Богиня из сна

Аси Кубер, 2022

Юная маркиза Селеста де Моне, отправляясь в Марсель, чтобы стать пажом у молодого графа Робера де Фэрмонта, отцы которых когда-то заключили пари, играя в карты в Версале, даже не предполагала, что её судьба круто изменится. Граф де Фэрмонт никак не ожидал, что в лице своего пажа он встретит Дивную Богиню, однажды приснившуюся ему во сне. Хотя перст судьбы уже наложил на них свой отпечаток, сможет ли граф де Фэрмонт, преодолев гордыню, открыть своё сердце милому пажу?

Глава 4

Вечером того же дня Кати купала мальчика в горячей воде в одной из смежных комнат, отведённых юной маркизе. Намылив его голову и лицо душистым мылом, она вылила на него кувшин воды. Затем взглянула на творение своих рук. Мальчик сразу же преобразился. Его курчавые смоляные волосы заблестели, а красивое лицо осветилось радостью, зажёгшейся в зеленовато-голубых глазах.

Кати вздохнула и, подавив в себе брезгливость, но морщась от неприятного запаха, исходившего от мулата, стала яростно натирать тело ребёнка мылом, пока его кожа не заблестела. Намыливая в очередной раз спину мальчика, Кати вдруг заметила:

— Серж, твой отец наверняка был белым. Ведь твоя кожа более светлая, чем у других африканцев, что в доме.

— Да, так говорят, — подтвердил он, сверкнув глазами. — Но я никогда не видел своего отца.

— Боже мой! — воскликнула Кати, продолжая тереть его грудь, чтобы смыть въевшуюся грязь. — Ты хотя бы знаешь, кто был твоим отцом?

— Нет, — тяжело вздохнул малыш. — Говорят, его знал только покойный граф.

— Да неужели?! — Кати принялась энергично растирать ноги мальчика ветошкой, стараясь уничтожить едкий запах немытого тела. — А где твоя мать?

Корчась от боли, когда Кати прикоснулась к пораненной ноге, Серж ответил:

— Покойный господин граф сказал всем, что она умерла при родах. До этого она прислуживала в доме.

— Понятно, — буркнула Кати, задумавшись. Потом опять спросила: — И кто же тебя воспитал?

— Моя кормилица, — улыбнулся мулат, удивив Кати ослепительной белизной зубов. — После рождения меня отдали одной невольнице, у которой в тот момент умер ребёнок. Она и воспитала меня. Но кормилица умерла год назад.

— Значит, у тебя нет ни отца, ни матери. — Кати с жалостью смотрела на него.

Мальчик был очень мил. И она только тут одобрила решение своей хозяйки. Без сомнения, курчавая головка смоляных волос и красивая мордашка не могли никого оставить равнодушным к судьбе малыша.

— Да, это так, — мрачно подтвердил Серж минутой позже. — У меня никого нет.

— Зато к тебе благосклонна моя госпожа, — сказала она, вытирая худенькое тело мальчика надушенной простынёй, взятой из постельного белья юной маркизы. — Теперь она — твоя новая хозяйка.

— Я только рад этому, — выпалил Серж с печалью в глазах. — Ведь я был никому не нужен здесь.

— Ах ты, боже мой! — только и сказала камеристка, быстро накинув на него чистую мужскую рубашку, одолженную бароном д’Юбуа.

Селесте пришлось рассказать ему об этом инциденте. Фредерик, внимательно выслушав её, лишь развёл руками. Зная, что прежде всего маркизой руководило сострадание, он не стал убеждать её в опрометчивости поступка. Ведь неизвестно, как граф отреагирует на это.

Рубашка оказалась слишком длинной, так как Серж был небольшого роста. Она скрывала тощую фигурку мальчика до икр, а его ручонки затерялись в длинных рукавах рубашки. Он посмотрел на себя и рассмеялся.

Кати, увидев это, улыбнулась и закатала ему рукава. Потом уложила его в постель на кушетку. Мальчик с наслаждением растянулся на постели.

— Пока ты будешь спать здесь, — приказала она. — Но когда тебе сошьют новую одежду, то будешь спать в комнате для слуг.

— Новую одежду? — переспросил мальчик.

— Ну конечно, — рассмеялась Кати. — Ты же не можешь ходить лишь в одной рубашке. Думаю, тебе нужна экипировка.

