Утудус. Книга 1

Атман Флек

УТУ (Шамаш) – Шумеро-аккадский бог солнца.Здесь не фигурирует человек, это отдельная реальность новой вселенной, в которой он зарождается.

Цикл 5. Виток жизни

Семь эллипсов спустя

— А из пепла всегда получается плодородная почва, где с новой силой взойдут ростки жизни, — Проговорил Фаутонис стоя надо мной.

— Прошу вернутся сюда, за последние эллипсы ты все больше и больше выходишь из Дуалиса. Несомненно это хорошо, но пока ты в этом мире, тебе надо развиваться, изучая детали нашей вселенной, частицы ждут в состоянии супер позиции, когда взор исследователя упадет на них, они обретут значимость, — Фаутонис коснулся моей ладони. Когда я пришла в себя, зал Номенов давно опустел. Академия стала для меня домом, за эти эллипсы я почти не покидала ее стен. Смерть матери от бушующей огненной боли, привела меня к покою, который я нашла здесь, в стенах большого и вечно бурлящего города.

— Тебе стоит съездить к отцу на базу Фотоно-кораблей. Ваше учение подходит к концу, и первый из вас скоро устремится с частицами света. Возможно, первой будешь ты, Зайри. — Фаутонис еще раз посмотрел на меня и удалился. Я продолжала еще сидеть в пустом зале. За это время многое произошло, нас уже стало меньше. Хайри и Мега несколько эллипсов назад вернулись на спутник Гибер, в свою колонию, помогать в строительстве основной Фотоно-базы в системе Зеро. Сукреа, Мэйши и Шоти погибли на одной из пирамид Фалианта, украв квазурид на продажу у одного представителя гильдии Информаторов. При каких обстоятельствах они погибли, нам не говорили. Эта гильдия издревле занимались исследованием всего — вплоть до истины. А добытая информация обменивалась на Квазурит, которым обеспечивала их Конфедерация.

Время ускорилось, и от детства не осталось и следа, оно остановилось где-то в каньоне 18 богов вместе с мамой и той обрушившейся скалой. Наше развитие в техническом процессе не решает проблемы выживания нашего вида. Система вкладывает большие средства на освоение и постройку Зеро-батарей, которым надо все больше пространства для аккумуляции энергии. Колонисты стали на Гибере рабочей силой, и для того чтобы выжить, они все больше трудятся в хлипких скафандрах под лучами Зеро. А возвращаясь в свои лачуги под поверхностью, падают там от усталости — жизнь облученного Колониста ничего не стоит.

— А мы разве что-то можем поменять, когда мы сами закрыты в себе? Когда выбор диктуется окружающим миром? В одном мы рождаемся, где зону комфорта для нас создают родители, передавая нам свой опыт, а другой в паттерном восприятии прошлого мы создаем свою среду, и куда бы мы ни пришли, все это следует за нами, и зачастую, мы утрачиваем самих себя. Мы не можем понять, что вечно ищем свое место, потому что дом внутри нас заброшен, — Я смотрела на Магири, которая опершись о стену слушала меня.

— А ты, Зайри, считаешь, что можно чувствовать себя комфортно в лачугах Гибера, или на Агурусе под куполом, где Зеро видна, как обычная звезда, а Голубой карлик соседней системы одаривает лишь рентгеновым излучением? Тепла в том доме нет и не будет никогда, — Магири подошла ко мне.

— Это нормальная реакция, когда ты хочешь помочь своим близким. Твой полет, возможно даст новое будущее городу под куполом. Обычному Зоргианену не достучаться до верхов, но тот о ком заговорят, будет иметь слово в Системе

— Она открыта только для приближенных и для тех, с кого можно что-то поиметь. Пережевав этот ресурс, она сплевывает его в грязь и сама же затаптывает, Ответила я Магири.

— Мне кажется я там и не была никогда, со связью там проблемы. Последний корабль по обеспечению так и не вернулся оттуда — по неизвестным причинам. Поэтому Аште больше не посылает туда Виманы. Купол там замерзает, население города сократилось в разы, там бесчинствуют фигрианцы, эпоха Хаоса на Агурусе вовсю процветает. Это последнее, что я узнало о своем доме, — Магири говорила со слезами на глазах, подойдя к ней я приобняла ее. Слов у меня не было.

