаза покуда он слишком близко и притрагивается! Ни за что не стану этого делать» — взволнованно глотая слюну, думает она. Когда-то именно так она едва не попалась к нему в сети.

— Да не трясись ты, — говорит Шрам.

— Если полезешь с поцелуями — ударю! — обещает девушка, несмело касаясь его плеч. Ее пальцы заметно подрагивают.

— Только они тебя беспокоят? — бдительно оглядываясь по сторонам, в ответ Шрам снисходительно улыбается.

«Тебя никто спрашивать не будет» — говорит его целеустремленный вид, пока руки умело проходятся по ее волосам, спине и талии.

— Расслабься, — напоминает он.

— В твоем присутствии тяжело, — замечает девушка. Она жутко стесняется.

— Смущение тебе к лицу! — сверкает ослепительной улыбкой владелец ночного клуба.

Не зная как быть, она опускает голову. Внимание невольно переключается на ощущения. Высматривая, не приближается ли кто-нибудь из музыкантов, Шрам замечает ее реакцию и веселиться про себя. Девушка нервно вздыхает. Он склоняется ниже. Черные пряди касаются светлых локонов.

— Помнишь наш танец? — шепчет на ухо Шрам и трется щекой. По прерывистому дыханию понимает — девушка хорошо помнит тот единственный танец в ночном клубе. — Представь, что мы просто двигаемся вместе под музыку. От тебя больше ничего не требуется, — медленно и осторожно он запускает пальцы ей в волосы на затылке, сжимает у самых корней и мягко тянет назад, понуждая выгнуться, запрокинуть голову.

«Не надо! Прошу тебя, не надо!» — успевает заметить Шрам умоляющий взгляд беззащитного существа, отчего тверже укрепляется в своем намерении.

В отдалении слышатся голоса. Его губы приближаются к ее шее, останавливаются, начинают блуждать над поверхностью будто бы в раздумье над местом приземления. Усмиренная касанием теплого дыхания, поглощенная внезапной одуряющей истомой, девушка замирает. Нарастающие шаги гулким эхом отдаются, плескаясь между узкими стенами.

— Идут, — сообщает Шрам шепотом. Не давая ей опомниться, он впивается в рот и жадно ворует долгий тягучий поцелуй, задушив возможное сопротивление в зародыше крепким захватом рук.

Мимо них один за другим вереницей проходят музыканты. Разумеется, двоих не оставляют без внимания. Кто-то многозначительно присвистывает. Раздается грохот падающей гитары и ругань. Ругают Таро. Уронив инструмент, он застывает столбом посреди коридора. Да и как тут не остолбенеть?!

Со стороны видно — парочка не реагирует, занятая своим делом, продолжает целоваться. Когда дверь в гримерку за музыкантами захлопывается, Шрам отпускает девушку.

— Какого черта?! — ошеломленная рожденными переживаниями, она пару секунд растерянно взирает на владельца ночного клуба.

Внезапная вспышка острой необходимости быть с мужчиной проходится ядерным взрывом по телу, сметает запрещающие установки мозга и теперь расценивается как предательство, собственно, самой себя. Накануне, уверовав в «северный» настрой и подперев вот-вот грозящий рухнуть частокол воздержания недоверием, она посчитала — больше с ней подобных неприятностей не произойдет. А тут, на тебе!

Внешне Шрам воспринимает все очень спокойно, молчаливо забавляется возмущением. Надо признаться, к ней все также приятно прикасаться, по-прежнему восхитительно целовать. Ему вспоминаются яркие летние фантазии. Увидев впервые, Шрам сразу возжелал девушку без всякого плохого умысла, покуда та не села на мотоцикл к Таро…

Она злится, но драться не лезет. С досадой отпихнув, морщится, утирает размятые губы ладошкой и бросается наутек. Шрам догоняет, хватает за плечи и разворачивает к себе.

— Этого мало. Пойдем и встретимся с ним, — настойчиво объясняет он и волочет обратно.

— Этого уже слишком много! — упираясь, недовольно бурчит девушка. — Чем я только думала, когда соглашалась на эту авантюру?!

