Синдром отмены

Аня Триббиани (2024)

Там, где лес, там и тайна…Возможно, ночь — не лучшее время для того, чтобы остаться в тишине и одиночестве, даже назло своему парню, с которым произошла ссора. Особенно, если отправляешься в незнакомый густой лес одна — тёмный и страшный, в котором обитают хищные звери, а они не дремлют!Об этом стоило помнить восемнадцатилетней Лане, но она поступила иначе и, заблудившись, наткнулась на женщину-призрака, приближающуюся к ней грациозно и плавно, с горящим взглядом, пожирающим девушку изнутри. Но что, если призрак оказывается из плоти? Тогда кто она, эта таинственная незнакомка, и кем станет для Ланы? Удачно подвернувшимся проводником из глубокого леса или…

Глава 4

«Иногда один из самых главных уроков, который мы должны усвоить, — это просто уметь отпустить прошлое.»

Майкл Ньютон, «Путешествие души»

«В моей душе пустота. И единственное, что осталось — это моя злая сущность.».

Накинув на плечи лёгкую узорчатую шаль, вампирша, прихватив свой старый дневник, присела на низенькую лавочку в небольшом саду возле дома.

В саду росли самые экзотические растения, привезённые с разных уголков нашего необъятного мира. Все они имели яркий окрас, и только роскошный куст чёрных роз выделялся среди всех остальных. О причине его недавнего появления было слишком больно вспоминать…

Лика открыла дневник и принялась его читать. Она давно в нём ничего не писала.

Ей попалась на глаза запись, датированная три года назад: «У меня никогда не будет ребёнка. Никогда! Я не услышу в доме ни детского крика, ни смеха, ни плача — такого родного, словно своего собственного. Никто не назовёт меня мамой. Ни разу. Никто не станет моим продолжением и, когда я исчезну — тем или иным способом, моё тело истлеет и превратится в пепел, на Земле не останется второй, лучше версии меня, моей достойной замены, в чьих жилах текла бы моя вампирская кровь.

Для меня время упущено навечно — ведь вампиры живут вечность.

От безысходности по моим холодным щекам текут тёплые и такие мягкие слёзы, словно маленький пухленький пальчик нежно, успокаивающе гладит меня по коже, но сладкие иллюзии быстро исчезают, и я понимаю, что всё это время была одна. Мне одиноко, и так будет всегда…».

Июльский слабый ветерок играл с её длинными волосами. Вампирша дочитала последнюю строчку, захлопнула записи и с непроницаемым лицом уставилась на куст чёрных роз, вдыхая немного резкий терпкий запах, исходящий от них.

Дина, найдя названную сестрицу за этим занятием, лишь мысленно вздохнула: сгорбленная фигурка подруги вызывала жалость.

Ведьма не раз задавалась вопросам: правильно ли они с Максом поступили, когда позволили посадить Лике этот куст возле дома? Может быть, это была серьёзная ошибка? Но, с другой стороны, разве кому-то можно запретить скорбеть?

— Тебе плохо? — тихонько произнесла Дина, осторожно дотронувшись до плеча подруги.

— Да! — немного раздражённо выдохнула вампирша, нервно передёрнув плечами, отчего ведьме пришлось убрать руку. — Похоже, у меня серьёзные проблемы с телепатическими силами — я отвлеклась на раздумья и не услышала твоего приближения.

— Ты перестала слышать мои мысли? — спросила Дина, в ужасе округлив разноцветные глаза.

— Когда только сама этого захочу, — процедила сквозь стиснутые зубы Лика. Она сильно хмурилась и кусала нижнюю губу.

— Дорогая, может… — ведьма медлила. Она могла легко говорить с подругой на любые темы — словно с родной сестрой, но не об этом кусте роз.

— Даже не продолжай! — вскрикнула вампирша, резко поднимаясь с места. — Розы останутся здесь, и точка.

— Но даже ты не можешь отрицать, что их присутствие здесь, в твоём чудесном саду, угнетает всех нас. Особенно тебя, — Дина выставила перед собой руки, словно наперёд защищаясь от нападок Лики, которая испепеляла её грозным взглядом. — Ты устала, выбилась из сил, и нам с Максом больно на тебя смотреть! Не лучше ли нам — ну, знаешь… Не пора ли нам убрать этот куст? Думаю, это была не очень хорошая идея — посадить его.

— Что ты хочешь этим сказать? — Лике не планировала вступать в спор, но ей захотелось всё выяснить раз и навсегда. — И о чём это вы там шушукаетесь с Максом за моей спиной, пока я в одиночестве страдаю?

