Осколки Мира. Архив первый: антагонист

Артём Игоревич Юганов

Что может быть общего у демона и человека?Разве что целый мир. Или хотя бы его осколки. [3…] Сюжет:человек и демон познакомились;человек и демон встретились;миру пришёл… [2..] Другой мир или этот – выбор. Магия или обыденность – мнение. Безумие или здравый смысл – точка зрения. Реальность или сон – вопрос времени. Жестокость или милосердие – зависит от стороны. Потребность или любовь – тонкая грань. Правда или ложь – безразлично. Протагонист или антагонист – как хочешь. [1.] Конец.

Параграф 15: ученица монстра

77 дней с начала внеземной интервенции.

Трое подростков сидели на уютном диванчике уютной гостиной уютного дома Даниеля Тислераолы, окутанные уютными мягкими лучами полуденного солнца, пробивающимися сквозь полупрозрачные винтажные занавески. Все трое наблюдали за тем, как Лили, единственный ребёнок хозяина этого уютного дома, с победоносным видом поставила табурет рядом с массивным стеллажом, на полках которого по большей части хранились многочисленные папки с документами.

Не смотря на разницу в возрасте, а она, к слову, составляла примерно три года, Лили, которой одиннадцать недель назад исполнилось одиннадцать (и которую просто завораживали всевозможные совпадения), считалась равноправным членом этой компании. Конечно, трёхлетняя разница кажется ощутимой в возрасте одиннадцати-четырнадцати лет, однако стоит отметить, что типичное поведение Лили, о котором её родители даже не догадывались, никак не соответствовало её возрасту. Вернее, оно вообще не соответствовало какому-либо возрасту. Часто циничная, иногда высокомерная, зачастую жестокая, не по годам расчётливая и непомерно эксцентричная, в открытую называемая педагогами не иначе как «бестией» (что, по сути, стало её вторым именем), Лили способна была добавить седых волос даже тем, кому седые волосы ещё не полагались. Кроме, разве что, её родителей, к которым она относилась на удивление трепетно — действительно, на удивление, с её то характером, она даже старалась выглядеть в их глазах милой и доброй одиннадцатилетней девочкой. Ну и кроме, пожалуй, той самой компании, которая почти собралась в гостиной её на удивление уютного дома, но им лицезрение выдуманных персонажей не полагалось.

Эти пока ещё дети уже были достаточно стрессоустойчивы для того, чтобы стихийное бедствие по имени Лили казалось им лёгким бризом, и достаточно экстравагантными для того, чтобы получать удовольствие от времяпрепровождения с общепризнанной бестией. Рыжеволосая бестия как раз взобралась на принесённый табурет и голосом, полным презрения, провозгласила:

— Ну что, готовы подавиться своими насмешками, узколобые ретрограды?

Никто из подростков не был уязвлён ни тоном возвышавшейся над ними девочки, ни подобранным специально для них оскорблением. Напротив, их реакция оказалась довольно… слабой. Впрочем, если бы они обращали внимание на нечто столь несущественное, то с чего бы им здесь оказаться?

Сидевший в центре холёный голубоглазый блондин, по которому с первого взгляда можно было определить его популярность среди сверстников, примирительно обратился к рыжей бестии:

— Ещё раз повторяю, Лили, никто над тобой не насмехался. Я ведь просто сказал, что вся эта муть про Вэ Соли и другой мир, похожа на… Не очень правдоподобна, в общем. Чего ты так завелась?

Расслабленно лежавшая на мягких подушках веснушчатая девушка прекратила наматывать на пальцы свои каштановые кудри и беззаботно промурлыкала:

— Разве малютка Лили завелась не потому, что ты назвал её чокнутой, а её историю враньём, Ксавье? Лично я не знаю, что правда, а что нет. Я даже не знаю, что значит «ретроград». Так-то!

Предусмотрительно прихвативший с собой чипсы смуглый крепко сложенный паренёк, в шутку называвший себя потомком ацтеков (и эти его заявления, к слову, сомнениям не подвергались), из уважения к гордому признанию девушки на другой стороне дивана передал ей ещё не тронутую пачку с угощением, игнорируя неудобство, доставленное в процессе извечно гордому собой Ксавье. Та с удовольствием приняла подарок.