— Улыбайся, а то опять поцелую, — насмешливо угрожает Шрам, получая в ответ сверкающий гневный взгляд.

— Позвольте представить, моя… невеста! — нагло врет владелец ночного клуба, заходя к музыкантам и здороваясь с их менеджером.

— «Перегнул» — думает девушка. Однако спешит тоже поздороваться со всеми, возбужденно сверкая глазами, сдержанно улыбается. Как в тумане замечается знакомая фигура.

Таро сильно бледнеет, волнуясь, видимо напрягается. Шрам, напротив, спокоен, вежлив, доброжелателен, здоровается с солистом и менеджером рок-группы, перекидывается парой фраз. Время для общения крайне неподходящее, но менеджер — невысокий объемистый мужичок с лоснящимся лицом в дешевом костюме — вытягивается перед ним, демонстрируя вышколенную учтивость продавца-консультанта. Шрам не из тех, кому принято в чем-либо отказывать.

Владелец ночного клуба снисходительно предлагает музыкантам свои прежние связи в сфере музыки в Милане и Марселе. Польщенные внезапным вниманием, те полны благодарности. Но Шрам их почти не слушает. Игривость искриться в его взгляде, часто обращенном к своей растерянной спутнице.

Подготавливаясь к выступлению, музыканты поглядывают на парочку. Пристальней всех смотрит Таро. Переходя с места на место, он, видимо, надеется перехватить взгляд нежданной гостьи.

Девушка не видит, не замечает его, старается успокоиться после поцелуя и не встречаться с Таро взглядом, избегает смотреть в его сторону, каждый раз демонстративно отворачиваясь. Слишком дорого стоила ей привязанность к немому рок-музыканту. Обида цементирует стену отчуждения. Девушка не хочет ничего знать о Таро, поглощена наматыванием пряди волос на палец и рассматриванием всевозможных фотографий, рисунков и афиш, расклеенных по стенам.

Пользуясь случаем, она поворачивается ко всем спиной. Надо немного прийти в себя и не мешать другим переодеваться. Махровая смесь парфюмерной воды, пота и сигарет, щекочет ноздри. Звуки, шорохи, голоса наполняют небольшое пространство суетой.

Очень скоро ничем, казалось бы, не примечательные, обычные с виду парни перевоплотятся и возникнут перед толпой своих восторженных «альтов» в сценических образах, выпуская из себя иную сущность. И любимый рок вскроет внешнюю оболочку зрителей, прошьет насквозь сердца, ворвется в души, схватит и рванет куда-то ввысь, позволяя ненадолго встать на острую грань между страданием и ликованием. Девушка знает, как это бывает.

На одной из афиш, датированной месяцем назад, замечаются узнаваемые лица. Собранный серьезный солист, хулиганистый отрывной бэк-вокалист, бесшабашный басист и поэтически-мрачно-задумчивый интроверт-барабанщик — ребята ничуть не поменялись. Смотрят как живые.

— «Tormenta!» Они добились, чего хотели! — восхищается она вслух.

— Вы знакомы? — интересуется у девушки менеджер, подходя к ней вслед за Шрамом.

— Да. Серхео, Анхель, Хосе и Мануэль, — не оборачиваясь, улыбается она.

— Хорошие ребята. Смышленые и талантливые. Не «зазвездившиеся». Серхео одно время работал с нашим басистом, — сообщает менеджер и рукой показывает в направлении Таро.

— Я в курсе, — кратко откликается девушка, не удостоив музыканта вниманием.

— Они еще приедут, — говорит Шрам. Взглянув на афишу, обнимает девушку сзади и, несмотря на мягкий протест, притягивает к своему телу ближе.

— Как все изменилось с тех пор… — рассеянно отмечает она, понимая, что вырываться сейчас не может. Или не хочет? Пока решается вопрос морали тело сладко замирает.

Шрам поворачивается вместе с ней к менеджеру и аккуратно прижимает к себе. Изредка касаясь щекою ее волос, он продолжает прерванный разговор.

«Да, — думается ей с горечью русалочьей ненасытности. — Карлос умеет убеждать. Для окружающих все выглядит вполне достоверным. Для них мы — пара».