— Экипировка? — Серж недоумённо воззрился на неё. — Что это такое, Кати?

— Это полная одежда с обувью, маленький невежда, — снова рассмеялась камеристка, ущипнув его за щеку. — Завтра портной снимет с тебя мерки. И пока не сошьют тебе новый гардероб, ты не покинешь эту комнату. Твою старую одежду я сожгла. Ведь в ней кишели паразиты. А теперь спи, Серж. Мне надо тут прибрать, ясно?

Он согласно кивнул и закрыл глаза. Кати занялась уборкой. Через полчаса, убрав комнату, она бросила взгляд на спящего мальчика и тихо выскользнула за дверь.

Утром, когда Селеста зашла в смежную комнату, Серж, свесив ноги с кушетки, завтракал. Кати сидела рядом, держа на коленях поднос с едой, и подкармливала его.

Селеста бросила на них взгляд.

— Кати, после завтрака приведи мальчика в мою комнату. Придёт графиня с портным.

— Хорошо, — кивнула та.

Серж оторвался от еды и взглянул на свою хозяйку.

— Доброе утро, мадемуазель, — улыбнулся он.

Селеста кивнула в ответ и неожиданно с изумлением уставилась на мальчика, не находя слов, чтобы выразить своё удивление. Так он неузнаваемо преобразился.

Края губ камеристки незаметно оттянулись вниз: «Должно быть, госпожа сравнивает мулата со вчерашним оборванцем».

Действительно, Селеста мысленно сравнивала мальчика с тем затравленным существом, которое вчера привела к себе. Теперь перед ней сидел не грязный чертёнок, а красивый мальчуган. Чистенький и прехорошенький мулат, он и на самом деле вызывал если не восхищение, то невероятное удивление. Его глаза так и сверкали подобно драгоценному камню.

Селеста пыталась припомнить, с каким бы камнем сравнить его глаза. Вдруг её осенило — аквамарин! Точно, так и есть. Драгоценный камень зеленовато-голубого цвета. Впрочем, странно, что у мулата такие глаза. Однако они явно кого-то напоминали ей. Но кого? Пока она не знала ответа. Пожав плечами, Селеста взглянула на Кати. Заметив усмешку той, она проговорила:

— Я рада, что Серж так изменился. Теперь он похож на человека, а не на чертёнка.

— Ах, госпожа, — воскликнула камеристка, — то ли ещё будет, когда он облачится в новую одежду! Вот тогда вы и не узнаете его.

— Да, надо думать, — согласилась с ней Селеста, направляясь к двери. — Что ж, я жду вас в своей комнате.

Спустя некоторое время, когда Кати с мальчиком зашли в комнату юной маркизы, обставленную со вкусом, Селеста встретила их с приветливой улыбкой. Правда, их уже ждала там графиня с портным Аланом Дале. Пока Серж озирался по сторонам, разглядывая интерьер, Селеста подошла к нему и, взяв его за руку, подвела к портному.

— Серж, это месье Алан Дале, — сказала она. — Он снимет с тебя мерки.

Серж смущённо взглянул на коренастого мужчину в чёрном парике, который прервал разговор с графиней и поднялся к нему навстречу.

Кристина де Фэрмонт заметила смущение ребёнка и подумала про себя: «Должно быть, он чувствует себя весьма неловко в чужой рубашке перед незнакомым человеком. Надо поторопить портного с его экипировкой».

— Серж, ты можешь не стесняться месье Дале, — сказала она ему вслух. — Он знает твою историю.

— Правда, мадам? — Мальчик с облегчением вздохнул.

Селеста и Кати лишь переглянулись, догадавшись, что ему просто неудобно стоять перед ними в таком виде. Они прекрасно знали, что он в данное время должен чувствовать.

Алан Дале взглянул на мальчика и улыбнулся. Хотя он не раз видел рабов с африканской внешностью, проданных работорговцами или пиратами с захваченных судов Средиземного моря, но такого смазливого мулата ему ещё не доводилось увидеть.

— Серж, ты не стыдись своего вида, — сказал он, достав из кармана сантиметровую ленту. — Всякое бывает в жизни. Вот когда я тебе сошью новую одежду, ты будешь у нас просто ангелочком.

И он принялся за работу. Иногда сыпались его приказы:

— Стой прямо, Серж!

