Арена смерти

Аристарх Барвихин, 2020

Первая часть серии книг о борьбе бывшего майора войск специального назначения Андрея Быкова по прозвищу Бык и его соратников против воротил криминального бизнеса и продажных чиновников. Ушедший в отставку после очередной реорганизации Бык ищет свое место в российской социальной среде, образовавшейся в начале 21 века. Многочисленные попытки найти достойную работу приводят его к знакомству с несколькими представителями бизнеса. И каждый раз оказывается, что бизнес этот криминальный. Бык в силу стойких моральных устоев и собственных представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо, не желает быть причастным к противозаконной деятельности. Однако обстоятельства складываются так, что он влюбляется в создательницу нового наркотического вещества, не зная о ее основной деятельности. После того, как ему становится известны причины ее богатства, Бык решает покончить с ее преступным бизнесом. Содержит нецензурную брань.

Глава 1. Друзья по несчастью.

Обитая искусственной кожей дверь открылась, и на пороге появился пожилой человек в штатском с бесстрастным казенным выражением лица. И дверь и человек на пороге были как родные братья всем другим дверям и лицам в этом неприметном затерявшемся в районе Лубянской улицы здании. Если бы пришедшего сюда впервые попросили показать эту дверь или вспомнить лицо человека за нею спустя каких-нибудь десять минут после того, как он вышел отсюда, то вряд ли он смог бы это сделать. Контора, к слову сказать, вовсе не печалилась по этому поводу, ибо всё, чем она занималась, было как раз такого рода, когда постороннему совсем ни к чему было запоминать ни лица, ни двери, ни все остальное как в этом неприметном здании, так и во всех ему подобных.

Как только дверь открылась, и в коридор из скрывающейся за ней комнаты вышел ее хозяин, сидящий напротив двери моложавый высокий мужчина лет тридцати пяти встал со стула и вытянулся по стойке «смирно». Пожилой взглянул на более молодого без всякого интереса и спросил, как спрашивает уставшая от школьных забот учительница на первом уроке в новом классе, водя пальцем по длинному перечню незнакомых ей учеников:

— Майор Быков Андрей Валентинович?

— Так точно, — отозвался стоящий напротив него человек.

— Заходите, — пожилой повернулся и пошел обратно в комнату, даже не оглянувшись на приглашенного, ибо был уверен, что тот непременно последует за ним. Здесь не привыкли повторять что-либо дважды.

Тот, кого пожилой пригласил в комнату, провел рукой по короткому плотному ежику темных волос, поправил галстук и вошел за пригласившим его в небольшое помещение с зарешеченными окнами без форточек, воздуховодов и вентиляции.

Майор войск спецназа ГРУ Андрей Валентинович Быков, прозванный в узком кругу Бык и не оспаривавший это прозвище, вполне мог сесть на один из стульев, но поскольку приглашения не было, он так и остался стоять напротив ничем не примечательного седовласого человека, усевшегося с хозяйским видом по другую сторону единственного в комнате стола. Однако долго Быку ждать не пришлось. Уже через несколько минут он получил из рук сидящего за столом небольшую пачку документов, убрал их во внутренний карман пиджака и стал ждать распоряжений. Прошла одна минута, за ней другая, но никаких распоряжений не последовало. Бык для приличия кашлянул не очень громко, но все-таки достаточно выразительно. Человек за столом поднял на Быка глаза и проговорил чуть-чуть усталым и бесцветным голосом, каким люди по сто раз на день говорят привычную и совсем для них потерявшую какую-либо окраску фразу:

— Надеюсь, товарищ майор, вам не надо говорить о необходимости сохранять полное неразглашение всего того, что с вами происходило все эти годы. Надеюсь, вы меня поняли?

— Так точно, — ответил Бык.

Он ждал, что седовласый скажет что-то еще, но тот убрал в ящик стола опустевшую папку, в которой еще недавно хранились документы Быка, и вопросительно посмотрел на стоящего перед ним майора:

— У вас какие-то вопросы ко мне?

— Никак нет, — отозвался Бык, промедлив самую малость. — Разрешите идти?

— Идите, — равнодушно произнес хозяин комнаты. — Если вы нам понадобитесь, мы вас найдем.