— Вообще не поэтому, Софи! — Сразу прояснила Лили. — Если Ксавье настолько чокнутый, что считает чокнутой самую разумную особь вида человеческого, то это его проблемы, а не мои. Но даже не надейтесь, что я позволю вам называть Вэ Соли бредом.

Маленькая хрупкая девочка, стоявшая на табуретке, никак не могла вызвать ассоциации с теми умилительными детьми, которые рассказывают стихотворения. Она начала излучать почти осязаемую угрозу, и все здесь присутствующие хоть и считали себя компанией друзей, но чётко осознавали — эта угроза вполне реальна. А ещё все здесь присутствующие знали также и меры предосторожности, обязательные для применения во избежание стихийного бедствия.

Впрочем, защитные меры не понадобились. Материализовавшаяся было убийственная аура развеялась посторонним фактором — резкий звук дверного звонка вернул Лили в состояние надменного подобия сомнительной доброжелательности. Смуглокожий паренёк отложил свои чипсы, встал с дивана и на всякий случай уточнил:

— Это, наверное, Синдзо. Схожу, открою. Не против?

— Ага. Спасибо, Эндрю. — Всё ещё недовольная, ответила Лили, после чего потянулась к одной из полок, обронив сквозь зубы нечто не очень разборчивое и не очень тактичное.

К тому моменту, как Лили, преисполненная чувством собственного достоинства, спорхнула на мягкий, даже пушистый ковёр, со стороны входной двери раздались голоса.

Голос, принадлежавший Эндрю, со свойственными ему ленивыми нотками, протянул:

— Лили сегодня не в духе.

Громкий энергичный ответ пронёсся по дому настолько же незамедлительно, насколько и беззаботно:

— Значит, она сразу засияет, как только увидит меня!

Голос Эндрю стал ещё протяжнее и ещё ленивее:

— Я серьёзно. Лили не в духе.

Энергичный голос Синдзо несколько поубавил в своей беззаботности, равно как и в громкости, однако его всё ещё легко было расслышать:

— Да нет, ничего плохого не случится…, наверное.

— Как знаешь, я предупредил. — Даже не глядя можно было понять, что Эндрю пожал плечами.

После столь непродолжительного диалога в гостиную помимо «потомка ацтеков» Эндрю вошли двое. И если один из новоприбывших, обладающий характерной японской внешностью Синдзо, любивший при упоминании Эндрю его индейского происхождения в шутку пытаться выменять свою фамильную реликвию — старинную самурайскую катану — то «на алтарь жертвоприношений», то «на трубку мира с топором войны в комплекте», был знаком со всеми присутствующими, и его появление было ожидаемо, то другой являл собой неизвестную переменную.

— Разрешите представить, единственный и неповторимый, на прошлой неделе официально вступивший в должность моего младшего братика, и барабанная дро-обь… Алоиз! — Провозгласил Синдзо, как заправский церемониймейстер.

— Здрасьте… — Неловко просипел полный мальчик, смущённый чрезмерно ярким представлением. Заметив осуждающие взгляды, отправленные с дивана, он смутился ещё сильнее, и нервно запустил руку в свои рыжие волосы.

Впрочем, осуждающие взгляды Ксавье и Софи были адресованы вовсе не Алоизу. Увидев такую реакцию друзей, легкомысленный Синдзо начал подозревать, что привёл своего новоявленного брата прямиком к минному полю.

Прежде, чем Синдзо успел придумать выход из сложившейся ситуации, Лили продемонстрировала своё неудовольствие присутствием незваного гостя:

— Если того, что ваши родители поженились на прошлой неделе, достаточно, чтобы устраивать подобные вторжения на мою территорию, то, может быть, стоит попробовать избавить вас двоих от несуществующих кровных уз?

Синдзо нервно сглотнул. Он осознавал, что такая угроза вполне реальна, если её произнесла эта бестия. Он не понаслышке знал о коварных методах и странных жутковатых навыках стихийного бедствия в облике одиннадцатилетней девочки.

Но Синдзо не очень сильно волновался по поводу надвигающейся беды, потому что:

— Брось, Лили, мы же друзья. Ты же не станешь портить жизнь матери своего друга, правда?

— Вторжение на мою территорию. — Повторила Лили. — Вторжение постороннего. Как это сочетается со словом «друзья»?

