Арена смерти

Аристарх Барвихин, 2020

Первая часть серии книг о борьбе бывшего майора войск специального назначения Андрея Быкова по прозвищу Бык и его соратников против воротил криминального бизнеса и продажных чиновников. Ушедший в отставку после очередной реорганизации Бык ищет свое место в российской социальной среде, образовавшейся в начале 21 века. Многочисленные попытки найти достойную работу приводят его к знакомству с несколькими представителями бизнеса. И каждый раз оказывается, что бизнес этот криминальный. Бык в силу стойких моральных устоев и собственных представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо, не желает быть причастным к противозаконной деятельности. Однако обстоятельства складываются так, что он влюбляется в создательницу нового наркотического вещества, не зная о ее основной деятельности. После того, как ему становится известны причины ее богатства, Бык решает покончить с ее преступным бизнесом. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Несостоявшиеся любовники.

До дачи они добрались без каких бы то ни было приключений, поставили машину в гараж и вошли в дом, показавшийся Быку слишком большим и просторным даже для такого навороченного бизнесмена, каким был глава этого семейства. Впрочем, его это не касалось, сейчас он был больше озабочен тем происшествием, что случилось сегодня во время их прогулки по парку. Так что охраняемая зона элитного поселка была для него и его спутницы сейчас хотя бы и временным, но все же самым безопасным местом, где он мог бы хоть немного расслабиться и пораскинуть мозгами на предмет того, что же им делать дальше.

Вскоре он уже сидел на большом дорогом диване в одной из гостиных и слушал как Ольга хозяйничает на расположенной неподалеку кухне. За весь день он так и не поел, а потому сейчас у него урчало в животе от приближающейся возможности как следует перекусить.

«Странное дело, никакая опасность не может заставить наши кишки забыть про то, что их требуется время от времени набивать чем-нибудь съестным. А Олька молодец, не ноет от страха, хотя дело было будь здоров какое для нее страшное, да и для меня не подарок», — думал он, оглядываясь вокруг в поисках того, чем бы заняться, пока готовится еда.

Вскоре появилась Ольга с подносом, на котором виднелось что-то аппетитное. Она поставила все на невысокий столик и сказала:

— Давай пожрем что ли, а то с этими приключениями и поесть было некогда. Странно, вот совсем недавно чуть со страху не умерла, а сейчас есть охота — жуть как.

— И я не откажусь, — признался он, отложив найденную им игру в сторону.

— Что это там у тебя? — поинтересовалась она.

— Секретное русское оружие.

— Что, что?

— «Тетрис», — пояснил Бык. — Говорят, что его придумал кто-то из наших. А пока в него больше всего играют несчастные американцы, убивая свое драгоценное время на ерунду. Кстати, это можно сказать и обо мне.

Некоторое время они ели молча, как это бывает с теми, кто изрядно голоден. Наконец, когда с едой было покончено, а Ольга еще и выпила несколько бокалов вина, от которого Бык предусмотрительно отказался, ибо намеревался еще сегодня вести машину, его спутница поинтересовалась:

— Признайся честно — тебе скучно в моей компании? — она лукаво посмотрела на него. — Или ты предпочитаешь умненьких непромытых дурнушек с вечно заштопанными колготками?

— С чего ты так решила? — удивился Бык.

— Да так. Правильный ты како-то. Без изъянов. Ну, чисто положительный герой.

— Тебе такие, как я, не по нутру? — улыбнулся он.

— Нет, почему, я люблю положительных героев, — произнесла его собеседница и добавила: — Только их не мешает очеловечить отдельными недостатками. Чтобы не так приторно было.

— Не волнуйся, я не герой дамских романов, — улыбнулся Бык и добавил: — По крайней мере, сам себе таким не кажусь.

— И ты не станешь соблазнять пустоголовую дочку богача? — как-то странно посмотрела на него Ольга.

— Ты не пустоголовая, — заверил ее Бык. — И кстати — ты много лучше, чем хочешь показаться с первого взгляда.

— Это всего лишь защита, — пояснила девушка.

— Не могу понять, почему ты выбрала такую линию поведения. По-моему быть такой, какая ты есть — проще.

— Знаешь, в этой жизни все так серо, пусто и муторно, что порой хочется удавиться, — вдруг произнесла собеседница Быка. — Раньше я думала, что это для того только, чтобы не пропустить тот счастливый миг, когда станет солнечно и ярко, чтобы узнать этот миг и успеть обрадоваться и слиться с этим новым открывшимся тебе волшебным миром. Но это было раньше…

— А теперь?

