Неверный муж моей подруги

Ашира Хаан, 2023

– Он мне изменяет, – говорит она спокойно и так между делом, что я не сразу осознаю смысл слов.Так и хочется спросить – ты не ошиблась, Поль?Гер ведь не мог…Но я точно знаю, что мог.– Знаешь, кто она? – спрашиваю я с замирающим сердцем.– Нет, видела только профиль ВКонтакте, но он закрытый. На аватарке котенок, имя выдуманное. Я все перерыла, но больше никаких зацепок.И я осторожно выдыхаю.С облегчением. И виной.Потому что та, с кем он ей изменяет – я.

Давно. Я не хотела этого!

Конечно, Герман настоял, чтобы Полина бросила работу.

Его скромный маленький банк оказался вовсе не таким уж маленьким — и стремительно рос, обзаводясь филиалами в разных городах и расширяя спектр услуг. Так что денег хватало, и Полине не было никакой необходимости вкалывать целый месяц за сумму, которую ее муж зарабатывал за час.

Казалось бы, мечта любой нормальной девушки: красавец-муж, желанная беременность, достаточно денег — и можно не вставать в семь утра, чтобы тащиться зимой по холоду и темноте на обрыдшую работу.

Полина была слишком умна, чтобы попасться в эту ловушку. Поэтому уволиться согласилась после долгих колебаний и только с условием, что Герман будет ежемесячно класть ей на личный счет сумму, равную средней зарплате на ее должности.

Герман ее удвоил и добровольно добавил обязательство помогать ее родителям.

Двое разумных людей всегда могут договориться, как утверждали классики.

После этой сделки мое уважение к Полине выросло до небес. Пожалуй, она единственная среди моих подруг, беззаботно отдававших доли добрачных квартир мужьям и рожавших третьих детей для «укрепления семьи» не смотрела на мир через розовые очки.

К сожалению, брать с нее пример не получалось. Затосковав по настоящей любви, я ввязалась в дикий, безумный роман со знаменитым рок-музыкантом.

Букеты роз, выброшенные в окно, осколки хрустальных бокалов под босыми ступнями, билборды на улицах с надписями «Мое сердце умирает без тебя», бегство среди ночи в наспех накинутом плаще, падение на колени перед машиной, кровавые потеки на белом кафеле гостиничной ванной — жизнь бурлила так, что иногда я опасалась свариться заживо в этом котле.

Я любила его так, что плакала ночи напролет, когда его не было рядом.

Он любил меня так, что сделал татуировку с моим именем на груди.

В общем, было как-то не до друзей с их спокойными мещанскими радостями.

У Полины тоже особо не было времени на чаепития с подругами — у новорожденной дочери обнаружились серьезные проблемы со здоровьем, и потребовались все связи и все деньги Германа, чтобы найти врачей, которые поставят правильный диагноз и подберут лечение.

Переписывались мы редко — очень уж у нас с были теперь разные проблемы. Но всегда находились где-то в поле зрения друг друга, и как-то так получилось, что именно к Полине я поехала в тот день, когда узнала, что мой рок-музыкант женат.

Я задыхалась от боли в груди, останавливалась в переходах метро, прислоняясь к стенке, чтобы рассеялась черная пелена перед глазами. Я отворачивалась от любопытных глаз к черному тоннелю, бежавшему за дверями с надписями «Не прислоняться», чтобы никто не мог видеть мое опухшее лицо и красный нос. Я выходила на промежуточных станциях на улицу, чтобы отдышаться и выкурить сигарету.

Равнодушная Москва дышала мне в лицо выхлопными газами гигантской пробки, в которой в тот вечер застрял город. Равнодушные буквы на экране телефона складывались в слова, которые протыкали сердце насквозь. Равнодушное небо сыпало холодным дождем в запрокинутое лицо.

Мой крик о помощи в «Фейсбуке» собрал горстку комментариев: «И слава богу, что все кончилось», «Ты что — не проверила его паспорт?», «Надо было пробить его в сети, не может быть, чтобы ты не догадывалась», «Так тебе и надо, шлюхе!»

Полина сразу написала в личку:

— Приезжай, у меня есть три бутылки брюта и хороший сыр.