От такого заявления Синдзо несколько растерялся. Впрочем, одно уже то, что Лили предупредила его, и даже объяснила причину своего негодования, говорило о её дружеском расположении и готовности пойти на уступки, ведь на тех самых посторонних кара обрушивалась без предупреждения и без какого-либо права на апелляцию.

Увидев замешательство владельца раритетной катаны, впустивший его «чистокровный ацтек» понимающе похлопал того по спине и чуть менее лениво, чем обычно, произнёс:

— Я же предупреждал. Лили сегодня не в духе. — После чего он занял прежнее место на диване с верой в силу дружеских уз.

Как и Эндрю, ни Ксавье, ни Софи не верили в то, что Лили воплотит в жизнь свою угрозу. Разумеется, они, как и Синдзо, ни капли не сомневались в возможностях маленькой коварной бестии, однако в то же время они небезосновательно верили в лояльность Лили по отношению к приглашённым. А вот насчёт неприглашённого никто никаких иллюзий не питал.

Собственно, поэтому Синдзо и считал нужным опасаться негодования своей подруги. В большинстве своём дети достаточно холодно воспринимают появление таких вот новых родителей, порой и вовсе в штыки, однако отношение Синдзо было диаметрально противоположным. Менее года назад именно Синдзо обратился за помощью в поисках достойного спутника жизни для своей матери к той самой миниатюрной катастрофе, которая и сама воспользовалась помощью загадочного «кое-кого» для содействия благополучию его семьи, а теперь сверлила его убийственным взглядом. Определённо, Синдзо рассчитывал на совершенно иное развитие событий. Определённо, сегодня Лили была совершенно не в духе.

С безучастного в целом дивана неожиданно прилетел спасательный круг, и кинула его Софи:

— Лиличка такая Лиличка, столько яда, никакой курок над виском не поможет… А мне вот кажется, что не стал бы Синдзо тащить к тебе в гости всякую дрянь. Ты же вроде на нашего блондинистого товарища злилась? Тоже, что ль, на него позлиться? А то гадёныш выводит Лиличку из себя, а остальным потом отчаянием иссекаться.

Спасательный круг подействовал. Хаотично сменявшая цвета как неисправный светофор убийственная аура малютки Лили в очередной раз испарилась, и остатки её раздражения выразились в довольно скромном и вполне безобидном:

— М-м-м… И всё равно это вторжение.

Незваный же гость, в полной мере прочувствовавший атмосферу и совершенно не подозревающий об участии одной маленькой рыжей бестии в судьбе его семьи, едва слышно спросил у своего с недавних пор брата:

— Мне уйти?

На что получил беззаботный ответ:

— А, не заморачивайся, Алоиз, всё нормально. Нормально же? — На всякий случай уточнил Синдзо. Да, в этой компании по понятным причинам довольно часто уточняли что-нибудь «на всякий случай», по крайней мере если дело касалось Лили.

— Стоять! Ты, как там тебя…

— Алоиз. — Вместо младшего братика ответил Синдзо.

— Не подсказывать! — Жёстко оборвала юная бестия, после чего сразу вернулась к незваному гостю. — Так вот, Алоиз. Запомни. То, что у тебя рыжие волосы, ещё не значит, что ты вправе считать себя рыжим. Рыжая здесь только я. Понял?

— Д-да. — Захлопал глазами Алоиз.

— И не прикасайся ко мне без разрешения. Нет, вообще не прикасайся, даже с разрешением. И на диван не садись. И вообще, постой где-нибудь в уголке…

— Лили! — Возмущённо воскликнул Синдзо.

— Ладно, ладно. Твоя зверушка под твою ответственность, Синдзо. — От Лили, конечно же, не ускользнуло то, как её неожиданный гость едва заметно дёрнулся при столь неуважительном сравнении, которое ни за что не могло бы смутить любого из её приятелей. — Кстати, сколько тебе лет? — Вернулась к допросу Лили.

— Одиннадцать. — Услышав такой обыденный вопрос, Алоиз слегка расслабился. Ещё бы, ведь он впервые услышал нечто нормальное с того момента, как пересёк порог этого дома.

