Я не так далеко

Берегиня Форест, 2020

Опять Байона, зимний океан, осколки прошлого и новая «коррида». Любовь не так далеко. И смерть ходит близко. Он и Она – казалось бы, банально. Каждый из них все решил и понял про себя. Двое думали так, пока не оказались у черты, которая до сих пор находилась в тени… Это третья книга трилогии: «Байона», «Человек заката», «Я не так далеко».

Глава 2. Подарок для продавца ночи

Сводчатый потолок и стены старого испанского подземелья полностью покрыты бурым грибком-алкоголиком. Прохладно. Слегка влажно. Воздух пропитан тонким ароматом перебродившего виноградного купажа. Длинный широкий туннель скупо освещают круглые проржавелые люстры в виде колес от телеги. По левой стороне у стены выстаиваются на деревянных стояках вниз горлышками штабеля толстостенных бутылок с вином. На каменном полу сыро и скользко от крови.

Жилистый сухопарый изрядно избитый молодой парень лет двадцати дрожит у ног сидящего на стуле степенного сильно седого мужчины в дорогом черном костюме. Сидящий изучает его острым злым взором. Он недоволен. Пальцы со старыми тюремными наколками изредка постукивают по ноге.

За спиной парня стоит еще один человек, сложив руки перед собой. Тонкие ремни кобуры с двумя пистолетами по бокам перетягивают белую рубашку, обрисовывая ладно сложенное тело мужчины средних лет. Выразительные черты надменного лица разрезают длинные шрамы. Вокруг троих собрано плотное кольцо мрачных людей с оружием на изготовке.

— Лютый, по… — парень не успевает договорить, вскрикивает, корчится и умолкает. Это один из окружающей охраны резко выходит из круга и бьет ногой по корпусу. Так напоминается о праве раскрывать рот только тогда, когда к нему обратятся.

Лютому охота закурить. Скрипнув стулом, он вынимает сигару, но смотрит на бутылки и с явным сожалением отказывается от намерения. Особый микроклимат подземелья нужно оберегать. Виноделие требует уважительного отношения и заботы.

Сигара застывает у мясистого носа. Вдохнув пару раз, Лютый убирает сигару обратно, изображая сожаление. Несмотря на крайне недовольный вид, сиплый прокуренный голос звучит буднично, без единой нотки раздражения. И от того атмосфера еще больше нагнетается.

— Здоровая выдержка — явление редкое по нынешним слюнявым временам. Неплохо ты себя показал, Шрам, — намекая на то обстоятельство, что в результате ошибки на месте парня еще недавно мог оказаться человек с изуродованным лицом, Лютый встречается со спокойным уверенным взглядом того, к кому обращался. — Несмотря на то, что ты давно живешь «по понятиям», я ведь сначала на тебя подумал…

Под сводами плохо освещенного туннеля владелец ночного клуба по кличке «Шрам» ничего не говорит в ответ. Сердце бьется ровно. Душу наполняет отвращение к словам говорящего. Единственным внутренним физическим отклонением является головная боль. Сейчас бы хоть банку пива холодного ко лбу прижать.

Оба переводят взгляды, наблюдая истеричный приступ страха ползающего перед ними. Пока Лютый молчит, Шрам вспоминает о своих бойцах. Люди Лютого все здесь, окружают плотным кольцом, в то время как люди Шрама томятся тягостным ожиданием под стенами завода по производству вина.

— Что ж ты сынок делаешь? — обращается Лютый к избитому в мясо окровавленному парню тоном опечаленного родителя. — Подводишь меня. Я ведь посоветовал тебя порядочному человеку, — указывает он Шрама.

У Шрама внутри все передергивается от ненависти к говорящему, но внешне он хранит ледяное спокойствие.

— Ты меня выставил в плохом свете. Не хорошо! — вздыхает Лютый. Говорит он спокойно и вежливо, однако избитого трясет еще больше.

