Тени на зеркале, или Гордые уроды

Артур Атакулов

Мир рухнул для Айны. Когда она была на работе, оставив своих детей, годовалых двойняшек, на попечение соседки-старухи, их похитили. Она поедет в город в поисках сыщиков, которые могли бы разыскать ее малышей. Книга содержит нецензурную брань.

© Артур Атакулов, 2022

ISBN 978-5-0055-7895-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У ШИПОВНИКА АЛЫЕ ПЛОДЫ

Главное — не шевелиться. Не то кровь снова начнет просачиваться сквозь майку, обернутую ниже правого колена. Константин, сжав зубы, проверил узел на бурой от крови повязке. Держаться, продержаться во что бы то ни было, прорываться к своим.

Боль. Режущая, словно распиливающая тупой пилой, боль как будто немного утихла. Или он привык к ней. Вот только это чувство онемения в лодыжке. Невозможно пошевелить пальцами ног. Он глубоко вдохнул и тут же спохватился. Его могут услышать. Тогда его точно добьют. Не хочется даже думать о зверствах, которые туземцы учиняют над пленными. Если они его найдут под этими кустами шиповника, эта ничтожная боль может показаться ему нежным щекотанием. Ничего, на этот случай у него есть последний патрон.

Жутко хочется пить. Он даже не помнил, когда испытывал такую сильную жажду. Кажется, никогда. Флягу с водой, чтобы не мешала ползти, Константин отстегнул и закопал еще вчера, когда пробирался под спасительную сень густых кустарников. Постой, а ведь можно пожевать зеленые листья? Тут он заметил между листьями красные, как капли крови, плоды, настоящие плоды шиповника!

Если немного привстать, он, пожалуй, может дотянуться до самых нижних, уже изрядно созревших ягод. Константин, собрав последние силы, оперся на правую руку и вытянул левую за вожделенными плодами. Еще немного! Еще чуть! Черт! Снова из-под повязки стала просачиваться бурая струйка. Но он теперь сжимал в руках несколько алых шариков, увенчанных крошечными коронами.

Главное — дождаться ночи, тогда уж он постарается хоть на руках, хоть ползком уйти в сторону своих. Только бы скорее наступила темнота, он это сделает, он сумеет! Константин иссохшим языком покатывал по нёбу сладковато-кислую плоть шиповника. Ягоды вызывали слабое слюноотделение, тем самым хоть немного заглушали мучительную жажду. Странно, если целиком сосредоточиться на том, как хочется пить, почти забываешь о постоянной пульсирующей боли в ногах. И наоборот: когда наблюдаешь, как капля за каплей вытекает из тебя жизнь из-под грязной липкой тряпки, уже не так сильно чувствуешь жажду.

Как там дома? Лето на исходе, скоро картошку надо будет убирать. Мать, наверное, ворчит, как всегда, что рабочих рук не хватает, чтобы все поспеть. Племяшкам скоро идти в школу.

Неожиданно он почувствовал, как теплый ласковый ветер треплет его волосы. Он невольно зажмурился от нахлынувшего потока света — внизу, в тихой речке сверкает полуденное солнце, посылает ему своих солнечных зайчиков. Что это? Он, десятилетний от роду, сидит на развилке огромной ивы и глазеет на окрестности. Он то ли умер и попал снова в детство, то ли это галлюцинации…

Все мальчишки уже спрыгнули, бултыхаются в серебристых прохладных волнах речки Алтушки. Как бы ни было страшно, он должен это сделать, если он не хочет, чтобы его пожизненно обзывали трусом. Он должен это сделать. И то, что он не очень хорошо умел плавать, — неважно. Вернее, он совсем не умел плавать. Лишь помнил, что надо набрать побольше воздуха в грудь и работать одновременно руками и ногами.

У самой поверхности воды он все же выдохнул и выпустил весь воздух из легких. Сумрачный, плотный, тяжелый, как масло, мир. Каким-то чудом он еще помнил, что ему категорически нельзя сделать вдох. Легкие будто разрываются, от нехватки воздуха. В тот момент, когда вода таки прорвалась ему в легкие, его голова чудом оказалась над водой. Надрывно пытаясь выкашлять воду, он снова погрузился в сумрак.

В этот момент невероятно обострившееся сознание подсказало ему движения, которые он выполнял лежа на ковре в гостиной, когда увидел по телевизору советы тренера по плаванию. Он выплыл. Теперь нужно вытолкнуть из легких остатки воды и вдохнуть невероятно вкусный, немыслимо желанный воздух.

На берегу, Костик вздохнул с облегчением, никто из кувыркающихся в воде мальчиков так и не узнал о том, что произошло. Он научился плавать.

Константин зажмурился и пытался отвернуться от неведомой наждачной материи, которая нещадно скользила по его заросшему темной щетиной лицу.

— Ай да Лиса! Молодец! — он будто сквозь сон услышал чей-то голос. — Лиска нашла Костю Анашкина под кустом!

Из последних сил, он открыл глаза. Первое, что увидел, — высунутый алый язык и рыжая лохматая морда Лисы, взводной собаки-ищейки.

За Лисой над ним склонились еще несколько голов в касках. В просвете между ними проглядывает синее-синее небо. Кажется, уже вечер, солнце переместилось за горы.

— У него тут натекла целая лужа крови, скорее к врачу, можем не успеть! — это были последние слова, что он услышал, прежде чем снова потерять сознание.

— Ничего, боец! У тебя все жизненно важные органы целы, можешь считать, что родился в рубашке! — очнувшись, Константин услышал. Над ним стояли несколько человек в белых одеждах. Хорошо, что не ангелы, а врачи, значит, он все еще на этом свете.

— Я главврач, Федор Михалыч, — невысокий мужчина с необыкновенно мягкими руками взял его запястье. — Беспокоит тебя что-нибудь? Где у тебя сейчас болит?

— Спасибо, — чуть слышно прошептал он.

— Ничего-ничего, через месяц, когда мы тебя подлатаем как следует, поедешь домой! — главврач, похлопал его по плечу и отвернулся к соседней койке.

— Доктор, нога, — спросил Константин. — Когда пройдет боль? В правой лодыжке.

— Видишь ли, дружок, — главврач вернулся и снова положил руку ему на плечо. — Чтобы сохранить тебе жизнь, нам пришлось ампутировать твою правую ногу ниже колена. Вся нижняя часть была уже омертвевшей, когда тебя сюда доставили.

— Ничего, ничего! Зато выше колена у тебя все будет действовать как надо, жена будет довольна! — главврач подмигнул и хлопнул его по плечу.

Только теперь, вглядевшись, Константин заметил: правая часть кровати в ногах. Он левую ногу может даже немного сдвинуть, а правая сторона подозрительно пуста. Ну почему, почему тогда она так назойливо продолжает болеть, эта уже отрезанная правая? Он закрыл глаза. Как жить дальше?