Книга Иуды

Антология

В антологию вошли богословские, апокрифические и литературные произведения, посвященные евангельскому Иуде Искариоту, одному из двенадцати апостолов, в том числе – комментированный перевод знаменитого «Евангелия Иуды», недавняя публикация которого стала мировой сенсацией.

Апокрифы

Евангелие Иуды^[14]

В апреле 2006 года группой швейцарских ученых был опубликован коптский текст под названием «Евангелие Иуды». Событие, понятным образом, вызвало большой интерес не только в научном мире. Разговоры о содержании текста начались еще задолго до его публикации. В Интернете появилось несколько фрагментов, которые, как теперь выяснилось, не все относились именно к «Евангелию Иуды» — в плохо сохранившемся кодексе содержатся несколько сочинений. Было ясно, что рассуждения о тексте, еще не опубликованном в надлежащем виде, могут быть лишь предварительными — что-то впоследствии подтвердится, что-то нет. Впрочем, и теперь, после публикации относительно неплохо сохранившегося «евангелия», суждения ученых будут, очевидно, разноречивыми.

«Евангелие Иуды» дошло в кодексе, датируемом III–IV вв. н. э., среди гностических текстов, более или менее сходных с ним по содержанию. Следует отметить, что канонические Евангелия имеют традиционное наименование с предлогом «kata», т. е. «согласно» или «по» (Матфею, Марку и т. д.), что не вполне точно переводится на славянский и русский как «от». Хотя и апокрифические тексты имеют порой тот же предлог (в коптском он взят в точном виде из греческого), в случае с «Евангелием Иуды» это не так, здесь речь идет именно о «родительном падеже». Впрочем, эта форма не означает, что автором текста предполагается сам Иуда Искариот. Иуда — получатель откровения, что сопоставимо с иудейскими и христианскими апокрифическими апокалипсисами например, да и с Откровением Иоанна Богослова тоже. «Евангелие» в данном случае и мыслится как откровение, что имеет аналогию, скажем, в «Евангелии от Марии» (также гностическом тексте). По первому впечатлению, текст практически весь принадлежит апокалиптическому жанру, однако при более внимательном чтении это впечатление несколько корректируется, о чем пойдет речь ниже.

Иисус желает дать откровение тому (или тем) из своих двенадцати учеников, кто окажется готов его принять. Только Иуда оказывается в силах встать пред лицом Иисуса, хотя и он не в силах смотреть Ему в глаза. Более того, Иуда знает, откуда явился Иисус: «из бессмертного эона Барбело». И хотя другие ученики продолжают участвовать в повествовании, получателем откровения становится один Иуда Искариот.

«Евангелие Иуды» включает три важные темы, что уже заставляет сделать оговорку при определении его жанра как апокалиптического. Во-первых, это космологическое откровение. Во-вторых, это полемический текст, направленный против церковного христианства. В-третьих же, это произведение, реабилитирующее апостола-предателя Иуду.

Большинство современных читателей интересует, очевидно, именно последняя тема, но понять то, что хотел сказать по этому поводу автор, можно все-таки только в связи с двумя другими частями, занимающими в «евангелии» гораздо больше места.

Автор, живший во II в. н. э. (об основаниях датировки будет говориться ниже), явно транспонирует ситуацию своего времени на дни земной жизни Иисуса. Носитель откровения и прежде, и теперь — Иисус, но и его получатели фактически одни и те же. С одной стороны, это люди, для кого важнее всего вера и созданная из верующих людей Церковь, кто чает спасения от веры и от Церкви. С другой стороны, это люди, ценящие более всего откровение как таковое, тайное знание (по-гречески «гносис»), служащее спасению избранных, которым поэтому не нужны ни вера, ни Церковь. Первую группу представляют в «Евангелии Иуды» одиннадцать апостолов, вторую — противопоставленный им еще в канонических Евангелиях Иуда Искариот.

Иуда интересен автору, прежде всего, как «другой апостол», как человек, имевший непосредственное общение с Иисусом и, более того, Им Самим избранный, но в то же время отвергнутый людьми — другими апостолами, выбравшими на его место иного, — и Церковью, наградившей его, избранника самого Иисуса, черным нимбом предателя.

