Великий казахский роман

Бекарыс Нуржан, 2022

Попытка написать несуществующий даже как понятие "Великий казахский роман". Или даже целых три попытки в одном тексте. Три альтернативных истории трех казахских государств, которых (пока еще) не было. Бекарыс Нуржан и Муслим Булат заглядывают в будущее своего народа.

Перед рассветом

В сентябре 2018 года издательстве"Жана Алаш"вышла книга под названием"Перед рассветом". Автором книги значился некий Алихан Бокехан.

Книга эта была художественной. Она рассказывала о событиях, якобы происходивших, начиная с 1937 года, на территории Казахстана, советской России и еще нескольких стран.

Автор, Алихан Бокехан, в предисловии книги обстоятельно излагал свою собственную биографию. Свое происхождение он вёл, как это принято у казахов — а себя он называл истинным, так называемым naghyz, казахом — от, или вернее сказать, до седьмого колена, перечисляя последовательно собственные zheti ata. Сам так называемый Алихан Бокеханов родился, по его сведениям, в 1997 году. Его отца звали Нурик, но лишь по паспорту, таким русифицированным и советизированным псевдоказахским именем, подобно именам Алик или Ерик, которых в исконно казахской традиции на самом не было. Полностью отца автора звали Нурмухаммед, такое имя ему вместе с азаном читали в ухо на седьмой день после рождения. Таким образом, полное имя автора было Алихан Нурмухаммедович Бокеханов. Нурмухаммед (Нурик) Бокейханов родился в 1977 году. Его отцом был некий Валихан Букейханов, родившийся в 1957 году. Его отцом в свою очередь был Аблайхан Букейханов, родившийся в 1937 году. Отца Аблайхана Букейханова звали Алихан Букейханов. Тот самый Алихан Букейханов, выдающийся казахский политический деятель, первый Председатель Правительства государства Алаш.

Еще два «ата» особого значения не имели, писал в предисловии автор. Ибо события книги имели место относительно непосредственно того самого Алихана Букейханова, прапрадеда автора, и его современников.

***

— У нас есть ровно восемьдесят лет, — заявил Алихан. — С 1937-го по 2017-й включительно. Мы должны все досконально расписать. Как всё было. И стало. Наш взгляд на историю. Как она произошла.

— Это сложная задача, — отвечал Алихану соавтор Ахмет, — У нас есть официальная история. А ты предлагаешь ее… фактически… — его речь замедлилась в неуверенности, он наморщил нос под очками, — переписать…

— Икзактли! — ответил энергично Алихан. — Мы должны встать, так сказать, по ту сторону баррикад.

— Каких баррикад? — недоумение спросил Ахмет.

— Баррикад, которыми заставлена наша многострадальная, обнищалая история.

Они вышли из зала"Boke"гостиницы"Alash", в которой проходили некоторые из собраний Совета. Перед ними открывался изумительный майский вечер: столичный Оринбург, полноводная река Орал с множеством паромов, небольших яхт и увеселительных катамаранов, белые лебеди, водные ресторанчики. На берегу кейтеринг, еще ресторанчики, парковая зона с благородными деревьями, а чуть поодаль — монумент Независимости — 370-метровая стела с орлом на вершине, установленная в 1997 году, в честь юбилея этой самой независимости.

Молодые люди продолжили разговор прямо на ступенях отеля.

— Очень сложная эпоха, — задумчиво сказал Ахмет. — Старые времена, много событий, мало документированной информации. Мы не потянем контекст, антураж, реалии того времени. Плюс, опять же, история. Наука же. Клио тебе муза, может быть, а мне — немощная сестра, больная неизвестным и неизлечимым заболеванием.

— Брат музы. Аполлон Байтурсунский, — и Алихан звучно засмеялся, глядя на интеллигентного субтильного друга в тяжелых круглых очках. — Ничего, среброокий, призовём твою старшенькую сестрицу Каллиопу, у тебя с ней отношения получше. Уколим общество острым жалом «Комарика»⁸. И тогда, — он указал на стелу с орлом, — взовьёмся стаей гордых птиц мы в синеву, как писал твой незабвенный предок. Как там было? — «Будь счастлив, мой Ахмет!»⁹

***

На правом берегу Орала, чуть поодаль от пляжа Алтынкум, среди густой зеленой рощи стоял дом Бокехановых. Двухэтажный особняк в русском стиле, выкрашенный белой краской, он возвышался горделивым лебедем на берегу небольшого пруда, в котором отражался вечнозеленый изумруд здешних сосен.