Мальчик, метнув взгляд на Алана Дале, послушно стоял, не задавая ему никаких вопросов, хотя его так и подмывало спросить портного, зачем он так крутит его. Пока Алан Дале снимал мерки с мальчика, графиня с Селестой тихо переговаривались. А Кати покинула их, чтобы не мешать портному.

Селеста краем глаз наблюдала за ними. Мальчик густо покраснел, когда Алан Дале приподнял рубашку и стал снимать мерки, чтобы сшить ему панталоны. А Селеста отвернулась, не желая ещё больше смущать ребёнка. Как только портной закончил свою работу, он поспешно раскланялся, пообещав им, что быстро выполнит их заказ. Однако сапожник, пришедший вслед за ним, задержал их ещё на полчаса.

После того как он ушёл, графиня спустилась вниз, чтобы дать кое-какие распоряжения мажордому. А Кати, зашедшая узнать, как идут дела, увела мальчика в смежную комнату. Таким образом, Селеста осталась одна. Она села на кушетку и, глядя перед собой рассеянным взглядом, глубоко задумалась.

Сегодня был конец первой декады мая, а она даже не приступила к обязанностям пажа. Если граф и дальше будет отсутствовать дома, то её пребывание здесь надолго затянется. Интересно, с чем на самом деле связан его отъезд? Почему он сбежал из дома, едва увидев её? Это было для неё загадкой. Правда, пока она ничего не могла сказать о нём плохого. Их мимолётная встреча вовсе не раскрыла молодого человека. Хотя его внешность и была весьма неотразимой, но она ничего не почувствовала к нему. Честно говоря, её сердце ещё не было тронуто любовью. И она сомневалась, что это вообще когда-нибудь произойдёт с ней.

Неожиданно мысли Селесты были прерваны стуком в дверь.

— Войдите, — тихо проговорила она.

Вошла Кати и с порога затараторила:

— Госпожа, я такое узнала о нашем графе! Вы себе даже не представляете!

— Что именно? — Селеста смотрела на неё с нескрываемым интересом.

— Говорят, граф — хороший распутник. В округе почти не осталось женщин, которых он бы не соблазнил.

— Да что ты говоришь. Кати?

— Сущую правду, госпожа, — подтвердила та. — Мне об этом сказала Лина — чернокожая служанка, с которой я тут познакомилась.

— Быть может, это просто слухи, — возразила Селеста, не желая верить услышанному.

— Вовсе нет, — отрезала камеристка. — Вы скоро сами убедитесь в этом, когда начнёте носить письма его любовницам.

Селеста невольно вздохнула. Боже мой, неужели ей и в самом деле придётся это делать? Она никак не ожидала, что граф такой развратник. Она думала, что у него просто взрывной характер, но что он окажется действительно таким, ей и в голову не приходило. Ей надо быть с ним начеку.

Однако Кати вновь огорошила её:

— Впрочем, граф, говорят, страшно боится девственниц. Он обходит их за три лье, так что вам, госпожа, ничто не грозит с его стороны, и потому успокойтесь.

— Да я спокойна, — возразила девушка, меняясь в лице.

— Куда там! — Кати не отрывала от неё своих глаз. — Вы же просто побледнели от страха. Не пугайтесь, я точно узнала, что граф не трогает девственниц.

— Почему? — вырвалось у Селесты.

— Говорят, он не сторонник брака, поэтому его привлекают только замужние женщины.

— Неплохая отговорка, — сухо бросила девушка и, встав с кушетки, нервно прошлась по комнате.

Она пришла в глухое раздражение, сама не зная почему, но слова камеристки явно задели её. Правда, через некоторое время она подумала: «Может быть, это даже к лучшему, что он не волочится за девицами. А замужних женщин я как-нибудь переживу, доставляя им записочки».

Селеста взглянула на свою камеристку.

— И это всё, что ты узнала о нём, Кати?

— Пока да, госпожа, — кивнула та и добавила: — Что ж, я побегу, если вам не нужна. У Сержа распухла нога. Надо сделать ему перевязку и вызвать лекаря.

— Да, Кати, займись мальчиком, — услышала камеристка, закрывая за собой дверь.

В полдень к графине де Фэрмонт прибыл виконт Шарль де Баро — их сосед по поместью, куда уехал граф. Его усадьба располагалась в десяти лье от поместья Робера, только на другом берегу реки Дюранс. Узнав, что он с графом разминулся, виконт огорчился, так как срочные дела привели его к нему.