— А как же дочка? — спросила я. — Режим вам не нарушу?

— С Марусей пока Гер побудет. Посидят в спальне тихо, как мышки. А мы обсудим твою беду — вдруг не все так плохо.

Сыр остался невостребованным.

В сдавленное спазмом горло протискивался только сигаретный дым и алкоголь.

На просторной кухне шумела вытяжка, работавшая и как вентиляция, и как шумовая завеса, чтобы до спальни не доносились мои рыдания.

Полина гладила меня по голове, а я первые полчаса просто плакала, захлебывалась своим горем, снова плакала и не находила ни единого повода жить дальше.

— Ты понимаешь, он даже не чувствовал себя виноватым! «Я люблю жену и разводиться не собираюсь, но ты просто огонь, как я мог устоять?» Представляешь? Представляешь?

— Представляю, — кивала Полина, подливая шампанского. — Хочешь ягод? Клубники или голубики?

— Не хочу… — я закуривала следующую сигарету, сморкалась в бумажную салфетку и продолжала изливать ей свою боль. — Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда я узнала. За кого он вообще меня держит? Да я… Да для меня со школы чужие парни были существами бесполыми совершенно! Просто не воспринимала их как потенциальных любовников! Даже потом, когда они уже расходились со своими девушками, я по привычке не могла переключиться!

— Лана… Бедный мой котик, — она гладила меня по руке. — Представляю, как тебе больно.

— Я не хотела этого! — орала я, осекалась и прикуривала следующую сигарету от предыдущей. — Мне не нужна вся эта грязь!

Я не могла остановиться и перестать жаловаться на одно и то же, одними и теми же словами, словно заезженная пластинка, которую некому переставить. Полина терпеливо слушала, не останавливая меня, лишь подливала шампанское в бокал.

Когда она вскинула голову и посмотрела мне за спину, я дернулась и осеклась.

Обернулась.

— Я на минутку, — сказал Герман. — Маруська есть захотела. Возьму пюре и уйду, — почему-то шепотом объяснил он. — Не обращайте на меня внимания.

Я впервые видела его без костюма, в домашних штанах, футболке и босиком. Тень отросшей к вечеру щетины очерчивала его твердый подбородок и строгую линию губ.

Так вот ты какой, Герман Панфилов, банкир и театрал, когда не закован в свою броню от «Бриони». Такой же обычный мужик, как и все остальные.

Разумеется, я молчала все то время, пока он копался в холодильнике и разогревал в микроволновке пюре с запахом детсадовской еды. Только курила, опустив глаза в стол, прикрыв лицо волосами, потому что мне снова было неловко в его присутствии, особенно из-за того, как я выглядела.

— Искупаешь сегодня Маруську? — спросила Полина. — Не хочу на нее перегаром дышать.

— Конечно. И уложу, — кивнул Герман. — Развлекайтесь и не стесняйтесь, у нас там мультики на полную громкость, почти ничего не слышно.

«Почти».

Я скорчила рожу, затягиваясь сигаретой и бросила ему вслед мрачный взгляд, невольно отметив, какая у него, оказывается, крепкая подтянутая задница. А в костюме под пиджаком незаметно было.

Тьфу ты!

Никогда не понимала, в чем прикол западать на мужские жопы. Спереди они гораздо интереснее. Но, видимо, когда мужик в одежде, это единственный выделяющийся параметр, который можно оценить.

Но тут организм меня удивил. Я тут вообще-то с ума схожу от боли, с чего вдруг новый интерес прорезался? Или это я оцениваю, насколько качественного самца сосватала подруге?

Вдруг это моя настоящее призвание? Тем более, что за время безумного романа я продолбала все дедлайны и хрен кто теперь мне подкинет работу.

— Какой он у тебя заботливый…

— Не жалеешь, что отдала его мне? — спросила Полина, дождавшись, пока хлопнет дверь спальни.

— Ну что ты! — я даже засмеялась от такого абсурного предположения. — Видно же, что вы идеально подходите друг другу. А мне нужен кто-то совсем другой — такой же сумасшедший, как я… — вздохнула и тут же уточнила: — Только на этот раз без жены!