— А теперь моя детская наивность сдохла. Напрасно я тебе об этом сказала, — Ольга замолчала и нахмурилась.

— Я никому не проболтаюсь, — пообещал ей Бык.

— Беда в том, что самое главное словами не скажешь. Всегда есть что-то такое, что выразить нельзя. Вот я к примеру раньше обожала читать, — призналась Ольга. — Все читала, читала — ждала, что там дальше за строками-глазницами, которые смотрят испытующе. Я ведь тоже что-то вечно сочиняла. Иначе душа лопнула бы. Для меня строчки на бумаге — это потрясение, прозрение, это то, с чем невозможно жить.

— Дашь почитать?

— А зачем? — Ольга горько усмехнулась. — Чтобы еще раз кто-то тебе плюнул в душу?

— Это не обо мне.

— Все равно. То, что я написала — мое и только мне принадлежит. Это просто как громоотвод. Потому что если не с кем поговорить, то хотя бы надо поделиться с бумагой. Потому что все это надо куда-то деть, вытащить, отдалить от себя — иначе сумасшедший дом, монастырь, петля…

— Ты что-нибудь напечатала?

— Зачем, дуралей? Кому сейчас нужны все эти переживания языческой девы в дорогом прикиде? Если бы я была десятилетняя проститутка с восьмилетним стажем — тогда бы точно с руками оторвали. А так… — произнесла девушка с горькой иронией и умолкла.

Бык увидел, что у нее на глазах навернулись слезы, но не стал ничего больше спрашивать, не будучи любителем лезть никому в душу, справедливо полагая, что если человек захочет, то сам расскажет ему обо всем. Так получилось и на этот раз. Помолчав некоторое время и немного успокоившись, Ольга произнесла:

— Что, не подозревал в смазливой Оленьке такие муки? — произнесла она с горькой иронией и умолкла.

— Не подозревал, — признался Бык. — Что-то уж слишком часто я начал ошибаться в людях. В тебе-то я точно ошибся, когда думал, что ты…

— Что я?

— Да так… — сказал Бык и замолчал.

— Знаешь, пойдем-ка со мной, — Ольга поднялась, взяла его за руку и повела за собой вниз по лестнице.

Он повиновался ей, и вскоре они очутились в помещении на первом этаже, за которым в приоткрытую дверь была видна сауна.

— Ты предлагаешь мне попариться? — несколько удивленно посмотрел на Ольгу Бык.

— Нам, — поправила его она и как-то странно на него посмотрела.

— Мы будем парится вдвоем? — еще больше удивился Бык.

— А тебе разве не хочется? — глаза Ольги вдруг заблестели, в них Бык увидел вызов, смешанный с желанием. — Знаешь, у меня никого нет, поэтому… — она вдруг обвила его руками, прижалась головой к его груди и стала нежно гладить его по спине.

Бык почувствовал, что заворожен ее неожиданным порывом, почувствовал, как волны возбуждения побежали, побежали по ее телу, а ее стройные ножки стали тереться о его ноги, отчего вдруг желание близости охватило и его самого. Он закрыл глаза и стал нежно гладить Ольгу по нежной спине, руки сами собой опустились на ее маленькие ягодицы, стали мять их, но тут он вдруг замер и остановился, открыв глаза.

— Что, что такое? — тихо прошептала она. — Почему ты остановился? — она чуть отстранилась от Быка и посмотрела на него с необыкновенной нежностью. — Тебе плохо со мной?

Его взгляд вопреки его воле упал на ее задранные вверх напрягшиеся соски на плотных девичьих грудях, стоящих напряженно как бы сами собой и часто поднимающихся под тонкой материей коротенькой модной маечки, едва не лопающейся под их напряженным натиском.

— Разве ты меня не хочешь? — произнесла Ольга, глядя ему в глаза, и вдруг быстро и ловко стащила майку через голову, обнажив перед ним нежную розовость девичьего тела. — Обними меня скорее.

— Я не должен этого делать, — тихо, но твердо сказал Бык.

— А я не хочу быть скучной примерной дурочкой, — с вызовом произнесла девушка. — Что мне, всю жизнь мастурбировать в ожидании несуществующего принца? Почему я не могу получить то, о чем мечтаю уже сто лет?