«Вряд ли я вам понадоблюсь», — подумал про себя Бык и, четко повернувшись кругом через левое плечо, вышел в коридор.

Вскоре он уже оказался на улице. Во внутреннем кармане пиджака лежали гражданский диплом, военный билет и трудовая книжка. Ни в одном из этих документов ни слова не было о том, чем он в действительности занимался последние годы.

В документах, которые вынес Бык из неприметного здания в районе Лубянской улицы, не было ни спецшколы КГБ, ни Мозамбика, ни Эфиопии, ни еще с полдюжины стран, в которых ему пришлось побывать вовсе не с целью поглазеть на местные туристические достопримечательности. Не было там ни мерзкого свиста пуль, ни крови, ни смертей, ничего. Будто корова языком слизала целую половину жизни, наступившей с того момента, как его, совсем еще юнца, вытащили из озлобления и ненависти, которыми он был переполнен, ежедневно и ежечасно ведя отчаянную борьбу за право быть просто самим собой, прозябая в этом растреклятом захолустном детском доме, куда угодил он после смерти матери, осиротев теперь уже окончательно, ибо безотцовщиной он родился, да так и прожил все детство, в котором не было ничего, кроме насмешек, ударов исподтишка и его собственного желания доказать всему миру, что он, Андрюха Быков, чего-то в этом мире значит.

И он все-таки выкарабкался, вырвался в другой мир подобно своему любимому книжному герою графу Монте-Кристо. Жизнь его изменилась, изменилась круто и навсегда, не успел он сразу же, в тот же день, дать согласие стать частью Конторы после короткой задушевной беседы с двумя людьми, вызвавшими его в местный военкомат. Согласие тем более решительное, что деваться-то ему, Андрюхе Быкову, собственно, и некуда было. И хотя мир этот, в который он бросился очертя голову подобно тому, как его любимый герой детства бросился в море в зашитом мешке, был совсем не такой романтический, как ему казалось вначале, но все-таки это было нечто особенное, нечто иное, не такое, какое бывает протекание жизни у обычных людей. Мир этот принял его, сделал своим, нужным и важным, в нем каждый знал свое место и свою задачу, соседа справа слева, а главное, с тыла. Конечно, в спецшколе попалось несколько шишкиных сынков, но потом они как-то сами собой куда-то исчезли, а остались рядом такие же, как и он, Бык, большей частью безотцовщина или вообще круглые сироты, для которых спецназ стал и по большей части остался на всю жизнь не просто местом работа, а просто ВСЕМ.

Конечно, они получили защиту от Системы, приличную по тем временам зарплату, какое ни есть, но жилье, а потому и сами защищали её, защищали отчаянно, глотая пули, осколки гранат и снарядов, получая удары ножом таких же профессионалов с другой стороны, пропадая без вести, ибо никто не искал не вышедших в контрольную точку в означенное время и пропавших таким образом навсегда. Бывало, что кто-то из них просто погибал черт его знает в какой мирозданческой глуши. За что? За родину? За Контору? За труднопонимаемые даже ими, людьми совсем не глупыми, политические и архиважные для кого-то там наверху задачи? Конечно, было и это, но только самую малость, ибо больше всего их держали в Системе не капканы, в которые она заманила романтических или отчаявшихся юнцов, а чувство собственной значимости и нужности, да еще, пожалуй, ни с чем не сравнимое ощущение единства с такими же, как и он, быстро взрослеющими парнями, на глазах превращающимися в мужчин, дружба с которыми прошла такие испытания, что даже ее величество смерть была над нею уже не властна.

И вот теперь все это осталось позади, будто и не было вовсе. В очередной раз их всех вывели за штат, а потом и вовсе не стали возвращать в Систему. И от этого уже в который раз переживаемого Быком чувства абсолютной ненужности его вдруг охватила необычайная и такая редкая для его уравновешенного нрава злость. Их всех и его в частности просто взяли и вышвырнули на улицу, вышвырнули спокойно и равнодушно, как выкидывают домашнюю рухлядь или надоевшего щенка.