В каменном полу небольшая канавка. Время от времени бутылки само по себе взрываются и содержимое стекает по ней, выводя лишнюю сырость. Парень дергается, увязая в канавке локтем.

— Не губи, Лютый! Меня заставили! Я же все вернул, все рассказал! — молодой голос срывается на взвизг.

Лютый вновь переводит взгляд на Шрама.

— Говорят, Маер женился, — светским тоном замечает он. Лютый словно забывает о скрюченном у его ног парне. — С чего вдруг?

— Потомством обзавестись пора, — глубокий голос Шрама звучит сухо и веско.

— Дети — это правильно. Сам когда женишься?

— Пока не думал.

— Начни… думать, — с нажимом советует Лютый.

Шрам молчит. Он позабыл, как заводят нормальные знакомства, ведут себя с порядочными женщинами, заводят семью, детей, доверяют друзьям, полагаются на партнеров по бизнесу, радуются простым вещам. Его образ мыслей и действий предусматривает уничтожение, искоренение слабости человеческих отношений.

— Ты, верно, знаешь о моей беде? — спокойно продолжает Лютый. — Жена не может разродиться. Опять выкидыш.

Шрам понимающе склоняет голову.

— Я так о наследниках мечтал, — скрипит Лютый.

Шрам продолжает спокойно созерцать опечаленность старой сволочи. Если бы у Лютого были дети, он убил бы их всех!..

Тут избитый парень снова не выдерживает.

— Прости меня, Лютый! Пощади! — хрипит он без особой надежды в голосе.

— Не у меня, а вот у кого ты должен сперва прощения спрашивать, — указывает Лютый на владельца ночного клуба.

Парень подползает к ногам Шрама и тут его развозит полностью.

— Сорвался я, Шрам! С кем не бывает? Бабки то позарез нужны! Семья большая, ты ведь знаешь! Такого больше не повториться! Клянусь! — торопливо говорит парень, трусливо поглядывая почти невидящими заплывшими глазами вокруг себя. Но все напрасно.

Шрам молча наблюдает истерику. Выкачать из предателя нечего, как-либо использовать дальше кроме острастки для других не имеет смысла. Ни ненависти, ни жалости к парню Шрам не испытывает. Собственная глупость завела того в ловушку. На многое ли он надеялся, кусая кормящую руку?

Вспотев, парень застывает на холодном полу. Под жестким пронзительным вниманием Шрама, он сознает свою обреченность. Взгляд стекленеет в своей неподвижности.

— Самовольничал. Пустил в расход двоих своих товарищей. Предал близких. Забрал у Шрама то, что принадлежит мне и в бега, — оглашает обвинение Лютый все тем же отстраненным тоном, так не подходящим в сложившейся ситуации.

— Микель меня взял за жабры! Малой брательник ему много должен, — плачет парень, голос вновь соскальзывает на высокие ноты. — Мы уже все из дому вынесли, продали все что смогли.

Шрам знает методы наркобарона Микеля. Тот давно роет под него. И это взаимно. Только правила, налагаемые в городе Ворами и контролируемые Смотрящим, не позволяют им прикончить друг друга.

— Прости! Такого больше не повториться! — умоляет парень.

Шрам знает, каким образом следует навсегда подавлять предательство. Знают и все остальные. Это послужит им очередным напоминанием.

— Конечно, не повториться, — говорит Шрам. Дождавшись знака Лютого, он достает пистолет и простреливает предателю череп.

На долю секунды перед выстрелом он колеблется. Можно было успеть завалить Лютого, разрядив магазин в гнусную рожу. И пусть его сразу же изрешетит бригада Лютого. Плевать, как и когда уходить. Но простой смерти старого упыря мало! Надо дать ему почувствовать всю боль и горечь поражения!

Звук выстрела гаснет, плескаясь под темными сводами.

— Погода сегодня славная! — словно ни в чем не бывало, замечает Лютый. — Зима приходит, как положено, со снегом.

