Осколки Мира. Архив первый: антагонист

Артём Игоревич Юганов

Что может быть общего у демона и человека?Разве что целый мир. Или хотя бы его осколки. [3…] Сюжет:человек и демон познакомились;человек и демон встретились;миру пришёл… [2..] Другой мир или этот – выбор. Магия или обыденность – мнение. Безумие или здравый смысл – точка зрения. Реальность или сон – вопрос времени. Жестокость или милосердие – зависит от стороны. Потребность или любовь – тонкая грань. Правда или ложь – безразлично. Протагонист или антагонист – как хочешь. [1.] Конец.

Параграф 11: случайные истории

Вета и Соли сидели напротив друг друга за небольшим деревянным столом.

Юноша хмуро уставился на пустое блюдо перед ним. Он облокотился на край стола и двузубой оловянной вилкой рисовал круги на остатках жира в своей тарелке.

В отличие от своего спутника, Вета была окружена множеством разномастных ёмкостей, большая часть которых уже была опустошена и сдвинута на край стола. Но даже того, к чему она ещё не притронулась, вполне могло хватить, чтобы накормить несколько взрослых мужчин.

Покончив с очередным румяным стейком, Вета придвинула к себе аппетитно выглядящий десерт. Она буднично пересказала своему другу события, произошедшие в начале прошлой эпохи, не забывая при этом динамично поедать стоящий перед ней тортик:

— Кароч, слушай. Жили-были химеры. Жили они весьма отвратно, это и жизнью назвать сложно. Однажды у меня появилась возможность исправить их положение. Я этой возможностью вроде как решила воспользоваться. Было сложно, больно, мерзко, но получилось. Ну… Должно было получиться. Мне казалось, что я всё обустроила как надо, оставалось последнее условие. Я, чтоб его выполнить, погрузилась в небытие. И вот! Возвращаюсь я такая довольная в реальность, и вижу, что все семь рас химер занимаются ровно тем же, из-за чего в своё время их жизнь целую эпоху была подобием бесконечной пытки. Неприятно было, в общем. Но я почти сразу успокоилась, да! Вернее, мне как-то плевать вдруг стало, что там с химерами дальше будет. Правда, я иногда вспоминаю ощущение, бывшее в тот момент…

— Очень интересная история. Познавательная. Только зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Затем, что ты меня психованной дурой называешь! Я всего то немного вспылила, а тебя это уже бесит. Чего ты на меня так взъелся?

— Может, потому что ты использовала некромантию? Нет? — Соли буквально источал сварливость.

— А фто такофо? Подумаеф, твуп вовквефила? — Вета, не в пример юноше, была предельно беззаботна, и поглощала содержимое очередной тарелки в усиленном темпе, что в значительной степени повлияло на её дикцию.

— Видишь ли, Вета… Труп, который ты воскресила… Этот фаршированный карликовый грифон должен был стать моим обедом, дура ты психованная! — Соли слегка прикрикнул, указывая в сторону.

В том месте, на которое указал юноша, все столы и стулья были перевёрнуты. Некоторые и вовсе разбиты в щепки. И посреди этого погрома сидело небольшое покрытое румяной корочкой существо. На одном из боков существа виднелись оголённые кости, из распоротого живота вместо внутренностей вываливались ароматные овощи. Свежезапеченный грифончик приветливо махал хвостом из стороны в сторону и пытался скрести слегка обугленными когтями по полу.

Вета с трудом проглотила всё, что смогло уместиться в её рту, и виновато пододвинула к Соли самое громоздкое из оставшихся в живых после её гастрономического нашествия блюд:

— Ой!

— На тебя невозможно злиться. — Сомнительные извинения, напоминающие ростбиф, были приняты.

— Правильно, не нужно на меня злиться, меня нужно любить, ценить и баловать.

— И вдруг я понял, что злиться на тебя очень даже возможно.

— Но любить меня намного приятнее. По крайней мере для тебя, Соли.

— И почему я сомневаюсь?..

— Главное, что я не сомневаюсь. Во-первых, я правда так думаю, а это, между прочим, уже значит многое.

— Ты меня убедить в чём-то хочешь, или запугать?