Девушка уступает, сдается. Почему-то ей комфортно, заманчиво уютно, многообещающе приятно. В длительном спокойном соприкосновении с владельцем ночного клуба, особенно в присутствии Таро, девушке странным образом вдруг воображается предложенная безопасность.

Общаясь с менеджером, Шрам покачивает ее в своих объятьях, отмечая расслабленную отзывчивость маленького тела. И опять худенькие плечи, мягкие светлые волосы, доверчивое спокойствие начинают волновать его.

«А обними я тебя так несколько месяцев назад, ты царапалась и кусалась бы» — отмечается Шраму про себя.

Девушка вздыхает. В одинокой своей мечтательности, она жадно впитывает случайное тепло сильного. Лицо приятно озаряется. Конечно же, все это мираж, просто выдумка. Но когда Таро оказывается слишком близко с намерением пообщаться, девушка сама прижимается к владельцу ночного клуба, разворачиваясь в кольце крепких рук, обнимает его за талию, пряча лицо на груди.

Шрам довольно улыбается. Таро становится угрюмее, выдерживая презрительный взгляд соперника с плохо скрываемой неприязнью. А ей все равно. Только перед Серхео, наверное, было бы сейчас стыдно за разыгрываемый спектакль. Когда-то они обменялись своими личными переживаниями. Серхео знал ее историю… ее боль… ее ожидания…

Приятная фальшь рождает у двоих ощущения особенного единения, которое хочется не только продлить, но и продолжать испытывать на самом деле, с полной взаимностью. Как это сделать — никому не понятно.

— Оставайтесь на выступление, — предлагает солист группы.

— Спасибо, мы… — пытается отказаться девушка, но руки Шрама умышленно сжимают. «Будет, как я скажу» — дает понять он и приглашение принимается.

— Нам бы еще времени! Итак, припозднились, — просят менеджера музыканты, спешно переодеваясь в рабочем беспорядке. Напрасно девушка деликатничала. Присутствие дамы их нисколько не смущает. Гастрольная жизнь сродни походной или военной.

— Сейчас дам отмашку местным, — откликается тот. — Пусть подольше поработают на разогреве.

— Пошли, послушаем их, — говорит девушке Шрам, раскрывая объятья.

Прекращая взаимные объятья, двое заговорщиков многозначительно переглядываются. Отблеск приятной тайны играет на припухлых мужских губах, мешает девушке сосредоточиться. Опоминаясь, она прячет взор и послушно идет, куда он зовет.

— Для вас лучшие места! — угодливо улыбается менеджер, жестом приглашая проследовать в зал через служебный вход.

Выступление молодой практически никем неизвестной группы уже началось. Четверо длинноволосых, все в коже и металле, играют под «минус» узнаваемую композицию из репертуара «AC DC».

Небольшой, но полный зал фанатов рока снисходительно внимает новичкам в ожидании основного действа. Некоторые особо молодые и неискушенные особи, видимо попавшие на концерт впервые, рановато начинают посвистывать и ритмично потрясать «козой» из оттопыренных двух пальцев. Остальные в ожидании переминаются с ноги на ногу, так сказать, настраиваются. Зачехленные в черное, энергия и адреналин ждут своего момента, чтобы сорвать с людей маску дремотного спокойствия, превратить их в единый организм, бушующий и беснующийся под сокрушительной силой искренней музыки. Искренней и беспощадно-честной.

Пустующие VIP-места находятся на отдельном возвышении напротив сцены. Не давая присесть рядом, Шрам подхватывает и усаживает девушку себе на колени.

— Здесь нас не видно! — протестует она.

— Тшшш! — Шрам кивает на сцену.

Воздух взрывается следующей музыкальной композицией. Исполняется «Shades of War», кавер на Nothgard. Девушка забывает разозлиться на владельца ночного клуба, вслушивается в незнакомую песню, тревожится смыслом исполняемого.

Напористость царапает нервы, бьется в висках. И пусть играется один и тот же риф всю песню, а исполнение не слишком профессиональное, но слова растягивают внимание, уводят гулкими ударами сердца в тревожность. Это обгладывает спокойствие.