«Будьте вы все прокляты! — произнес он про себя в сердцах. — Когда вам нужно было, чтобы мы были в готовности номер раз проливать по вашей гребанной прихоти кровь или жрать по полной программе еще какое-нибудь дерьмо, вы были куда как любезнее. Чего только не делали и не говорили. А теперь, когда профукали все, что только можно, выбрасываете на помойку? Ну, уж нет, не на того напали. Не знаю как другие, но я стреляться не стану и в киллеры не пойду. Да и слово какое-то дурацкое придумали — киллер. Называли бы, как и есть на самом деле — душегубы — так и романтики во всем этом было бы поменьше. Киллер, дилер, рокер, брокер. Спекулянт, бандюга да шарлатан — вот и весь сказ. Как ты дерьмо не назови, оно от этого разве меньше воняет?»

Бык усмехнулся, достал сигарету, закурил и немного успокоился. Он редко терял над собой контроль. Да и кому было кму жаловаться и на кого? Он сам много лет назад подписал бумагу, которая навсегда затыкала ему рот. Конечно, он не был младенцем, поэтому прекрасно понимал, что возмущаться и протестовать просто глупо. Никого он уже не интересовал, его как будто не существовало вовсе. С этого дня о попросту стал для Системы никем.

Впервые за многие годы ему вдруг захотелось напиться, напиться по-настоящему, заглушить эту нестерпимую обиду, нанесенную ему теми, кто так часто посылал его на смерть в далекие и совершенно чужие ему уголки планеты, где он рисковал жизнью, теряя друзей и надежду на то, что кто-нибудь ему все-таки объяснят, ради чего же они все тут дохнут.

Он зашел в первый попавшийся магазин, торгующий спиртным, направился к прилавку, намереваясь купить что-нибудь покрепче, и уже достал было бумажник с деньгами, как замер, задумался на мгновение, затем убрал бумажник обратно и вышел из магазина на улицу. Что-то внутри, какой-то трудносгибаемый стержень предостерег его от срыва.

«Ну и хрен с вами со всеми! — подумал он, — У меня есть я сам и жизнь впереди. Ради этого и буду жить».

Он вышел из магазина, зашел в книжный, накупил кучу всяких интересных книг и отправился домой, в маленькую однокомнатную квартиру, которую ему с трудом удалось получить несколько лет тому назад. Он давно ничего не читал толком, все было некогда. А теперь, когда у него появилось свободное время, он решил отвести, наконец, душу и всласть почитать, лежа на видавшем виды диване под старой лампой.

На следующее утро он поднялся как и всегда рано, одел тренировочный костюм и вышел в прихожую. У зеркала он остановился и посмотрел в свое отражение.

— Ничего, ты еще не так плох, старый пес, чтобы прятать меч в ножны, — сказал он сам себе. — Вот только приду в себя и займусь каким-нибудь нормальным мужским делом…

Бык провел рукой по коротко остриженным волосам, вышел на лестницу и закрыл за собой дверь.

Было еще очень рано — самое время совершить привычную утреннюю пробежку. Бык спустился на лифте на первый этаж, вышел на еще темную в предрассветный час площадку перед дверью на улицу, зевнул, сладко зажмурив глаза, и побежал привычным маршрутом.

Так продолжалось бы еще какое-то время, если бы однажды, едва покинув кабину лифта и намереваясь пуститься в очередной раз бегом по уже знакомым улицам, он не почувствовал, как кто-то неожиданно обхватил его шею сзади предплечьем, приставил к затылку что-то твердое и прохладное и произнес тихо и властно:

— Затихни и не рыпайся.

Не успел Бык сориентироваться и что-то предпринять, как его лицо сдавили чем-то мягким и сладко пахнущим. И тут он провалился во тьму, не почувствовав даже, как быстро обмякает его тело в руках незнакомых ему людей.

***

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на полу какой-то незнакомой ему обшарпанной комнаты. Голова у него кружилась, слегка подташнивало. Сквозь пелену, застилающую ему глаза, он увидел прямо напротив своего лица чьи-то ноги в модных дорогих ботинках. Бык тряхнул головой, поднял глаза и встретился взглядом с тучным незнакомцем лет пятидесяти. У незнакомца было умное, надменное лицо, он с интересом глядел на Быка сверху вниз. Бык приподнялся с пола и прислонился спиной к стене. Только тут он понял, что прикован наручниками к батарее парового отопления.