— И то, и другое, и немножко сверху. Во-вторых, мы с тобой вместе как две печенюшки, между которыми лежит крем, или как инь и ян, или как печенюшки в форме инь-ян, между которыми лежит крем, или как коробка…

— Ты до сих пор не наелась?

— Естественно, не наелась, голодная как после использования армагеддона, но я не об этом. Просто я сильная и красивая, ты умный и коварный, а в месте мы как коробка тех вкуснейших печенюшек, которые я вчера ела.

— Вот только я далеко не самый умный.

— А я далеко не самая сильная. Вообще не важно. В-третьих, когда я сделаю тебя своим апостолом…

— Стоп! Я сейчас кое-что подозрительное услышал.

— Ничего подозрительного. Так вот. Когда я сделаю тебя…

— Обойдусь. — Соли категорично прервал суккубу.

— Почему?!! — Жалобно воскликнула Вета.

— Потому что звучит подозрительно. Потому что звучит так, будто я тебе должен. Потому что звучит так, будто я твой слуга. Потому что звучит так, будто я обязан следовать твоим целям. Мне продолжать?

Атмосфера за столом слегка изменилась. Извращённая версия непринуждённости между этими двумя стала чуть более извращённой и чуть менее непринуждённой. Соли сверлил свою подругу-суккубу тем же холодным изучающим взглядом, ровно таким же, каким совсем недавно рассматривал внутренности неудачливого мината’ура в светлом балахоне. Вета же, в свою очередь, глубоко задумалась. Она стала достаточно отрешённой для того, чтобы её глаза совершенно выцвели и приобрели тот же оттенок тумана, что и глаза юноши после поглощения им силы духа, случившегося сразу по прибытии на осколок мира Тетис.

Ещё немного, и молчаливая неподвижность начала бы казаться по настоящему гнетущей. По крайней мере со стороны. Однако глаза Веты вернулись в исходное состояние красного пламени, и она как ни в чём не бывало прервала молчание:

— Нет.

— Что «нет»? — Окружавшая Соли ледяная аура тоже постепенно начала исчезать, юноша по-своему прочувствовал настроение подруги.

— Всё «нет». Даже целей нет.

— Тогда я ещё меньше понимаю, как здесь оказался.

— Так… После трансформации во мне осталось совсем мало энергии, я захотела есть и пошла за едой, ты составил мне компанию, и вот мы здесь. Вроде, всё понятно.

— Меня интересует как раз тот момент, в котором я составляю тебе компанию.

— А что? Ты всё равно не знаешь, на что потратить свою жизнь. Так почему бы не потратить её на то, чтобы составлять компанию этой очаровательной мне?

— Говоришь со знанием дела. — Задумчиво отметил Соли.

Вета без задней мысли подтвердила:

— Само собой. Много об этом думала, ага. Я ведь только из-за тебя свой путь домой решила через игру сделать.

— Как мило с твоей стороны.

— И с твоей тоже. — Оживлённо поведала Вета. — Я сперва хотела свою религию основать. Даже начала мотаться по школам, выискивать будущих проповедников. Потом наткнулась на тебя, начала за тобой наблюдать и поняла, что человеческие развлечения не менее эффективны, чем религиозный фанатизм. А ещё они намного приятнее.

— Вот это уже убедительно. И как ты умудрилась на меня натолкнуться? Я вроде старался нигде не светиться.

— Так ведь у меня есть суккубий сверхчуятель! — Гордо провозгласила Вета.

— А если серьёзно?

— Да случайно. А вообще, было шика-арно, Соли, меня никто до тебя в такой ступор не вгонял. Будто вместо крыльев отрастила генератор случайных чисел. Но ты думай, что во всём виноват суккубий сверхчуятель.

— Дурацкое название.

— Суккубий! Сверх! Чуятель!

— Да-да, суккубий сверхчуятель. Если у тебя всё же появятся какие-нибудь цели, то залогом нашего с тобой успеха станут несмешные шутки.

— Несмешные шутки, это залог успеха клирика, а наши с тобой шутки, это далеко не шутки.

— Кстати, насчёт клириков… Тот тип, он из святых, верно? — Соли указал на темнокожего монаха в скромной накидке, уже какое-то время наблюдавшего за единственными посетителями разгромленного заведения.

