Неправдоподобное происшествие в деревне Пичугино

Антон Павлович Конышев, 2013

Россия, начало нулевых. В обычной, ничем не примечательной среднестатистической российской деревушке Пичугино однажды душной летней ночью произошло нечто невероятное – все жители неожиданно пробудились в двух экземплярах. То есть у каждого пичугинца откуда ни возьмись появился двойник. Кроме того, сама деревня в силу необъяснимых с позиций современной науки и доступного пичугинцам здравого смысла причин, оказалась отрезана от большой земли очнувшимся после десятилетий спячки болотом и совсем уж неправильно поведшей себя речушкой Пичугой. Как относиться к своей копии, которая думает, что это ты её копия? Как жить и где искать выход из создавшегося положения. А может быть, нужно было просто спросить об этом девочку Настю, которой очень хотелось, чтобы папа и мама всегда были рядом и не отвлекались на работу, домашние дела и прочие совершенно неважные и неинтересные вещи.

Рассказывать об этом происшествии пичугинцы не любят. А если и выжмут из себя после долгих уговоров несколько слов, то выходит у них всё как-то буднично и скупо. Даже дед Аркадий, всегда готовый часами разглагольствовать о секретном космодроме инопланетянцев в местных болотах, и он, стоит затронуть тот случай, умолкнет, сощурится в сторону и прошамкает что-то наподобие: «А чего говорить-то? Ну, было. А может, и не было. Может, и померещилось. Жара ведь тогда стояла под сорок, да и выпили мы. А тёплая-то водка, она ведь… »

Глава

I

На улице было очень жарко, к тому же Элеонора пару раз упала и теперь была пыльная и грязная. Настя тяжело вздохнула, укоризненно покачала головой, совсем как мама, легонько шлёпнула куклу по пластмассовой попе и пошла в дом.

В доме мама возилась с кастрюлями.

Настя постояла немного посередь комнаты, наступила босой ногой на мокрую тряпку, валяющуюся на полу, убедилась, что лужица из тряпки получается некрасивая, и тихонько спросила:

— Мама, а можно я на речку пойду, а то… а то Элеонора вся выпачкалась?

— Так и умой её в тазике, вон на веранде, — сказала Катерина, не оборачиваясь, — а на речку нельзя. Я тебе уже сто раз говорила.

— А почему нельзя? — отлично зная ответ, всё-таки протянула Настя.

— Мала ещё одна на речку ходить.

— А пойдём вместе, — без особой, впрочем, надежды предложила девочка.

Катерина водрузила, наконец, на плиту огромную кастрюлю и вытерла лоб рукавом.

— Настя, доченька, — сказала она мягче, — ты бы мамке–то не мешалась, а? Мамке надо ещё пол помыть и для поросей сготовить. Да и отец сейчас придёт. Ну-ка, шагни-ка в сторонку, дай тряпку подыму.

Настя послушно отошла в угол комнаты, перехватила Элеонору подмышку и некоторое время смотрела, как мать ползает по полу на четвереньках.

— А когда ты со мной поиграешь? — спросила Настя, перепрыгивая на вымытое место.

— Тебе что, ребят мало? — Катерина села, переводя дыхание. — Вон с Машкой поиграйте или с Валькой.

Настя надула губки и нахмурилась.

— Не буду я с ними играть. Они над Элеонорой смеются и обзываются, — твёрдо сказала она. Потом подумала и уточнила. — Плохими словами обзываются.

На плите угрожающе зашипело, брызнуло, и крышка, подпрыгивая, виртуозно забарабанила по кастрюле.

–Ах ты, господи! — всплеснула руками Катерина и бросилась к плите.

— Мам, ну мам, ну поиграй со мной, — канючила Настя.

— Наська, отстань, некогда мне.

— Ты вчера обещала и позавчера обещала, — не отставала девочка, обнимая мамину ногу, — и потом, когда дядя Коля в колодец упал, а я плакала, ты тоже обещала, и потом…

— Наська, — строго сказала Катерина, — а ну брысь! Ишь натоптала мне тут. Сказано тебе, мамке некогда, мамка одна, на вас на всех не напасёшься. Брысь, говорю!

Девочка пустила было слезу, но, подумав, подобрала упавшую куклу и понуро побрела на двор.

Натужно протарахтев, к дому подкатил старый мотоцикл.

— Папка, папка приехал! — взвизгнула Настя и вприпрыжку побежала к калитке. — Папка, поиграй со мной!

— Погоди, доча, — сказал отец, обходя девочку, — некогда мне сейчас. Катя, там пожрать есть чего? Меня на полчаса отпустили.

Он долго, как показалось Насте, умывался прямо из бочки, отмывая грязь и пыль с рук и лица. А Настя смотрела на него и думала, сказать или не сказать, что вчера вечером видела, как в бочке утонул большой чёрный жук.

Он важно ползал по краю и уже собирался взлетать, когда порыв ветра с лёгким шлепком опрокинул его в воду.

Жук барахтался в бочке почти до темноты, перебирал всеми лапками, шевелил усами и даже пытался расправить вконец намокшие крылья. Насте очень хотелось помочь жуку, но сама она побаивалась трогать его руками, а за пластмассовые ручки Элеоноры жук никак не мог зацепиться.

Утром Настя первым делом бросилась к бочке и, привстав на цыпочки, заглянула внутрь.

Жука там не было.

Отец последний раз фыркнул, вытер лицо и руки висевшим рядом полинявшим от многочисленных стирок и солнца полотенцем и, наконец, улыбнулся. Настя решила не упускать момент.

— Папа, давай поиграем.

— Поиграем, доча, поиграем, — отец потрепал девочку по косичкам, — только не сейчас.

— Почему не сейчас? — сразу сникла Настя.

— Гена! — позвала мама с порога. — Остынет же! Настя, не приставай к отцу. Мой руки и обедать.

— Не хочу! — Настя топнула ножкой.

— Я те дам «не хочу», — Катерина погрозила девочке пальцем. — А ну марш обедать, кому сказала!

Настя нехотя ковырялась ложкой в тарелке, раскладывая по её краям кусочки лука.

— Васька, с… — Геннадий покосился на дочку, — собака, как менеджером заделался, совсем озверел. У меня техника не выдерживает, мужики на таком пекле осоловели уже, а он одно, п… поганец: «Выгодный заказ, договор со шведами, хозяин грозился премии лишить, если не поспеем к сроку».

Он отхлебнул чай из кружки, обжёгся и всё-таки не сдержался:

— Скотина, подхалим, мать его.

Катерина сидела рядом, подперев подбородок обеими руками, и смотрела, как муж ест.

— Опять до темноты? — спросила она.

Геннадий молча кивнул.

Настя разложила по краям тарелки весь плававший в супе лук, глотнула чаю и стала вылезать из-за стола.

— Ты куда это? — удивилась Катерина. — И не съела ничего…

— Не хочу больше, — Настя выбралась, наконец, из–за стола, потопталась немного в нерешительности на месте, глядя на родителей большими грустными глазёнками, и вышла из дома.

Спускаясь по ступенькам, она краем уха успела услышать, как мать сказала вполголоса:

— Скучно ей. Таскается со своей куклой день-деньской, а соседскими так и не подружилась.

— Не порядок, — согласился отец. — Ей ведь пять, через два года в школу.

Настя не стала слушать, о чём они говорили дальше. Она забралась в самый дальний угол двора, где под тенью старой ветвистой яблони было немного прохладнее, уселась на землю, усадила перед собой куклу и, насупив совсем белёсые на загорелом личике бровки, строго произнесла:

— Я у тебя, Элеонора, одна. Мне что, на всех разорваться?