На краю архипелага

Артем Каменистый, 2013

Слишком тесен тропический ад, вот и приходится бороться снова и снова за место под солнцем. С конкурентами, с диксами и даже с самой природой. В четырнадцать ты уже воин, а в двадцать пять могут назвать стариком – здесь быстро живут и еще быстрее умирают. Говорят, что иногда над головами в ночных небесах скользят силуэты черных кораблей, откуда с безразличием или даже с брезгливостью наблюдают за муравьиным копошением внизу. Некоторые считают, что это выдумки фантазеров, но другие верят. Ведь должен же быть хоть какой-то смысл во всем этом.

Глава 3

Бродяга и здесь не обманул, хотя до конца откровенен тоже не был. То, что он называл городом, скорее попадало под определение деревни или поселка. Ник, которого не взяли в проводники по причине травмы, заработанной в бою с готами, рассказывал, что здесь все было странным — ничем не похожим на обычное. Макс был склонен с ним согласиться — одного взгляда хватило, чтобы понять: строители этого покинутого селения были людьми своеобразными, или, скорее, откровенно чужими.

Прежде всего бросалась в глаза стена. Она была сложена из блоков рыхлого кораллового известняка, но форма у них была не стандартно-прямоугольная, а самая разнообразная: будто пазлы собирали. На первый взгляд невозможно найти пару одинаковых камней — у каждого найдутся отличия от соседей, причем значительные. Тем удивительнее, что зазоров не наблюдалось: кладка выглядела монолитной. Если где и проглядывала щель, то в нее разве что лезвие узкого ножа можно попробовать просунуть.

И при этом ни малейших следов раствора — ничем не загаженная поверхность отборного кораллового известняка. Как ни странно, стена держится прекрасно — не видно обрушившихся или перекосившихся участков. Если бы не вьющиеся растения, облюбовавшие ее на всем протяжении и местами полностью скрывавшие от глаз, можно было подумать, что возвели ее вчера или максимум на прошлой неделе. Даже упавшая высокая пальма не произвела серьезных разрушений — так и лежала, опираясь на почти неповрежденный гребень.

С домами все обстояло несколько проще — их выстроили из дерева и бамбука. Лишь один, самый большой, был частично каменным: возвышался в центре, удивляя все теми же многоугольными блоками. Сама архитектура, мягко говоря, тоже необычна. В одном и том же строении гармонично сосуществовали ломаные и скругленные углы. А еще в изобилии наблюдались наклоненные в разные стороны стены, широкие, будто сомбреро, крыши, частое использование покоящихся на столбах выдающихся элементов, из-за чего вторые этажи по площади, как правило, превосходили первые. Трехэтажных и больше строений не было, но можно не сомневаться — и там бы картина не изменилась.

— Что курил местный архитектор? — «по-взрослому» решил выразиться Снежок, когда перебирались через стену по той самой поваленной пальме.

— Бродяга, они тут случайно коноплю не выращивали? — охотно подержал его Макс.

— Нет. От меня такого не скрыть — узнал бы обязательно.

— Ясно. Значит, курили бамбук. Надо и самому попробовать — вдруг тоже так чудить начну. Как они вообще придумали такое строить? Это сколько труда потребовалось. И не лень же было так фантазировать.

Снежок, спрыгнув вниз, тут же умчался на поиски приключений. И почти сразу закричал из-за угла:

— Тут котел! Огромный! Похоже, из бронзы! И горшков несколько! Да тут столько всего!!! Ребята, живем!!!

Город напоминал пещеру Али-Бабы, лопнувшую в результате переполнения сокровищами. Керамическая и деревянная посуда; ажурная, но крепкая плетеная мебель — от кроватей до шкафов и сундуков; одежда — как простецки грубая, так и тонкая шелковая; медное и бронзовое оружие; инструменты; огромные бочки и маленькие аккуратные бочонки; мешки с поточенным грызунами содержимым — лишь соль сохранилась; сети, костяные и металлические рыболовные принадлежности; множество корзин; тесаные доски в мастерской; склад, забитый сухим бамбуком и древесиной.

Если поначалу все громко обсуждали каждую находку, то затем стали вести себя скромнее. Богатства города бронзовых людей были столь неисчислимы, что начали утомлять. Не могло быть и речи о вывозе всего добра лодками — проще переселиться сюда самим, если удастся найти водный путь. Здесь столько всего полезного и незаменимого, что можно неплохо прожить даже без сокровищ, поднятых с вертолета.

Самое необычное обнаружилось в пристройке главного здания: все помещение было завалено вещами земного происхождения. Одежда, обувь, мобильные телефоны, женские сумки, пластиковые пакеты, зонтики, бумажники, ключи — обычный набор жертв светляков. Бродяга пояснил, что сюда стаскивали предметы, найденные у диксов. Эту рухлядь потом подолгу разглядывали жрецы, видимо пытаясь понять, с чем имеют дело: изучали нового врага.

Здесь пересмотрели все, но ничего сверхполезного не нашли. Наибольший интерес представляла пара перочинных ножей и ноутбук, который не удалось запустить, но не факт, что он нерабочий: механических повреждений и проступившей соли от морской воды не видно. Возможно, просто аккумулятор разрядился — ведь со всеми телефонами такая же история, а многие, попав сюда, догадывались их выключать.

Пресыщенные находками, в главное здание зашли утомленно-умиротворенными. Это оказался храм, столь же диковинный, как и все остальное. Стены выкрашены красными разводами — с виду небрежными, но в целом они образовывали гармоничный узор, выверенный до мельчайших деталей. Повсюду развешаны тонкие бронзовые цепи — если собрать все, наверное, не меньше пары сотен метров получится. С потолка свисают конические светильники на тех же бронзовых цепях, посреди помещения тройной камень алтаря, похожий на олимпийский пьедестал.

