Первый танец Рапсамаш

Антон Андреевич Ружейников

Свободолюбивый народ тауларов, порабощенный Эклатским Королевством, влачит свое существование в шахтах Дальних Земель. Свет солнца и просторы небес – словно несбыточная мечта, угасающая с каждым днем. Но она разгорается вновь, когда по воле случая в руках одной юной тауларки оказывается древний клинок, обладающий невероятными свойствами. Став ключевой фигурой в рискованном плане, девушка начинает пробивать путь к свободе своего народа. А с ним – и всего Последнего Мира.

Глава 2

— Мама! Мама! Рапс вернулась! Рапс! Рапс! — неугомонная голубоглазая девчонка накинулась на вошедшую в коморку Рапсамаш, обхватив ее за ноги. Не сильно обрадовавшись подобному приветствию, девушка попыталась отстранить от себя едва доходящую ей до пояса сестру. Та, не сильно посопротивлявшись, убежала обратно вглубь едва освещаемого огарком свечи помещения, радостно повиливая своим хвостиком. Черные ушки ее ходили из стороны в сторону, с любопытством прислушиваясь к каждому шороху. Она была бесшерстная. Плоскомордая. Полукровка. Из-за нее их семью не любили. Вернее, перестали любить.

Мама — великолепная, грациозная, умная и красивая — рассказывала, что когда-то они были потомками великого рода — Ба Мора Аммадитра. Черная шерсть и голубые глаза — словно ночное небо и яркие луны, переходящие из поколения в поколение. Среди тауларов к ним всегда относились с почтением. А потом пришла Великая Буря. За ней голод. А потом Эклат. Ослабленные таулары, которых вторженцы прозвали кошколюдами, и многие другие народы из Далеких Земель не смогли дать отпор армиям «Первого Королевства». И все они стали его рабами. Но даже тогда, их род все еще был уважаем. И только сейчас… Если бы не Арти…

— Арти! Не нападай на сестру так. Ты же знаешь, она не любит этого, — донесся до Рапс тихий, слегка хрипловатый голос мамы.

Ее великолепие и грация пропали, когда появилась Арти. А быть может, еще и раньше. Когда отца не стало. А маму сделали, как говорили сородичи, «первой наложницей». А потом появилась Арти. Получеловек, полу-таулар. И мама заболела. И их бросили сюда, к остальным, в шахты. Мама сказала, что им повезло: могли бы казнить всех троих, но Визирь был милостив… Милостив… Если бы не Арти…

— Рапси, что-то долго ты сегодня. Что-то случилось? Никто тебя не обижа… — мама зашлась в кашле.

Рапс бросила сумку со своими немногочисленными пожитками на пол и бросилась вглубь коморки, где за ветхой занавеской находилась кровать мамы. Арти уже была там, стояла у кровати и своей маленькой бесшёрстной ручонкой гладила маму по голове. Рапс безумно злило это. Она забрала у них все. Она забрала все у нее. Мама. Она постоянно с мамой. Она забрала у нее ее здоровье. Она забрала у нее ее красоту. И даже глаза, даже голубые глаза достались ей. Ей! Полукровке. Бесшерстной. А не Рапсамаш. Почему? Если бы не Арти…

— Рапсамаш, не злись на нее. Она твоя сестра, — мама всегда понимала, когда у ее дочерей менялось настроение, и в такие моменты голос ее становился чуточку строже.

— Когда меня не станет, кто же еще, кроме нее, останется твоей семьей? — мама приподнялась и поманила Рапс рукой к себе. Девушка послушно подошла и села подле кровати, взяв слабую руку матери в свои. Свободной рукой, мама обняла их обеих.

— Быть может, ты ее не любишь, но она очень любит тебя, Рапс, — она гладила их по головам и легонько трепала за ушки, — Посмотри, как она смотрит на тебя, как ждет тебя каждый день. Когда меня не станет, она будет о тебе заботиться, да, Арти?

— Да! Буду! Рапс хорошая! Рапс приносит фрукты! — протараторила девчушка.

Мама тихонько усмехнулась. Другие таулары после появления на свет Артиримайи стали относиться к их семье с пренебрежением, считая кровь их рода очерненной. Лишь немногие относили к ним с некоторым сочувствием, зная, что, в конце концов, все они в одной лодке. И также зная, какая судьба уготована обеим сестрам. Рано или поздно.