Но Иисус останавливает свой выбор на Иуде не в силу предопределения, а потому, что Иуда «помышляет о высоком», то есть он уже гностик: ему, как уже было сказано, известно, что Иисус — выходец «из бессмертного эона Барбело».

Что же касается предательства, то оно трактуется как «жертвоприношение», причем в жертву приносится тленный человек, «облекающий» духовного Иисуса, а тем самым — само тление. О распятии в апокрифе не говорится, но из того, что говорится о таком жертвоприношении, явствует, что казнь понимается автором в обычном для гностиков докетическом духе^[15]: сам Иисус избегает креста. Например, в апокрифе «Второй трактат великого Сифа» (NH VII, 2) распинают Симона Киринеянина, а Иисус стоит рядом и смеется. Похожая сцена — и в гностическом «Апокалипсисе Петра» (NH VII, 3)^[16]. Неоднократно смеется Иисус и в «Евангелии Иуды».

Логика современных защитников Иуды, как правило, такова: не было бы Иуды, не было бы и распятия, не было бы распятия, не было бы и христианства. Автор апокрифа этого в виду не имеет: для него было бы лучше, если бы враждебной гностикам Церкви вообще не было. Миссия Иуды в том, чтобы стать не таким, как другие ученики, а для этого надо им себя противопоставить. И противопоставление должно быть кардинальным: тут недостаточно троекратного отречения Петра или неверия Фомы. Ведь для автора Церковь — не просто «сбившиеся с пути» и даже не только гонители «истинных христиан», но детоубийцы, мужеложники, развратники. Иисус в «евангелии» прямо отвергает не иудейского Бога, что не редкость в гностической литературе, а именно «Бога апостолов», а предположение учеников, что Иисус — сын этого Бога (или, вернее, «бога»), вызывает у него смех. Вполне логично, что главным героем сделан Иуда Искариот — наиболее одиозный для церкви персонаж.

Однако мы лишь наполовину можем объяснить смысл фигуры Иуды полемической направленностью апокрифа против церковных христиан: мы пока совсем не затрагивали космологии «евангелия».

Спрашивается: если Иуда уже гностик, если он знает об «эоне Барбело», то зачем вся эта космогония, не достаточно ли объяснения его собственной миссии? Вероятно, откровение, которое он получает, не вполне соответствует тому, что он знал до сих пор. Вероятно, он «помышлял о высоком» недостаточно верно.

Такой вывод подтверждается, прежде всего, тем, что Иисус, рассказывая о «великом и беспредельном эоне», не называет его Барбело, и в дальнейшем это имя в откровении не фигурирует. Далее, вся последовательность космогонического процесса очень близка важнейшему гностическому тексту «Апокриф Иоанна» (см. параллели в комментарии)^[17]. Но имеются и различия — то более, то менее существенные. Скорее всего, откровение претендует на то, что оно есть новое откровение, как это обычно и бывает в подобных текстах. Основываясь на «барбелиотском» мифе, автор подвергает его ревизии. Таким образом, можно предположить, что «Евангелие Иуды» содержит полемику не только против церковных христиан, но и против других гностиков, чему также есть аналоги среди текстов Наг-Хаммади (например, в так называемом «Свидетельстве истины»^[18]).

Иуда до получения откровения был, условно говоря, «гностиком-барбелиотом», и это уже было «неплохо», но гораздо «лучше» стало, по мнению автора, когда он получил «истинное» откровение, содержание которого тогда было известно лишь Иисусу, а теперь оно известно автору апокрифа. Едва ли автор рассчитывал «обратить в свою веру» церковных христиан; в то же время он мог надеяться на большее понимание со стороны собратьев-гностиков, излагая им известный космогонический миф в своем, более «истинном» варианте.

Чем же отличается космогония «Евангелия Иуды» от космогонии «Апокрифа Иоанна»? Специалисты напишут об этом еще немало страниц. Пока обратим внимание на два существенных, с нашей точки зрения, обстоятельства.