— То есть, мы с тобой одного возраста, но грудь у тебя уже начала расти, а у меня ещё нет? Вот же тварь несправедливая, эта природа! — И Лили беспощадно разрушила единственный проблеск нормальности.

— … — От этого последнего выпада порядком закомплексованный Алоиз готов был разрыдаться.

— Значит, шуток ты не понимаешь? Сочувствую. — Произнесла Лили тоном, не заставляющим сомневаться в количестве испытываемого ею сочувствия. Меньше или равно нулю. Именно такое количество.

У Синдзо, наконец, проснулось чувство ответственности, и он решился вступиться за приведённого им «родственника»:

— Пожалуйста, хватит издеваться над моим братом, Лили. Твои шутки вообще никто не понимает.

— Э? Хорошая же шутка. Лёгкая, повседневная, непринуждённая. Всё как положено.

Ксавье, с трудом сдержавший смех при произнесении Лили «унылой шутки», присоединился к разговору, не забыв при этом вернуть себе слетевшее было едва заметное высокомерие:

— Просто имей ввиду, Лили. Может, есть какие-нибудь обстоятельства, при которых твоя шутка стала бы смешной. Но здесь и сейчас она точно не к месту. — Сказал единственный человек в этом доме, которому шутка понравилась. Если не брать в расчёт саму Лили, конечно.

Сама Лили на очевидную провокацию не повелась. Использование провокаций против ребёнка, обученного заменять собой детектор лжи, занятие само по себе довольно бессмысленное. Вдвойне же бессмысленным это занятие делал тот факт, что Лили пригласила гостей далеко не просто так. Стоит отметить, что незваных гостей Лили встречала в штыки при любых обстоятельствах. На самом деле Алоиз легко отделался. Очень легко отделался.

Вместо того, чтобы доказывать что-либо, Лили театрально изрекла:

— Есть как минимум один человек, который посчитал бы мою шутку к месту. Из-за него я и призвала вас, мои верные соратники! Настало время! Пробил час! Пришла пора поведать вам о том, кто научил меня всему, что может уничтожить любого из вас, убогонькие.

Взгляды «верных соратников» сошлись на небольшом журнальном столике. Точнее, на той увесистой папке, которую Лили взяла со стеллажа и водрузила на столик. На том объёмном досье, которое Лили поглаживала теперь, словно любимого домашнего питомца.

Приятели переглянулись. Они были заинтригованы. Даже в кругу друзей Лили крайне редко говорила о себе. Всякие же попытки выведать у Лили что-либо сверх уже сказанного ею пресекались. Порой пресекались довольно жёстко.

И вот теперь эта девочка-загадка, эта заготовка для суперзлодейки добровольно собиралась приоткрыть завесу ореола таинственности, окружавшего её словно непроходимыми зарослями ядовитого плюща.

Лили смотрела на приятелей с вызовом, приятели смотрели на Лили с любопытством.

Первым тишину нарушил как всегда инициативный Ксавье:

— Дело №476… Это что, полицейское досье? Лили, ты же не хочешь сказать, что это досье на кого-то вроде твоего учителя? Теперь ты воруешь у полиции? Я на такое не подписывался, валим, народ. — Попытка белокурого красавца казаться саркастичным с треском провалилась.

— Не-а, не полицейское. Папа уже уволился из полиции. Ему недавно предложили вернуться в какой-то там секретный департамент, он там ещё до криминалистического центра работал. — С готовностью пояснила Лили, её открытость сегодня просто зашкаливала. К тому же театральность её манер пропала также легко, как и появилась. — В этом досье…

— Подожди, Лили! Ты что, стащила секретное досье? Вот так взяла и стащила секретное досье у своего отца? Идея свалить теперь кажется ничего такая. — Со смехом перебил подругу Синдзо, понявший, что инцидент с незваным гостем исчерпан.

— Не такое-то оно и секретное, раз папа держит его дома. И вообще, у меня всегда есть план «Б». — Отмахнулась Лили. У неё и правда всегда был план «Б». — Так вот, досье…

— Учитель нашей Лили. — Присоединился к нарастающему гомону обычно немногословный Эндрю. — Обычный человек? Не дьявол?…

— Достали. — Одного слова Лили оказалось достаточно, чтобы на корню пресечь поднявшийся было шум. — Или слушайте, или проваливайте. — Уже в гробовой тишине произнесла Лили, её голос сдавливал, подобно стальным тискам, и не оставлял сомнений. Третьего не дано.