Заметив на себе тяжёлый взгляд, наводящий мысли о монстре, монах направился к нему сквозь погром, который ещё недавно был вполне приличным убранством трактира «Остров Яблонь».

***

54 дня с начала внеземной интервенции.

Даниель сидел на уютном диванчике в уютной гостиной своего уютного дома, окутанный столь же уютным мягким светом винтажного торшера. Он перелистывал увесистую папку, внимательно исследуя страницу за страницей. Многие из его коллег во время работы пользовались электронными носителями, составляя бумажные версии дел наспех и прикасаясь к ним исключительно с целью похоронить архиве департамента. Даниель же во многом был старомоден, и всегда считал, что досье, даже столь объёмное, как то, что он держал в руках, на порядок комфортнее. Ему казалось, так лучше для понимания, особенно в сложных и загадочных вопросах, с которыми он столкнулся два месяца назад и в которых вот уже месяц буквально утопал с тех пор, как вернулся на свою прежнюю должность, покинув пост начальника криминалистического центра.

Досье, которое Даниель держал в руках, которое он перечитывал уже много раз, вызывало у него тем больше вопросов, чем больше ответов он находил. Даниель считал это досье самым загадочным из того, с чем он имел дело когда-либо. В этом досье содержалась вся доступная информация об одном пропавшем без вести человеке, о том странном парне, с которого началось знакомство Даниеля с мистическими событиями, названными в департаменте «внеземной интервенцией».

На месте Даниеля любой посчитал бы, что жизнь одного из нескольких десятков пропавших людей куда менее значима, чем множество других необъяснимых явлений, происходящих по всему свету. Почти всё, связанное с «интервенцией», было далеко за гранью здравого смысла. Но кое-что позволяло Даниелю найти ту едва уловимую грань между мистическим хаосом и, пусть не менее мистическим, но всё-таки порядком. И грань находилась в этой увесистой папке.

Положив досье на колени, Даниель устало протёр глаза и только тогда понял, что уже какое-то время занимает диванчик не в одиночестве. Из-за крайней сосредоточенности он даже не заметил, как его дочь пристроилась рядом и крайне увлечённо всматривалась в те же страницы, что и он.

— Хоть я и говорил тебе, что любопытство, это хорошая черта, но не пора ли высунуть свой нос оттуда, куда совать его не следует? — Даниель попытался придать голосу строгость, но вышло не очень убедительно. Его слова скорее походили на добродушное ворчание.

— Прости, пап. — Впрочем, девочка вовсе не выглядела смущённой, хоть и вздрогнула от слов отца. Она прекрасно знала, что должна ну очень сильно провиниться (вернее, попасться), чтобы отец стал относиться всерьёз к её выходкам, которые, по мнению многих взрослых, частенько выходили за все мыслимые рамки. — Но это же так интересно! А это правда, то, что написано вот здесь вот? Тот человек, он правда запер своих одноклассников с мутировавшими крысами, когда учился в школе?

— Скорее всего, это правда, хоть доказать и невозможно. Крольчонок, тебе ещё рано интересоваться такими вещами.

— Я уже не маленькая, мне уже одиннадцать. И вообще, никакой я не крольчонок!

— Хорошо, Лили. Если ты не маленькая, и если ты не крольчонок, то что у тебя на голове?

Надувшаяся было девочка гордо поправила свой ободок с кроличьими ушами, словно корону, в чём она и поспешила убедить своего отца:

— Это благословение Королевы Красных Кроликов, а не какая-то там игрушка.

— Что, настоящей королевы?

Вопрос отца несколько озадачил Лили:

— Раз она Королева, то точно настоящая. Наверное… Её зовут так. Расскажи про тех сумасшедших, которые…

— Видимо, твоя королева и правда настоящая, если она разрешила тебе не спать в столь поздний час. — Даниель жестом прервал дочь и с упрёком продемонстрировал часы, стрелки которых показывали приближение полуночи.

— Я… Я почти спала, да, потом захотела пить и… А правда, что ты расследуешь вторжение инопланетян?

— Что?! С чего ты взяла?! — От удивления Даниель слегка подскочил, из-за чего папка благополучно свалилась с его колен.

— Пап, ты громко говоришь по телефону, в других комнатах всё слышно. Я не подслушивала, честно. У мамы спроси.

