Первый танец Рапсамаш

Антон Андреевич Ружейников

Свободолюбивый народ тауларов, порабощенный Эклатским Королевством, влачит свое существование в шахтах Дальних Земель. Свет солнца и просторы небес – словно несбыточная мечта, угасающая с каждым днем. Но она разгорается вновь, когда по воле случая в руках одной юной тауларки оказывается древний клинок, обладающий невероятными свойствами. Став ключевой фигурой в рискованном плане, девушка начинает пробивать путь к свободе своего народа. А с ним – и всего Последнего Мира.

Глава 5

Стражники бросили Рапс прямо у закрытой двери каморки. Девушка с ненавистью смотрела, как они вдвоем удаляются во мраке тоннеля, ведя ее сестру на верную смерть. Весь их путь с кухни Арти проделала молча, лишь изредка тихонько всхлипывая. Она послушно шла перед стражниками, как будто приняв свою судьбу. В то же время, внутри Рапс поднималась буря: неудержимая ярость сошлась в битве с холодным рассудком, и, к ее счастью, последний пока выигрывал. Раньше рассудку помогал и страх, но за прошедшие несколько дней она чувствовала его все реже. Как и усталость. Как и голод. Она никому не говорила об этом, но чувствовала, что это еще одно из «правил» ее оружия, ее Суиравки. В какой-то момент ей в голову закралась мысль, что за это рано или поздно придется заплатить… но не сейчас. Сейчас она заставит заплатить других. День уже близок. Она, все так же вглядываясь в полумрак, в котором уже исчезли стражники и Арти, прикоснулась к спрятанной под рубахой волшебной спице. Под руку ей попались украденные ею ингредиенты. Разум надавил на ярость с новой силой. Нужно следовать плану. Она справилась, она принесла почти все, что нужно. Теперь ворожея сможет сделать свои снадобья и порошочки, чтобы у них появился шанс выбраться отсюда. Этого могло бы и не случиться, если бы не Арти…

— Держись, Арти, я вытащу тебя! — прошептала Рапсамаш, — Продержись до ночи, я приду!

Ей хотелось закричать вслед сестре, но, если она сделает это — мама узнает, что случилось, и ей может стать хуже. Нельзя, чтобы мама знала, нужно сохранять спокойствие. Что сказать? Почему она вернулась одна? Она обещала маме беречь Арти, но получилось ровно наоборот… Так и не придумав убедительного вранья, Рапс уже было отодвинула полог, как вдруг в ее голову пришла мысль. Мама же не знает, что она уже вернулась. На кухне, бывало, их и вовсе задерживали допоздна. А может, их и вовсе заставили в лишний раз заниматься танцами. Арти же и тут наверняка пришлось бы принимать эстафету… Рапс развернулась и поспешила к ворожее. Быть может, та поможет поскорее вытащить Арти. Но все равно, придется ждать, пока стража не закроет тоннели на ночь.

Торопливым шагом приближаясь к лачуге Иттиры, девушка заметила сидящего неподалеку того самого кота. Тот, лениво помахивая из стороны в сторону хвостом, проследил за ней взглядом до самого входа. Едва переступив порог, Рапсамаш оказалась прямиком в цепких пальцах схватившей ее за плечи старухи. В другой раз девушка бы взвизгнула от испуга, но сейчас в ней что-то поменялось. Она спокойно посмотрела ворожее прямо в глаза. Та, отпустив ее, молча приложила костлявый палец к губам, и взмахом руки поманила за собой.

— Рапси! Как себя чувствует мама, м? — нарочито громко начала старушка, — Мазь готова, но будь с ней осторожна — не попади в глаза!

Жестами она пыталась показать Рапс, чтобы та подыгрывала. Девушка несколько растерялась. Заметив это, Иттира несколько раз махнула рукой по направлению, где сидел странный кот. Рапс удивилась, но кивнула.

— Мама держится, ба. Спасибо за мазь, прими мою благодарность.

Девушка стала выкладывать все награбленное на старый покосившийся деревянный стол. С каждым выложенным ингредиентом глаза старушки все больше загорались.

— Не стоит, Рапси, не стоит! Главное, чтобы она поправлялась! Ну что, что у нас на трапезу, м?

— Еды не будет пять дней, ба, — Рапс поняла, что если она и сможет попросить помощи для сестры, то только сейчас, — Арти сильно разгневала кухарку и теперь ее бросили в клетку.

— Какой ужас, Рапси! Что же случилось, м? Надолго? Надеюсь, всего до вечера. К вечеру ее выпустят, м? — Иттира понимающе закивала и принялась что-то искать.