Перед обедом графиня де Фэрмонт представила его юной маркизе де Моне и барону д’Юбуа. Между ними завязалась краткая беседа. После чего они прошли в большую столовую, где на столе сверкал хрусталь, а столовое серебро было начищено до блеска. Селеста успела заметить, что прислуга занималась этим каждый день. Стол уже был сервирован. И как только они расселись по местам, слуги стали подавать блюда.

Селеста ела мало, так как непривычная жара, стоявшая на побережье Средиземного моря, лишила её аппетита. Ведь она привыкла к более прохладному климату и ещё не успела акклиматизироваться. Девушка едва справлялась с отбивной телятиной в лимонно-томатном соусе, когда чернокожий лакей в красной ливрее заменил её прибор на паштет из гусиной печёнки. Она поджала красиво очерченные губы и, нехотя ковыряя по тарелке серебряной вилкой, попробовала съесть паштет.

Графиня де Фэрмонт занимала гостя светской беседой. Потом они говорили об общих знакомых. Сначала Селеста и барон не принимали участия в разговоре, не зная тех людей, о которых шла речь. Когда же виконт де Баро стал рассказывать им о своём поместье, они, проявив интерес, подключились к беседе и засыпали его вопросами.

Селеста внимательно слушала гостя. И по ходу беседы выяснилось, что графа с виконтом де Баро связывают торговые отношения. Когда же речь зашла о виноградниках, она поняла, почему он ищет Робера. Виконт делал вино из винограда и продавал его графу, а тот в свою очередь отправлял его на своих кораблях в другие страны. В Марсель он приехал, чтобы узнать, когда у графа намечен следующий рейс, так как хотел привезти ему свой товар.

Без сомнения, у графа наверняка есть свои сады и виноградники. Он, ясное дело, чем-то ещё занимается, кроме торговли. Поэтому неудивительно, что Робер уехал в поместье. «Конечно, — усмехнулась Селеста, — в каждом деле нужен хозяйский глаз!»

Внезапно Фредерик д’Юбуа прервал ход её мыслей, обратившись к виконту:

— Скажите, месье, как развита охота в ваших краях?

Шарль де Баро посмотрел на него и заявил:

— Отлично, барон. У нас в горах водятся серны и горные козлы, которые часто спускаются на альпийские луга, чтобы пастись. Вот тогда и можно их подстрелить.

— В самом деле? — спросил Фредерик, глядя на виконта. — А я слышал, что они обитают на большой высоте Альп и достать их нелегко.

— Так оно и есть, месье, — улыбнулся Шарль де Баро. — Козлы, прямо скажем, прекрасные альпинисты. К тому же самцы более крупные, чем самки. Кроме того, козлы отличаются большими изогнутыми рогами и особой бородой. Кстати, летом у них окраска серо-коричневая, а зимой — каштаново-коричневая.

— А чем они питаются на высоте? — встряла в разговор Селеста, хмуря тонкие брови.

— Разумеется, чем придётся. Но обычно козлы питаются травой, мхом, листьями и ветками. Поэтому они и спускаются вниз, чтобы пощипать траву, прежде чем снова вернуться на высокие скальные склоны.

— Понятно, — отозвался барон д’Юбуа, не забывая кушать. Он как раз лакомился морепродуктами. — Должно быть, охота на козлов — захватывающее зрелище.

Виконт де Баро громко рассмеялся:

— Это как сказать, барон. Если вы задержитесь в здешних местах, то я приглашаю вас к себе на охоту. Между прочим, у нас искусные охотники не возвращаются без добычи. Им всегда удаётся пристрелить одного из них.

— Хорошо, — наконец улыбнулся Фредерик и тут же пообещал: — Думаю, я непременно приеду к вам в поместье, чтобы поохотиться. Ведь охота — одна из моих страстей.

Селеста, внимательно слушавшая гостя, с улыбкой поинтересовалась:

— А какие из себя серны? Я никогда не видела их.

Шарль де Баро бросил на девушку взгляд и проговорил:

— Серны обычно невысокого роста, рога у них короткие, слегка скрученные, и под глазами чёрные полосы. Шерсть на теле зимой у них серой окраски, а летом — коричневой. И весят они мало.

