На краю архипелага

Артем Каменистый, 2013

Слишком тесен тропический ад, вот и приходится бороться снова и снова за место под солнцем. С конкурентами, с диксами и даже с самой природой. В четырнадцать ты уже воин, а в двадцать пять могут назвать стариком – здесь быстро живут и еще быстрее умирают. Говорят, что иногда над головами в ночных небесах скользят силуэты черных кораблей, откуда с безразличием или даже с брезгливостью наблюдают за муравьиным копошением внизу. Некоторые считают, что это выдумки фантазеров, но другие верят. Ведь должен же быть хоть какой-то смысл во всем этом.

Глава 2

Может, Бродяга и псих, но ошибается нечасто. Все оказалось как рассказывал: протока закончилась за полкилометра до берега — ее будто обрезало. Только что под днищем синела глубина, и вдруг показалось дно — веслом можно достать до песка.

И еще здесь были корабли: два пузатых угловатых одномачтовых парусника, вытащенных на мелководье. Оснастка выглядела непривычной, грубой, паруса, что неудивительно, отсутствовали.

Отец Тучи увлекался рыбной ловлей, и у него имелась резиновая лодка. Исходя из этой информации, сына в свое время привлекли к походу к поселку Люца на правах специалиста, отчего он возгордился — начал считать себя бывалым мореходом, знающим о кораблях если не все, то очень многое. Вот и сейчас не смолчал:

— Бриги примитивные. На таких даже в пруду страшно плавать.

— Корабль ходит, а плавает кое-что другое — при Дине не скажу что, — ответил на это Бродяга. — Ты бы еще чайными клиперами такие корыта назвал… бриги… Скорее нефы простенькие. Вон тот, что подальше, совсем никакой — ремонтировать надо серьезно. Отсюда не видно, но там в носу пробоина, кое-как залатанная. Даже не знаю, как его дотащить сумели — они ведь без меня сюда пришли. А ближний — хоть сейчас в море. Наверное, на нем и собирались уходить, но не успели.

— Посмотрим?! — взмолился Снежок.

— Обязательно, — кивнул Макс. — Только не забывайте поглядывать по сторонам… мало ли что.

Корабль килем врос в песчаное дно, с двух сторон были отданы якоря на толстенных грубых канатах. Когда подплыли к одному из них, удивились прочности переплетенных тонких волокон — несмотря на долгий срок пребывания в морской воде, они оставались в идеальном состоянии. Только наверху выступило уродливое кольцо соли — на высшей отметке прилива.

Подергав канат, Макс решил воспользоваться этой лазейкой: другого пути на палубу не наблюдалось.

— Я наверх, а вы наготове сидите — глаз с окрестностей не сводите.

Сжимая в зубах охотничий нож, Макс поднялся повыше, ухватился за планшир^[1], подтянулся, изучил открывшуюся картину. Никто его здесь не поджидал: голые доски палубы, запачканные птичьим пометом; наметенный ветром сор по всем углам; тишина и спокойствие.

Забравшись наверх, спрятал нож, сообщил товарищам:

— Пусто. Никого и ничего. Тишина.

— А чего ты ждал? Торжественной встречи? — удивился Бродяга.

— Не знаю… Схожу загляну вниз.

Быстрый осмотр корабельных помещений богатых находок не принес. Макс бегло обследовал две каюты на высокой корме и в носу да трюм, залитый водой. Ни груза, ни мебели, ни других ценностей нет. Вздрогнув от нетерпеливого стука по корпусу, вернулся на палубу, крикнул:

— Что случилось?

— Да ничего, — ответил Туча. — Ты пропал и молчишь.

— Я занят был — трюм осматривал.

— И что там?

— Да ничего. Пусто здесь. Только паруса и канаты в каюте нашел, да весла большие в трюме на стенах висят.

— Наверное, все ценное в город утащили, — предположил Бродяга.

— Может, и так. Воды в трюме полно — корпус где-то протекает.

— Да? Раньше вроде не было. Плохо. Может, кораллы как-нибудь проточили или какие-нибудь рачки? Или просто из-за дождей натекло.

— Не знаю. Давайте лодку здесь оставим. Туча, ты с Болтуном и Летчиком при ней будешь. Заберитесь на палубу — отсюда обзор лучше и устроиться можно удобно. Когда мы отойдем от берега, рацию включите и ждите, что скажем.

— А если диксы покажутся?

— Наверх им трудно будет забраться. Если что — одно ружье тебе оставим.