Одна лишь Софи устояла перед натиском убийственной ауры Лили:

— Да-да, пусть проваливают, особенно белобрысый, а я останусь и разумно послушаю. Может, что-нибудь даже примечу. Вряд ли, конечно, но! — Всем своим видом выражая заинтересованность, Софи открыла подаренную ей недавно пачку чипсов.

Немного выждав, Лили задумчиво констатировала:

— Никто не проваливает. — После чего устроилась на диванчике бок о бок с Софи. Увидев, что последние прибывшие всё ещё стоят, она повелительно указала на свободные места, и только после того, как все устроились, придвинула столик с лежавшим на нём досье и провозгласила, как не очень умелый церемониймейстер, пародируя приветственную речь Синдзо. — Разрешите представить, по-настоящему единственный и действительно неповторимый, одиннадцать недель назад официально покинувший мир людей, и барабанная дробь — Вэ Соли!

Наконец, первая страница дела №476 была открыта.

Приложенная фотография — не очень удачная. Случайный снимок случайной переполненной народом улицы, снятое в профиль лицо черноволосого болезненно-бледного юноши, слегка растрёпанного, внимательно наблюдающего за чем-то. Ни цвета глаз, ни телосложения определить не представляется возможным. Фотографии получше не отыскалось ни в одном из существующих архивов, но об этом знал разве что изучавший дела, так или иначе связанные с «внеземной интервенцией», Даниель Тислераола, да ещё пара его коллег-агентов.

Возраст — двадцать один год, о чём по снимку можно было разве что догадаться. Именно догадаться. С равным успехом можно было предположить любой возраст в промежутке от пятнадцати до сорока лет.

Имя — Кристофор Песчовари. «Крис» в имени «Кристофор» обведено карандашом.

Вопрос возник сразу, и озвучил его Ксавье:

— Я правильно понимаю, что твоего Вэ Соли зовут Кристофор?

— Не Кристофор, а Крис. Здесь же помечено для таких, как ты. И вообще, не только у тебя есть имя, представляешь. — Добродушно пояснила Лили, после чего перелистнула страницу.

Собравшиеся на диванчике приятели скользили глазами по общей характеристике Кристофора по имени Крис, и написанное совершенно ничего не проясняло, скорее, наоборот, вызывало множество вопросов, один из которых недолго думая озвучила вскинувшая брови Софи:

— Тот, кто это писал, вообще хоть в чём-нибудь уверен? — Негромко хмыкнув, видимо, для убедительности, Софи высказала общее мнение. — Я узнала только то, что ничего не узнала!

— Всё нормально, так и должно быть. — Не задумываясь ответила Лили, и начала листать страницу за страницей в поисках одной ей известной конкретики. — Вэ Соли отлично танцует… Он и меня учил. Мы иногда танцевали вместе, один раз даже под луной, совсем как в сказке…

Подростки скептически посмотрели на свою одиннадцатилетнюю подругу, они подумали об одном и том же.

Неуверенно усмехнувшись, Ксавье спросил:

— И что это за танцы со взрослым мужчиной, если не секрет?

Лили мечтательно улыбнулась. Она не заметила двусмысленного намёка на нездоровые пристрастия Соли в своих словах, не заметила она их ни в словах своего белокурого собеседника, ни во взглядах окружающих. Рыжеволосая бестия, выглядящая сейчас совсем как миловидная наивная девочка, в дребезги разбила подозрения друзей своим сквозящим романтическими нотками ответом:

— Эх, как в настоящей сказке… Ой, нет, не секрет. Понимаете, мир вокруг, он наполнен музыкой. Мир подчиняется музыке жизни, похожей на тишину. Как же там… Люди, животные, машины, облака… Всё вокруг нас живёт по своим законам. Законы жизни создают ритмы и мелодии. Сложные, неуловимые, переменчивые, сбивчивые, сливающиеся друг с другом и рвущиеся на части. Это и есть музыка жизни. Да, Соли так и говорил. А ещё… Самое сложное элементарно, научиться её чувствовать. Научиться взаимоконвертировать интуицию с логикой. Научишься чувствовать, научишься и танцевать, и тогда всё становится просто. Незаметно проскользнуть под носом у охранников, или оторваться от преследования… Своровать что-то нужное, не рискуя попасться… Да много что можно сделать, если научишься танцевать… Понимаете?