— Ну что, умник, очухался? — произнес незнакомец насмешливо и стал раскачиваться взад и вперед, засунув руки в карманы брюк. — Все-таки для опытного человека было глупо попасться просто так. Надо быть всегда начеку. И не расслабляться.

— Чего тебе нужно? — произнес Бык хрипло.

— Да ничего особенного, — отозвался толстяк и добавил ни с того ни с сего: — Знаешь, я однажды видел в Японии, как рыбаки ловили рыбу.

— А поймали рака? — криво усмехнулся Бык, не понимая, куда это незнакомец гнет и что ему вообще от него нужно.

— Не-а, — отрицательно покачал головой толстяк. — Они ловили именно рыбу и при этом весьма остроумным способом. Знаешь, кого они использовали для этого? Ни за что не угадаешь.

— Птиц, — отозвался Бык и уточнил: — Бакланов.

— Ты и впрямь не так глуп, — стоящий перед ним человек одобрительно покачал головой. — Да, именно бакланов. Эти парни надевали птицам кольцо на шею, чтобы те ловили им рыбу, но не могли ее проглотить. Думаю, что этот способ подойдет и для нас с тобой.

— Какую же рыбу я должен для тебя ловить?

— Ту, что я тебе укажу.

— С чего ты решил, что я буду для тебя вот таким глупым бакланом?

— Потому что я Милорд.

— А я подумал, что у тебя другая кличка, — отозвался Бык. — Урод, например.

Тут лицо толстяка перекосилось от нахлынувшей на него злобы, он занес было ногу, чтобы ударить Быка, но спохватился и не стал этого делать.

— Жаль, что бить тебя нельзя, — произнес толстяк со злостью, смешанной с досадой, — а то бы ты быстро у меня все зубы повыплевывал.

— А почему нельзя? — поинтересовался Бык. — На конкурс красоты хочешь меня выставить?

— Почти угадал, — ухмыльнулся Милорд и, закурив ароматную сигарету, сказал: — Ладно, хватит о ерунде, приступим лучше к нашему общему делу.

— У нас теперь общее дело? — криво усмехнулся Бык. — Что-то я не припомню такого компаньона.

— Мы только что сговорились, ты разве не понял? — толстяк хмыкнул, выпустив колечко дыма.

— Сговорились? — удивился Бык. — О чем это?

— О том, что будешь работать на меня, — Милорд затянулся, выпустил вверх струйку дыма и посмотрел на сигарету. — «Золотое руно». Лучше всех этих ваших сраных «Мальборо». Сто лет назад сделал запас и сейчас продолжаю всем этим наслаждаться. Жаль только, что сигареты теряют аромат от долгого хранения. Ну, так что, подсобишь нам в одном маленьком дельце?

Вопрос толстяка был прост. Да и в голосе его не было ничего угрожающего. Словно бы это была простая человеческая просьба. Но только глаза у спрашивающего были при этом колючие и злые, а тот, к кому эти слова были обращены, был прикован наручниками к трубе, идущей из стены. Так что мирной эту беседу назвать было никак нельзя.

Бык ничего не ответил на вопрос Милорда. А тот подошел к окну, некоторое время смотрел куда-то, потом повернул голову к Быку и произнес:

— Соглашайся, приятель, выбирать тебе всё равно не приходится. В противном случае тебе придется немного полетать. Здесь десятый этаж. Так что времени пожалеть о своей несговорчивости у тебя будет не так уж много.

— Я не боюсь смерти, — произнес Бык спокойно и также спокойно и прямо посмотрел в лицо стоящего рядом с ним толстяка. — Ты наверняка это знаешь, если уж приволок меня сюда.

— Знаю, — кивнул головой Милорд.

— Если уж ты в курсе, кто я такой, то неужели думаешь, что стану лизать тебе задницу? — в голосе Быка была слышна издевка. — В жизни такого не делал. И впредь не стану, — добавил он.

— А почему бы тебе не попробовать? — серьезно предложил Милорд. — Сейчас многие из ваших так и делают.

— Если меня вышвырнули на улицу, то это не значит, что я быстренько перебегу на твою сторону.