— Так мы в город пойдем? — нетерпеливо уточнил Бродяга.

— Как получится — мы еще до острова не добрались.

Шагая по мелководью, Макс, всматриваясь в береговые заросли, думал не об опасностях острова, а о том, как будет возвращаться. Непрерывный водный путь к проливу так и не найден, а без него экспедиция теряет смысл — никто не захочет переселяться сюда ценой брошенных трофейных кораблей. И это правильно: один «Челленджер» способен со временем превратить их общину в самую сильную на рифах. Чтобы его повторить, потребуется потратить время и силы, которых у них нет, — проекты такого масштаба доступны лишь готам с их колоссальными по местным меркам ресурсами и населением.

Та расселина… встреченная на первом перекрестке. Они тогда свернули направо. А что, если налево тянется тот самый путь к нужной протоке? Это придется проверять. Но, вспоминая вчерашние блуждания, он морщился от одной мысли насчет повторения. Надо хоть на скорлупе кокосовой нацарапать их путь, чтобы не запутаться самим. И если дальше будет такой же лабиринт, то быстро его не пройти. И вообще — не факт, что это верный путь.

Нетерпеливый Снежок, первым выбравшись на берег, помчался к ближайшей пальме, схватил крупный кокос, поднял над головой:

— Вот! Валяются! И много! Если кокосы валяются, то диксов, наверное, нет. Они бы их съели. Они всегда съедают все, что на земле валяется.

— От нас не отбегай, — приказал Макс.

— Да знаю я — недалеко ведь, у всех на виду.

— Когда я был здесь в последний раз, диксы бегали толпами, — равнодушно произнес Бродяга, сворачивая вокруг пальмы ременную петлю. Начав карабкаться наверх, добавил: — Хотя вы, наверное, ничему из того, что говорю, не верите.

Макс не успел ответить чудаку — тот забрался слишком высоко, а повышать голос не хотелось.

Сверху один за другим упало несколько недозрелых кокосов. Молниеносно спустившись, Бродяга поднял один из них, бамбуковым шилом проколол две дырочки на следах от черенка, присосался с подчеркнуто блаженным видом.

— Мы тебе верим, — наконец произнесла Дина.

Бродяга, протянув ей второй кокос, улыбнулся:

— Ты, может, и веришь, а другие за психа считают.

— Ты и есть псих, — без улыбки сказал Макс. — Но все равно верим, иначе нас бы здесь не было.

— Не-э-э-эт! Мы здесь потому, что ты упрям как осел. Пока на своем не настоишь, не успокоишься. А по поводу доверия: оружия мне так и не дали.

В этом Бродяга был прав: ружья у Макса и Тучи, револьвер у Дины. А ведь этот парень самый старший из них.

— Ну извини. Сам понимать должен: ты бродишь где хочешь, нигде подолгу не задерживаясь. Сегодня с нами, а завтра где будешь? Кто же тебе даст ружье или нож? Ты не свой, ты — чужак. И никогда не будешь своим при таком характере.

— Откуда знаешь?

— Да все знают — не зря тебя Бродягой прозвали.

— Верно. Но знаешь ли — возраст начинает давить на пятки. Решил вот остепениться. Примете?

— Не знаю. Посмотрим. Лично я не против. Лишь бы ты опять не подался искать непонятно что.

— То, что я ищу, — было на этом острове. Сейчас нет, но мало ли… Если вы сюда переселитесь, то я с вами. Держи кокос — я сегодня не жадный.

Макс, пробивая отверстие кончиком ножа, поинтересовался:

— А правда, что ты влюбился в портрет царицы бронзовых людей?

— Враки, — как-то неубедительно ответил Бродяга.

— Но портрет есть?

— Есть…

— Покажешь?

— Может, для начала дойдем до города? Он вообще-то там. Или ты решил прямо под этой пальмой поселиться?!

— Да нет. Просто если нами кто-то заинтересовался, то должен показаться — попробовать напасть. Лучше, чтобы это здесь произошло, а не в зарослях.

— Дикс бы давно напал, а ящеров здесь нет.

— Уверен?

— Теперь я ни в чем не уверен. Давно здесь не был.

Максу уже доводилось бывать на Большом острове, но гораздо южнее. Там полоса пляжа была гораздо скромнее — кустарники вплотную подступали к ожерелью пальм. Здесь простора больше, но это не радует — если кто-то засядет в зарослях, обзор у него выйдет великолепным.