Во-первых, в космогоническом мифе «Евангелия Иуды», кажется, полностью отсутствуют женские персонажи, начиная с той самой Барбело (слово женского рода) и кончая наиболее распространенными Софией, Эннойей и Пронойей. Нет не только самих этих персонажей, но и слов «мать», «зачинать», «рождать», «рождаться». «Саморожденный» (Аутоген), называемый в «Апокрифе Иоанна» «Сыном» (и отождествляемый поэтому с Христом), здесь так не назван: он появляется из облака именно сам. Даже Ева, именуемая иначе Жизнью, не называется, однако, матерью всех людей, как в «Апокрифе Иоанна» и других гностических текстах.

Во-вторых, как мы только что видели в случае с «Саморожденным», существует тенденция к рационализации мифа. В самом деле, логичнее, чтобы «Саморожденный» рождался сам, а не от кого-либо. Устранение всякого женского начала из космогонии также вполне логично, ибо о рождении в человеческом смысле речи там не идет. О той же тенденции может говорить и общее упрощение космогонической схемы по сравнению с использованным в ней образцом (ср. тот же «Апокриф Иоанна»). И особенно характерен выбор получателя откровения: во-первых, он специально обосновывается (только Иуда «может стоять» перед Иисусом), чего обычно не бывает в откровениях, а во-вторых, выбор этот падает на одиозную для Церкви фигуру, что выглядит куда естественнее, чем, скажем, в «Апокалипсисе Петра», где антицерковным гностиком оказывается вдруг сам глава Церкви апостол Петр!

Впрочем, все это, конечно, только предварительные соображения.

Во всяком случае, перед нами произведение, созданное в некоем сообществе, учение которого расходится с традиционными гностическими представлениями. Кое-что об этом сообществе было известно и до того, как было найдено «Евангелие Иуды».

Ириней Лионский, церковный ересиолог конца II века, пишет (Против ересей, I, 31) о неких «каинитах», которые реабилитируют всех одиозных персонажей Ветхого Завета, начиная с первого убийцы Каина. «У них, — добавляет Ириней, — есть и Евангелие Иуды, которое они же сами сочинили»^[19].

Имел ли в виду Ириней тот самый текст, который опубликован теперь? Могло бы быть и иначе, ведь среди апокрифов попадаются сочинения с одинаковыми именами, но разные по содержанию, по времени и месту создания. В данном случае вероятность совпадения, однако, почти полностью исключается сообщением современника Иринея, Тертуллиана, который пишет в начале трактата «О крещении»: «Появившаяся здесь недавно гадюка Каиновой ереси многих увлекла своим ядовитейшим учением, обращаясь в первую очередь против крещения». Это совершенно точно соответствует главному обвинению в адрес церковных христиан, выдвигаемому «Евангелием Иуды»: крещение оценивается как принесение в жертву того, над кем совершается этот обряд, как жертвоприношение демиургу Сакласу, а тем самым — как убийство. К сожалению, место, где крещение оценивается непосредственно Иисусом (55^—56), читается плохо, но из сопоставления сохранившихся мест смысл достаточно ясен.

Итак, очевидно, «Евангелие Иуды» возникло во второй половине II века в секте «каинитов». Но насколько верна информация, которую дают об этой секте христианские ересиологи? Ясно, что гностики и церковные христиане вообще были настроены друг к другу враждебно, а в случае с «каинитами» противостояние было, разумеется, особенно жестким. Готовы ли мы на слово поверить «Евангелию Иуды», что крещение детей есть духовное детоубийство? Высказывания ересиологов также не следует считать полностью объективной информацией.

Тертуллиан, видимо, более объективен, нежели Ириней. Он пишет (Против всех ересей, 2) о том, что смысл предательства Иуды оценивался самими «каинитами» по-разному. Одни говорили, что Иуда поспособствовал аресту Иисуса, когда увидел, что тот намеревается «изменить Истине». Другие возражали, говоря, что Иуда воспрепятствовал замыслу злых духовных существ, архонтов (буквально «начальников» — некий «чин» гностической «небесной иерархии»), желавших предотвратить спасительную для человечества крестную смерть. Соответствующее место в «Евангелии Иуды» читается очень плохо, но ясно, что от первого воззрения автор далек, в то время как второе понимание вполне могло соответствовать его взгляду (ср. 57: «горе… архонту, ибо будет он сокрушен»).