— Ну и глупо, — заметил Милорд. — Нынче все поумнели и запросто меняют свои взгляды.

— Я консерватор, — усмехнулся Бык, — и взглядов не меняю. Ты ошибся адресом.

— Ничего, научишься. Даже знаменитый Уинстон Черчилль сначала был у лейбористов, а потом перешел в консерваторы. Почему бы и тебе не последовать примеру этого весьма неглупого человека?

— С какой же это стати?

— Ради дружбы.

— С тобой, что ли?

— Если и не со мной, так с другим кем-нибудь.

— С кем же это? Учти, ты напрасно тратишь на меня время. Я ничего не буду для тебя делать, — с ненавистью в голосе проговорил Бык.

— Будешь, — заверил его толстяк. — И еще как будешь. Мы же не зря высчитали тебя. И вообще — таким людям, как мы с тобой, лучше договариваться по-хорошему. Ну, так что, так и будешь разыгрывать из себя супермена-патриота? Или сразу к делу перейдем?

Бык ничего не ответил и со злостью посмотрел на Милорда, который судя по всему, чувствовал себя здесь абсолютным хозяином над всеми и всем и считал, что все вокруг только и должны делать, что беспрекословно ему подчиняться. В его маленьких, заплывших жиром глазках, остро глядящих на Быка, тот прочитал нечто похожее на усталость, какая бывает у тех, кого уже изрядно утомил груз всевластия. Казалось, что Милорд явно скучает, предвидя все наперед, и от этого затевает какую-то игру, подобную игре кошки, поймавшей обреченную мышь, отпускающую ее недалеко от себя и тут же ловящую ее опять. Не услышав ответа Быка, Милорд поинтересовался, продолжая внимательно глядеть на своего пленника:

— Ну, так что, ради крепкой мужской дружбы поработаешь на нас? Или будешь и дальше разыгрывать из себя супермена? Пойми, дурень, сейчас двадцать первый век на дворе, поэтому честным и благородным ловить нечего.

— Я не ребенок, — твердо произнес Бык. — Свою болтовню прибереги для дураков. А меня можешь убить прямо сейчас.

— Значит, сделки не будет?

— Не будет.

— Ладно, не хочешь играть по-хорошему, будем играть по-плохому, — заявил Милорд.

— Ни во что я с тобой играть не буду, — нахмурился Бык, не понимая, куда тот клонит.

— А тебя, бляха муха, никто и не спрашивает, — усмехнулся Милорд и, нагнувшись к Быку, поинтересовался: — Ну, долго мне еще тут ждать, пока ты поумнеешь? — тут он распрямился и добавил: — Учти, ты сейчас не в Конторе, так что никто эту нашу с тобой обитель из-за твоей сраной шкуры штурмовать не будет. Усек?

Но Бык ничего не ответил ему, Да и что он мог ему ответить? Милорд вздохнул и произнес:

— Давай решай быстрее, а то мне пора бабу свою трахать.

— Сволочь! — выпалил Бык с ненавистью и сделал попытку добраться до своего обидчика.

Но он все еще был прикован к батарее, да и слишком ослаб, так что попытка ему не удалась.

— Ну, ну, не бесись, — произнес Милорд миролюбиво. — А то я сделаю, как это принято делать в Испании.

— Что, потащишь меня на костер инквизиции? — проговорил Бык.

— Нет, это дела давно минувших дней. Просто в тамошних местах мне как-то довелось поглядеть на корриду. Интересное, оказывается, зрелище. Возбуждает. Особенно когда сидишь за оградой совсем близко к месту событий. Так у них там есть такое маленькое копье, бандерилья называется. Им кровь быку пускают, чтобы он не подох слишком быстро от удара, когда у него от бешенства давление подскакивает. Хочешь, я в тебя тоже его воткну, а?

— Воткни лучше его себе в жопу! — огрызнулся Бык, с ненавистью глядя на Милорда.

— Один бог знает, как я с тобой устал! — вздохнул тот и добавил: — Поверь мне, боец невидимого фронта, ты и моргнуть не успеешь, как мы с тобой будем пить на брудершафт.

— Только расплавленный свинец, — огрызнулся Бык.