Сами кусты оказались похожими на те, что росли южнее, — на вид ничем не отличались. Но вот невысокие пальмы, встречающиеся на небольшом удалении от береговой полосы чуть ли не на каждом шагу, незнакомы. Вообще не похожи на кокосовые или на те, которые растут возле болота. Стволы формой будто бутылки, кроны куцые, листья какие-то чахлые, грязные на вид.

На вопрос Макса Бродяга ответил четко:

— Эти пальмы ни на что не годятся — нет в них ничего съедобного. А вот те, что возле подножия холма растут, — очень полезны. Наверху там что-то вроде фиников, только не такие сладкие, и косточки съедобные — как орешки длинные. И сок можно собирать — свежий пить приятно, а перебродивший с ног валит. И еще скорлупу от косточек лекарь варил подолгу и отвар раненым давал.

— Зачем?

— Не знаю. Наверное, чтобы вылечились. Видишь вон те высокие пальмы?

— Которые тройкой растут?

— Ага. Вот если в ту сторону пойти, там будет полным-полно совсем мелких пальм — ствола почти нет, будто комнатные карлики. Бронзовые люди листья собирали, вырезали сердцевину, сушили, дробили и что-то вроде каши варили. На вкус ничего, особенно если приправить водорослями. Но лучше мясом свинок или ящеров: вообще вкуснотища.

— А где тот бой был, в котором бронзовых людей поубивали?

— Так мы по местам этого боя как раз идем — кратчайшая дорога от кораблей к городу.

— Не вижу я никаких следов боя.

— Макс, времени много прошло. Что ты хотел увидеть? Ржавый танк на бетонном постаменте и табличку «Слава героям»?

— Должно же хоть что-нибудь остаться.

— Если хочешь, поищем в траве, среди кустов. Наверняка не все кости диксы растащили, да и вещи должны быть. Только заросли густые, а нас мало. Уверен, что хочешь целый день убить, собирая здесь рухлядь? Учти — я ведь не знаю, где и кто погибал. Даже место, где, наверное, сундуки остались, не запомнил. Уж прости — не до того было. Бежать пришлось сломя голову, не оглядываясь.

— Ладно, потом найдем. Если все хорошо будет, обыщем заросли. С такой работой даже дети справятся.

Через сотню шагов слева показались остатки хлипкой бамбуковой изгороди. Бродяга пояснил:

— Там чуть дальше озерцо выкопано, из которого воду для полива брали.

— А сами огороды где?

— У подножия холма, чуть дальше. Хочешь проверить?

— Если время будет — обязательно. Вдруг там что-нибудь сохранилось.

— Так давай чуть в сторону повернем, чтобы прямо по их краю пройти, — заодно и посмотришь.

— Это нас не задержит?

— Нет. Тропа все равно заросла, и разницы нет, где шагать.

— Тогда давай.

Снежок, ухитрявшийся поспевать глазами и ушами повсюду, вдруг нагнулся, поднял плоскую темную палку, удивленно замер:

— Ух ты!

Бродяга, мгновенно все поняв, довольно произнес:

— Вот и первый привет после того боя.

В руках мальчишки был короткий грубый меч. Толстое лезвие, простенькая крестовина, растрескавшиеся деревянные накладки на рукояти. Металл потемнел, местами покрылся зеленью.

— Бронза, — догадался Макс.

— Ага. Она самая. Я у них, кроме нее, ничего не видел. То есть видел, конечно: олово, медь, золото и серебро. Но железных вещей не было. Думаю, они его не умеют получать или в их землях оно не встречается.

— Поищем еще?! — умоляюще произнес Снежок.

— Некогда — нас не для поиска кладов сюда послали, — остудил его Макс.

Вскоре прошли через остатки еще одной изгороди, и Бродяга объявил:

— Это была граница огородов. Ты хотел их посмотреть — так смотри.

Недоверчиво оглянувшись, Макс не заметил ни малейших следов земледельческой деятельности. Разве что деревьев и больших кустов нет. Трава обычная, рыхлая почва, усыпанная белыми осколками ракушек, крошечная ящерка умчалась из-под ног — ничего примечательного. Ну и листья мелких пальм повсюду лезут — спешат занять освободившееся место.

Дина молча отошла в сторону, присела перед одним из таких «пальмовых зародышей», зачем-то потрогала основание. Достав нож, осторожно раздвинула колючки, что-то подрезала, продемонстрировала находку, улыбнувшись, пояснила:

— Вот. Это вкусно. Только кисло немного.