— Мне не лететь первой, но о тебе говорят, как об истинном пилоте Фотоно-корабля. Я хочу, чтобы ты не забывала об этом разговоре, — Продолжила она.

Спутник Зоргии, Гибер.

Пусковая установка была перенесена на спутник Зоргии, треть которого была покрыта Z — Батареями со стороны Зеро. Для накопления энергии света лазерная установка требовала колоссальной энергии.

Наш виман накренился и пошел на снижение. Передо мной Зеркальный спутник, где бывшие пещеры колонистов превратились в базу корпорации Аште и лабораторий Фотона. На горе, где расположилась основная база, стоял каменный колосс бога Гибера, баритовый меч которого был направлен к звездам, а зеркальный щит накапливал в себе энергию Зеро.

— Каждая батарея в сборе имеет семь мельт в квадрате и устанавливается к горному массиву, вся эта энергия идет в аккумуляторный резервуар под Гибером, тысячи Кульгуитовых пластин находятся в заряженном озере, которое охлаждает эти пластины. Кульгуит — хороший накопитель, но при чрезмерном накоплении электронов — отрицательно заряженных частиц — плавится, выбрасывая в атмосферу радиацию, поэтому было решено перенести пускатель на спутник. Наша планета не выдержит этого, последняя война это хорошо показала, — говорил Доктор Ир, который сопровождал меня, он был одним из ученных проекта Фотон и хорошим другом отца.

— А как живут колонисты, которые строят это все и гибнут здесь? Расспрашивала его я.

— Да, им тяжело, но выбор здесь не велик. Одни улетают назад на Зоргию, но не находят там себе заработка и возвращаются.

— Ир, моя дочь тебя еще не утомила своими вопросами? — Я услышала голос отца, идущего к нам. Он смягчил наш разговор с Доктором. Я развела руки в стороны, поприветствовав его.

— У этих пещер поразительная слышимость и ваш разговор с Иром был слышен не только мне, поэтому мы здесь больше общаемся жестами, особенно, если речь заходит о том, что касается Систем. Изначально после войны к Гиберу присматривались как к основной базе для фотона-кораблей. Первые рабочие с Зоргии, которые сюда прилетели задолго до твоего появления, не смогли приспособится к внешней среде Гибера. Аште им платила большие Энеры, но после вахты никто из них сюда не вернулся. Тогда корпорация, пропагандируя добровольческие миссии, цель которых была устройство жизни на планетах системы, где присутствовал хоть какой — то процент водорода и кислорода, создала целую армию идейных колонистов. Они, не найдя себя ни в чем ином, были готовые лететь куда угодно целыми семьями — так появлялись колонии в нашей системе. О многих сейчас забыли, об иных мы просто ничего не знаем, возможно они просто сгинули, там, в космосе — это была целая эпоха тех ушедших цефейдов. Гибер был одним из первых небесных тел, где они поселились и их было не мало. Конфедерация построила для них небольшую базу под поверхностью, провела вентиляцию и обеспечила пищей на первое время. Так они и жили до тех пор, пока взор Фотона не упал на Гибер. На Зоргии такой проект был бы смертелен для нас как вида, как тебе уже об этом сказал Ир, — Отец взглянул на меня, чтобы убедиться, что я понимаю, о чем он говорит.

— Мы разрушаем чью-то жизнь под видом чего-то великого, — Продолжила я. — Я вижу того юного Сингулятора, с которой я познакомился на закате эпохи Хаоса. Твоя мать непрестанно заботилась о каждом живом существе, которое встречала на своем пути, вне зависимости от того, кто это был. В попытках спасти наш мир, она, порой, отчаивалась, а когда началась война с нее сорвался последний слой нашей Зоргианской брони. Тогда-то она и стала Сингулятором, уйдя со своими Утудусами в каньон, унося тебя от меня. Я тогда долго ее не понимал, злился на нее, работа стала для меня всем, и я отдался ей без остатка. Так всегда и бывает во вселенной — одно угасает и гибнет, а другое прорастает и расцветает. Вдох и выдох твоего внутреннего творца — вот что наша жизнь здесь, — Отец снова посмотрел на меня.