— Мам, почему ты всегда говоришь, «когда тебя не станет»? — Рапс посмотрела прямо в голубые мамины глаза. Они не всегда были такими печальными и уставшими. Помолчав пару мгновений, девушка забормотала взволнованным шепотом, — Я нашла кое-что. Мы выберемся отсюда. Все выберемся! Туда, наверх! И ты снова увидишь солнце! И все будет хорошо, ты поправишься, мам! Дядя Сангар и братья Лустари, у них есть план! Мы спасемся! И будем свободными!

— Что же такое… Ох, детка, боюсь, лучше мне не знать. Не беспокойся обо мне. Твои глаза напоминают мне мое солнце.

— А мне можно? Мне можно знать? — Арти с любопытством уставилась на сестру.

По лицу Рапсамаш пробежала тень. Она опять. Она опять хочет все испортить.

— Арти, твоя сестра говорит, что, когда вы обе подрастете, она покажет тебе волшебный город у Залива. Там много фруктов и воды. Помнишь, я рассказывала тебе про море?

Рапс положила голову на кровать, мамины поглаживания приятно убаюкивали.

— Там, в том городе, все живут мирно, смеются и радуются, у каждого есть свой большой дом и сад, где растут красивые цветы и деревья с фруктами.

— И мы будем жить все вместе? И дядя Сангар будет к нам приходить и есть вместе с нами фрукты?

— Да, будет…

— Нет, не хочу, чтобы он приходил! Он съест много фруктов! — Арти обиженно наклонила головку и сложила руки на груди.

— Арти, там столько фруктов, что даже дядя Сангар их не осилит!

— Правда? Так много?

— Да, много-много! Тише, детка, кажется, Рапси притомилась сегодня.

— Рапс добрая, когда спит.

***

Рапсамаш никогда не видела этого места. Все было… слишком зеленым. Она слышала из маминых сказок, что где-то бывает так много деревьев, но сказки — это сказки… Она стояла под их кронами, наблюдая за тем, как какой-то длинноухий бесшерстный кормит странного вида собаку. У бесшерстного были длинные светлые волосы, а собака его была полностью белая, с большим пушистым хвостом. Рапс захотелось спрятаться, чтобы ее не заметили, но она не могла пошевелиться. Казалось, сейчас длинноухий обернется, увидит ее и спустит своего высокого длинномордого пса, но этого почему-то не происходило. Они как будто общались — он и его собака — не замечая ничего вокруг. Вдруг они резко встрепенулись, устремив свои взгляды куда-то между многочисленных деревьев в противоположной от Рапс стороне. Длинноухий схватил с земли копье и они, ринувшись куда-то вдаль, быстро исчезли из ее поля зрения. Что-то в этом копье показалось девушке очень знакомым…

Но она не успела сообразить, что именно. Перед ее взором оказалось поле битвы. Люди сошлись в бою с зеленокожими, плоскоухими, как ее знакомый из другой шахты — полуорк Тадум — и резали друг друга направо и налево. Вокруг лежало много мертвых тел, и с каждым мгновением их падало на землю все больше и больше. Рапс захотелось закричать от ужаса, но она не могла, как не могла она и зажмуриться. Эклат? Неужели и ее народу пришлось пережить такое? Нет, подождите-ка, символы на флагах отличаются от Эклатских, это не Великое Королевство… Прямо перед ней возник человек, что-то громко кричащий остальным. Девушка не могла разобрать, что именно он говорит им, но тут она заметила, что в обеих руках он сжимает меч. Почти такой же, какой нашли ее сородичи там, в шахте. И она поняла, чем ей показалось знакомым копье — на острие его, как и на этом мече, были такие же, слегка светящиеся синим светом руны, что и на мече-кинжале, который она спрятала под своей холщовой рубахой.

Вдруг она оказалась в полной темноте. Ничего не было видно. Совсем. Как в шахте, когда полностью гаснет свет. И тишина. Что… что происходит? Она не может пошевелиться…

Резкий свет ударил в глаза. Она увидела горы с белыми верхушками, пустыню, и черные скалы, между которыми буквально тек огонь. А там, еще дальше, в земле зияла огромная дыра. Черная, кажущаяся бездонной, вселяющая ужас одним своим видом. Что это? Неужели это и есть… Разлом? Как будто в подтверждение ее мыслей, земля под ее ногами заходила ходуном, а от кромки дыры пошла большая трещина, из которой тут же стали появляться какие-то краснокожие чудовища, с длинными рогами и перепончатыми крыльями. Навстречу им ринулись закованные в доспехи рыцари верхом на белогривых крылатых зверях. В руках одного из них Рапс вновь увидела знакомый меч со знакомыми рунами.