— Интересно, как они взбираются на горы, если они совсем небольшие? — спросила Селеста, пробуя десерт.

— Боже мой, серны — отличные скалолазы! — заметил виконт, пряча усмешку. — Они бродят вблизи вершин Альпийских гор. Ясное дело, это говорит об их хорошей выносливости и превосходных навыках восхождения, что даже людям не под силу.

— Чем же они питаются, если на высоте ничего нет, кроме снежных вершин? — Девушка во все глаза смотрела на гостя, не веря, что он всё знает.

— Должно быть, они также спускаются вниз. Я знал охотника, который говорил, что зимой они питаются даже древесной корой, — промолвил Шарль де Баро и добавил: — Кстати, на горных лугах встречаются лани…

Графиня де Фэрмонт тут же его перебила:

— Об этом вы расскажете в следующий раз, месье. Лучше скажите, как себя чувствует ваша дочь Элен. Я слышала, что она приболела.

— Элен? — с удивлением переспросил он. — Вроде бы неплохо. Кажется, раньше я никогда не замечал никаких признаков её болезни.

— Ясно, — улыбнулась графиня, поняв, что ему ничего не известно о её состоянии. — Что ж, доедайте свой десерт, виконт. А кофе выпьем в гостиной.

После окончания трапезы они прошли в гостиную, чтобы выпить кофе. Селеста под предлогом, что не любит кофе, вернулась в свою комнату. Она присела на кушетку. Затем, вспомнив про опухшую ногу Сержа, решила проверить его самочувствие. Селеста быстро поднялась, чтобы заглянуть к нему.

Как только она открыла дверь, её глаза натолкнулись на среднего роста мужчину необычайной красоты. С минуту Селеста рассматривала его, пытаясь понять, кто перед ней. Одет он был в парчовый распахнутый бурнус золотисто-зелёного цвета, из-под которого виднелась длинная рубашка, подпоясанная широким кушаком из тонкой ткани. На голове у него красовалась чалма из муслина такого же цвета, что и бурнус, но украшенная огромным рубином. Узкое лицо оттеняли чёрные усы и небольшая борода. А большие тёмно-карие глаза изучающе уставились на неё.

Рядом с ним стояла Кати. Она заметила, что Селеста зашла в комнату, и решила представить их друг другу.

— Это арабский врач Абдель Салям аль-Хамиси, — сказала камеристка и перевела на девушку взгляд. — А это моя госпожа маркиза Селеста де Моне.

Селеста никогда ещё не видела жителей Востока. И потому она не отрывала от него глаз.

Абдель Салям аль-Хамиси приветствовал её по восточному обычаю и сказал на чистейшем французском языке:

— Хватит пялиться на меня, мадемуазель, я вовсе не диковинка, а всего лишь врач.

— Ах, простите меня, сударь, — проговорила Селеста, едва заметно покраснев. — Я не хотела вас обидеть. Но я впервые вижу чужестранца.

Арабский врач улыбнулся только краем губ.

— Что ж, ваши извинения приняты, сударыня.

«Должно быть, ему уже за тридцать», — подумала она и, взглянув на Сержа, который лежал закрыв глаза и не подавал признаков жизни, спросила:

— Что с мальчиком?

— Теперь с ним всё в порядке, — ответил Абдель Салям, бросив на мулата взор. — Он спит.

— Почему? — поинтересовалась Селеста.

— Я дал ему немного настойки опия.

— Но зачем?

— Он не мог вынести боль, — сухо бросил врач. — От инфекции у него распухла нога. Кстати, вы вовремя вызвали меня. Иначе у мальчика началась бы гангрена, если бы он пролежал ещё сутки без помощи.

— В самом деле? — Селеста от страха за мальчика округлила глаза.

— Истинно, — холодно кивнул Абдель Салям. — Тогда пришлось бы ампутировать ему ногу.

— Понятно, — буркнула она. — Скажите, что же вы сделали, чтобы этого не случилось?

— Я хорошенько обработал рану и всего лишь наложил повязку с чудодейственным бальзамом, — вежливо пояснил он. — Думаю, к утру у него всё пройдёт.

Абдель Салям аль-Хамиси взял свой чёрный саквояж и, не говоря больше ни слова, низко поклонился и тут же удалился. Кати вышла вслед за врачом, чтобы проводить его.