— Слушай, давай прекратим этот ненужный пафос и обсудим, наконец, наши насущные проблемы, — глаза собеседника Быка стали злыми. — Я не собираюсь тратить слишком много времени на пустую болтовню с тобой.

— Что же тебе от меня все-таки нужно? — поинтересовался со злостью в голосе Бык. — Чтобы я убил президента или папу Римского?

— Зачем? — пожал плечами Милорд. — Мне лично они совсем не мешают. Пусть себе занимаются своими делами. Мы с тобой люди не такого высокого полета, а потому и дела у нас простые, житейские. И заключаются они в том, что тебе надо будет внедриться в охрану одного нашего приятеля и давать о нем и его семейке подробную информацию. Как видишь, все очень просто.

— Просто, — усмехнулся Бык. — Ничего себе просто.

— А что, собственно, тебя в этом деле смущает? — удивился Милорд.

— Да кто сейчас берет себе в личную охрану людей с улицы?

— Зачем же с улицы? Мы тебе сделаем протекцию, — пояснил Милорд.

— А не боишься, что я возьму и слиняю?

— Не слиняешь, — убежденно произнес Милорд. — Ты же не такое дерьмо, как я, ты же у нас все-таки человек порядочный и свое слово держишь.

— Ты что же, серьезно веришь в то, что я вот так возьму и стану ни с того ни с сего на тебя работать?

— У меня есть на этот вопрос хороший ответ, — сказал Милорд, подошел к двери, открыл ее и крикнул куда-то вглубь помещения:

— Константин! Иди-ка сюда, у нас к тебе дело.

Не прошло и минуты как Бык от удивления широко открыл глаза, глядя на появившегося на пороге комнаты хорошо знакомого широкоплечего человека, который подошел к нему и произнес таким знакомым Быку голосом:

— Ну, здравствуй, командир. Давненько мы с тобой не виделись.

***

Бык и Константин уже с час сидели за столиком кафе. Когда бутылка водки почти опустела, Константин разлил оставшееся в ней содержимое по стаканам, поднял свой и сказал:

— Не серчай, командир, выхода у меня не было.

Он опрокинул стакан, вытер рот рукой и закурил, глядя куда-то в сторону. Бык все-таки решился и первым начал разговор по существу, ибо все это время они сидели почти молча, только время от времени выпивали, да обменивались ничего не значащими фразами.

— Чего ж ты, Костик, не подался по нашей с тобой специальности? — произнес Бык, тоже доставая сигареты из почти уже пустой пачки, еще пару часов назад совершенно полной.

— Куда, в милицию? — усмехнулся его собеседник,

— Ну, хотя бы и в милицию, — согласился Бык.

— А деньги? — горько усмехнулся Константин и сплюнул в сердцах. — Ты же меня знаешь: взятки брать не приучен, а за гроши кому ж охота снова под пули лезть? Хватит, я даром уже навоевался выше крыши. Или что прикажешь — торговцев на рынке трясти? Не могу я этого, понимаешь, не могу!

— И давно ты с ними ошиваешься? — поинтересовался Бык.

— Да месяца три или около того, — нехотя отозвался Константин и замолчал.

— А что до этого делал? Ты ведь год как гуляешь сам по себе.

— Год и месяц, — пояснил собеседник Быка и добавил: — Как уволили, стал мыкаться, все искал, где бы приработок приличный найти, да и рванул в одну бывшую республику. Приятель один присоветовал. Чтоб ему пусто было!

— Что, не по вкусу пришлось? — полюбопытствовал Бык.

— Да чего уж хорошего! — криво усмехнулся Константин.

— Выходит воевать за правое дело — тоже не по тебе?

— Да какое там правое дело! Одни по пять сроков имеют и только и делают, что по венам ширяют, мародерствуют да трахаются друг с другом, другие — молокососы желторотые, что от каждого выстрела или взрыва полные штаны накладывают. Патриоты, мать их во все дырки!

— Ну и что?

— А ничего! — огрызнулся Константин. — Денег ни хрена не платят — вот я и пострелял для приличия в воздух пару месяцев, да и свалил подобру-поздорову, как только случай подходящий представился.

— Чтобы преставиться здесь? — усмехнулся Бык.