— Боюсь, мы больше не увидим ее, ба. Она очень сильно ее разгневала.

— Какой кошмар, Рапси! Как же так?! Ох, бедная-бедная малышка Арти… Как же так, как же так?!

Было видно, что старушка удивилась сообщению Рапсамаш, но переживания она отыгрывала неубедительно. Неужели она думает, что этот кот — какой-то лазутчик? Может, ему тут кошачьей мятой намазано, или ему просто нравится сидеть здесь. Странно, почему сейчас? Наконец, ворожея достала какой-то маленький мешочек.

— Ты уже сказала маме, м? Как бы ей не стало хуже от этого. Вот тебе еще одна мазь, успокоительная. Мажь ее внимательно и при хорошем свете! — Иттира чуть-чуть приоткрыла мешочек: в нем была какая-то светящаяся субстанция. Рапс поняла — этим можно что-то намазать, чтобы осветить себе путь в шахтах. Что ж, хоть какое-то подспорье.

— Какой кошмар, какой ужас! Обе дочери скоро покинуть мать, ужасно. Ты уже знаешь, когда тебе танцевать, Рапси, м?

Этим вопросом она хотела узнать, сколько у нее времени на приготовления.

— Через четыре или пять дней, ба.

— Завтра у нас праздник, помнишь, м? Придешь?

— Да как же, если Арти сгинет в клетке, чего праздновать?

— А ты на лучшее надейся, детка. Приходи завтра. Дядя твой будет, сынки мои, да много кого еще.

— Только без еды…

— Как будто нам впервой голодать! Да, Рапси, давно такого не было, но ничего, не зря ж запасали!

— А стража не помешает?

— Да им противно и смотреть на такое, как рабы забавляются. Раз в год нам положено, вот мы и соберемся. Чего бояться-то, м?

— Я лучше побуду с мамой. Не хочу оставлять ее одну.

Праздником она называла день рождения их первого правителя, Ллеолириана Ба Мора Аммадитра. Тауларам разрешалось раз в год устроить недолгие посиделки в тишине тоннеля, вспомнить былое, обсудить настоящее. Такое собрание как нельзя лучше подошло бы для более детального обсуждения их плана, но оно так же и опасно — стража будет начеку. Рапсамаш понадеялась, что разговоры там не будут столь же двойственны, как ее разговор с Иттирой, иначе у нее наверняка голова разболится.

— Ну ты ступай, мази маме принеси, а про сестру… Жаль ее, малышку, но ничего не поделать. Так же, Рапс, м?

— Да, чем тут поможешь? Это ж клетка. Разве что умолять Кавира пощадить ее, — Упомянув стражника, Рапс невольно поморщилась.

— Поосторожнее с ним, Рапси. Он, может, тебя-то уже и не может тронуть, но на других отыграется, дай только волю.

Иттира разложила все принесенное Рапсамаш с кухни по кучкам, по какой-то только ей одной известной схеме. Поводя пальцем над каждой кучкой, над некоторыми она задерживала свой взгляд и задумчиво смотрела на девушку. Видимо, в этих кучках не хватало того, что Рапс не успела украсть. Девушка пожала плечами.

— Ну ничего, ничего, Рапси. Мы и так живем неплохо, да, м?

— Мне вообще не на что жаловаться, ба. Меня и бить то перестали, и живу с мамой, а не в бараке.

— Такое отношение у Эклата к его «ценностям». Видимо, считают тебя весьма ценным товаром. Как думаешь, м?

При упоминании Эклата Рапсамаш вспомнила, что на кухне говорили о прибытии какого-то Командора. Не будет ли это помехой для них? Как сказать об этом Иттире?

— Ба, а как, говоришь, называлась столица Эклата?

— У ты, девочка моя, историй послушать захотела, м? — старуха склонила голову, поняв, что вопрос задан не просто так, — Шардин называется она, Шардин. Далеко она отсюда, к Западу через хребет, и еще долго через леса, да через степи.

— Наверное, долго добираться было бы.

— А ты как думаешь, почему Дерринронд назван «Городом Дальних Земель», м?

— Путешествие бы потребовало много припасов, да? Сколько ж похлебки, наверное, понадобилось.

— Не столь уж и много, коли охотиться можешь. Главное-то — хребет пересечь, а там уж, будь с тобой свита из охотников, по лесам дичи много бегать должно, как рассказывала прабабка моя.

— Будь я какой-нибудь важной особой Эклата, наверное, было бы неплохо иметь свиту из охотников… Но припасов бы я с собой все равно уйму взяла бы.