Бокеханов и Байтурсынов расположились на веранде, чуть нависавшей над этим прудом. Хозяин приказал принести чая с пряниками и меиз-орик, сушеными фруктами. Друзья удобно расположились в плетеных креслах, расстегнули воротники своих мундиров и продолжили разговор.

— Надо, чтобы книга раскрывала героизм строителей Алаш, их добродетели и ценности. Без прошлого нет будущего, — энергично излагал Ахмет.

— Давай ещё Абая приплетём. Кто обезглавил Кенесары, заразил Шокана и опечалил Асана Кайгы?¹⁰

— Русские?

— Толпа! У толпы нет ума. «Сумей направить толпу на путь истинный,» — на лице Алихана заиграла довольная от своего остроумия улыбка.

Ахмет нахмурился.

— Опять ты про «моего предка», издеваешься, — проворчал он себе под нос, — а ведь я хочу, чтобы был смысл. Мораль. Назидание.

Бокеханов прыснул. «Абаизмы,» — подумал он, но видя серьезное расположение друга и зная его обидчивость, решил все-таки вернуться к более серьезному обсуждению темы. Он сказал:

— Предок твоего предка был бай — Турсун. Моего — хан Боке. Мораль у них была… М-м-м… — он замялся, — … феодальная? буржуазная? национал-либералистическая? И это ничего, мы пережили этот период, довольно сложный и спорный период нашей истории, начало, становление нашего государства. В Японии тоже был милитаризм — стали империей. Мы же стали Европой.

— К чему ты клонишь? — недоуменно спросил Ахмет, поправляя свои круглые очки, то и дело съезжавшие с его носа.

— Я к тому, что алашизм двадцатых, ревущий о-о-о… — ему так понравилась эта связка слов, что он на миг потерял мысль, — … о национальном государстве с «правыми» идеалами, и современное наше государство, интегрированное в общеевропейскую парадигму, — не совсем одно и то же. И извлекать из истории кости, — он взял в руки большой желтый плод сушеного абрикоса, разделил на две половинки и показал большую бурую косточку, — выдавая их за плоды, — неправильно. Это ясно и неоспоримо так же, как свет луны ночью и сияние солнца днем.

— Согласен, — отвечал Ахмет, — но мы с тобой слишком воспитанны, культурны, образованны, интеллигентны. Мы знаем и чувствуем всю нашу историю во всей её толще, довлеющей над нами. А народ, и молодые поколения особенно, я чувствую и вижу это здесь и там, народ живёт на энергии инерции достижений двадцатых-тридцатых-сороковых плюс питается ненавистью к оккупантам-русским и их возврату к «совку». А своего, чего-то нового наша идеология не порождает. Ты же тоже видишь это, Али!

— Ахметик, история — всего лишь история, и мы её пока ещё не пишем сами, а описываем, как что было с нашими достопочтенными дедами.

— Ты себе противоречишь, — поднялся с кресла Ахмет, — ты же сам призывал призвать… — он замялся, — …Каллиопу.

— Нет, я призывал Каллиопу на помощь творческому процессу, не более. Но если ты настаиваешь на том, чтобы «Перед рассветом» светила в будущее, нам надо опираться на более современные ценности.

— А они у нас есть. Рассвет еще впереди. А сейчас — самый тёмный час.

Примечания

8

Имеется в виду книга Ахмета Байтурсынова «Маса» («Комар», 1911).

9

Цитата из романа Султанмахмута Торайгырова «Камар Сулу» (1914), перевод Н.Титова

10

Исторические реалии про известных казахов: хан Кенесары был обезглавлен киргизами, Шокан Валиханов заболел туберкулёзом, от которого скоропостижно скончался, а Асан — казахский акын, прозвище которого — Кайгы («печальный»).