— Дуба дать сейчас где угодно можно, — произнес его собеседник. — Разница только в плате за риск. Когда у тебя двое детей и жена без работы, да еще и своего угла нет — на всё согласишься.

— Однако не все идут в мафию, — заметил Бык.

— В мафию, в мафию! — передразнил его Константин. — А где сейчас не мафия? Стране мы на хрен не нужны, а семьям что, от нашего с тобой благородства подыхать с голоду или по электричкам милостыню собирать?

— Неужели из-за этих сволочуг мы с тобой продадим и предадим все, ради чего кровь проливали да друзей закопали без числа? — со злостью проговорил Бык. — Неужели это наш единственный выход?

— А куда нам еще деваться? — Константин в сердцах швырнул мятую пачку из-под сигарет под стол. — Знаешь, как они меня за жабры взяли?

— Небось как и меня — ствол к башке и будь здоров, — предположил Бык.

— Нет, — отрицательно кивнул головой его собеседник. — У меня все было проще. Через пацана моего старшего, Петьку, записочку переслали, вежливую такую, все чин чинарем. Так мол и так, приходите туда-то и туда-то, у нас к вам есть небольшое дельце. Представляешь себе? Я же сразу смекнул, что они от меня не отстанут. Им пацана убить, что сигарету выкурить. А пацан-то не чей-нибудь, а мой… вот так-то, командир.

— Взял бы, да и слинял из города, — посоветовал Бык. — Они бы и искать не стали, что у них, без тебя пушечного мяса мало?

— Да куда линять-то, куда?! — выпалил Константин. — Да и на какие шиши, спрашивается?! Мы с женой до того и так хозяевам за квартиру задолжали. В глаза было стыдно смотреть. Эх! — он махнул рукой и замолчал.

В это время в кафе, в котором они сидели, ввалилась большая компания изрядно подвыпившей молодежи.

— Эй, отцы! — бросил в сторону Быка и его собеседника один из парней, подходя к их столику в обнимку с молоденькой размалеванной девицей. — Вы что тут расселись? Давайте проваливайте с нашего места.

— Вали-ка ты отсюда сам, сынок, — проговорил Бык усталым голосом.

— Что-что?! — глаза у парня округлились.

— Что слышал, — спокойно произнес Бык и стал не спеша тушить окурок сигареты в пепельнице. — Уматывай отсюда со своей мокрощелкой, пока она со страху не описалась.

— Я тебе умотаю! — выпалил парень и в руках у него оказались вытащенные из-за пазухи нунчаки. — Ну, что, вмазать тебе промеж ног по морде или сам отчалишь?

Константин медленно встал и произнес тихо и вкрадчиво:

— Если ты не уберешься отсюда прямо сейчас со своими выблядками, то сильно пожалеешь, что твоя мама в свое время не сделала аборт.

— Ух ты, как мне страшно! — ухмыльнулся парень. — Ты что, новенький в наших краях, не знаешь, с кем дело имеешь?

— С козлами сопливыми, — проговорил Бык и тоже поднялся из-за стола. — Давай уноси отсюда ноги, да поживее. Ну?!

— Я тебе сейчас покажу, как грубить! — парень замахнулся нунчаками и уже опустил руку, целясь Быку в голову, но тот увернулся, нырнул под его руку, захватил нунчаки и легко бросил парня на пол.

Бык не стал добивать своего неприятеля и хотел было собрать свои вещи, намереваясь уйти, как увидел, что к ним приближаются с угрожающим видом остальные члены компании. У одного из парней блеснул нож. И тут боковым зрением он заметил в руках Константина пистолет.

— Убью всех! — взревел тот, привычным быстрым движением снимая пистолет с предохранителя.

— Костя, брось! — крикнул было ему Бык, но не успел, ибо тот уже выстрелил.

Единственное, что успел Бык сделать, так это отвести руку с пистолетом в сторону, поэтому пуля ударила в стекло за стойкой бара, обдав бармена осколками.

В кафе завизжала какая-то женщина, люди в панике заметались кто куда.

— Рвем отсюда! — крикнул Бык, хватая Константина за рукав.

Они выскочили на улицу и побежали прочь что есть сил, расталкивая прохожих, свернули за угол и помчались по какому-то переулку.