— Ты смелая… — отозвался Бык, слегка ошеломленный ее словами, — и… очень… — он осекся.

Ему следовало бы отвернуться, отвести от Ольги глаза, но он не нашел в себе сил. Она была прекрасна в своей решительности, смешанной со стыдливостью и возбуждением, все это переливалось в ней как перламутр под лучами солнца. Нахлынувшее на нее чувство у его на глазах рушило все преграды и запреты. Её стройное тело было так очаровательно и свежо, глаза излучали такой теплый и чувственный свет, что он едва устоял.

— Ты хотел сказать, что я бесстыдная, — подсказала ему Ольга.

— Нет, ты… наоборот… ты очень… израненная какая-то, — произнес Бык, теряясь.

Тут она вновь приникла к нему и стала расстегивать на нем рубашку.

— Не надо, — Бык удержал ее руку.

— Почему, ну почему? — Ольга чуть ли не заплакала. — Не беспокойся, я никому не скажу. Ведь ты меня хочешь? Скажи, хочешь? Я ведь вижу, что хочешь. Я чувствую это, понимаешь, чувствую.

— Не в этом дело, — произнес Бык, все еще держа ее руку в своей.

— А в чем? У тебя никогда не было девственницы? Но ты не волнуйся — моя стыдливость сейчас куда-то делась. Тебе не надо меня бояться.

— Нет, вовсе не поэтому. Просто я не должен так поступать, понимаешь. Не должен и не могу.

— А я могу! — выпалила она. — Или ты посоветуешь мне ждать старости, чтобы умертвить жар своего тела? И что тогда? Сидеть в богадельне и вязать носки для внуков, которым наплевать на старуху, пропахнувшую кислым и ветхим? Поцелуй меня, — попросила она с мольбой.

Бык стоял рядом с ней, не в силах ее оттолкнуть. Ему вдруг стало невыносимо жалко эту хрупкую нежную девочку, почти ребенка, скрывающую под колкостями, иронией и показной смелостью по сути совершенно беззащитную, доверчивую и мятущуюся душу. Но это его чувство к ней, он это понял тут, прямо сейчас, было не чувством мужчины к женщине, а скорее чувством старшего брата к младшей сестре, хотя еще несколько минут назад он чудом не поддался плотскому порыву. Потому он приблизился к ней, поцеловал ее в голову, затем мягко отстранил от себя и произнес:

— Мне тебя очень жалко, правда, Оленька. Ты мне очень нравишься, но я не могу. У нас с тобой ничего такого не будет, ты уж прости.

— Почему?! Почему?! — в глазах ее были слезы. — Ну почему же?!

— Потому что это надо делать только по любви… а секс — это только иллюзия близости… Иначе я не могу, понимаешь? Даже с тобой, такой юной и такой прекрасной.

— А что мне тогда делать? Я ведь люблю тебя! С самого первого дня, как только ты у нас появился. Мне без тебя плохо, — она прижалась к нему и тихо заплакала.

— Ничего, все у тебя будет нормально, — стал успокаивать ее Бык, вытирая ей слезы тылом ладони. — У такой девушки как ты, разве может быть по-другому?

— Ничего ты не понимаешь! — воскликнула Ольга в сердцах и оттолкнула его. — Только не говори, что мы будем дружить!

Бык провел рукой по своему лицу, словно снимая какую-то пленку, и сказал, приходя в себя:

— А почему бы и нет? Вот как раз сейчас мы и могли бы всё испортить.

Ольга посмотрела на него с ненавистью и выпалила:

— Никому я на этом свете не нужна! Ты это понимаешь или нет? Все заняты только собой! Я для всех только предмет для похвальбы, как всё это, — она обвела вокруг рукой. — Вот как эта гребанная фигня! — она вдруг с силой опрокинула стоявшую на столике вазу на пол, которая грохнулась на пол и разлетелась на куски.

— Оденься, — Бык поднял с пола майку Ольги и протянул ей. — Если честно — я предпочел бы быть тебе хорошим другом, нежели плохим любовником.

Ольга мгновение стояла молча, потом выхватила из его рук майку и бросилась прочь. Он не стал ее остановить, нашел веник с совком и принялся подметать осколки вазы, наконец, он собрал их и выбросил в мусор.

Закончив уборку, он отправляется на поиски Ольги и нашел ее в одной из комнат: она уже немного успокоилась и смотрела телевизор.