— Ананас! — обрадовался Снежок.

Макс, оглядевшись, только сейчас разглядел крупные шишки на таких же колючих кустиках. Не сказать, чтобы здесь разрослась ананасовая чаща, но ценных фруктов хватало.

— Дин, а семена у него есть? Как сажать?

— Можно без семян: верхушки с плодов укоренять или побеги.

— Ага, — кивнул Бродяга. — У меня дома сестра так делала. Про ананасы я и забыл, а они сохранились — не засохли. Но раньше их гораздо больше было.

— А бананы здесь тоже есть? — спросил Снежок.

— Не ел ни разу и не видел. Наверное, нет. А может, не в сезон попал — ведь всех огородов я тогда не рассмотрел.

Дина, после находки ананасов потерявшая к ним всякий интерес, прошла чуть дальше, опять склонилась, что-то разглядывая. Затем, достав нож, покопалась в земле, вытащила удлиненный толстый корень, очистила от земли.

Заинтересовавшись ее находкой, все подошли ближе. Снежок спросил:

— А это что? Тоже вкусно?

— Этот корень они постоянно ели, — кивнул Бродяга.

— Так вкусно или нет?

— Вкусно. Особенно печеный. Почти картошка, только сладковатый. Даже похож на нее — такой же клубень, но длинный очень.

— Ух ты! Запечем?! Макс?!

— Будет время — запечем. Только так, чтобы нас холм прикрывал, иначе на юге дым увидят. Туда ведь часто экспедиции ходят.

Бродяга хохотнул, покачал головой:

— Макс, ты не обращал внимания, что на южном холме постоянно туман стоит? Да и на северном местами.

— Нет. Не помню. Я туда почти не смотрел.

— Трубы там выходят, только из них вместо воды пар хлещет. Такие и здесь попадаются, но там их вообще прорва. Хоть кочегарку строй — никто со стороны ничего не подумает. Дым белый — поди издали его от пара отличи. Да сейчас чуть поднимемся, и сам сверху оценишь.

Бродяга и здесь оказался прав. Когда миновали зону нижних огородов и добрались до первой террасы, открылась прекрасная панорама: можно было разглядеть южный холм, болота и озера между холмами, влажные леса вокруг них. Действительно тут и там на склонах поднимались клубы пара, местами образуя сплошную кисельную пелену, сквозь которую мало что можно было разглядеть. Костер, даже если не один, вряд ли на этом фоне будет выделяться чем-то необычным. Да и по своему опыту Макс помнил, что в экспедициях нет дела до любования далекими пейзажами — все внимание устремлено на ближайшие заросли, из которых в любой момент может показаться смерть.

Помимо ананасов и съедобных клубней на огородах нашли несколько тыквенных плетей с некрупными плодами. На террасе должна была протягиваться вторая зона полей, но Бродяга, увидев, что ирригационный канал давно пересох, отчаялся, предложив здесь не задерживаться. Однако все оказалось не безнадежно: на ходу приметили несколько стеблей растения, напоминавшего просо. Хотя спорно — в зерновых из присутствующих никто не разбирался. Но одно несомненно — это съедобно и некогда выращивалось бронзовыми людьми.

Весьма вероятно, что если поискать, то можно найти еще немало выживших культурных растений, но особого смысла в этом Макс не видел — и без того понятно, что они здесь есть, но задача экспедиции не в их изучении или сборе. Вот когда переселятся, тогда и займутся, а сейчас надо быстро пробежаться по вершкам и вернуться с докладом, предварительно разыскав путь для кораблей. Поэтому ни на этой террасе, ни на двух верхних задерживаться не стали. Лишь остановились ненадолго у первой встреченной трубы, из которой вырывался поток хрустально-чистой воды. Она оказалась не настолько уж противно теплой, как рассказывал Бродяга, — даже слегка прохладной в жаркий день, и по вкусу приближалась к божественному нектару. Пресная, вкусная — жажду утоляла прекрасно.

Сама труба выглядела безобразно. Кривая, покрыта вмятинами, край рваный. Такое впечатление, будто от нее кто-то кусочек отщипнул в давние времена. Никогда раньше Максу не доводилось видеть здешние металлические конструкции в столь плачевном состоянии.

Четвертой террасы у холма не было — до самого верха шел плавный подъем, а вершину обрезала плоская вершина. Именно там должен стоять обещанный город бронзовых людей.

Примечания

1

Брус поверх фальшборта.