Не понимали. Все друзья Лили пребывали в растерянности после её монолога, все они не знали, что сказать, и на всякий случай неуверенно закивали.

— Да, вроде бы.

— Понятно. Наверное…

— Э-э-э… Может быть… Ну-у-у.

— Так, примерно.

Один только Алоиз, испытывавший растерянность ещё до описания Лили так называемых уроков танцев, воздержался от невнятных комментариев. Он молча смотрел то на давно превысившую лимит странностей Лили, то на досье в её руках.

Молчание Алоиза продлилось недолго. Чем дольше он задерживал взгляд на открытых страницах папки, тем сильнее его любопытство перевешивало смущённость. В копилку достоинств новоиспечённого сводного брата можно добавить одну немаловажную мелочь. Синдзо ни за что не привёл бы Алоиза в этот дом, в эту компанию, если бы не считал, что тот сможет принять их психотический микромир, который сегодня собирался подняться на новую ступень. Алоиз, с ранних лет до сегодняшнего дня проживавший обычную жизнь обычного ребёнка, сам не заметил, как начал проникаться царившей здесь атмосферой. Рыжеволосый мальчик, которому настрого запретили называть себя рыжеволосым, осторожно спросил у рыжеволосой девочки, исповедовавшей монополию на рыжие волосы:

— А этот Храм Истинных Лун, про который здесь написано… Этот… Эта… Я слышал, что есть такая страшная секта. Это что, та самая?

Лили искренне удивилась такой постановке вопроса и выпалила первое, что пришло на ум:

— Странный ты какой-то. Обычная секта. Что в ней может быть страшного?

— Ну… Я слышал про какие-то теракты. И про людей, которые сами себя сжигают. Это же… страшно?.. — Аккуратно продолжил Алоиз.

Лили подтвердила правдивость пугавшей Алоиза действительности таким голосом, словно сказанное им не имело никакого значения:

— Ну да, было такое. Издержки производства. Ничего особенного. Я как-то об этом не задумывалась. М-м-м… Наверное, это должно быть страшно, ага. Мне вот больше запомнились конфеты, которыми меня угощал Соли, и ещё те костюмы, в которые он меня наряжал.

В этот раз уточнить детали двусмысленного заявления непривычно доброжелательного стихийного бедствия негласно вызвался флегматичный Эндрю:

— Конфеты. Костюмы. Секта. Лили, с тобой там что-то делали? А то звучит не очень как-то.

— Со мной… — Задумалась Лили. — Нет, это не так называется. Не правильно. Я делала! Вот так правильно. — Лили ещё немного подумала, в этот раз о том, стоит ли вдаваться в подробности, и почти сразу решила, что стоит. — Конфеты я пробовала, потому что Соли плохо разбирается во всяких вкусностях. Он делал конфеты, а я их пробовала, и говорила, какие лучше. А потом на собраниях этого Храма надевала разные костюмы и помогала с проповедями. В конце всегда раздавала наши конфеты, у них внутри были какие-то психотропные препараты. Мы с Соли назвали их «вкусные наркотики».

В этот раз не выдержал уже Синдзо, он тревожно перебил повествование Лили:

— Ты что, ела конфеты-психоделики?!

— Нет. — Расстроенно произнесла Лили. — Вэ Соли на мне только чистые конфеты проверял. Я хотела попробовать вкусные наркотики, но Соли сказал, что я ещё маленькая. Не такая уж я маленькая…

Синдзо, который искренне переживал за подругу, был полностью удовлетворён таким ответом. Извечно ироничная же Софи, напротив, поинтересовалась:

— А как же твои танцы под космическую музыку? Или музыкальная медицина против наркотиков?

Лили поджала губы и обиженно протянула:

— Думаешь, я не пыталась? Ты просто не знаешь Соли… — Обижалась она вовсе не на Софи, и уж тем более не на обожаемого Вэ Соли. Обижалась Лили исключительно на саму себя.

