Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни

Аркадий Лапидус, 2013

А началось с того, что то ли во сне, то ли наяву, то ли через сон в явь или через явь в сон, но я встретился со своим двойником, и уже оба мы – с удивительным Богом в виде дырки от бублика. «Дырка» и перенесла нас посредством универсальной молитвы «Отче наш» в последнюю стадию извращенного социалистического прошлого. Там мы, слившись со своими героями уже не на бумаге, а в реальности, пережили еще раз ряд удовольствий и неудовольствий, которые всегда и все благо, потому что это – жизнь!

Цирк! Цирк! Цирк!

Вечером был диспут на тему «Свобода — право свободного выбора и личная ответственность!».

С большим трудом нашим героям удалось разрушить сразу заработавшую механику атмосферы собрания, но дальше этого дело не пошло. Практически у всех демократия была защёлкнута на мёртвые заржавелые предохранители. Одна молодёжь, по стечению обстоятельств немногочисленная, пыталась о чём-то кричать, но её забивали слишком зрелые безапелляционные голоса. Были даже такие, которые призывали к палочному счастью…

— Сильной руки на вас нет! — кричали они. — По струночке бы ходили!

— Ноль в ноль! — отвечала молодёжь.

Театр поэзии во главе с Ким тоже сидел в зале, но молчал всем своим составом.

— Эти только при шестидесяти процентах зашевелятся, — с досадой говорил Аполлон Феде, на что тот лишь лихорадочно отвечал:

— Но зато как!..

И как бы в подтверждение слов гения на сцену поднялся Розенцвайг.

— Подождите кричать, — сказал он в микрофон и поднял руку. — Уже бог знает когда умные люди на Востоке поняли, что всякое насилие противно природе. Так?

Театр поэзии согласно закивал.

— На каком Востоке? На среднем, дальнем или том, что поближе? — раздался из зала ядовитый выкрик доктора.

— Зря язвите, Наум Аркадьевич! — невозмутимо ответил Григорий Альфонсович. — На том самом, откуда всё пошло! Экс Ориэнто люкс! С Востока свет! Так вот, там же люди впервые и поняли, что на страхе счастья не построишь. А некоторые тут — Сталин, Сталин! Самая опасная эмоция для всего живого — это страх, страх и ещё раз страх. И тем более бесконечный и панический. Разве я не прав?

Конец ознакомительного фрагмента.