В Байоне не бывает морозных снежных зим. Разве что в порядке исключения какой-либо циклон заблудится. На северо-западном побережье Испании зимы теплые, ветреные, для их климата привычно дождливые. Но Лютому никто возражать и не думает.

Шрам убирает пистолет в кобуру. Постепенно он все больше оказывается вовлеченным в мир, который сам хотел уничтожить. Лютый встает.

— Если нужен буду, ты не стесняйся, приходи. Оно по любому зачтется, — сипит старая тварь и хлопает Шрама по плечу, словно каленым железом обжигает.

Каменея, Шрам мрачно взирает вслед. «Близкие» и личная охрана вытягиваются за Смотрящим, медленно продвигаются по туннелю и, вильнув в поворот, исчезают за углом.

Обширное винное подземелье критически сужается, становится тесным и душным. Память озаряется вспышкой, ослепляет…

…много света… ярко-красной крови… криков… Лютый тогда еще не сгорбленный старик. Ублюдки! Их было четверо обдолбанных упившихся выродков, убивающих молодую семейную пару…

Прикрыв глаза рукой, Шрам стоит с перекошенным лицом. Понадобится время, чтобы унять вскипевшую боль, справиться с воспоминаниями, разрывающими на куски. Долгие годы он живет и действует в злой неиссякаемой потребности свести с Лютым счеты.

За дальними стеллажами слышаться звуки. Появляются двое «мусорщиков». Принеся с собой необходимый хозяйственный инвентарь, они топчутся в сторонке, терпеливо ожидая пока можно будет унести труп и замыть пол. Опоминаясь, Шрам уходит.

Выбираясь на поверхность, мужчина направляется к припаркованным на территории винодельни трем BMW. Два внедорожника и один представительского класса — они все лаково-черные. Агрессивность и мощь немецкого производства под стать их владельцу. У авто сгрудилась дюжина дебелых лбов. Цепкий прищур Шрама с напряженным вниманием окидывает своих. Все на месте. Двое приближенных спешат навстречу, остальные настороженно сканируют территорию по периметру.

Выдрессированные им специально, в режиме боевой готовности, они сделали все как надо. Происшествие с украденной партией оружия обернулась малой кровью. Не напрасно он подбирал себе команду. Природа наделила его интуицией и несгибаемым характером. Сегодня это пригодилось. Мрачный с дикой головной болью, Шрам отдает приказ возвращаться в Байону.

Уже наметилось утро. Близкие серые небеса плюются редким снежком в лобовое окно. Стройные ряды молодых виноградников какое-то время взбегают по обеим сторонам дороги к верхушкам пологих холмов. Короткие лозы тепло высвечивают из молока тумана. Контурные очертания невысоких гор бледнеют вдали. За ними — его город. Шрам по привычке гонит на большой скорости. Машины сопровождения стремятся держаться рядом, нервируя других участников дорожного движения.

Шрам старается не допускать оплошностей, держать слово, всегда выполнять обещанное. В их кругу репутация превыше всего. Порой за уважение приходится платить высокую цену. До сих пор у него сбоев в поставках не случалось благодаря личному контролю, неусыпной бдительности и своевременному устранению возникающих помех. Стоило отвлечься один раз, и на тебе…

Въезжая в еще спящую Байону, Шрам направляется ни к себе домой, а туда, где проводит большую часть времени. Переступив порог роскошного ночного клуба, расположенного в северной части городской набережной, он морщится. Кругом бедлам, горы пустых бутылок, битых бокалов, перепачканной посуды с разбросанной по столам закуской, остатки кокаиновых дорожек, куча растрепанных голых девиц — все это валяется, сопит, храпит и воняет.