Может быть, потому что Ксавье несколько опасался последствий плохого настроения Лили, может быть, потому что ему и правда было любопытно, может и по иной, неизвестной причине… Ксавье спросил:

— То есть Вэ Соли создал секту. Зачем? Для развлечения, что ли? Или ради денег?

Рассчитывал ли на это светловолосый красавец, или же нет, неизвестно. Как бы то ни было, расстройство Лили сошло на нет, она вновь заговорила с энтузиазмом и доброжелательностью:

— Ты что, дурачок? Нужно быть полным кретином, чтобы так заморачиваться ради денег. Ради развлечения можно… Это, конечно, весело, иметь ручную секту с дурацким названием, но есть же целая куча способов развлечься, не утруждая себя нудным контролем толпы психопатов. Просто у нас в городе тогда перестали продавать «Шлитте».

Когда Ксавье спросил у Лили о причинах появления одной из опаснейших сект мира, он старался выглядеть безразличным и старательно демонстрировал высокомерие. Однако после столь неожиданного ответа его привычная маска, и без того неоднократно трещавшая по швам сегодня, окончательно прорвалась:

— Так, Лили, подожди! «Шлитте», это марка косметики, если я не ошибаюсь. При чём здесь вообще секта?!

Лили беззаботно махнула рукой:

— Соли для какой-то подработки пользовался этой косметикой. В ней, вроде, реагенты содержатся. Если их извлечь, то можно использовать для ускорения мутаций микроорганизмов. Не знаю, что там за вещества. В общем, полезная штука. А заказывать Соли не хотел. Сказал, что проще покупать в ближайшем супермаркете, чем ждать три недели посылку.

— И всё-таки, при чём здесь секта? — Не унимался Ксавье.

Лили посмотрела на своего приятеля так, словно её вердикт «дурачок» стал окончательным и бесповоротным:

— Раз правительство развлекается внедрением идиотских законов, таких же идиотских, как твои вопросы, то следует отвлечь правительство проблемами посерьёзнее, чем косметика. Вон, даже Софи это понимает.

Лили беззастенчиво указала на свою подругу, которая хоть и была заинтересована в уничтожении дарёных чипсов куда сильнее, чем в причинах возникновения радикальной религиозной организации, но всё же согласно закивала в ответ на упоминание её имени, и даже что-то утвердительно промычала с набитым ртом.

Страницы досье вновь зашелестели. Лили искала нечто конкретное, известное лишь ей. Остальные присутствующие бегло просматривали содержимое страниц, не успевая прочесть написанное и терпеливо дожидаясь подготовленной для них информации.

Лили так и не добралась до желаемой страницы, она была остановлена Алоизом. Нет, Алоиз ни в коем случае не планировал мешать своей не в меру агрессивной ровеснице. Просто, зацепившись взглядом за совсем уж несусветный с его точки зрения абзац, он невольно прочёл его вслух:

— «Обнаруженные на месте происшествия отпечатки пальцев Луиса Гаравито предположительно принадлежали Кристофору Песчовари в период с середины октября…» Это как так вообще?!!

В ответ на столь бурное удивление Лили безразлично пожала плечами. Лёгкий оттенок грусти, то и дело отбрасывавший тень её лицо, задержался дольше обычного:

— Как написано, так и есть. Мне так нравилось играть с Соли в доктора…

В этот раз никто не усмотрел двусмысленности в словах этого исчадия ада в облике маленькой девочки. Всем стало не по себе, даже не знакомому с типичной Лили Алоизу, который, нервно сглотнув, прошептал:

— В доктора?..

— Угу. Ну… Я ведь уже сказала про то, что у Соли была подработка? С этой подработки иногда оставался био-мусор. От мусора ведь не обязательно сразу избавляться, верно? Вот мы и играли, Соли был доктором, а я медсестрой. Точно, отпечатки! Соли как-то брал кожу с пальцев био-мусора и пересаживал себе для какого-то проекта. Временная мера.

Часто моргая округлившимися глазами, Алоиз, как загипнотизированный, проговорил:

— Удивительно… Жутко, но так удивительно!..