Такого стыда Даниель не испытывал очень давно. Весь его профессионализм, все его долгие годы безупречной работы — всё это только что подняли на смех, и не кто-нибудь, а его одиннадцатилетняя дочь. Немного успокоив себя тем, что, как ни крути, на работе его ценили за высокие аналитические способности, а не за шпионские навыки, Даниель сокрушённо поинтересовался у дочери:

— И много вы с мамой слышали?

— Не очень. — Словно не заметив тревоги отца, Лили бодро начала перечислять. — Слышала про сорняки, которые душат куриц. Про песочную змею. Ещё про летающие камни, рядом с которыми всё работает неправильно. Ой, и про слизёнка! Па-ап, расскажи про слизёнка. Он ведь один из тех инопланетян, которые решили устроить вторжение на Землю?

— Ох, что с тобой поделать. — Как обычно поддавшись давлению дочери, Даниель растаял и решился немного удовлетворить её любопытство. — Не то, чтобы это вторжение. Если честно, сам не понимаю, почему происходящее все решили считать вторжением. Как по мне, то, с чем я сейчас работаю, просто случайный набор необъяснимых явлений. Давай так, Лили. Я расскажу тебе про слизёнка, а ты пойдёшь спать и пообещаешь не разбалтывать то, что вы с мамой случайно услышали. Это, между прочим, большой секрет.

— Я умею хранить секреты. Мама ведь до сих пор не знает, что случилось с её любимой вазой. — Девочка подмигнула отцу, отчего тот невольно улыбнулся. От неприятного чувства, только что овладевавшего Даниелем, не осталось и следа.

— Хороший аргумент. — Даниель прикинул, насколько много он может себе позволить рассказать, и решил, что, раз уж прямого запрета на разглашение информации нет, то можно допустить некоторые вольности. По крайней мере, о собственной беспечности, которая неоднократно выходила ему боком, Даниель в этот момент не вспомнил. — В общем, слизёнок. По крайней, мере, так он представился. На прошлой неделе, когда я летал в командировку, познакомился с этим чудом природы. Представляешь, что я увидел, когда прибыл на военную базу? Синий шар с мультяшными глазами катается на бронетранспортёре, а вооружённые до зубов солдаты, вместо того, чтобы ловить этого монстра, выманивают его кораллами и салатом. И у них получилось. Синий монстр просто выпрыгнул из машины, а потом впитал в себя несколько вёдер кораллов. Салат тоже попробовал, но ему не понравилось, он сказал «Фу-у-у, бездушная трава».

— Так он говорящий?! — Удивлённо воскликнула Лили.

— Ещё какой говорящий. Меня ведь затем и позвали, чтобы я попытался наладить с ним осмысленный контакт. Только у меня плохо получилось. Я так и не понял, что у него на уме. Он вёл себя как ребёнок. Даже когда я с ним знакомился, он заявил: «Я хороший слизёнок.» Так его и решили называть. Слизёнок.

— А что ещё он рассказывал? Откуда он появился?

— Если б я знал. Не представляю, откуда слизёнок взялся, но уверен, что такого места на нашей планете существовать просто не может. Судя по его рассказам, место очень странное.

— И слизёнок вот так запросто всё рассказывал тебе?

— Ну, разговорить его оказалось не очень-то сложно. Проблема в том и была. Этот монстр довольно общителен, и знает, как минимум, три языка, но знает он их как-то обрывочно. То есть, многое понимает с лёгкостью, но в элементарных вещах постоянно путается. Общение с ним напоминало общение через словарь, в котором вырвали половину страниц. А ещё слизёнок совершенно не понимает, как устроен наш мир. Я даже не уверен, что разобрался, как с ним общаться.

Почему-то Даниелю было немного неудобно признавать плохую результативность своих трудов перед дочерью, которая была совершенно увлечена его рассказом.

— Но ты же с ним всё равно общался?