Сообщение Иринея о реабилитации «каинитами» ветхозаветных злодеев выглядит более сомнительным, хотя зерно истины в нем, конечно, есть. Враги злого демиурга, каковыми оказываются, согласно Ветхому Завету, Каин, содомиты и прочие подобные, могли быть оценены как союзники «вечного Духа», а значит, и предшественники самих сектантов.

Однако сама комбинация «Каин — Исав — сыны Корее-вы — содомиты» подозрительно напоминает новозаветное Послание апостола Иуды (брата Иакова), где осуждаются какие-то сектанты, которых автор сравнивает с Каином, Валаамом и Кореем (ст. 11) и обещает им ту же кару, которую получили от Бога Содом и Гоморра (ст. 7). Поэтому возможно, что речь идет о полемической передержке и что на самом деле всех этих персонажей «каиниты» не оправдывали и пример с них не брали.

Особенно сомнительно, что таким примером могли служить содомиты, ведь в «Евангелии Иуды» прямо осуждаются те, кто «спят с мужчинами» (38). При этом инвектива эта обращена в апокрифе определенно против церковных христиан! Как пишет по сходному поводу А. Л. Хосроев, «встает вопрос не только „кому верить?“, но и „пользовался ли этот автор подлинными документами или передавал информацию, полученную из вторых-третьих рук?“ Если учесть, что ересиологи делали все, чтобы, не скупясь на краски, дискредитировать „обманщиков“ в глазах сторонников „подлинной веры“, неудивительным будет, что они могли идти и на сознательное искажение фактов»^[20].

Можно не верить еретикам, но вспомним, что писал апостол Павел, обращаясь к церковной коринфской общине: «Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников, что некто вместо жены имеет жену отца своего. И вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать…» (1 Кор. 5:1–2). Представления у людей, входивших в любую общину, могли быть самые разные и порой странные и извращенные; всегда и везде находились и люди, поощрявшие зло. Были подобного рода интерпретации и в среде гностиков. Однако тексты Наг-Хаммади говорят о том, что, во всяком случае, на идеологическом уровне дело обстояло иначе — в них повсюду осуждается всякого рода разврат.

Вот еще одна интересная параллель сообщения Иринея о «каинитах» с «Евангелием Иуды». По Иринею, «каиниты» любят повторять «я совершаю дело, я довожу это до конца», творя всяческие непотребства. К этим делам их поощряют будто бы ангелы, к которым и обращены эти их восклицания. О «завершении» неоднократно говорится и в «евангелии», однако речь идет именно об ангелах (и звездах), покровительствующих именно церковным христианам.

Итак, то, что относится у «каинитов» к церковным христианам, ересиологи Церкви приписывали самим «каинитам» — очевидно, так же могло обстоять дело и с «реабилитацией» Содома и Гоморры^[21].

Подведем итоги. Из сказанного можно заключить, что, во-первых, «Евангелие Иуды» действительно было создано в особо враждебной церковному христианству гностической секте («каиниты» могло и не быть ее самоназванием), и, во-вторых, об учении этой секты мы можем составить лучшее представление на основании самого текста «Евангелия Иуды», чем на основании сообщений враждебных этой секте ересиологов.

Разумеется, верно и обратное: абсурдно было бы делать на основании «Евангелия Иуды» какие-либо выводы, направленные против христианской Церкви. Полемика есть полемика, здесь все достаточно ясно.

Гораздо более сложные вопросы: соотношение учения «каинитов» с другими гностическими учениями и связь «Евангелия Иуды» с наиболее близкими к нему гностическими сочинениями «Апокриф Иоанна» и «Свидетельство истины». Исследование этих проблем только начинается. Мы же пока должны ограничиться сказанным.