Безобразие таких масштабов Шрам не приемлет. Клуб теперь элитный. Он долго бился за железный порядок и дисциплину без всяких исключений. Но приятели есть приятели. Виновники происшедшего — это беспардонные прожигатели жизни, сынки богатеньких родителей. Шрам сошелся с ними на заре своей криминальной карьеры. Не имея общих дел ни тогда, ни сейчас, владелец ночного клуба в их компании иногда развлекается. Вчера веселье закрутилось без него, переплюнув знакомый сценарий.

— Это что?! — раздраженно вопрошает Шрам у одного из своих работников, переступая лежащее на пути посапывающее женское тело, прикрытое лишь порванными трусиками.

— Они только под утро успокоились, — виновато мычит тот.

Взгляд Шрама ввинчивает шкафообразного секьюрити в пол. Подчиненный втягивает голову в плечи, потупив взгляд.

— Надо было вовремя вызвать такси, отправить гуляк по домам, а девок просто сопроводить за двери, не дожидаясь состояния полной отключки. Я должен напоминать тебе твои же обязанности?

Потребовав две таблетки аспирина и управляющего, Шрам поднимается наверх в кабинет. В хаотичном беспорядке собственного ночного клуба резче обрисовывается внутренняя опустошенность.

В последнее время клуб «Наутико» сильно изменил свою политику в отношении клиентов и персонала. А все потому, что популярность заведения подогревается возросшим вниманием криминальных элементов. Стоило Шраму стать во главе оружейного трафика, в Наутико появилось больше бандюков, «распальцованных» и не очень, а также молоденьких глупых девчушек, мечтающих в злачном месте неожиданно встретить свою «ту самую любовь», и одиноких женщин в поисках властных и денежных партнеров. Наивные дуры, уезжая из клуба с объектами своей охоты, потом в лучшем случае проработанные во все интересные отверстия, поколоченные и униженные, скулили дома, в худшем — попадали в больницу, подобранные где-либо в темном переулке сердобольными прохожими.

Вслед за этим пришли специфические проблемы от бузотерства до поножовщины с перестрелками. Один раз клуб разнесли почти в хлам. Дрались все со всеми. Били лицами об зеркала и стойку бара. Тех, кто пытался снимать событие на смартфоны, взобравшись над толпой повыше, стаскивали обратно и били тоже.

Чудом обошлось без трупов. Но Шраму пришлось договариваться с полицией, нажимать определенные педали теневого механизма с целью приструнить уважаемую братву, наказывать простую, но яростную шпану, отбивая желание беспредельничать, усиливать охрану из разряда бывших вояк, спортсменов и тех же самых бандюков с опытом отсидки, менять требования к «фэйс»-контролю, ужесточать правила поведения в клубе.

Женский обслуживающий персонал вместо проблемных испанок полностью был заменен на румынок. Большинство девушек отбиралось из неблагополучных семей Румынии до двадцати трех лет и без высшего образования. Они оказались на деле более неприхотливы, стрессоустойчивы, выполняли недельную норму сбора и проявляли лучшую изобретательность в работе по раскручиванию любого клиента. Охранникам давалось право ни с кем не церемониться, что снижало риск возникновения опасных ситуаций.

Безопасность, хороший вкус к музыке, качественный алкоголь, лояльность клубных танцовщиц и девушек для консумации с правом «на выход» с клиентом дополнились закрытостью и аурой неприступности.

Бандитский беспредел, разборки, драки, испоганенные рвотными массами VIP-зоны, совокупление в туалетах — типичные явления для многих ночных клубов — в Наутико жестко пресекались. Плохо зарекомендовавшие себя гости заносились в черный список и после второго раза не допускались ни при каких обстоятельствах. К неплательщикам люди Шрама наведывались домой.

Вчера Шрам сделал исключение для своих приятелей, но только в закрытом зале VIP-зоны. Результат не заставил себя ждать. В его отсутствие оргия переползла в общий нижний зал, загадила танцпол. Безответственность, халатность персонала, допустившего такое, жутко злит владельца ночного клуба. Его передергивает. Однако орать и попусту рассыпать угрозы не его стиль.