Смиряясь кое-как с нахождением на коленях у мужчины, девушка отвлекается на музыку, машинально впитывает смысл, учится, размышляет.

«Рожденный сражаться в мире другого человека. Его Пути не избежать никому!» — приходит ей на ум сконцентрированное содержание песни. — «Тени войны разжигают священный огонь вечной битвы. Жизнь. Смерть. Только вместе, рядом, вгрызаясь друг в друга, они и существуют. Другого значения просто нет!»

Владелец ночного клуба не заинтересован в выступлении. Внимание сконцентрировано на спутнице. Устремляя взгляд на сцену, она вся там, выпрямляется натянутой тетивой.

— И как всегда бескомпромиссно! — вырывается у нее на непонятном для Шрама русском. Из зала доносится первая восторженная реакция многих зрителей. Далее — переход на нейтральный блюзовый проигрыш под «минус». Можно расслабиться и перевести дух.

Шрам трогает девушку за подбородок. Оборачиваясь, она взирает задумчиво и отстраненно, будто бы вспоминает кто он такой. Вдоволь насмотревшись со стороны на ее одержимость роком еще летом, а теперь и прямо у себя на коленях, Шрам расстегивает на девушке косуху. Загрубевшая замша не дает чувствовать ее.

— Ты чего?! — потрясенная новой выходкой, возмущается она.

— Мешает, — поясняет Шрам, не обращая внимание на попытки воспротивиться. Взгляд жадный и обещающий гуляет по сокрытому одеждой. Мужские руки обхватывают девушку, ныряя под толстовку.

— Мы так не договаривались! — сопротивляется она, пытаясь выскользнуть с его объятий и встать, но ее держат крепко.

— Сиди смирно! Таро наблюдает из-за левой кулисы, — говорит Шрам, поглаживая.

— Это уже слишком! Ты бессовестно пользуешься моментом! Прекрати! — возражает девушка, впиваясь Шраму в плечи ледяными от волнения пальчиками.

Он останавливается, утыкаясь носом, проводит им по ее коже от виска до ключицы, вызывая озноб. Ее легкий запах отливает мускатным зноем. Смешанный с утренней прохладой цветущей апельсиновой рощи, благоухает он на разгоряченном непознанном женском теле.

От обнюхивания жаркие волны накрывают девушку с головой, закрывают глаза, расслабляют губы. Становится тесно дышать. Но тут срабатывает предохранитель памяти, ворочает острую занозу в самой сердцевине.

«Старые потери непременно воскреснут в новой» — понимает она. Станет еще больней. Нет! Нет! Север успел поселиться в крови. Он напоминает об условности их сближения, отрезвляет. Изо всех сил должно сопротивляться! И себе. И ему.

— Не надо! — с трудом отклоняется девушка, когда Шрам вновь находит себе занятие на ее шее, подбираясь к особо чувствительному местечку.

«Что со мной? Почему вопреки всему меня опять влечет к этому самоуверенному наглецу?» — беспомощно недоумевается ей сквозь перехлестывающие неотвязные позывы поддаться мужскому домогательству.

Непокорный бархатный изгиб, близкое поверхностное дыхание, дразнящий запах не дают Шраму отвлечься и вырвать из себя вонзенные ноготки. В ответ он кусает ее там, где только что ласкал губами.

От происходящего она вскрикивает и нервно прижимается вплотную, в непроизвольном порыве обхватив ему голову обеими руками. Пальцы сами скользят по волосам. Распущенные, они доходят Шраму до лопаток. Невероятно мягкие, в отличие от характера мужчины, волосы занимают ее, пока собственное тело находится в плену.

Ошеломленный ее лаской, владелец ночного клуба замирает, отслеживая каждое касание к себе, каждое поглаживание с болезненным удовольствием. Затем его губы отправляются на поиски, тихо и нежно находят ее рот, заставляют раскрыться. Не в силах отказаться от переживаемого добровольно, едва откликаясь взаимностью, девушка позволяет ему продолжать. И Шрам делает это очень медленно.