Евангелие Иуды

Тайное слово откровения, данного Иисусом, когда говорил Он с Иудой Искариотом в продолжение недели за три дня^[22] до того, как Он отпраздновал Пасху.

Когда Иисус явился на землю, творил Он знамения и чудеса великие ради спасения людей. И как одни ходили путем праведности, а другие ходили в грехах своих, то призваны были двенадцать учеников. Начал Он говорить с ними о тайнах, что вне мира, и о том, что совершится в конце. Часто не являлся Он ученикам своим Сам, но пребывал среди них как дитя^[23].

____

Однажды был Он с учениками в Иудее и нашел их собравшимися вместе и сидящими в благочестивом размышлении. Когда подошел Он к ученикам своим, [34] собравшимся, сидящим и произносящим молитву благодарения над хлебом, Он засмеялся^[24].

Сказали Ему ученики: «Учитель, почему Ты смеешься над молитвой благодарения? Мы сотворили то, что праведно».

Ответил Он и сказал им: «Я не смеюсь над вами — вы делаете это не по своей воле, но потому, что через это бог ваш прославляется»^[25].

Они сказали: «Учитель, Ты… Сын Бога нашего».

Сказал им Иисус: «Откуда знаете вы Меня? Истинно говорю вам, ни один род людей среди вас не познает Меня».

Когда услышали это ученики Его, стали они сердиться и гневаться и стали хулить Его в сердце своем.

Иисус же, узрев, что (не разумеют они, сказал) им: «Почему волнение это привело вас во гнев? Ваш бог, который в вас и… [35] вызвал вас на гнев душ ваших. Пусть кто-либо из вас, кто (имеет силу) между людьми, явит человека совершенного и встанет пред лицо Мое».

Они все сказали: «Мы имеем силу».

Но души их не смогли стоять пред (Ним), кроме Иуды Искариота. Он смог стать пред Ним, но не мог смотреть в глаза Его и отвратил лицо свое.

Иуда (сказал) Ему: «Я знаю, кто Ты и откуда Ты пришел. Ты из бессмертного эона Барбело^[26]. И недостоин я произнести имя Пославшего Тебя».

Зная, что Иуда помышляет о высоком, сказал ему Иисус: «Выйди из среды остальных, и Я поведаю тебе тайны Царства. Для тебя возможно достичь их, но будешь ты опечален весьма. [36] Ибо некто иной заменит тебя^[27], дабы двенадцать смогли достичь полноты с богом своим».

Сказал Ему Иуда: «Когда скажешь Ты мне это и когда взойдет великий день света для рода (сего)?»

Но когда сказал он это, оставил его Иисус.

На другое утро после того, как случилось это, явился Иисус ученикам вновь.

Они сказали Ему: «Учитель, куда Ты ходил и что делал Ты, когда оставил нас?»

Сказал им Иисус: «Я ходил к иному роду, великому и святому».

Ученики Его сказали Ему: «Господи, что это за великий род, который выше и святее нас, которого нет сейчас в этих пределах?»

Когда услышал это Иисус, засмеялся Он и сказал им: «Что помышляете вы в сердцах своих о роде сильном и святом? [37] Истинно говорю вам, никто рожденный от века сего не узрит того (рода), и никакое воинство ангелов звездных не будет править над родом тем, и никакой смертный не сможет соединиться с ним, ибо тот род не приходит от… стал… Род людей среди (вас) — от рода человеческого… власть, которая… иные власти… (над коими) властвуете вы».

Когда услышали это ученики (Его), смутились все они духом и не могли сказать ни слова.

На другой день Иисус пришел к (ним). Они сказали (Ему): «Учитель, мы видели Тебя в (видении), ибо мы имели великие (видения…) ночью…»

Он сказал: «Почему (вы…)?» [38]

Они (сказали: «Мы видели) большой (дом с большим) жертвенником (в нем и) двенадцать мужей — мы думали, что это священники — и имя. Толпа людей ждет у жертвенника, пока (не выйдут) священники (и не примут) жертвоприношения. (И) мы ждали».

(Сказал Иисус:) «Чему подобны (священники)?»