— Что показывают? — поинтересовался Бык.

В ответ он ожидал услышать какую-нибудь очередную резкость, но Ольга просто пожала плечами и сказала:

— Так, какую-то муть.

— Можно мне присоединиться?

— Валяй. Смотри, если эта чушь тебе по нраву.

— Чушь это сейчас как раз то, что мне больше всего нужно, — признался Бык. — А то что-то уж слишком много приключений за один день. Пусть голова отдохнет

— А хочешь поглядеть кое-что из папиной коллекции? — спросила Ольга, повернувшись к нему.

— Давай, если что-нибудь стоящее, — согласился он, уловив в ее голосе какие-то странные нотки.

— Еще какое стоящее! — она поднялась и вышла из комнаты.

Вскоре она вернулась с видеокассетой и вставила ее в видеомагнитофон.

— Только смотри не упади, — усмехнулась Ольга и включила воспроизведение.

***

То, что увидел Бык записанным на кассете, было действительно для него полной неожиданностью. На экране телевизора отец Ольги Сергей Федорович забавлялся со служанкой Катей. Сцены их игр были более чем откровенные. При это явно было видно, что Катя вовсе не протестует, а даже наоборот — всячески старается ублажить своего хозяина. Она громко весело смеялась, подставляя для утех Сергея Федоровича все доступные ему места, чем тот без всякого смущения пользовался напропалую.

— Как видишь, мой папочка умеет выбирать себе домработниц, — усмехнулась Ольга. — А по Катюшеньке-простушеньке ведь и не скажешь, что она такая смелая, со стороны чистое дитя и скромница. Будь ты все проклято! — она швырнула в сердцах пульт дистанционного управления и выбежала из комнаты прочь.

Бык выключил видеомагнитофон и телевизор и пошел за Ольгой, найдя ее лежащей на диване лицом вниз, плечи ее вздрагивали от плача. Он присел рядом с ней и погладил ее по голове.

— Отстань! — огрызнулась она, отталкивая его руку.

— Оленька, это жизнь, — произнес Бык тихо. — Надо их простить. Или хотя бы понять.

— Понять? — Ольга резко повернулась к нему и со злостью добила: — Что я должна понять, что? Он ведь нанял Катьку для того, чтобы ее трахал мой братец. Я это случайно услышала. Мать ведь тоже в курсе, они это вместе решили.

— Как, твой брат тоже с ней? — Бык запнулся.

— С ней, с ней! Они же не дураки. Видят, что у Ромки член торчит как у производителя. Вот и наняли эту шлюху, чтобы он не мотался по ночам неизвестно где.

— Хорошие дела, — покачал головой Бык.

— Да уж, — ухмыльнулась Ольга и вздохнула: — А теперь оказывается, что папочка и сам не прочь позабавиться на счет клубнички. Да и снять это все на видак. И зачем, перед мамой хвастаться? Не понимаю, почему бы им не заняться всем месте групповухой. И мамочку в это дело пригласить. Ну и меня, конечно же. Будет образцовая шведская семья! Как это там у них? Брат лежит на сестре и говорит: «А с тобой хорошо, лучше, чем с мамой». А та ему в ответ: «Я знаю, мне об этом папа говорил».

— Ну, хватит тебе, зачем ты так? — попытался урезонить ее Бык.

— А как? И что тебя смущает — я ведь развратница. Как говорится — есть в кого.

— Ладно, разберемся как-нибудь, — Бык попытался успокоить Ольгу, хотя и понимал, что все слишком запуталось.

— Будьте вы все, мужики, прокляты! — воскликнула вдруг она.

— Не надо обобщать, я же не полез к тебе в трусы, как только представился подходящий случай, — Бык осекся, увидев полные боли и отчаяния глаза девушки. — Прости, я, кажется, начал пороть ерунду. Прости.

— Скажи, а по Катьке ведь не скажешь, что она такая бойкая, правда? — произнесла та. — Вот ты бы так мог, как мой папаня, а?

— Нет, — отрицательно помотал головой Бык.

— Еще и на видак снимали, сволочи! — Ольга вытерла тылом ладони глаза.

— Ладно, девочка, нам пора собираться, отдых у нас с тобой все равно не получился. По крайней мере, в этот раз, — Бык поднялся и направился к выходу из комнаты. — Давай приводи себя в порядок, а я пока подожду тебя в машине.