Через мгновение она очутилась в другом месте. Просторное круглое помещение, залитое светом факелов, с необычайно высоким потолком. А прямо посередине — какая-то огромная не то дверь, не то арка из черного камня, с плотно закрытыми створками дверей. Зачем арка прямо посреди комнаты? Но внимание ее быстро переключилось на двух людей, сцепившихся прямо на ступенях у этой двери. Один из них выглядел странно — его глаза как будто почернели, а сквозь кожу местами проступали фиолетовые пятна. Оба человека сражались на мечах. Тех самых мечах. Ударившись друг о друга, мечи источили яркий свет…

Едва вспышка света угасла — перед девушкой предстал пробирающий до дрожи пейзаж. Земли, которых она никогда не видела, и которых никогда не хотела бы видеть. От горизонта до горизонта не было практически ничего, кроме серых выжженных холмов, руин и многочисленных, жуткого вида расщелин, таящих в себе живую тьму. Все небо было затянуто почти черными тяжелыми тучами, и Рапс удивилась, что может видеть что-либо без единого лучика солнца или огня. Тьма из расщелин вдруг начала выплескиваться во все стороны, будто поглощая все пространство вокруг себя. С чудовищной скоростью, эта тьма приближалась со всех сторон. И даже с неба: словно длинные и тонкие руки, отростки тьмы буквально разрывали тучи, хватая и унося их куда-то прочь, куда-то еще выше — туда, где за этими тучами скрывалась сама тьма. Но тучи быстро надоели им, и наконец они обратили свое внимание на одинокую, перепуганную до смерти девушку, стоящую на сером, безжизненном холме. И мириады их ринулись прямиком к ней. Рапс не могла и пошевелиться, как вдруг ощутила, что в правой руке сжимает что-то твердое и холодное. Суиравка. Меч по своей воле стал изменяться, устремившись навстречу отросткам. Те принялись обвивать лезвие, обжигаясь светом рун и извиваясь в безмолвной агонии, но их становилось все больше и больше. И когда яркий синий свет все же угас в черной клубящейся тьме — она поглотила и Рапс.

***

Она наконец проснулась.

Резко открыв глаза, прямо перед собой Рапсамаш увидела лицо сестры. Та, улыбнувшись во все свои зубки, сразу же вскочила и убежала куда-то. Девушка, нахмурившись, потерла руками виски. Голова сильно болела. В таком состоянии, тренировать танец будет тяжело, а уж упражняться с новым оружием… Через несколько секунд вернулась Арти. В руках у нее была половинка фрукта, украденная Рапс пару дней назад. Мама просила, для Арти.

— Тихо, Рапс, мама спит! — громким шепотом сообщила девчушка, приложив палец к губам, — На, кушай скорее, это вкусный фрукт!

— Не хочу, оставь маме.

— Мама такие не ест…

— Тогда сама ешь!

— Я съела. Половину. Вторая твоя, — Арти гордо протянула сестре сладкое угощение.

Рапсамаш, делая вид, что ей совсем не хочется этого делать, взяла пожухлые остатки оранжевого плода и отправила небольшую дольку его прямиком в рот. Кисловатый, но все же сладкий и освежающий сок ощущался божественным нектаром. Рапс порой едва сдерживалась, чтобы не съесть сворованные фрукты самой, соврав маме, что ничего украсть не удалось. Но мама бы очень расстроилась, узнав, что ее дочь — врет семье и сородичам. И Рапс держалась, не поддаваясь соблазну, хоть похлебка, что она готовила для сородичей, по сравнению с фруктами была просто отвратительной. Казалось, Эклат даже свиней кормит лучше, чем тех, кто за этими свиньями ухаживает. Но ничего, скоро этому наступит конец…

— Давай, когда мама снова сможет ходить, вместе пойдем в тот город. Давай, Рапс, давай? Там у нас будет целая гора фруктов! Своих!

— Тише ты, малявка! — шикнула на сестру Рапс, — Ну вот, маму разбудила!

— Мам, давай? Я буду слушаться!

— Конечно, Арти, мы обязательно пойдем туда. Мы обязательно туда пойдем…