Они (сказали: «Некоторые…) две седмины; (иные) приносят в жертву собственных детей, иные — своих жен, хваля (и) презирая друг друга^[28]. Некоторые спят с мужчинами; некоторые участвуют в (избиении); некоторые совершают множество грехов и дел беззакония. И мужи, стоящие (пред) жертвенником, призывают имя (Твое), [39] и во всех делах их порока совершаются жертвоприношения (…)».

Сказав это, умолкли они, ибо они были смущены.

Иисус сказал им: «Отчего смутились вы? Истинно говорю вам, что все священники, стоящие пред жертвенником, призывают имя Мое. Вновь говорю вам: имя Мое написано на этом (…) родов звезд родами людей. (Они) насадили деревья бесплодные во имя Мое позорно»^[29].

Сказал им Иисус: «Те, которых вы увидели принимающими жертвоприношения у алтаря — это вы. Это бог, которому вы служите, и вы те двенадцать мужей, которых вы видели. Скот, который вы видели приведенным для жертвоприношения, — это множество людей, которых введете вы в заблуждение^[30]. [40] Пред жертвенником этим^[31] (…) восстанет и воспользуется так именем Моим, и роды благочестивых останутся верны ему. После него восстанет иной муж из (блудников), и иной (вос)станет из детоубийц, и иной из тех, кто спят с мужчинами, и из тех, кто воздерживается^[32], и остальной народ нечистоты, беззакония и заблуждения, те, кто говорит: „Мы подобны ангелам“; они суть звезды, все совершающие^[33]. Ибо к родам людей было сказано: „Смотри, принял бог жертву вашу из рук священника“ — а это слуга заблуждения. Но Господь повелевает, Господь всего мира^[34]: „В последний день будут посрамлены они“». [41]

Сказал (им) Иисус: «Перестаньте приносить (жертвы…) которые вы (…) на жертвенник, поскольку они над звездами вашими и ангелами вашими и пришли уже к своему завершению там. Так пусть они (…) пред вами, и пусть они идут…

(Серьезный пропуск в тексте.)

…роды… Один хлебопек не может накормить все творение [42] под небом^[35]. И (…) к ним (…) и (…) к нам и (…)

Иисус сказал им: «Не боритесь со Мною. Каждый из вас имеет свою звезду, и кажд(ый)…

(Серьезный пропуск в тексте.)

[43] в (…) который грядет (…) для древа (…) века сего (…) на время (…), но пришел он оросить рай Божий^[36], и (род), который будет продолжаться, ибо (он) не осквернит (пути жизни) того рода, но (…) на все века».

Иуда сказал (Ему: «Равв)и, какой плод принесет род сей?»

Сказал Иисус: «Души всякого рода людского умрут. Но когда совершат эти люди время царства и дух оставит их, тела их умрут, но души будут живы и вознесутся».

Сказал Иуда: «А что будут делать остальные роды людей?»

Сказал Иисус: «Невозможно [44] сеять семя на (камень) и пожать плод его^[37]. Таков же и путь… (развращенного) рода… и тленной Софии^[38]… рука, сотворившая смертных людей, так что души их взойдут в вечные эоны на высоте. (Истинно) говорю тебе… ангел… силы сможет узреть… тех, которым… святые роды…

Сказав это, Иисус удалился.

Сказал Иуда: «Учитель, как Ты слушал их всех, выслушай также и меня. Ибо я узрел великое видение».

Когда Иисус услышал это, Он засмеялся и сказал ему: «О тринадцатый дух^[39], что ты так утруждаешься? Но говори, Я потерплю тебя».

Сказал Ему Иуда: «В видении узрел я себя самого, и двенадцать учеников побивали меня камнями и [45] преследовали (меня сурово…). И пришел я также в то место, где… за Тобой. Узрел я (дом…), и глаза мои не могли (охватить) его. Великие люди окружали его, и дом этот (имел) кровлю из зелени^[40], и в середине дома была (толпа…)

…Говоря: «Учитель, прими меня в этот народ». Отвечал ему (Иисус) и сказал: «Иуда, твоя звезда сбила тебя с пути». И продолжал Он: «Ни один человек смертного рождения недостоин войти в дом, который ты видел, ибо это место хранится для святых. Ни солнце, ни луна не будут править там, ни день^[41]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

14

Перевод, вводная статья и примечания В. Е. Витковского.