— Когда я отделялась от Дуалиса, чувства тела переставали существовать, лишь дыхание и стук сердца были неразрывной связью с внешним миром. Погружаясь вне цефейдов и пространства, я замечаю, что события размазываются где-то за горизонтом. А при возвращении в Дуалис, мне часто приходят ведения.

Я вижу формирование звезд и планет в неведомой мне галактике, а возможно и вселенной. Номена постоянно тянет к одной удивительной планете, я наблюдала, как она рождается из фрагментов белой звезды, пыли и метеоров падающих на нее. Однажды я почувствовала в ней зарождение живого, но когда погибла мама, Белая звезда убила только зародившуюся жизнь, и там снова бушевали вулканы, превратив ее в огненную пустыню, — Я провела пальцем по мокрой стенке в туннеле, и капли, собравшись покатились вниз. Отец какое-то время молчал, все что касалось мамы, было тяжело для него, и он предпочитал сдержать эмоции внутри того самого творца.

— Ты знаешь, как я подхожу к этому с точки зрения науки. Выход из Двойственного мира — это короткая фаза импульса работающего мозга до полного погружения и выхода Номена. Это как некая совокупность несущих частиц энергии, не имеющая никакой массы, но являющаяся формирующей частицей Базона. В этот момент перехода и возникает сознательное созерцание различных вариаций событий в Скалярном поле до момента, пока Номен не растворится в нем до бессознательного состояния, где все находится в Латентности или в супер позиции — одновременно везде до появления наблюдателя, — Отец улыбнулся, прервав тем самым наше молчание.

— Иначе будущего пилота такого корабля не развеселить, кроме как научным методом, которого хватало в академии. Ты, кстати, не хочешь взглянуть на венец нашей цивилизации? — С воодушевлением произнес отец.

— С удовольствием, — Поддержала я. Мы уселись в небольшой магнитомобиль и двинулась по широкому коридору туннеля.

— Около двухсот миллионов эллипсов назад мимо нашего астероидного поля Тея пролетала комета Либир и зацепив группу метеоритов своим хвостом она нарушила их траектории движения, направила смертоносные космические камни навстречу Зоргии. На нее обрушился сильный метеоритный дождь, и планета еле выстояла. Однако жизнь на ней была уничтожена. А метеорит, имевший самую внушительную массу, упал на Гибер, тогда пластичность его породы спасла его — образовался огромный кратер. Астероид же, который должен был уничтожить спутник, принес на себе замершую воду — сейчас это огромное озеро под Гибером. Вот так вот строится баланс во вселенной, — Отец рассказывал мне это и раньше, но я тогда воспринимала данные истории как сказки перед сном.

Мы остановились. Округлые ворота, завибрировав, превратились в облако, мы вошли на огороженный выступ смотровой площадки. Перед нами возвышалась пусковая лазерная установка Фотона-корабля. Ее огромные опоры крепились к склонам горы, импульсные передатчики у подножья и охладительные турбины были размером с пирамиды Фолианта.

— Посмотри на это, — отец показал на самый верх пускателя.

— Это Квазуритовая спираль, по которой пронесется световой корабль с пилотом на борту. Тогда-то эпоха Света полноценно вступит в свои права и время Хаоса закончится, — Отец говорил это так воодушевленно, что было очевидно: он сам ни на миг не сомневался в этом. А я смотрела, как тысячи рабочих, словно мошки, движутся у этого венца нашей цивилизации, и у каждого из них в голове мысли не о величии полета и не о достижениях нашего вида, а о том, как они будут дальше выживать. Я подняла голову, увидела звезды, и мне показалось, что это мгновение растянулось и тут же исчезло, как частица, пронизывающая пространство и останавливающая время, не имеющая массы и привязанности к чему-либо. Ее свобода не в собственном бытии, а неразрывности существования вместе со всеми.