Сполоснув лицо и приняв аспирин, Шрам недовольно смотрит на вошедшего — бесцветного, но самоуверенного бывшего чиновника-финансиста. Управляющий умеет незаметно появляться и исчезать, неслышно прикрывая даже очень скрипучие двери.

Вымотанный последними событиями, чувствуя себя грязным не только физически, владелец ночного клуба тяжело вздыхает. Сидя за рабочим столом, он откидывается на спинку кресла.

— Разочаровываешь, — кратко бросается в сторону слегка облысевшего мужчины в деловом костюме и с папкой бумаг в руках.

— Они же Ваши друзья… всегда на особом счету, никаких проблем в прошлом, вот мы и подумали… — начинает лебезить финансист.

— Неужели подумали? — щурится Шрам. Запуская руку в густые черные волосы, он проводит пятерней и морщится от боли, запрокидывая голову.

— Признаю, виноват! — складывая блеклые губы в тонкую полоску, управляющий смолкает, прекрасно сознавая свой недочет. При первой же стычке гостей с персоналом, он получил от сильно пьяного и потому неадекватно-щедрого клиента большие отступные и сжульничал. Закрыв глаза на нарушения, пустил процесс на самотек. — Ущерба почти никакого. Все по мелочи, бывало похуже. Я обо всем позабочусь, скоро клиентов здесь не будет, что касаемо…

Желая быстрей покончить с этой темой, владелец ночного клуба делает нетерпеливый жест рукой.

— Кто вчера их обслуживал и охранял — вызвать, заставить выполнить работу до конца, привести клуб в исходное состояние и уволить. Всю смену. Даю два часа, — заявляет он уставшим голосом. Ему плевать как будут справляться озадаченные работники. Проверять нет нужды. Наутико гарантированно будет сверкать, блестеть и пахнуть как заново отстроенный.

— Слушаюсь! — бледнеет управляющий.

— Теперь по делу, — хмурится Шрам, подаваясь вперед, он отнимает у него папку и пытается сосредоточиться.

Приученный докладывать быстро, сжато, по существу, управляющий рапортует о состоянии текущих дел, пока подписывается бухгалтерия. Его самого не уволят, но накажут непременно. Шрам никому не спускает. Чем дольше владелец ночного клуба молчит, тем более нервно-дребезжащим становится голос управляющего.

— Монах предупредил, возможно, задержится к открытию. Его подменит Рамон, — говорит управляющий, заканчивая отчет с испариной на лбу.

— С каких пор Рамон в курсе знаний Монаха? — Шрам недовольно тянется за айфоном, набирает номер.

— Диего, в чем дело?

— Никаких проблем, босс. К открытию успеваю.

— Случилось чего?

— Надо в аэропорт смотаться. Встречаю подругу. Лучшую и единственную!

— Хм! Власть поменялась, и природа взяла свое? — интересуется Шрам, зная о странной редкой особенности парня не пользоваться женщинами по их прямому назначению.

— Неа! Это просто подруга. Хороший человек, — смеется Диего.

— Вечером зайдешь, — требует Шрам и вновь смотрит на управляющего. — Наши гости оплатили счет?

— Еще нет… — мнется тот.

— Возьми под личный контроль. Такую же сумму внесешь сам в качестве штрафа. Наличными в кассу. Чек мне на стол. Свободен.

Сереющее лицо управляющего вытягивается пропорционально длинной мысленной распечатке чека. Весьма, весьма не утешительные затраты.

Преподав ему урок, Шрам уходит в душ, где долго стоит под теплыми струями воды, размышляя над докладом. Оказалось, еще один клуб в Байоне закрывается. Знакомый коммерсант, недавний конкурент, а попросту старый хрыч Алонсо устал от агрессивной политики ночного бизнеса, объявив себя банкротом.