15

Докеты (от греч. δόκη — призрак) — гностики, заявлявшие о призрачности тела Христова; по их мнению, Христос лишь казался человеком.

16

См. перевод А. Л. Хосроева в кн.: Хосроев А. Л. Из истории раннего христианства / На материале коптской библиотеки из Наг-Хаммади. М., 1997. С. 315–340.

17

См. перевод М. К. Трофимовой в кн.: Апокрифы древних христиан. М., 1989. С. 197–218.

18

См.: Хосроев А. Л. Александрийское христианство. М., 1991. С. 223–232. Перевод А. Л. Хосроева.

19

См. с. 90 наст. издания.

20

Хосроев А. Л. Александрийское христианство. С. 44.

21

О каинитах см. также с. 91–94 наст. издания.

22

Не вполне ясное хронологическое указание.

23

Гностики часто называли детьми себя, относя при этом к себе слова Иисуса о «малых сих» (Мф. 18:6 и параллельные места).

24

Ср. «Апокалипсис Петра» (81.17^—19) и «Второй трактат великого Сифа» (59.22–30).

25

Иисус очень ясно говорит о том, что Бог апостолов — не Его отец, что вполне соответствует обычным гностическим представлениям, но выражено, пожалуй, здесь яснее, чем где-либо в других текстах. Имя Бога апостолов — Саклас (см. ниже).

26

Имя «Барбело» (женского рода) фигурирует в апокрифе только здесь, в словах Иуды. Сам Иисус не называет этого имени (см. 47 и вводную статью).

27

Матфий — Деян. 1:20–26.

28

Текст не вполне ясен, однако из дальнейшего можно сделать вывод, что видение относится к обряду крещения (см. 54 и примеч.).

29

Таким образом, проводится параллель между церковными христианами и иудейскими врагами Иисуса (новозаветными «книжниками и фарисеями»). Истолкование видения в «Евангелии Иуды» бросает свет на подобные тексты в гностических памятниках «Апокалипсис Петра» (NH VII, 3; 73.8–10) и «Свидетельство истины» (NH IX, 3; 29.19–21), которые до сих пор вызывали у исследователей недоумение.

30

Во «Втором трактате великого Сифа» (59.22–30) церковные христиане также сравниваются с неразумными скотами.

31

Возможно, что эти слова относятся к предыдущей фразе.

32

Речь идет, вероятно, о «неправильном» (чисто плотском) воздержании, не связанном с истинным гносисом.

33

Представление о связи церковных христиан со звездами (см. также 41, 42 и др.), точнее говоря с «блуждающими звездами» (планетами — от слова «plane», что значит «блуждание» или «заблуждение»), имеет параллель в «Свидетельстве истины», ср., например, Св. Ист. 29.16^—18 и 34.8^—10. О «совершении» или «завершении» говорит и указ. место в гл. 29 Св. Ист. Относительно сообщения Иринея об этом «термине» см. вводную статью. См. также ниже, 41 и 54.

34

С кем должен быть отождествлен этот «истинный Господь», не вполне ясно: из откровения, которое дает Иуде Иисус (см. ниже), определенного вывода сделать нельзя.

35

Возможно, критика евхаристии (ср. 34).

36

О каком «Боге» (боге) идет речь здесь, не вполне ясно.

37

Ср. Мф. 13:5 и параллельные места.

38

Возможно, речь идет о (ложной) премудрости (греч. sophia) церковных христиан или гностических оппонентов автора.

39

Возможное понимание: «Ты — тринадцатый дух». О числе 13 см. ниже.

40

Не вполне ясное слово. Быть может, речь идет о таких кровлях, какие имели дома собраний соответствующего гностического направления (этот дом явно противопоставлен первому дому, символизирующему христианскую Церковь).

41

Возможное понимание «ни (одного) дня».