Звуки рока уминаются восставшей древней силой, однако собственный бессовестный стон возвращает девушку в реальность. Стряхивая истому, она выкарабкивается из удовольствия. Возвращаясь к условностям действительности, начинает вырываться. Известно, куда может завести потворство своему и чужому влечению.

Ощущая внутри странную дрожь, Шрам позволяет девушке отодвинуться, но не встать с колен. Застывший, напряженно-бледный неулыбчивый с пристальным горящим взором, он страшит ее куда сильней обычного.

— Я не хотела, — бросает она, стыдливо отворачиваясь.

Ее нежная бархатная кожа, тонкий стан, пьянящий запах, робкая сладость губ — совсем недавно все это принадлежало лишь ему. Шрам чувствовал, был уверен. Непонятно, что именно произошло, но на миг девушка отдалась ему.

— Когда не хотят — в ответ не целуют! — замечает он, затаенно взирая. Пустота его души успевает вобрать прелесть их непредсказуемого соединения. Вытолкнутый из глубины тонкого переживания Шрам почти осязаемо видит, насколько быстро сокровенное затягивается, пропадает, загрязняется грохотом музыкальных инструментов, резкими голосами, шумами, разноплановым вторжением окружающей действительности во внутренний мир.

— Наше… притворство слишком далеко заходит! Хватит! — девушка пытается избавиться от плена горячих рук.

Принимая знакомый самоуверенный вид, владелец ночного клуба косо усмехается.

— Притворство, говоришь? Ага! А это что, тоже игра? — одна из его рук ложиться на ее небольшую вздымающуюся грудь, где усиленно бьется сердце. Девушка дергается, но Шрам не позволяет встать.

— Не зли меня! Ты сама согласилась на эту роль, — резонно напоминает он.

— Не на такую же откровенную! — жалобно возмущается девушка. Упираясь, краснеет, не зная куда деваться. — Убери руку!

Шрам молчит. Бесноватые огоньки так и пляшут в темноте взгляда. Не оставляя попыток освободиться, девушка показывает свою неуступчивую натуру.

— Мне нужно выйти. Пусти!

Шрам не реагирует, наслаждаясь сопротивлением бьющейся добычи. Девушка перестает вырываться, стихает.

— Прошу тебя! — через силу выговаривает она, смотря на свои ноги. Нечто смутно различимое, запрятанное в женской природе, приятно тревожит.

Оценив ее реакцию, Шрам заставляет посмотреть себе в глаза, без труда читая смесь стыда, растерянности и возбуждения.

— Помни, ради чего ты здесь, — предупреждает он.

Задыхаясь, девушка вскакивает с его коленей и поспешно удаляется. Надо собрать остатки воли и здравого смысла.

Холодный воздух коридоров, холодная вода в умывальнике, холодный блеск поверхности зеркал забирают излишний пыл, унимают дрожь, смиряют разыгравшееся воображение.

— Успокойся! Такие как он предпочитают спать с развратными девками, и понятия не имеют, как любить настоящих женщин, — выговаривает она своему зеркальному отражению.

«Забыла про Камиллу?..» — услужливо напоминает ей память.

Девушку передергивает. Да, когда-то Карлос любил жену Таро. Лучше бы ей не слышать его откровений в злополучном подвале, не видеть боль сильного мужчины. Что за женщина была Камилла? Чем смогла заслужить настолько сильную любовь? Девушке непонятно. Ее саму никто никогда так не любил…

Немного постояв в туалете перед своим отражением, поупрекав себя за все и за всех, девушка направляется обратно.

А в коридоре навстречу спешит Таро. Осветленная длинная грива медового цвета развивается от быстрой ходьбы. Бледное лицо серьезно. Пристальные темно-кофейные глаза стремительно приближаются. Вместе с ним надвигается утраченное прошлое.

Вздрогнув от неожиданности, девушка замирает на месте. Нахмурившись, она оглядывается по сторонам, в стремлении отгородиться от Таро, ищет Шрама и не находит.

Таро подходит и останавливается перед ней. Делая жест, предупреждающий подождать, начинает что-то писать ручкой на принесенном с собой блокноте.

