Лето, когда мы пропали

Элизабет О’Роарк (2023)

Я росла без семьи. Отец ушел, когда я была еще совсем маленькой, а мать никогда меня не любила. Мне пришлось пройти через боль и горе. Не в силах что-то изменить, подростком я сбежала из дома. Тогда меня приютила семья пастора. Люк Тейлор был лучшим другом моего парня и отравлял мне жизнь. Я всегда его ненавидела. Но похоже, что недостаточно сильно. Теперь, семь лет спустя, трагедия заставила нас вернуться туда, где все начиналось. Вспомнить лучшие и худшие моменты, что мы пережили вместе. За эти годы многое изменилось, но невидимая нить, что нас связывает, по-прежнему сильна…

Elizabeth O’Roark

The Summer We Fell

Copyright © 2023. THE SUMMER WE FELL by Elizabeth O’Roark

The moral rights of the author have been asserted.

© Сидорова О., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1

Сейчас

Не так давно я могла пройти по аэропорту незамеченной. Скучаю по тому времени.

Солнцезащитные очки — мой обязательный атрибут на сегодня. Всегда ненавидела это отвратительное «Я звезда!», но лучше так, чем куча комментариев о моей внешности. Благодаря запасу снотворного большую часть пути от Лиссабона до Сан-Франциско я проспала. Но у меня до сих пор голова идет кругом от звонка, полученного прямо перед вылетом… и это наверняка заметно.

Донна всегда была сгустком энергии, жизнерадостной и неутомимой. Не представляю ее другой. Столько людей на планете… Почему это случилось именно с ней? Почему людей, которые больше всего заслуживают жить, забирают так рано? А те, кто заслуживает этого меньше всего, похоже, процветают?

Я дала себе слово, что продержусь еще немного, но впереди у меня как минимум три недели, и конца этим мучениям не видно. Но если я не задумываясь вру всем остальным, то уж точно не собираюсь придираться по поводу лжи самой себе.

Перед получением багажа заскакиваю в туалет освежиться. Под карими глазами синяки от усталости, кожа землистого цвета. Осветленные, будто выгоревшие на солнце пряди, которые колорист добавил к моим каштановым волосам, никого не смогут обмануть и заставить подумать, что последнее время я провела где-то под солнцем, особенно Донну. Каждый раз, когда она навещала меня в Лос-Анджелесе, она говорила одно и то же: «Ой, дорогая, ты выглядишь такой усталой. Хорошо бы тебе вернуться домой». Будто возвращение в Родос могло что-то исправить.

Я отхожу от зеркала и сразу замечаю женщину, фотографирующую меня сбоку.

Она пожимает плечами, совершенно не смущаясь.

— Извините. Вы не в моем вкусе, — говорит она, — но моей племяннице вы нравитесь.

Раньше я думала, что слава решит все проблемы. Чего я не осознавала, так это того, что будет так же тоскливо, как и прежде. Просто теперь на тебя смотрит весь гребаный мир и напоминает, что у тебя нет права грустить.

Я быстро выхожу, чтобы не успеть сказать что-нибудь, о чем потом пожалею, и направляюсь в зону выдачи багажа. До того как я начала встречаться с Кэшем, я не понимала, какой хаос может воцариться, когда публика думает, что знает тебя, — но сегодня толпы нет. Только Донна ожидает у эскалатора, немного похудевшая, но в остальном как будто в порядке.

Она заключает меня в объятия, аромат ее духов с розовыми нотками напоминает о ее доме — месте, где случились одни из самых лучших моментов в моей жизни. И одни из самых худших.

— Тебе не нужно было меня забирать. Я собиралась воспользоваться «Убером».

— Влетело бы в копеечку, — говорит она, не помня или не обращая внимания на то, что я больше не бедное дитя, которое ей однажды пришлось приютить у себя дома. — Когда моя девочка возвращается домой, именно я хочу ее встречать. К тому же… я приехала не одна.

Я смотрю ей за плечо.

Не знаю, как я его не заметила, учитывая, что он на голову выше и шире всех в этом зале. Некоторые крупные парни из кожи вон лезут, чтобы казаться помельче, — сутулятся, улыбаются, шутят. Люк никогда ничего такого не делал. Он неизменно остается таким, какой есть, — неулыбчивым, здоровым и все такое.

Он выглядит старше, но прошло уже семь лет, так что, думаю, он и должен так выглядеть. Теперь он даже более здоровый, крепкий и скрытный, чем раньше. Его растрепанные каштановые волосы все еще отливают золотом от множества часов, проведенных на волнах, а на обычно гладко выбритом лице недельная щетина. Хоть бы меня подготовили. Хоть бы кто-нибудь предупредил: «Люк будет там. И ты почувствуешь, что он словно прилив, утаскивающий в море».

Мы не обнимаемся. Это было бы слишком. Учитывая обстоятельства, не думаю, что он этого хочет.

Он даже не улыбается, а просто слегка приподнимает подбородок.

— Джулиет.

Он совсем взрослый, даже голос у него зрелый — еще ниже и увереннее, чем был. А он всегда был низким и уверенным. Всегда был способен поставить меня на колени.

Кажется, не случайно я только сейчас узнаю, что он здесь. Донна знает, что мы никогда не ладили. Но она умирает, а это значит, что мне никак нельзя обижаться на ее мелкие манипуляции.

— Он предложил подвезти, — добавляет она.

Он приподнимает бровь при слове «предложил», его руки до сих пор сложены на широкой груди — это четко дает понять, что все произошло не совсем так. Это так похоже на Донну — считать нас лучшими, чем мы есть на самом деле.

— Сколько у тебя сумок? — Он уже разворачивается к ленте, готовясь оказать любезность, невзирая на то, как сильно меня ненавидит.

Я встаю перед ним.

— Я сама могу забрать багаж.

Меня раздражает, что он все равно направляется к ленте. Я прижимаю палец к правому виску. Голова раскалывается — эффект от всего, что я вчера приняла, окончательно испарился. И я просто не настроена вести вежливую беседу, особенно с ним.

Я сглатываю.

— Я не знала, что ты будешь здесь.

— Извини, что разочаровал.

Я вижу, что моя сумка приближается, и двигаюсь вперед.

— Я не это имела в виду.

Что я на самом деле имела в виду — это наихудшая из возможных ситуаций, и я не представляю, как проживу эти три недели. Думаю, это ненамного лучше.

Я оглядываюсь через плечо.

— Как она?

Его глаза темнеют.

— Я только сегодня утром приехал, но… ты сама ее видела. Сильный порыв ветра свалит ее с ног.

Мне нечего на это ответить. Во всяком случае, чего-то непринужденного или приятного. Молчание затягивается…

Мы одновременно тянемся за моей сумкой, и наши руки соприкасаются.

Я отдергиваю ладонь, но уже слишком поздно. Люк уже в моих венах, уже отравляет меня. Заставляет желать всего того, что неправильно, как он всегда и делал.