Бродяга, не обращая ни на что внимания, подошел к дальней стене, попросил:

— Не стойте в проходе — свет заслоняете.

Макс, послушавшись, вошел внутрь, приблизился, уставился туда же. Среди цепей и красных разводов на стене выделялась подчеркнуто неровная клякса серой штукатурки, поверх которой была нанесена небольшая фреска — портрет молодой женщины в головном уборе из разноцветных перьев. Судя по плечам, «попавшим в кадр», и основная одежда была сделана из того же необычного материала.

— Это та царица, в которую ты влюбился? — спросил Снежок.

— Не влюблялся я ни в кого, — завороженно ответил Бродяга. — Но ты сам посмотри — это точно царица.

Макс мысленно согласился: лицо горделивое, в нем велика доля чего-то хищного, орлиного, но странным образом его не портящего, — женщина и впрямь недурна собой, хотя и не в его вкусе. Ему не нравятся высокие лица и строгая холодность.

— Ты ее видел? — не отставал Снежок.

— Нет. У бронзовых людей не было женщин.

— Они что — молились на этот портрет?

— Нет. Я не знаю, зачем он здесь. Я пытался расспросить жреца о том, почему у них нет женщин. Он, думаю, понял, о чем я говорю, и привел сюда. Показал портрет, что-то долго рассказывал, пытался объяснить знаками. Но я ничего не понял. Вообще ничего. Думаю — это не икона. Это портрет живой женщины. Она где-то есть… или была.

— Может, и так — на икону и правда непохоже. А что это за шум? Будто потрескивает что-то.

Бродяга молча развернулся, подошел к алтарю, уперся в его край, надавил. Камень на удивление легко поддался, с легким скрипом проехал немного, резко остановившись. На том месте, где он стоял, открылось идеально круглое отверстие диаметром около полуметра — из глубины его вырывалось бледное прерывистое свечение и доносился щекочущий нервы треск.

— Не бойтесь — подходите. Только не свалитесь туда: хана сразу.

Макс, еще не дойдя, начал догадываться, что увидит. Он только теперь понял, что в помещении сильно пахнет грозой — возможно, велика концентрация озона. Неудивительно: взору открылись внутренности трубы, уходящей вертикально вниз. Меж ее зеркально отсвечивающих поверхностей густо проскакивали искры электрических разрядов — именно они создавали тот шум, который привлек внимание мальчика.

— Что это? — как под гипнозом произнес Снежок.

— Понятия не имею, — честно ответил Бродяга.

— Наверное, они этой штуке поклонялись, раз она у них под алтарем, — предположил Макс.

Снежок, быстро реагирующий на все новое и так же быстро остывающий, предложил:

— Подумаешь — искры. От нашего штаба-холодильника гораздо больше пользы. Давайте обыщем эту церковь — вон здесь сколько дверей.

Предложение было дельным, но ничего принципиально нового не обнаружилось. Все те же вещи, что и в других домах. Хотя, возможно, самое ценное утащили в таинственных сундуках. Но сейчас не время заниматься их поисками — заросли, в которых валяется так много полезного, надо обшаривать вдумчиво, большим количеством народа.

Утомленные от всего увиденного, вышли наружу. В мире, где нет ни телевизоров, ни компьютеров, ни даже газет с журналами, плотность информационного потока, проходящего через мозг, резко падает. Сегодня они получили месячную норму, если не больше, — неудивительно, что с непривычки апатия накатывает. Каждый пытается переварить информацию, разложить по полочкам, не забыть ничего — ведь по прибытии их засыплют вопросами. Макс направился к дальней стене, остальные бездумно пошли следом. Даже неугомонный Снежок при этом помалкивал — выдохся.

Лишь когда Макс вскарабкался на стену и достал из футляра бинокль, мальчишка не выдержал:

— Ты что хочешь делать?

— Если Ник не ошибался, то где-то ниже по склону должен быть тот самый летчик с парашютом.

— Какой летчик? — не понял Бродяга.

— Когда мы были в экспедиции, на нас напал ящер. Ник убежал в лес, долго бродил и нашел погибшего летчика. Тот катапультировался и почему-то умер. Висел на дереве сидя в кресле — парашют за ветки зацепился.

— Быть такого не может.

— Почему?

— При катапультировании пилота действительно выбрасывает вместе с креслом-катапультой. Но потом оно отделяется и вниз он уже летит без него, на легком парашюте.

— А вдруг он с малой высоты катапультировался и оно не успело отделиться?

— Я, конечно, мало понимаю, но очень сомневаюсь. Может, пацан напутал? Или наврал?

— Нет — Ник хоть и мелкий, но не пустозвон. Что видел, то и передал. С городом ведь не напутал ничего — все так и оказалось.

— Думаешь парашют этот высмотреть сверху?

— Ага.

— Ну попробуй. Вид отсюда и правда хороший. Лишь бы его пар не закрывал.

— Про пар Ник ничего не рассказывал, — произнес Снежок, тоже уставившись вниз.

— Стена низкая, — неожиданно произнесла Дина.

— И что с того? — не понял Бродяга.

— Они строили ее не от врагов.

— Может, не успели высокую поставить… — предположил Макс.

— Нет. Блоки у них странной формы, и если ее собирались поднимать дальше, гребень должен быть неровным.

— Ага. Ты права. Не стена, а забор какой-то.

— Диксов тогда не было, — напомнил Бродяга.

— Тогда они странные, — удивилась Дина. — Тут же много тонн камня — это сколько надо было сил потратить, чтобы его добыть где-то внизу, обтесать, уложить. И все ради заборчика?

Макс, опустив бинокль, произнес:

— Я нашел парашют.