Селеста, оставшись одна, какое-то время смотрела на спящего мальчика. Его лицо было спокойным, но даже сквозь матовую кожу проступала бледность. Она тяжело вздохнула, жалея в душе бедного мулата, что судьба была так несправедлива к нему, отняв у него мать. Если бы знать, какой негодяй подарил ему жизнь, но впоследствии не признал своего сына, то она надавала бы ему пощёчин.

Когда Кати вернулась в комнату, Селеста с огорчением проговорила:

— Мы забыли заплатить за услуги врачу.

— Не беспокойтесь, госпожа, графиня говорила, что сама рассчитается с ним, — быстро сообщила камеристка, укрывая мальчика одеялом.

С минуту они молча смотрели на него. Потом тихо вышли, оставив Сержа одного. На душе у Селесты было неспокойно. Хотя она почувствовала огромное облегчение оттого, что помогла несчастному мальчику. Без сомнения, она сделала доброе дело. И пусть что будет, то и будет. Недовольство графа она как-нибудь переживёт.

Как только небосвод окрасился вечерней зарёй, Селеста и барон д’Юбуа выехали на верховую прогулку. Бернар оседлал ей белую кобылицу, а у Фредерика был пегий конь. Едва они выехали из ворот конюшни, как лошади, неистово заржав, понеслись галопом.

«Должно быть, они застоялись в конюшне графа», — подумал каждый из них.

Мчась галопом по окрестностям Марселя, Селеста озиралась по сторонам. Вдоль дороги тянулись заросли вечнозелёных кустарников. Вдалеке виднелись невысокие деревья. На пологих склонах холмов раскинулись сады, а дальше шли сплошные виноградники.

Видя эту красоту, Селеста лишь пришпорила лошадь. Ей нравился этот край. Правда, она только не знала, как здесь сложится её судьба. Ведь графа до сих пор нет. И где он? Никто не знает.

По мере того как наступали сумерки, жара понемногу спадала. Селеста глубоко вдохнула в себя прохладный воздух, наслаждаясь быстрой ездой, и оглянулась. Фредерик чуть отстал. Его конь шёл рысцой. Девушка, попридержав свою кобылицу, подождала, пока барон не поравнялся с ней.

Потом она воскликнула:

— Как хорошо здесь! Ты этого не находишь, Фредерик?

— Действительно, отлично, — улыбнулся тот. — Надеюсь, у тебя сейчас прекрасное настроение. А то я заметил, что тебя что-то гнетёт.

— Лучше некуда, мой друг! — тоже улыбнулась Селеста. — Но, думаю, нам уже пора возвращаться назад. Ведь мы и так проехали приличное расстояние.

— Согласен, — кивнул Фредерик, натянув поводья. — Скоро может стемнеть.

И они, развернув лошадей, погнали их обратно. Только когда показались красные черепичные крыши и забелели стены домов, они замедлили бег лошадей.

— Фредерик, как ты смотришь на то, чтобы обосноваться тут? — осведомилась Селеста, бросив на него взгляд.

— Весьма положительно. — Он с улыбкой посмотрел на неё, ослабив поводья. — Мне даже нравится этот жгучий край.

— Правда? — переспросила она. — Тогда почему бы тебе не приударить за какой-нибудь местной красоткой? Говорят, у графини много приятельниц, у которых дочки на выданье. Я уверена, что среди них найдётся та, что тебе будет по душе.

— Возможно, — задумчиво проронил Фредерик. — Однако я не собираюсь искать здесь даму сердца.

— Почему? — удивилась Селеста. — Разве не всё равно, где ты встретишь свою любовь?

— Ах, Селеста, не будь столь наивной! — Его глаза впились в её лицо. — Любви нет вообще, есть только плотская страсть. Но, боюсь, тебе придётся горько разочароваться, прежде чем это понять.

И он, пришпорив своего коня, вихрем умчался вперёд. Селеста дёрнула поводья, и белая кобылица помчалась за пегим жеребцом.

«Быть может, он прав, считая, что любви нет», — подумала она, глядя на удалявшегося барона. Ведь все женятся по разным причинам, но только не по любви. Об этом ей не раз говорили её ровесницы в монастыре. Но жаль, что такой молодой человек, как её родственник, уже разочаровался в любви и потерял вкус к жизни. Нет, она никогда не должна повторить его ошибок.