«Это правда?! Вы поженитесь???» — пишет Таро на бумаге.

— Запоздало интересуешься, — равнодушно замечает девушка. Собственный тон придает ей уверенности. Запустив руки в карманы джинсов, значительно уступая Таро в росте, она умудряется глядеть на него свысока.

Таро нетерпеливо комкает блокнот, быстро малюя каракули, опять протягивает ознакомиться с написанным. Пока девушка читает, обращенный к ней взгляд немого музыканта полон беспокойством и сожалением.

«Я не понимаю!» — пишет Таро. — «Ведь Карлос сделал тебе много плохого».

Она печально усмехается и качает головой.

— Карлос был хотя бы честен в своих словах и поступках! — говорит она. Тон сказанного и выражения лица выражают упрек.

«Почему ты с ним???» — настойчиво интересуется Таро.

— Да потому, что он сильный! — разносится в пустоте звенящая возмущением женская обида.

«А ты — нет!» — досказывает все остальное. Комок подступает к горлу. Притаившиеся слезы напоминают о возможности излиться прямо перед бывшим возлюбленным.

Смысл ответа уязвляет немого музыканта. Он пишет:

«Мстишь мне?»

— Нет. Просто тебя больше нет в моей жизни, — морщась, девушка отворачивается. Не может и не хочет продолжать бессмысленный диалог ни о чем.

Таро пытается подойти ближе, дотронуться. Боковым зрением девушка улавливает движение и предусмотрительно отстраняется, избегая прикосновения.

— Дай пройти! — раздраженно произносит она.

Совсем рядом слышаться шаги. Кто-то неторопливо постукивает обувью по керамическим плиткам пола. Из-за угла показывается торжествующий владелец ночного клуба. Задерживаясь на месте, он желает еще раз оценить происходящее со стороны. В пустом коридоре хорошо разносятся слова. Оставаясь незамеченным, Шрам все слышал.

«Тем лучше!» — решает девушка. — «Неопровержимые доказательства предъявлены».

Перед Шрамом она меняется. Теперь на лице растерянность граничит с мучительным переживанием стыда.

— Он пристает к тебе? — угрожающе спокойно спрашивает Шрам.

— Нет, нет! Все хорошо! — быстро отвечает девушка. Вспоминая их побоище в подвале, она опасается вновь спровоцировать между мужчинами драку.

— Нам пора, — говорит он.

— Да, поехали, — просит она, зябко втягивая голову в плечи.

Обходя Таро, Шрам приближается к девушке, поднимает за подбородок и заглядывает в лицо. Несколько секунд он пристально ищет прошлое в глубине ее глаз и не находит. Будто бы успокоившись, слегка улыбаясь, Шрам по-хозяйски оглаживает ей волосы. Редкое сочетание — белокурые и длинные — они опять завладевают вниманием, ворожат.

Таро психует. Летом дела обстояли с точностью до наоборот: немой музыкант сам оберегал девушку, неоднократно вырывая из лап владельца ночного клуба. Мог ли он знать тогда, насколько глупо было ревновать ее к Диего?.. И сейчас становится вдруг невыносимо смотреть как маленькое искреннее отвергнутое им счастье, опустив голову, уходит. Музыканту вдруг становится невыносимо тяжело от груза собственного одиночества. Это слишком запоздало им понимается ценность утраты.

Уводя к выходу, Шрам обнимает ее. Раздосадовано вздохнув, девушка подчиняется. Кажется, они идут слишком медленно. Она мечтает исчезнуть отсюда как можно быстрее.

Позабыв о выступлении, о выходе на сцену, Таро остается стоять в пустом гулком коридоре. Один. Расставаясь летом с этой девушкой, он свернул не туда.

На холодной улице лица двоих принимают честное выражение. Девушка вырывается, порываясь бежать. Шрам сразу же ловит за руку, резко дергая на себя. Она с размаху утыкается лицом прямо ему в грудь. Тянет позорно разреветься.

— Уйдешь, когда я разрешу, — поясняет Шрам, вынуждая поехать с ним.

Конец ознакомительного фрагмента.