Вот теперь разговор действительно стал головной болью. Иттира вроде бы поняла, о чем попыталась рассказать ей Рапс, но особых волнений это у нее не вызвало. Либо она что-то знает и не считает это проблемой, либо недооценивает их, что страшнее… либо она все же не поняла, что вообще ужасно.

— А ты бы хотела стать такой особой, Рапси, м?

— Я… эм…, — девушка на мгновение задумалась, — Не для Эклата, нет. Если только для своего народа. Как предки.

— Как предки, м? — ворожея стала перекладывать ингредиенты из кучку в кучку, — Благо, Рапси, благо.

На минуту в лачуге повисло молчание. Старушка то и дело прислушивалась к окружению. Быстро обменявшись взглядами и резкими жестами Рапсамаш все же удалось понять, что Иттира обеспокоена сидящим у ее дома зверем. Сидит он тут уже давно и почти постоянно, в основном отлучаясь по ночам и очень редко в дневное время. Это было действительно странно. Почему именно сейчас этот кот появился?

— Ба, я волнуюсь за Арти. Надеюсь, ее все же выпустят, — Рапс решила прервать молчание, чтобы, на всякий случай, не выдавать их «немой» разговор.

— И я надеюсь, детка, и я. Не забудь — нельзя попадать мазью в глаза. Расскажешь потом, как мама будет чувствовать себя после нее, м?

— Да, бабуль, конечно. Зайду, когда будет возможность.

— Ну, беги, Рапси, беги. Дай старушке тоже передохнуть с ее слабой спиной и глазами.

Девушка вышла из лачуги, всеми силами пытаясь не смотреть на якобы лазутчика. А что, если бабуля права? Если этот… младший сородич, не младший сородич? Что же это, магия? Перевоплощение? Как узнать? И что с ним делать, если это и в правду шпион? Убьем его — придет Эклат. Оставим — план окажется под угрозой. Нет, пока нужно вести себя как ни в чем не бывало, как будто это нормально, что этот зверь сидит денно-нощно на одном и том же месте и просто наблюдает. Странно. Может, помимо этого, есть еще такие? Но пока это было не самым важным для Рапсамаш. Теперь нужно было дождаться ночи.

Она очень надеялась, что ее не будет искать стража для каких-либо поручений, и что маму тоже никто тревожить не будет. Если мама будет волноваться — ей может стать еще хуже. Рапс едва ли могла вспомнить, когда мама последний раз вставала с кровати. Кажется, это было праздника три назад, когда Арти была еще совсем маленькой. Арти… Держись, Арти!

Рапс решила отсидеться в своем убежище, неподалеку от общих бараков: там она могла спокойно и незаметно пробыть до объявления стражниками «ночи», и при этом не попасться никому на глаза. Убежище было тесным, но, если можно так выразиться, обжитым: незаметный лаз в стене тоннеля, ведущий в пещерную отдушину. Порой Рапс пугалась, что не сможет оттуда вылезти, и тогда эта отдушина стала бы ее гробницей, ее саркофагом, и никто никогда бы не узнал, что она там, где-то в стене. Быть может, что-то похожее произошло и с тем рыцарем, предыдущим владельцем Суиравки? Учитывая особенности оружия, Рапс не сомневалась, что сможет если что с помощью него вырыть или продолбить себе путь наружу. А пока — она посидит здесь, в одиночестве, и подумает, что делать дальше.

***

Наконец, стража объявила наступление ночи и стала гасить факелы. Скоро закроют проход в тоннели, и тогда Рапс, протиснувшись сквозь прутья решетчатой двери, отправится прямиком на самый мрачный, самый глубокий и опасный уровень шахт — четвертый. Суиравка в виде кинжала прекрасно лежал в ее руке, освещая мягким синим светом своих рун все пространство отдушины. Возможно, ворожея перестраховалась, отдав Рапс светящуюся мазь, ведь свет волшебного клинка был весьма достаточным для девушки, чтобы видеть во тьме вокруг себя. Любуясь клинком и меняя его формы, Рапсамаш прождала еще немного, прежде чем вылезти из своего убежища. Спрятав клинок-спицу под рубаху и надеясь не встретить никого по пути, Рапсамаш, пригнувшись, быстрым шагом направилась прямо ко входу в шахты. Без освещения тоннели казались совсем незнакомыми, чужими, хотя она ходила тут каждый день, почти что на протяжении всей своей жизни. Пару раз врезавшись в стены и углы, девушка наконец нащупала решетку двери. Можно доставать Суиравку, теперь никто уже не должен заметить его свечения.

Конец ознакомительного фрагмента.