— Точно-точно! Я и сама в шоке, не представляю, как папа понял, что Соли целый месяц ходил с чужими отпечатками пальцев! — А вот Лили, превосходно считывающая малейшие перемены в настроении окружающих, но не всегда способная правильно их интерпретировать, явно не поняла, что именно показалось Алоизу удивительным. — Как говорил Соли, мой папа настолько же гениален, насколько наивен. Ну правда! Про смену отпечатков пальцев догадался, а то, что мы с Соли пальцами поменялись, даже не заметил. — Невинно рассмеялась Лили.

— Что-что вы сделали?!! — Воскликнул Алоиз, полностью увлечённый жуткими историями своей жуткой ровесницы и не заметивший, как остальные присутствующие едва ли не содрогнулись от услышанного. А может и содрогнулись. Он не обратил внимание.

— Смотри! — Изрядно повеселевшая Лили с ногами забралась на диван и, полностью повернувшись к Алоизу, сняла носки, после чего с восторгом спросила. — Видишь?

— Ой, вот этот палец правда отличается! — Указал Алоиз на безымянный палец левой ноги Лили, восторженность которой подействовала на него заразительно. Он не осознавал, что в нём понемногу начал умирать тот испуганный мальчишка, которого способна задеть первая же колкость.

— Соли пришил мне свой палец, а себе пришил мой. Потому что это прикольно! — С гордостью сказала Лили.

В отличие от Алоиза, про себя уже признавшего, что это и впрямь прикольно, его сводный брат обладал несколько иным мнением. Синдзо задумчиво проговорил:

— Да уж, Лили. Кажется, я начинаю понимать, почему ты такая двинутая…

Охарактеризованная подобным образом Лили ничуть не смутилась:

— Да-да, конечно, вас, зануд, послушать, так я и чокнутая, и двинутая, и ещё невесть что. Хотя… Это хорошо, наверное… Наверное… если вы согласитесь помочь одной сумасшедшей с её сумасшедшим планом, то будет больше шансов, что это согласие… Не пустой звук?.. — Голос Лили становился всё более неуверенным.

Все приглашённые участники собрания с недоумением посмотрели на маленькую бестию, которая впервые на их памяти выглядела хоть сколько-нибудь неуверенно. Неприглашённый участник собрания, хоть и не был знаком с типичными формами огненновласой бестии, однако тоже чувствовал, что подобное поведение никак не вяжется с образом Лили.

Флегматичный Эндрю чуть склонил голову на бок. Надменный Ксавье вскинул брови. Беззаботный Синдзо изобразил на лице нелепую улыбку. Саркастичная Софи с тревогой спросила, хлопая длинными ресницами:

— Какая-то просьба? Даже не поручение? Лили, у тебя что-то случилось?

— Можно сказать, случилось… — Сказала Лили так, словно не верила сама себе. — Тот, о ком я вам сейчас рассказывала, я хочу его найти… Он где-то… Настолько далеко, что вы и представить не можете… Как же его зовут?!! — Неуверенность Лили обрастала новыми красками, красками неподдельной тревоги, ещё одного состояния, которое эта бестия демонстрировала своим приятелям впервые.

Ксавье в свойственной ему манере подтвердил общее непонимание:

— Хорошо, конечно, что ты сама признала себя сумасшедшей, Лили, но было бы ещё лучше, если бы ты не начала ни с того ни с сего принимать свои фантазии за реальность. Ты ни про кого не рассказывала.

— Позвала нас в гости ни с того ни с сего. — Подхватил Эндрю.

— Может… Собиралась рассказать? — Обеспокоенно подсказал Синдзо.

Неуверенная Лили пробормотала себе под нос:

— Может, и собиралась. — После чего обратилась к Алоизу. — Эй, мелкий. Я… Я тебе чужой палец показывала?

— Чужой? Это как? — Немного испуганно переспросил Алоиз.

— Так, понятно… Ни черта не понятно! М-м-м… А это тогда что?! — Нервно воскликнула Лили, указав на досье.

И вновь в ответ лишь недоумевающие лица, недоумевающие жесты, недоумевающие взгляды.

Лили открыла лежавшую на её коленях увесистую папку и начала вчитываться в описание того загадочного человека, который был для неё неимоверно важен. Обеспокоенная, она то ли шептала, то ли всего лишь выдыхала в такт своим мыслям: «Кристофор Песчовари, Кристофор, Крис, не то имя, совсем не то имя, совсем не то имя, совсем не то…»

Конец ознакомительного фрагмента.