Несколькими месяцами ранее экономический кризис, пресыщенность публики и соседство с крупным, быстро развивающимся портовым Виго привели к закрытию сразу двух увеселительных заведений города. Вдобавок к малым прибылям их владельцы имели проблемы с властями и не умели договариваться со спонсорами популярных личностей, приглашаемых на периодические выступления.

По прогнозам заведение Шрама вскоре могло остаться единственным в Байоне местом для любителей электроники, разбитных студентов, богатеньких, не знающих куда себя деть бизнесменов, бандитов и пресытившихся семейной жизнью женатиков — в общем, для всех тех, кому ночная жизнь все еще была не безразлична.

Растягиваясь на диване, заложив руки за голову, Шрам зевает, закрывая глаза. Коммерческие дела идут в гору, совсем не радуя, хотя деньги и богатство сами по себе не свалились ему с неба на голову. Шрам завоевал их упорством, хитростью и умением не останавливаться ни перед чем.

Проспав несколько часов, пообедав, а заодно и поужинав, владелец ночного клуба вдруг понимает, что ему вздумалось напиться. День рождения как-никак! На яхте давно обрастает пылью замечательный напиток, привезенный Маером из Лондона несколько месяцев назад.

Решено поехать за бутылкой, заодно проветрится, подышать свежим воздухом и вообще сбежать от поздравлений, которых он терпеть не может. Надоедливые звонки и подарки с визитками дарителей, заносимые в кабинет, раздражают.

Шрам ненавидит свой день рождения. Накануне запретил поздравлять себя. Он никого не хочет видеть, ибо знает — на каждом шагу его окружает чья-то боязнь, зависть, корысть, заискивания и прочие непривлекательные проявления человеческой натуры, щедро приправленные лживой любезностью. Никто не испытывает к нему искренних добрых чувств. Да и поздравлять его особо не с чем, хотя за последний год владелец ночного клуба достиг ошеломляющих успехов в глазах общества. Собирая в хвост длинные черные волосы, Шрам выключает айфон и уезжает в порт.

Неделю назад отмечали свадьбу Маера. Сегодня его собственная жизнь переваливает за тридцать четыре, заставляя невольно подводить итоги. Выбирая место, куда припарковаться лучше, владелец ночного клуба глушит двигатель и с минуту сидит без движения.

Паршивое настроение ширится. Самое лучшее с ним уже случилось и кануло безвозвратно. Дальше пошла неприметная тропа. Продвигаясь все глубже в погоне за местью, теперь он очутился на краю бездны. Ни желания, ни возможности отойти от края не осталось…

От этой правды берет жуть. Шрам мрачнеет. Все приелось, опостылело, элементарно надоело. Главная цель ради которой он живет пока недостижима, а более мелкие не имеют того всепоглощающего смысла. Вдобавок то, что раньше машинально помогало расслабиться и забыться, стремительно утрачивает свои свойства.

«Все-таки день рождения — подлый праздник!» — думает он, открывая дверцу навстречу резкому аромату бурых водорослей и талого снега.

Покинув авто, Шрам неспешно направляется к причалу. Большие и маленькие красивые суда издалека привлекают его взор. По «положняку» ему положена яхта. Ну, вот она и стоит у причала. Пользоваться ей некогда. Да и не хочется.

Меж тем вечереет. На смену легкому снежку спускается метель, просыпается с удвоенной силой. Пока владелец ночного клуба приводит мысли в порядок перед тем, как утопить их в алкоголе, в поле зрения совершенно неожиданно возникает одна маленькая блондинка. Смутно знакомый стройный силуэт вырисовывается одиноким пятном на фоне зимней Атлантики.

Пораженный внезапно, Шрам столбенеет от изумления, недоуменно разглядывая байкерскую косуху, тесные в бедрах джинсы и армейские уставные берцы грубой кожи.

Черные одежды. Длинные светлые волосы. Да, это она! Застывшее пятно зла на его правой щеке дергается. Чудится, веет запахом свежей поживы, и владелец ночного клуба понимает в какую сторону «выкручивать руль».