Ведьме было до слёз обидно слышать подобный несправедливый выпад от названной сестры, и она даже подумала вернуться в дом, дабы избежать скандала. Но это было бы нечестно по отношению к Лике, да и к самой себе — тоже: невозможно вечно бегать от проблем. Кто-то должен был начать этот неприятный разговор. Что ж, пусть это будет она.

— Как ты можешь так говорить! Мы ни о чём не шушукаемся, что б ты знала. А Макс пережил не меньшую трагедию — ты сама прекрасно видела, как это на нём отразилось. Но теперь самое время отвлечься от грызущей внутри тебя боли, Лика! Как мне тебя убедить в этом? Эти розы — ежедневное, изнуряющее тебя напоминание о твоей утрате. Но так не может больше продолжаться: ты нужна нам, Лика! Всем троим.

С минуту вампирша безмолвно стояла, опустив сжатые в кулаки руки. Сделав глубокий вдох, словно перед глубоким прыжком в воду, она со слезой в голосе очень тихо ответила:

— Я не могу выкопать этот куст и выбросить его, словно мусор — ведь под ним похоронен мой ребёнок. Там лежит моя дочь, которую я хотела назвать твоим именем. Ты когда-то спасла меня, Дина, и мне казалось, что наша дружба — самое важное событие, произошедшее со мной после ухода из клана. Я думала, что ты понимаешь меня — даже лучше, чем Макс. И когда у меня случился выкидыш, я верила в твою поддержку, но теперь я вижу, что никто меня не понимает. Мне нужны эти розы! Я хочу чувствовать их терпкий запах, хочу смотреть на молодые распустившие лепестки, нежно ласкаемые ветром — только так я могу чувствовать её присутствие. Этот куст — своеобразный памятник дочке, и я никогда не перестану ухаживать за ним! Ты задаёшься вопросом, больно ли мне на него смотреть каждый день? Перестала бы я так часто вспоминать свою девочку, не будь его здесь? Возможно… Но не розы опустошают меня, а жуткая усталость от ощущения, что меня, как зверя, загнали в угол, и так — день за днём. Чтобы я не нападала на людей, мы перебрались в эту глушь, где очень мало соседей — и то они далеко. Я хочу, чтобы меня приняли такой, какая я есть — вампиром, но вы пытаетесь меня переделать, завалив с головой домашними делами.

— Но, Лика, дорогая, ты сама приняла такое решение. Ты захотела семью, и тебе пришлось выбрать: мы или вампиризм.

— Да, конечно, я выбрала и не пожалела об этом. Но, знаешь, когда я поняла, что никогда не смогу переделать свою сущность, мне пришлось просто принять это… Но боль от воспоминаний остаётся — ведь она хочет, чтобы её чувствовали, так ведь?

Дина бессильно закатила глаза и печально покачала головой:

— Ты ведь знаешь, что именно я хотела сказать.

— Да: что ты меня любишь и беспокоишься обо мне, — неожиданно мягко отозвалась вампирша, смахивая слезу. — Но я не могу избавиться от роз, просто не могу. Разрешите мне хоть оставить их!

Всхлипывая, подруги тепло обнялись, поглаживая друг друга по спинам, успокаивая и мирясь одновременно.

— Я обещаю, что буду реже здесь находиться, если вас с Максом это так беспокоит. Как ты считаешь?

— Начни хотя бы с малого: перестань ходить сюда каждый день. Может быть, однажды произойдёт чудо, и ты услышишь меня! — Дина уткнулась в плечо Лики, отчего её слова прозвучали слегка неразборчиво.

Вампирша вздохнула, высвобождаясь из объятий, и попыталась сквозь слёзы улыбнуться:

— Я тебе завидую, Дина! Правда. Ты всегда была хорошей… И у тебя не бывает метаний то в одну, то в другую сторону. Добро стабильно.

— Всё наладится, и твоя депрессия уйдёт.

— Спасибо, — шмыгнула носом Лика. — А хочешь, я заварю успокоительный травяной чай со свежими цветками из нашего сада? Или сварю чего-нибудь покрепче? Кажется, что ещё чуть-чуть, и я сорвусь и отправлюсь охотиться на заблудших в лесу глупых людишек!

Дина, слегка поменявшись в лице, оглянулась на глухую стену леса за своей спиной:

— Боюсь, дорогая, ты не можешь позволить себе такой роскоши.