— Да, общался, но на самом деле это не так уж и сложно. Всего лишь нужно каждый шаг ему показывать, рассказывать каждую мелочь и спрашивать его мнение. Вот пример. Монстр, как оказалось, любит купаться. Ему даже организовали личный бассейн, в который он часто упрыгивает. В основном он перемещается, как мячик, но иногда ползает. Пошёл я за слизёнком в его бассейн, и увидел, что по пути этот гадёныш стащил у кого-то автомат и играл с ним в воде. М-м-м… Думаю, что всё-таки играл. Он подкидывал автомат и плевался в него водой. К тому времени я уже понял, как задавать ему вопросы, и поинтересовался, всё ли у него получается. И что ты думаешь? Этот слизёнок взял и нарезал автомат на кусочки. Водой. И заявил: «а вот так режет, вода не слушается, но всё равно режет.»

— Какой опасный слизёнок…

— Не очень-то он и опасный. Уж точно не злой. Хотя то, что случилось дальше, меня немного напугало. Слизёнок достал из автомата пули и начал плевать водой уже в них. Одна пуля взорвалась от струи воды, и он у меня спросил: «это бабах?» У него над головой знак вопроса появился. Такой же синий, как он сам. После того случая, кстати, все начали прятать от него пули, потому что этому монстру понравилось играть с оружием, а пробраться он может куда угодно, ему и небольшой щели хватит.

— А он смешной!

— Немного смешной, немного страшный. Такой вот слизёнок. Как тебе история?

— Кру-уто! Пап, ты теперь всегда такими странными вещами занимаешься?

— В основном. Но это не значит, что мне можно про всё тебе рассказывать, Лили.

— Знаю. — Последнее заявление Даниеля немного расстроило его дочь, но она всё же решила попытать счастья и спросила. — Даже про то, что написано в этой папке?..

— То, что написано в этой папке, тебя точно волновать не должно. Этот парень, Крис, досье на которого я изучаю, он всего лишь один из пропавших без вести людей. Тот ещё психопат. Могу разве что посочувствовать тем, кто с ним свяжется. Ничего такого, чем стоит интересоваться. И вообще, кому-то давно уже пора быть в постели.

— Эх-х. Спокойной ночи, пап.

— Спокойной ночи, крольчонок. И помни. Большой секрет.

— Тайна. «Тайна» звучит лучше… А «секрет», он как шутка.

— Хорошо, пусть будет «тайна». Главное, чтобы никому не рассказывала.

— Конечно! — Лили, наконец, отправилась в свою комнату. Впрочем, она не особо спешила. Даже специально замешкалась, чтобы увидеть, на какую полку отец уберёт ту папку, которая всё же интересовала её, интересовала куда больше, чем рассказ про синего круглого инопланетянина-слизёнка.

Лили пробыла в своей комнате достаточно.

Родители уже спали, когда Лили пробралась в гостиную. Стараясь не издавать ни звука, она с трудом дотянулась до полки, на которую всего час назад её отец убрал ту увесистую папку, которая не давала покоя девочке. Лили прекрасно осознавала — этот поступок выходит за рамки того, на что отец закроет глаза. Нет, Лили ни в коем случае не хотела расстраивать родителей. Более того, она, даже будучи в столь юном возрасте, считала, что иногда с ней можно быть и по строже, потому что временами её и правда, как она сама говорила, «немножечко заносит». И всё же то, что она хотела узнать из этого досье, было крайне важно для неё.

Папка была действительно тяжёлой. По крайней мере для Лили. Вот только поняла это Лили с некоторым запозданием, и избежать шума от падения такого количества сшитых вместе документов ей удалось только благодаря чуду и небольшой ссадине. С тяжело бьющимся сердцем и немного побаливавшим плечом Лили бесшумно настолько, насколько могла, добралась обратно до своей комнаты, в душе посетовав на то, что незаметно вернуть досье на место будет ещё сложнее, чем добыть.

Тем не менее, Лили была уверена, что риск более чем оправдан, и что она ни о чём не пожалеет, даже если её поймают на содеянном. Одеяло накинуто, фонарик включен, и первая страница тяжёлого не только для транспортировки, но и для чтения, досье — открыта.

Лили всматривалась в фотографию, блестевшую тусклым глянцем. Дрожащей рукой Лили провела по лицу того, кто был обозначен как «крайне опасен», словно она хотела пригладить растрёпанные волосы. Охваченная бурей эмоций, Лили с трепетом прошептала:

— Так вот куда ты пропал, Соли… Нечестно. Я ведь теперь даже знаю, что тебя зовут Крис.