— Ты что, паря, спятил? Зачем пушку-то в ход пустил, а? Нельзя было просто морды им набить что ли? — укоризненно произнес Бык, когда они были уже на приличном расстоянии от негостеприимного кафе и перешли на быстрый шаг.

— Остоюбилеело все, командир! — признался Константин, переводя дыхание. — Сил больше нет терпеть.

— Да они же еще пацаны.

— Ничего, скоро станут матерыми волками и будут охотиться на всех по полной программе, — мрачно заметил спутник Быка. — Дай только время.

— Лучше подумаем о других волках, уже готовых, которые сейчас охотятся на нас, — резонно заметил Бык. — Наши с тобой волки поопаснее этих сопляков.

— Знаешь, командир, я для себя уже все решил, — Константин бросил на Быка быстрый взгляд и добавил твердо: — Сначала порешу этого толстобрюхого Милорда, а потом и всех, кого смогу найти из его банды. Дальше видно будет.

— Сколько на твоей стороне человек? — полюбопытствовал Бык.

— Я один, — произнес Константин. — Ну и что? Не в первой в одиночку воевать, справлюсь как-нибудь.

— Ну, прямо как в анекдоте, — усмехнулся Бык. — Мужик кадрит бабу на улице, так мол и так, у меня квартира пустая, да холодильник полный, то, се, напитки крепкие тоже есть, может, отдохнем, а та ему:"»А как насчет крепости другого рода, с этим у вас все в порядке?». Тот отвечает: «Уж как-нибудь». А она ему: «Для как-нибудь у меня муж есть, а мне нужно по полной программе». Вот так-то. У тебя как, с амуницией по полной программе или как-нибудь?

— Ты что имеешь в виду? — не понял его Константин.

Бык огляделся вокруг и пояснил:

— Я говорю про стволы. У тебя с оружием как?

— Полный порядок, — заверил его собеседник. — Два Калаша и три пистолета в заначке с полным боекомплектом. И еще вот этот ствол, что с собой.

— Сколько у Милорда человек?

— А хрен его знает! — пожал плечами Константин. — Я видел семерых. Но наверняка это не все. Милорд крутыми делами заправляет. Видел бы ты его хоромы за городом. Не дом — дворец!

— А ты говоришь — порешу, — усмехнулся Бык. — Сначала надо всех основных узнать поименно, выведать домашние адреса и схороны, а потом уже хвататься за пушку. Без этого их не взять. Так что не трать патроны зря на всякую ерунду.

— Как сегодня, например? — ухмыльнулся его собеседник.

— Вот именно. Загремишь по глупости за решетку — кто твою семью прикрывать и кормить будет, Аника-воин?

— У тебя, что, никогда нервы не сдавали? — в голосе Константина послышалась злость.

— Сдавали, — признался Бык. — И еще как сдавали. Только нам сейчас с тобой распускаться не с руки. Пока поголовно всех не пересчитаем и все расклады не поймем, толкового дела не получится.

— И как же мы узнаем все адреса? Зайдем в паспортный стол милиции и спросим?

— Узнаем, — уверенно произнес Бык, — но до этого придется пока поиграть в их игру. Ну, как, будем работать в связке или каждый сам за себя?

— В связке, командир, — без колебаний отозвался Константин. — Поодиночке нас точно порешат. Хотя… — он тяжело вздохнул, — они нас и так порешат.

— Думаешь? — усмехнулся Бык. — А вот это мы еще поглядим, кто кого порешит первым.

Они молча переглянулись, обнялись и несколько мгновений стояли, застыв в таком положении.

— Ну, здравствуй, товарищ капитан, — Бык оторвался от Константина и протянул ему руку.

— Здравствуй, товарищ майор, — тот с чувством пожал его руку. — Значит, снова в бой как в прежние времена?

— Так точно, — улыбнулся Бык. — А что еще остается делать двум старым головорезам?

— Скорее друзьям по несчастью, — заметил его собеседник.

— По их несчастью, а не по нашему, — поправил Константина Бык.

Они переглянулись, хлопнули друг друга по плечу и зашагали вместе по направлению к шумящему невдалеке проспекту.